Балетъ "Мерлезонъ".
На другой день во всемъ Парижѣ только и было разговору о балѣ, который городъ давалъ королю и королевѣ и на которомъ ихъ величества должны были танцовать знаменитый балетъ "Мерлезонъ", любимый балетъ короля. И дѣйствительно, цѣлыхъ восемь дней въ городской ратушѣ шли приготовленія къ этому торжественному празднику. Плотники устроили возвышеніе полукругомъ, на которомъ должны были возсѣдать приглашенныя дамы; бакалейные торговцы украсили залы двумястами бѣлыхъ восковыхъ свѣчей, что было неслыханной роскошью для того времени; были, наконецъ, приглашены 20 скрипокъ, и имъ обѣщана была двойная, противъ обыкновенной, плата, такъ какъ онѣ должны были играть цѣлую ночь.
Въ 10 часовъ утра г. де-ла-Костъ, прапорщикъ королевскихъ гвардейцевъ, въ сопровожденіи двухъ полицейскихъ и нѣсколькихъ корпусныхъ стрѣлковъ, пришелъ къ г. Клементу, актуаріусу города, спросить ключи отъ всѣхъ дверей комнатъ и бюро отеля. Эти ключи были ему вручены немедленно; къ каждому изъ нихъ былъ прикрѣпленъ билетикъ, съ указаніемъ, отъ какихъ онъ дверей, и съ этой минуты на де-ла-Коста была возложена охрана всѣхъ дверей и ходовъ. Въ 11 часовъ пришелъ Дюалье, капитанъ гвардейцевъ, и привелъ съ собой 50 стрѣлковъ, которые тотчасъ же были разставлены по всей ратушѣ у указанныхъ имъ дверей.
Въ три часа пришли еще двѣ роты гвардейцевъ: одна французская, а другая швейцарская. Рота французскихъ гвардейцевъ на половину состояла изъ гвардейцевъ г. Дюалье, а на половину -- изъ гвардейцевъ роты Дезессара. Въ шесть часовъ вечера начался съѣздъ приглашенныхъ. По мѣрѣ того, какъ они пріѣзжали, ихъ вводили въ большую залу и размѣщали на приготовленныхъ возвышеніяхъ.
Въ девять часовъ пріѣхала президентша бала. Такъ какъ послѣ королевы она являлась на балу самымъ главнымъ лицомъ праздника то она была встрѣчена гласными города и помѣщена въ ложѣ напротивъ той, которая предназначалась для королевы.
Въ 10 часовъ поставили угощеніе изъ разныхъ сластей для короля въ маленькой залѣ со стороны церкви св. Іоанна, напротивъ городского серебрянаго буфета, у котораго были поставлены четыре стрѣлка.
Въ полночь раздались громкія и многочисленныя радостныя восклицанія: это ѣхалъ король по улицамъ, ведущимъ изъ Лувра къ городской думѣ и иллюминованнымъ разноцвѣтными фонариками. Тотчасъ же городскіе старшины, одѣтые въ драповые плащи и предшествуемые шестью сержантами съ факелами въ рукахъ, вышли встрѣтить короля на ступеняхъ лѣстницы, гдѣ его привѣтствовалъ купеческій голова. Его величество въ отвѣтѣ своемъ извинился, что пріѣхалъ такъ поздно, но сложилъ всю вину на кардинала, задержавшаго его разговоромъ о государственныхъ дѣлахъ до одиннадцати часовъ.
Его величество пріѣхалъ въ парадной одеждѣ вмѣстѣ съ его королевскимъ высочествомъ, своимъ братомъ, графомъ де-Суасономъ, великимъ пріоромъ герцогомъ де-Лонгсвиль, герцогомъ Ульбефомъ, графомъ д'Аркуръ, графомъ де-ла-Рошъ-Гюйономъ, г. де-Ліанкуръ, г. де-Борода, графомъ де-ла-Крамайль и кавалеромъ де-Сувре. Всѣ замѣтили, что король былъ печаленъ и озабоченъ. Одинъ кабинетъ былъ приготовленъ для короля, а другой -- для его брата. Въ каждомъ изъ этихъ кабинетовъ были приготовлены маскарадные костюмы. То же было приготовлено для королевы и для президентши. Кавалеры и дамы свиты ихъ величествъ должны были одѣваться по-двое въ нарочно приготовленныхъ для этого комнатахъ. Прежде, чѣмъ войти въ свой кабинетъ, король приказалъ, чтобы его тотчасъ же извѣстили, какъ только покажется кардиналъ.
