Условия современной жизни так сложны, что мы можем указать лишь на очень немногие случаи, когда имеет место отчуждение собственности. Мы кратко опишем такие важные сделки, как продажа, аренда, залог и учреждение семейной собственности.
1. Продажа. Продажа как недвижимости, так и движимости представляет собой безусловную передачу прав продавца на предмет сделки за встречное удовлетворение, определяемое в деньгах и известное под названием «цены». Продажа является, вероятно, самым распространенным видом отчуждения, она может быть совершена в отношении всех родов собственности. Кроме того, она настолько широко известна, что не нуждается в подробном объяснении. Необходимо только напомнить читателям неюристам, что хотя «продажа» описывается как единая сделка, но фактически она распадается на две сделки, именно:
1) Соглашение о продаже, которое, в случае недвижимости, является порой весьма сложным делом и
2) Передача собственности, которая, опять-таки в случае недвижимости и даже в случае things in action («имуществ в долгах»), требует значительных формальностей, хотя при продаже некоторых видов движимости такая передача вытекает автоматически из заключения соглашения о продаже. Кроме того, надо указать, что помимо специальных видов договоров продавец земли и, вероятно, продавец things in action не берет на себя ответственности за титул в отношении предмета продажи, помимо обязательства не нарушать его самому, а также (за редкими исключениями) не принимает ответственности за условия, относящиеся к этому титулу; но продавец товаров гарантирует, что он имеет право продать и что вследствие этого покупатель будет спокойно владеть товарами; он гарантирует также, что качество покупаемых товаров будет соответствовать условиям соглашения о продаже.
Поэтому, вероятно, для читателя из широкой публики самый интересный правовой вопрос в связи с продажей заключается в том, что произойдет, если продавец, хотя и действующий вполне добросовестно, фактически продаст что-нибудь, ему не принадлежащее. Предположим, например, что я купил у А часы, которые были фактически украдены у Б, или получил в обычном порядке украденную банкноту.
Оставим в стороне вопрос об обратном требовании к продавцу, что зависит, как мы видели, от пределов его гарантии в отношении титула проданной собственности. Покупатель собственности, не принадлежащей продавцу, подлежит действию следующей общей нормы английского права: «Никто не может дать того, чего он не имеет» (Nemo det quod non habet). Иными словами, покупатель должен вернуть собственность ее настоящему собственнику. Это правило несомненно жестко для честных покупателей, заплативших свои деньги, но таково правило, и оно не так неразумно, как это первоначально кажется. В конце концов, собственник, утративший свою собственность, заслуживает сочувствия не меньше, чем честный покупатель. Это правило относится как к недвижимости, так и к движимости.
Однако, имеется несколько характерных исключений из правила: Nemo det quod non habet. Прежде всего, как уже было упомянуто, одной из особенностей оборотных документов является то условие, что так называемый «правильный держатель», т. е. лицо, которое приняло все меры предосторожности и добросовестно приобрело за встречное удовлетворение подобный документ, находящийся в обороте, приобретает титул, который не ослабляется недостаточностью титула того лица, у которого оно этот документ приобрело. Во-вторых, как мы тоже уже указывали, лицо, добросовестно получающее за встречное удовлетворение ходячую монету королевства, банкноты или казначейские билеты, приобретает вместе с тем титул на них и может их сохранить, даже если обнаружится, что они фактически были украдены. В-третьих, если продавец товаров позволит покупателю овладеть этими товарами или представляющими их распорядительными документами без получения цены, или если покупатель товаров допустит, чтобы они остались во владении продавца после уплаты им цены, и сторона, владеющая товарами, продаст их добросовестному третьему лицу, которое считает, что продавец имел право их продавать, то это третье лицо получает право на товары, несмотря на притязания прежнего продавца или покупателя.
Подобное же исключение представляет тот случай, когда собственник товаров доверит их «торговому агенту» или комиссионеру для хранения, а последний ошибочно продаст товары покупателю bona fide. Эти исключения относятся до известных пределов не только к покупателям в обычном смысле этого слова, но и к залогополучателям.
В-четвертых, если в порядке регистрации прав на недвижимость покупатель bona fide приобретает право на основании зарегистрированного акта распоряжения, причем все требуемые формальности будут соблюдены, то он получает титул в пределах, указанных в зарегистрированном акте передачи.
Но самое интересное исключение из общего правила представляет собой, вероятно, случай, известный под названием «продажи на открытом рынке». Он является любопытным пережитком тех дней, когда продажа на открытом рынке была единственным признанным способом отчуждения товаров. Конечно, это исключение не относится к недвижимости и things in action. Но если кто-нибудь добросовестно приобретает на рынке в установленные дни и часы товары того рода, для которых предназначен этот рынок, то он получает титул на эти товары, даже, если продавец этого титула не имел. Это исключение не относится к притязаниям короны; в отношении лошадей должны быть проделаны некоторые особые формальности. Кроме того, если товары были фактически крадеными и прежний собственник добьется осуждения вора, то суд вынесет постановление о возвращении этому собственнику товаров со дня вынесения обвинительного приговора. Таким образом, убыток падет на фактического держателя товара в день осуждения вора. Но, помимо этих ограничений, правило об открытом рынке предоставляет настоящую защиту добросовестным покупателям. Любопытно расширительное толкование этого правила, которое заключается в том, что все магазины в лондонском Сити считаются в часы торговли открытым рынком в отношении тех товаров, которыми они официально торгуют.
