Часа в четыре колокол в замке зазвонил к обеду, и Лектур вернулся с прогулки. Хозяйничал за столом Эммануил: маркиза осталась с мужем, а Маргарита предупредила, что не сможет выйти к гостям, и заперлась в своей комнате. Гостей было немного: нотариус, родственники и свидетели, которые должны были подписать брачный договор. Обед прошел скучно. Лектур всячески старался всех рассмешить, однако было заметно, что веселость эта притворная и он хочет прикрыть ею растерянность. По временам говорливость его вдруг пропадала, как гаснет лампа, когда в ней не хватает масла, лишь под конец она снова вспыхивает еще ярче прежнего, и пламя жадно пожирает свою последнюю пищу... Часов в семь встали из-за стола и пошли в гостиную.
Трудно правдиво рассказать читателю об удивительном старом замке, в котором происходили описываемые нами события. Его просторные покои, обтянутые штофом с готическим рисунком, давно отвыкли от жизни. Несмотря на то что нынешние владельцы не скупились на свечи, слабый, мерцающий свет их был недостаточен для его огромных комнат, и все окна оставались в тени; каждое слово здесь отдавалось эхом, как под сводами церкви. Покрытые гербами древние стены казались в этот день еще печальнее оттого, что гостей было очень мало, а вечером должны были приехать только четверо или пятеро соседей-дворян.
Посредине одной комнаты -- той самой, в которой Эммануил принимал капитана Поля, -- стоял большой, богато убранный стол, и на нем лежал портфель. Скука, казалось, висела в воздухе, все были мрачны. Гости разделились на небольшие группы и разговаривали вполголоса, но иногда вдруг раздавался громкий хохот: это Лектур забавлялся над каким-нибудь провинциалом, не думая о том, что этим он несколько обижает хозяина. Однако временами жених беспокойно обводил глазами комнату, и лицо его мрачнело, потому что ни будущих его тестя и тещи, ни Маргариты тут не было. Первые двое, как мы уже говорили, не выходили к обеду, и недавнее свидание с невестой, при всей беспечности Лектура, несколько встревожило его: он боялся, как бы при подписании документов не случилось чего-нибудь непредвиденного.
Эммануил был тоже не совсем спокоен и решил было идти к сестре объясняться, но Лектур, который разговаривал в это время в другой комнате с гостями, жестом подозвал его к себе.
-- Как кстати вы подошли, дорогой граф, -- сказал барон, всем своим видом показывая, однако, будто с величайшим вниманием слушает рассказы какого-то деревенского дворянина, с которым он был уже на короткой ноге. -- Мосье де Нозе рассказывает мне вещь чрезвычайно любопытную! Это, право, прелестная и очень благородная забава, -- продолжал он, обращаясь к рассказчику. -- У меня тоже есть пруды и болота; как только приеду в Париж, непременно спрошу своего управителя, в какой они провинции. И много уток вы бьете таким способом?
-- Ужаснейшее количество! -- ответил провинциал с удивительным простодушием, которое свидетельствовало о том, что Лектур спокойно может издеваться еще над ним сколько угодно.
-- Что же это за удивительная охота? -- спросил Эммануил.
-- Вообразите, граф, -- стал рассказывать Лектур с величайшим хладнокровием, -- мосье де Нозе раздевается донага и садится по самую шею в воду. А позвольте спросить, в какое время вы таким образом охотитесь?
-- Обыкновенно в декабре и в январе, -- ответил провинциал.
-- Это еще приятнее. Так извольте видеть, граф, мосье де Нозе входит в воду по самую шею, надевает на голову круглую тыкву и пробирается в кусты. Утки не узнают его и подпускают к себе очень близко. Так ведь, кажется, вы говорили: очень близко?
-- Вот как от меня до вас.
-- Неужели? -- удивился Эммануил.
-- И тут он бьет их, сколько душе угодно, -- сказал Лектур.
-- Дюжинами! -- прибавил провинциал, радуясь, что эти парижане заинтересовались его рассказами.
-- Это, должно быть, очень приятно для вашей супруги, если она любит уток, -- сказал Эммануил.
-- О, она их обожает! -- отвечал де Нозе.
-- Позвольте мне иметь честь познакомиться с этой милой дамой, -- попросил Лектур, низко кланяясь.
-- Ей это чрезвычайно приятно будет, барон.
-- Как только вернусь в Версаль, -- продолжал Лектур, -- непременно расскажу об этом способе охоты своим знакомым, и я уверен, что весь двор непременно попробует поохотиться таким образом в пруду, что на дворе Швейцарской стражи.