Черезъ полчаса по прибытіи короля снова раздались крики и восклицанія: на этотъ разъ они давали знать о пріѣздѣ королевы; старшины поступили точно такъ же какъ и прежде: предшествуемые сержантами, они двинулись навстрѣчу своей коронованной гостьѣ.
Королева вошла въ залу; всѣ замѣтили, что такъ же, какъ и король, она имѣла усталый и грустный видъ. Въ ту самую минуту, какъ она вошла, занавѣсь маленькой ложи, остававшейся до этихъ поръ закрытой, отдернулась, и показалась блѣдная голова кардинала въ костюмѣ испанскаго кавалера. Его глаза устремились на королеву, и на губахъ проскользнула блаженно-радостная улыбка: на королевѣ не было брильянтовыхъ наконечниковъ. Королева на нѣкоторое время остановилась, принимая привѣтствія старшинъ города и отвѣчая на поклоны дамъ. Вдругъ у одной изъ дверей залы показался король съ кардиналомъ. Кардиналъ говорилъ ему что-то шопотомъ, и король былъ очень блѣденъ. Король прошелъ сквозь толпу безъ маски, съ едва завязанными лентами своего камзола, подошелъ къ королевѣ и взволнованнымъ голосомъ спросилъ:
-- Королева, отчего же, скажите, вы не надѣли брильянтовыхъ наконечниковъ, когда вы знали, что мнѣ будетъ пріятно видѣть ихъ на васъ?
Королева бросила взглядъ вокругъ и увидѣла позади себя кардинала, улыбавшагося сатанинской улыбкой.
-- Король, отвѣтила королева взволнованнымъ голосомъ:-- я не надѣла ихъ потому, что боялась, чтобы посреди этой ужасной толпы съ ними чего-нибудь не случилось.
-- И вы худо сдѣлали, королева! Если я вамъ сдѣлалъ подарокъ, то для того, чтобы вы наряжались въ нею. Я вамъ говорю, что вы худо сдѣлали!
И голосъ короля задрожалъ отъ гнѣва.
Всѣ смотрѣли и слушали съ удивленіемъ, не понимая, что происходить.
-- Король, сказала королева,-- я могу послать за ними въ Лувръ, гдѣ они находятся, и такимъ образомъ желаніе вашего величества будетъ исполнено.
-- Пошлите, королева, пошлите какъ можно скорѣе, потому что черезъ часъ начнется балетъ.
Королева поклонилась въ знакъ покорности и послѣдовала за дамами, которыя должны были отвести ее въ кабинетъ. Король также ушелъ въ свой кабинетъ.
На минуту въ залѣ сдѣлалось смятеніе и замѣшательство: всѣ замѣтили, что что-то произошло между королемъ и королевой. Но они оба говорили тихо, всѣ, изъ уваженія, на нѣсколько шаговъ отступили, и никто ничего не слышалъ. Скрипки громко играли, но ихъ никто не слушалъ. Король вышелъ первымъ изъ своего кабинета; на немъ былъ одинъ изъ изящнѣйшихъ охотничьихъ костюмовъ; братъ короля и другіе были одѣты точно такъ же, какъ и онъ. Этотъ костюмъ больше всего шелъ королю и въ немъ онъ, дѣйствительно, казался первымъ дворяниномъ своего королевства. Кардиналъ подошелъ къ королю и передалъ ему шкатулку. Король, открывъ ее, нашелъ два брильянтовыхъ наконечника.
-- Что это означаетъ? спросилъ онъ у кардинала.
-- Ничего, отвѣчалъ послѣдній.-- Если только королева надѣнетъ наконечники, въ чемъ я сомнѣваюсь, сочтите ихъ, ваше величество, и если ихъ окажется только десять, спросите у ея величества, кто могъ у нея похитить эти два.
Король взглянулъ на кардинала вопросительнымъ взглядомъ, но не успѣлъ ничего у него спросить, какъ вырвался всеобщій крикъ восторга. Если король имѣлъ видъ перваго джентльмена въ своемъ королевствѣ, то королева, навѣрное, была самой красивѣйшей женщиной въ цѣлой Франціи. И надо сказать правду, охотничій туалетъ шелъ ей какъ нельзя больше: на ней была фетровая шляпа съ голубыми перьями, бархатный сюртукъ жемчужно-матоваго цвѣта, застегнутый брильянтовыми аграфами, и голубая атласная юбка, вся вышитая серебромъ. На лѣвомъ плечѣ сверкали брильянтовые эксельбантные наконечники, прикрѣпленные къ банту одного цвѣта съ перьями и юбкой.