Надо, однако, хорошо запомнить, что привилегия открытого рынка относится только к продажам, совершенным владельцами магазинов. Продажи этим владельцам подвергаются действию общих норм права.
2. Аренда. Об аренде было достаточно сказано в одной из предшествующих глав. При своем большом практическом значении аренда интересна для лиц, изучающих историю права, как пример пережитков важного принципа держания, который некогда господствовал в английском земельном праве. Арендное имение является производным от имения высшего ранга, собственник которого формально является «господином» арендатора; последний держит имение на условии службы, которая в настоящее время приняла денежную форму арендной платы. Старое право самопомощи (Law of Distress), т. е. право захватить имущество арендатора, чтобы заставить его выполнить свою службу, которая является отличительным признаком взаимоотношений лорда и вассала, продолжает применяться к арендным имениям, хотя страх, который это право наводило, в значительной степени отпал. Интересно, что суды общего права, как уже было сказано, начали признавать аренду видом держания не ранее XV века.
3. Залог. Ранее было оказано о соперничестве общего права и права справедливости в этом практически важном вопросе; решительная победа права справедливости привела к определению современного залога, как передача вещного права в отношении вещи любого рода для обеспечения уплаты денег или их эквивалента. В подавляющем большинстве случаев залог связан с денежным займом; но обеспеченный залогом долг отличается от обычного долга тем, что он создает не простое личное обязательство должника, а вещное право (proprietary interest) на заложенную вещь.
До недавнего времени в случае формального залога недвижимости эта операция совершалась путем передачи заемщиком или залогодателем своей собственности на недвижимость заимодавцу или залогополучателю с оговоркой, что три уплате денег и процентов в назначенный день залогополучатель вернет собственность залогодателю. Как мы видели, право справедливости позволяло залогодателю в любой момент выкупить недвижимость (права залогодателя неизменны), независимо от того, сколько времени прошло с назначенного дня, путем уплаты капитального долга с процентами и издержками, наросшими до дня уплаты. Заложенная недвижимость становилась собственностью залогополучателя не ранее, чем он получал судебное распоряжение о безусловном запрещении выкупа за пропуском срока. В итоге, права залогодателя, хотя в теории и покоившиеся только на договоре, превратились в собственность, опирающуюся на право справедливости, или в «справедливый выкуп». Повидимому, это правило относится также к формальному закладу движимости.
Но что касается недвижимости, то новый Акт о праве собственности установил, что залог ее по общему праву может быть создан только путем выделения в пользу залогополучателя срочного владения из права собственности или субарендного имении из арендного имения. Сроки таких владений могут быть и обычно бывают очень длительными (две и даже три тысячи лет в случае залога права собственности); естественно, что они не предполагают арендной платы или выполнения тягостных условий со стороны залогополучателя – арендатора. Но, конечно, в случае залога арендованного имения срок залога не может превышать срока, на который аренда предоставлена залогодателю.
Подробности носят слишком технический характер и потому не могут здесь обсуждаться. Но серьезное изменение, внесенное в правовом отношении Актом о праве собственности, заключается в том, что не только первый залогополучатель (что было невозможно до принятия этого Акта), и последующие залогополучатели, но и залогодатели могут иметь права на ту же недвижимость (legal estate). Вместе с тем при выкупе залога исчезает необходимость в обратной передаче недвижимости залогополучателем, так как по истечении срока залога залоговые отношения перестают обременять недвижимость. Кроме того, благодаря новому Акту, простое обременение по общему праву, приводящее в основном к тем же следствиям, что и срочный залог, может, как было объяснено, заменять формальный залог; в то же время возможны старые виды залогов и обременений, основанные на праве справедливости, при которых имение по общему праву остается за залогодателем. Хорошо известный пример последнего случая представляет собой депонирование в банке актов, обосновывающих право собственности, для обеспечения займа, причем такой депозит сопровождается соглашением о составлении в случае требования формального залога. Надо также упомянуть, что на основе старой практики первому или самому раннему из залогодержателей, формально считающемуся только держателем от залогодателя, предоставляется право держать акты, обосновывающие права собственности залогодателя.
Взаимные права залогодержателя и залогодателя на недвижимость тщательно регулируются этим Актом. Права первого, хотя и обширные, точно ограничены теми пределами, которые определяются необходимостью для него охранять и реализовать свое обеспечение, но залогодатель продолжает все время рассматриваться как действительный собственник. Примечательно также, что в то время, как предусмотренные законом права залогодержателя могут быть отменены условиями залога, такие права залогодателя (за исключением права давать аренды) не могут быть отменены.
