Что такое "духъ XVIII вѣка", т.-е. чѣмъ этотъ вѣкъ отличается отъ предшествующихъ ему эпохъ, какія новыя идеи завѣщалъ онъ слѣдующимъ поколѣніямъ, словомъ, какова въ сущности его роль въ общей исторіи цивилизаціи? Я нашелъ, что лучшій отвѣтъ на эта вопросы даетъ изученіе Энциклопедіи и энциклопедистовъ.
По времени своего появленія Энциклопедія совпадаетъ съ серединой столѣтіи; она начинаетъ печататься въ 1761 г.
По своему содержанію она резюмируетъ всѣ идеи, всѣ знанія, разсѣянныя въ тогдашнихъ книгахъ. И, наконецъ, въ ней сотрудничаютъ всѣ лучшіе писатели того времени: Энциклопедія -- это какъ бы восемнадцатый вѣкъ, воплощенный въ словарѣ.
Очень вѣрно было сказано: "Энциклопедія это самое большое дѣло того времени, это цѣль, къ которой тянулось все, что ей предшествовало, это источникъ всего, что произошло потомъ, а слѣдовательно -- настоящій центръ исторіи мысли восемьнадцатаго вѣка" {Brunetiére. L'évolution des genres dans l'histoire de la littérature. Hachette 1890. I. 210.}. Въ предлагаемой книгѣ я взялъ на себя смѣлость изложить эту исторію, всѣ проблемы, которыя она затрагиваетъ, все, что ее подготовляетъ, всѣ наиболѣе существенныя философскія и соціальныя послѣдствія, порожденныя ею.
Хотя я и буду говорить только о прошедшемъ, но современный интересъ этой темы совершенно очевиденъ. Въ той непрерывной войнѣ, которую, начиная съ XVI вѣка, ведутъ два непримиримыхъ врага, католицизмъ и свободная мысль, Энциклопедія дала одну изъ самыхъ ярыхъ, одну изъ самыхъ рѣшительныхъ битвъ. Развѣ сейчасъ Францію нельзя раздѣлить на людей, болѣе или менѣе покорныхъ незыблемому догматизму Боссюэ, и тѣхъ, кто, съ тѣми или другими оговорками, принимаетъ наслѣдство Вольтера и великой революціи?
Свою книгу я стремился сдѣлать научной, а не полемической; я пытался быть прежде всего безпристрастнымъ и правдивымъ. Но есть такія темы, и я спѣшу заявить, что избранная мною тема именно принадлежитъ къ ихъ числу, гдѣ авторъ долженъ открыто стать на сторону, конечно, не одной изъ воюющихъ сторонъ, но за или противъ тѣхъ идей, около которыхъ кипитъ битва. И когда вокругъ Энциклопедіи загорятся жаркіе споры по самымъ разнообразнымъ, самымъ важнымъ вопросамъ, я не буду вы скрывать своего личнаго мнѣнія, вы выставлять его. Чтобы читатель сразу зналъ, въ какомъ духѣ написана моя книга, я напомню слова Ренана, которыя могли бы служить эпиграфомъ къ моей книгѣ:
"Мы принимаемъ наслѣдство трехъ великихъ теченіи новаго времени: реформаціи, философіи и революціи, не имѣя ни малѣйшаго желанія исповѣдывать символы вѣры XVI вѣка, или стать вольтерьянцами, или повторить 1798 и 1848 г. Намъ нѣтъ рѣшительно никакой нужды снова продѣлывать то, что уже сдѣлано нашими отцами.
Освобожденіе, вотъ дѣло, совершенное ими. Мы съумѣемъ продолжать вести его дальше".
Я позволю себѣ прибавить, что Энциклопедія, о которой такъ часто говорятъ, такъ мало ее зная, до сихъ поръ ни разу не явилась предметомъ сколько-нибудь пространнаго изслѣдованія, а между тѣмъ всѣмъ извѣстно, какое важное значеніе имѣетъ она для историка цивилизаціи. Во Франціи только одинъ Pascal Daprat говорилъ объ "Энциклопедистахъ" въ своей брошюркѣ, или защитительной рѣчи, которую я не считаю для себя удобнымъ критиковать (Librairie Internationale, 1866). 3а границей Rosenkranz посвятилъ Энциклопедіи три существенныхъ главы своего Дидро (Diderot's Leben nnd Werke. Leipzig 1866, 2 vol.), а John Morley эпизодическую главу своего труда: Diderot and the Encyclopoedists (Macmillan. 200 1.).
Послѣ такихъ бѣглыхъ изслѣдованій, французу дозволительно писать объ Энциклопедіи и XVIII вѣкѣ обобщающую работу. По цѣлому ряду причинъ, она была не изъ легкихъ. И я не льщу себя мыслью, что мнѣ удалось преодолѣть всѣ эти трудности.
Примѣчаніе. Книга французскаго професора Дюкро была выбрана редакціей для помѣщенія въ журналѣ еще въ 1902 г. Но ни ни серьезный научный тонъ, ни полная объективность автора, ни предметъ ея, чуждый всякой политики и злободневности, не могли спасти книгу отъ цензурной гильотины. Три раза цензура запрещала переводъ "энциклопедистовъ". Трижды редакція пыталась добиться разрѣшенія, пользуясь разными "вѣяніями", и трижды исторія энциклопедіи ХVIII в. во Франціи была признана вредной и опасной въ XX и. въ Россіи. Никакихъ фактическихъ основаній для воспрещенія цензура не могла принести, но ссылалась на "духъ" книги, "не отвѣчающій видамъ правительства". Любопытно, между прочимъ, что книгу Дюкро редакція выбрала, пользуясь высоко-похвальной оцѣнкой ея, сдѣланной въ "Журналѣ мин. Народ. Просвѣщ." г-номъ Лансономъ, бывшимъ учителемъ французскаго языка при дворѣ императора Александра III. Такимъ образомъ, даже рекомендація лица, менѣе всего подозрительнаго въ глазахъ департамента полиціи и министерскаго журнала, не спасла книги отъ казни.
Какъ увидятъ читатели, книга Дюкро очень интересна, написана живымъ и увлекательнымъ языкомъ, и не заключаетъ въ себѣ ничего "противоправительственнаго" или "субверсивнаго". Лучшее доказательство безграничнаго произвола цензуры, которая душила всякую свѣтлую мысль въ зародышѣ и закрывала для читателей цѣлыя области знанья. Ред.