Король задрожалъ отъ радости, а кардиналъ -- отъ гнѣва. Впрочемъ, они были еще на такомъ далекомъ разстояніи отъ королевы, что не могли сосчитать наконечниковъ: они были на королевѣ, но дѣло въ томъ, было ли ихъ десять или двѣнадцать. Скрипки въ это время подали знакъ къ началу балета. Король подошелъ къ президентшѣ бала, съ которой онъ долженъ былъ танцовать, а его высочество, братъ короля,-- къ королевѣ. Встали на свои мѣста, и балетъ начался.
Король танцовалъ какъ разъ противъ королевы и каждый разъ, какъ онъ проходилъ мимо нея, онъ пожирать глазами эти наконечники, которыхъ не могъ сосчитать. Холодный потъ покрылъ лобъ кардинала. Балетъ длился цѣлый часъ; было 16 выходовъ. Балетъ кончился и, посреди восторженныхъ апплодисментовъ всей залы, каждый отвелъ свою даму на ея мѣсто; король воспользовался предоставленной ему привилегіей оставить даму, не провожая, и быстро приблизился къ королевѣ.
-- Благодарю васъ, королева, сказалъ онъ:-- что вы уступили моимъ желаніямъ, но мнѣ кажется, что вамъ недостаетъ двухъ наконечниковъ, и я возвращаю ихъ вамъ.
Съ этими словами онъ подалъ королевѣ два брильянтовыхъ наконечника, переданныхъ ему кардиналомъ.
-- Какъ, ваше величество! вскричала молодая королева, притворяясь удивленной: -- вы мнѣ дарите еще два, но тогда у меня ихъ будетъ четырнадцать?
И дѣйствительно, когда король сосчиталъ, всѣ двѣнадцать наконечниковъ оказались на плечѣ ея величества,
Король позвалъ кардинала.
-- Однако, что все это значитъ, кардиналъ? спросилъ король строгимъ голосомъ.
-- Это значитъ, ваше величество, отвѣчалъ кардиналъ:-- что я желалъ преподнести эти два наконечника ея величеству и, не смѣя сдѣлать этого лично, прибѣгнулъ къ такому средству.
-- А я тѣмъ болѣе благодарна вашему высокопреосвященству, отвѣтила Анна Австрійская съ улыбкой, доказывавшей, что она не была одурачена его геніальной любезностью:-- что я увѣрена въ томъ, что эти два наконечника стоятъ вамъ такъ же дорого, какъ стоили всѣ 12 его величеству.
Затѣмъ, поклонившись королю и кардиналу, королева направилась въ комнату, гдѣ она одѣвалась и гдѣ должна была раздѣться.
Вниманіе, которое мы должны были посвятить знатнымъ лицамъ, выведеннымъ нами въ началѣ этой главы, отвлекло насъ на минуту отъ того, которому Анна Австрійская обязана была своимъ неслыханнымъ тріумфомъ, только что одержаннымъ ею надъ кардиналомъ, и который, никому неизвѣстный, смущенный, затерянный въ тѣсной толпѣ, стоялъ у одной изъ дверей и смотрѣлъ оттуда на эту сцену, понятную только четыремъ лицамъ: королю, королевѣ, его высокопреосвященству и ему.