-- Извините, любезный мосье де Нозе, -- проговорил Эммануил. Взяв Лектура под руку и отведя его в сторону, он грустно вздохнул: -- Мне очень неловко, барон, что вам пришлось беседовать у меня в гостях с таким чудаком, но это сосед, и его нельзя было не пригласить на свадьбу!
-- Помилуйте, дорогой граф! -- Лектур тоже говорил вполголоса. -- Я бы очень много потерял, если бы не познакомился с этим оригиналом. Считайте, что он вошел в приданое моей невесты, и я очень этому рад!
-- Маркиз де Лажарри! -- провозгласил слуга.
-- Это, наверное, тоже ваш брат охотник? -- спросил Лектур, обращаясь к де Нозе.
-- Нет, это наш путешественник.
-- Ага, все ясно! -- произнес барон с таким видом, который ясно говорил, что гостю угрожает решительная атака. Вслед за тем дверь отворилась, и появился Лажарри в венгерке, подбитой мехом.
-- Здравствуйте, дорогой Лажарри, -- Эммануил подал гостю руку. -- Что это вы так закутались?
-- Что делать, граф, -- ответил Лажарри вздрагивая, словно от холода, хотя в комнате было очень тепло. -- Кто недавно из Неаполя... Бррр!..
-- А, так вы недавно были в Неаполе? -- спросил Лектур, непринужденно подключаясь к беседе.
-- Прямехонько оттуда, -- Лажарри гордо подкрутил усы.
-- И вы, конечно, восходили на Везувий!
-- Нет, я только смотрел на него из окна. Да притом, -- продолжал он с презрительным видом, очень обидным для вулкана, -- мало ли в Неаполе вещей полюбопытнее Везувия! Что в нем удивительного? Гора, которая дымится; да у меня печка точно так же дымится, когда ветер дует со стороны Бемеля. А кроме того, у меня жена очень боится извержений.
-- Но вы, конечно, побывали в Собачьей Пещере? -- продолжал допрашивать Лектур.
-- А что там смотреть? -- удивился Лажарри. -- Что интересного, если собака вдруг падает и умирает? Бросьте любой дворняжке кусок хлеба с ядом, так она вмиг откинет ноги. Да притом жена моя страх как любит собак, и она бы расплакалась, если б это увидела.
-- Но вы, как ученый путешественник, полагаю, должны были непременно посетить Сольфатару? -- спросил Эммануил.
-- Э, помилуйте, любезный граф! -- усмехнулся Лажарри. -- Стоит ли смотреть какие-то три или четыре десятины серы, которые не дают ничего, кроме серных спичек? Да притом жена моя терпеть не может запаха серы.
-- Каковы провинциалы, а? Прощу вас, барон! -- Эммануил взял Лектура за руку и повел в комнату, где был приготовлен брачный договор.
-- Хорош! Однако не знаю: потому ли, что первого я раньше встретил, только тот мне больше нравится.
-- Капитан Поль! -- провозгласил лакей.
-- Что это значит! -- воскликнул Эммануил, оборачиваясь.
-- Кто это? Еще какой-нибудь сосед? -- спросил Лектур.
-- О, нет, этот совсем другое, -- ответил Эммануил с беспокойством. -- Как этот человек посмел явиться сюда без приглашения?
-- Ага, понимаю... Какой-нибудь знакомый -- из простых, но богат. Нет? Так может быть, музыкант? Поэт? Живописец?.. Вы знаете, Эммануил, эту братию нынче везде принимают! Проклятая философия перемешала все сословия. Что делать, надо терпеть! Вообразите: нынче художник садится себе преспокойно рядом с дворянином, толкает его, приятельски кивает ему головой, сидит, когда тот встает. Они толкуют между собой о том, что делается при дворе, смеются, шутят! Это умора да и неприлично, но в большой моде.
-- Нет, барон, этот Поль не поэт, не музыкант, не живописец, а человек, с которым нам необходимо поговорить наедине. Уведите отсюда этого дурака де Нозе, покуда я спроважу Лажарри.
Они взяли гостей под руки и двинулись с ними в боковые комнаты, толкуя об охоте и путешествиях. Вскоре в дверях появился Поль.
Он уже знал эту комнату -- в ней по всем четырем стенам были двери; из боковых одна вела в библиотеку, другая в кабинет, куда он при первом своем посещении скрылся во время разговора Эммануила с Маргаритой. Поль подошел к столу и остановился, посматривая на ту и на другую дверь, словно ожидая кого-то. И точно, надежды его скоро оправдались. Через минуту дверь библиотеки отворилась, и в проеме ее возникла чья-то тень. Капитан бросился к ней.
-- Это вы, Маргарита? -- спросил он.
-- Я, -- ответила девушка дрожащим голосом.
-- Ну, как ваши дела?
-- Я ему все сказала.
-- И что из этого вышло?
-- Через четверть часа брачный договор будет подписан.
-- Я так и думал! Он низкий человек!
-- Что же мне делать?! -- воскликнула Маргарита. -- Я в отчаянии!
-- Только не унывайте! Вот вам записка, которая немножко ободрит вас.
-- Что в ней, не понимаю!
-- Название деревни, где скрывают вашего сына, и имя женщины, которая его кормит.
-- Моего сына? О, вы мне посланы небом! -- Маргарита сжала руку Поля, которая подала ей записку.
-- Тихо! Кто-то идет! -- прошептал Поль. -- Что бы ни случилось, вы найдете меня у Ашара.
Маргарита, не ответив, выскользнула за дверь: она узнала шаги своего брата. Поль повернулся и пошел навстречу графу. Они сошлись у стола.
-- Я ждал вас в другое время, не при таком многолюдном обществе, -- сказал Эммануил.
-- Но мы, кажется, и теперь одни, -- ответил Поль, осматриваясь.
-- Да, но здесь подписывают брачный договор, через минуту комната будет полна народу.
-- За минуту многое можно успеть сказать, граф.
-- Да, но только человеку, который хорошо тебя понимает.
-- Я слушаю, -- сказал Поль.
-- Вы мне говорили о письмах, которые есть у вас, -- продолжал Эммануил, подойдя вплотную к Полю и понизив голос.
-- Говорил, -- подтвердил спокойно Поль.
-- Вы назначили цену за них.
-- Да, и это правда.
-- В таком случае, если вы честный человек, то должны отдать мне их за эту сумму. Здесь, в портфеле, деньги.
-- Да, граф, -- ответил Поль, -- все было так, пока я думал, что ваша сестра, забыв свои клятвы, свой грех и даже своего сына, помогает вам в исполнении ваших честолюбивых планов. И я решил, что если уж этому несчастному ребенку суждено войти в свет без имени, то мне следует помочь ему вести хотя бы безбедную жизнь. Недавно, это правда, я требовал с вас за эти письма сто тысяч франков, но теперь обстоятельства изменились. Я видел, как сестра бросалась к вашим ногам, слышал, как она умоляла вас не принуждать ее к постыдному браку: ни просьбы, ни слезы ее не тронули вашего сердца. Прежде я хотел спасти ребенка от нищеты, теперь хочу спасти его мать от отчаяния, и я могу это сделать, потому что не только ваша -- честь всей вашей фамилии у меня в руках. Я отдам вам эти письма только тогда, граф, когда на этом столе мы подпишем брачный договор Маргариты д'Оре не с бароном де Лектуром, а с Анатолем Лузиньяном.
-- О, этому не бывать!
-- А иначе вы не получите этих писем.
-- Я найду средство заставить вас отдать их мне.
-- Не думаю.
-- Отдадите ли вы мне эти письма?
-- Граф, -- сказал Поль, хмуро посмотрев на Эммануила, -- граф, послушайте меня!
-- Отдадите ли вы мне эти письма?
-- Граф!..
-- Да или нет?
-- Дайте мне сказать вам два слова...
-- Да или нет?
-- Нет, -- холодно ответил Поль.
-- Ну так у вас есть шпага, у меня тоже; оба мы дворяне -- по крайней мере, я полагаю, что и вы тоже дворянин. Пойдемте в парк, и тот из нас, кто останется в живых, может делать, что ему заблагорассудится.
-- К сожалению, я не могу принять вашего вызова, граф.
-- Как! На вас мундир, на шее крест, на боку шпага -- и вы отказываетесь от дуэли?
-- Да, Эммануил, отказываюсь.
-- Извольте тогда объяснить причину!
-- Я не могу с вами драться, и поверьте, для этого есть важная причина.
-- Вы не можете драться со мной?
-- Клянусь вам честью!
-- Вы говорите, что не можете драться со мной?
В эту минуту за их спинами раздался громкий хохот. Поль и Эммануил обернулись: рядом стоял Лектур.
-- А вот с этим господином я могу драться, потому что он низкий, подлый человек! -- воскликнул Поль, указав на барона.
Лицо Лектура вспыхнуло, он бросился было к Полю, но остановился и медленно процедил сквозь зубы:
-- Очень хорошо. Пришлите вашего секунданта к Эммануилу, они легко уладят это дело.
-- Помните, капитан, дуэль между нами только отложена!..
-- Тише, -- остановил его Поль, -- идет ваша мать!
-- Да, при ней нам нельзя говорить. До завтра! Лектур, пойдемте, я представлю вас маркизе.
Капитан молча посмотрел им вслед и отправился искать Маргариту.