Королева только что вошла въ свою комнату, и д'Артаньянъ собирался удалиться, какъ вдругъ почувствовалъ, что кто-то дотронулся до его плеча; онъ обернулся и увидѣлъ молодую женщину, которая сдѣлала ему знакъ слѣдовать за ней. Лицо этой молодой женщины изображало волчью голову изъ чернаго бархата, но, несмотря на эту предосторожность, принятую, впрочемъ, скорѣе для другихъ, чѣмъ для него, онъ тотчасъ же узналъ свою руководительницу, воздушную и умную г-жу Бонасье. Наканунѣ имъ едва удалось видѣться у швейцара Жермена, куда д'Артаньянъ вызвалъ ее. Молодая женщина такъ спѣшила сообщить королевѣ чудное извѣстіе о счастливомъ возвращеніи своего гонца, что молодые любовники едва перекинулись между собой нѣсколькими словами. Итакъ, д'Артаньянъ послѣдовалъ за г-жой Бонасье, движимый двойнымъ чувствомъ любви и любопытства. Пока они шли и по мѣрѣ того, какъ коридоры дѣлались болѣе пустынными, д'Артаньянъ хотѣлъ остановить молодую женщину, схватить, полюбоваться ею, хотя бы одну минуту, но, быстрая, какъ птица, она каждый разъ ускользала изъ его рукъ, и когда онъ начиналъ говорить, ея пальчикъ, которымъ она ему закрывала ротъ съ повелительнымъ, полнымъ граціи и прелести жестомъ, напоминалъ ему, что онъ былъ въ рукахъ той власти, которой долженъ слѣпо повиноваться и которая не допускала съ его стороны ни малѣйшей жалобы; наконецъ, послѣ нѣсколькихъ поворотовъ и переходовъ, г-жа Бонасье отворила дверь и ввела молодого человѣка въ совершенно темный кабинетъ. Тамъ она сдѣлала ему опять знакъ хранить молчаніе и отворила вторую дверь, скрытую въ обояхъ. Въ комнату проникъ вдругъ яркій свѣтъ. Г-жа Бонасье скрылась. Д'Артаньянъ нѣкоторое время не двигался съ мѣста, задавая себѣ вопросъ, гдѣ онъ очутился, но вдругъ лучъ свѣта, проникнувшій въ эту комнату, теплый благоуханный воздухъ, дошедшій до него разговоръ двухъ или трехъ женщинъ, говорившихъ изящнымъ и вмѣстѣ съ тѣмъ почтительнымъ тономъ, и нѣсколько разъ повторенное слово "ваше величество" ясно доказали ему, что онъ былъ въ комнатѣ рядомъ съ кабинетомъ королевы. Молодой человѣкъ стоялъ въ тѣни и ожидалъ. Королева имѣла видъ очень веселый и счастливый, что, казалось, очень удивляло окружавшихъ ее лицъ, видѣвшихъ ее почти всегда озабоченной. Королева объясняла свою веселость великолѣпіемъ праздника, удовольствіемъ, которое доставилъ ей балетъ. Противорѣчить королевѣ, смѣялась ли она, или плакала, не позволялось, и всѣ еще болѣе восхваляли любезность городскихъ старшинъ Парижа.
Д'Артаньянъ не зналъ королевы, но онъ скоро различилъ ея голосъ между всѣми другими прежде всего по легкому иностранному акценту, а затѣмъ по повелительному тону, который невольно, совершенно естественно, слышится во всѣхъ словахъ коронованныхъ особъ. Онъ слышалъ, какъ она приближалась и удалялась отъ двери и два или три раза онъ могъ уловить даже, ея тѣнь, пересѣкавшую свѣтъ. Наконецъ, вдругъ рука обворожительной формы и бѣлизны показалась изъ-за пріотворенной двери; д'Артаньянъ понялъ, что это была его награда: онъ бросился на колѣни, схватилъ эту руку и почтительно прикоснулся къ ней губами; затѣмъ рука скрылась, оставивъ въ его рукахъ какую-то вещицу; онъ догадался, что это былъ перстень; дверь тотчасъ же затѣмъ затворилась, и д'Артаньянъ очутился въ полнѣйшей темнотѣ. Д'Артаньянъ надѣлъ перстень на палецъ и сталъ снова ожидать; было очевидно, что не все еще кончено: вслѣдъ за наградой за самоотверженность должна послѣдовать награда за любовь. Къ тому же балетъ былъ оконченъ, но вечеръ только что начался: ужинъ былъ назначенъ въ три часа, а часы св. Іоанна пробили недавно два и три четверги.
Мало-по-малу голоса стихли въ сосѣдней комнатѣ, затѣмъ они стали удаляться, потомъ дверь кабинета, гдѣ находился д'Артаньянъ, отворилась, и въ нее стремительно вошла г-жа Бонасье.
-- Наконецъ-то вы! вскричалъ д'Артаньянъ.
-- Молчите! сказала молодая женщина, прикладывая руку къ его губамъ:-- молчите и отправляйтесь той же дорогой, по которой пришли.
-- Но когда и гдѣ я опять увижу васъ? вскричалъ д'Артаньянъ.
-- Вы узнаете это изъ записочки, которую найдете у себя дома. Идите, идите!
И съ этими словами она открыла дверь коридора и вытолкнула въ нее д'Артаньяна изъ комнаты.
Д'Артаньянъ повиновался съ покорностью ребенка, безъ сопротивленія и безъ возраженія, что доказывало что онъ дѣйствительно былъ влюбленъ.