Заклад материальной движимости отличается от залога недвижимости, так как он передает только владение и не приводит к переходу собственности. Но закладодержатель (т. е. обыкновенный владелец ссудной кассы) имеет право продать заклад, если долг не уплачен; однако, он не имеет прав, вытекающих из запрещения выкупа за пропуском срока и превращающих залогодержателя недвижимости в безусловного собственника заложенного имения.
Может быть стоит отметить, что в отличие от правил продажи недвижимости и «имуществ в долгах», при залоге недвижимости залогодатель (заемщик) гарантирует свой титул на недвижимость, которую он дает в залог. Если это и не составляет твердой нормы права, то во всяком случае неизменная практика требует заключения им соответствующего договора. Но этот пункт не столь важен, поскольку залогодатель за исключением очень редких случаев, остается лично ответственным за уплату обеспеченного залогом долга, независимо от того, что произошло с его недвижимостью. Вчинят ли против него иск из гарантий титула или иск из займа – для него более или менее безразлично.
4. Учреждение семейной недвижимости (Settlement).
Закон определяет учреждение семейной недвижимости как документ, ограничивающий право на недвижимость путем учреждения доверительной собственности в интересах любых лиц, получающих ее по наследству, либо в интересах несовершеннолетних или путем обременения ее семейными обязательствами. Нет оснований сомневаться в том, что по точному смыслу права это же птравило может быть применено к материальной движимости и к things in action. Однако, в общераспространенном понимании термин Settlement охватывает все распоряжения относительно собственности в виде endawment (постоянно действующих распоряжений в пользу одного или нескольких лиц). Правда, право для некоторых важных целей классифицирует «settlements», как «брачные settlements», т. е. такие, которые устанавливают в предвидении уже оговоренного брака, и как «добровольные Settlements», которые охватывают все прочие. В отношении первых предполагается, что они устанавливаются за встречное удовлетворение и потому фактически не несут ответственности перед кредиторами; последние же, будучи, как мы видели, совершенно «безвозмездными», могут быть отменены судом в интересах кредиторов.
Однако, оба вида «settlements» имеют то общее, что их устанавливают не из деловых соображений, но, по крайней мере внешне, из соображений привязанности или семейных уз. Добровольные «settlements» могут быть установлены либо на основании акта за печатью при жизни учредителя, либо по завещанию, и тогда они вступают в силу после смерти завещателя. Последние, конечно, не могут быть отменены по требованию кредиторов, потому что они получают силу только после погашения всех долгов наследодателя. Но они могут и не получить вовсе силы, потому что после уплаты всех долгов может не остаться никаких активов.
Законодательство 1925 г. внесло небольшое, но очень существенное изменение в определение семейных актов о недвижимости. Старые Акты о семейной недвижимости (Settled Land Acts) включали в свое определение документы, по которым на недвижимость создавались ограниченные права в пользу определенных лиц или учреждалась доверительная собственность в пользу определенных лиц, получающих эти права в известной последовательности. Но одна из важных задач нового законодательства заключалась как раз в том, чтобы предотвратить создание ряда ограниченных последовательных прав в отношении legal estates (т. е. в отношении собственности, основанной на общем праве). В результате формально исчезло старое различие между тем, что считалось учреждением семейной недвижимости в строгом смысле слова в целях сохранения имения в семье, и тем видом «settlement», который, независимо от того, относился ли он к недвижимости или к движимости, ставил себе только целью доставить денежные выгоды (trader's или personal settlements).
Однако, по существу, если не формально, это отличие сохранилось. Многочисленные искусные приемы нового законодательства, предназначенные к тому, чтобы сохранить значение пожизненного владения и вместе с тем наделить недвижимость такой же свободой отчуждения, как собственность, устроенную в форме «personal settlement», чрезвычайно интересны, но они слишком сложны технически, чтобы описывать их здесь. Их успех или неудача определит устойчивость или недолговечность всего нового законодательства.
Однако, читатель-неюрист, если он вообще хочет понять вопрос о «settlements», должен усвоить, что (независимо от того, управляет ли собственностью пожизненный держатель или доверительный собственник для продажи, которому собственность передана на условиях «personal settlement») важная норма правовой политики, известная как «Правило против увековечения» – Rule against perpetuities и упоминавшаяся уже неоднократно, относится одинаково к обоим случаям и ко всем видам собственности. Хотя ограничения в правах распоряжения деньгами гораздо менее чувствительны, чем такие ограничения в отношении недвижимости, и создание ряда последовательных прав в отношении «справедливой» собственности менее стеснительно, чем такой же ряд последовательных прав в отношении «имений», однако, по общему праву все они могут одинаково оказаться опасными для общества, если им не поставить предела. Поэтому «правило против увековечения», хотя и измененное в деталях новейшим законодательством, остается в английском праве попрежнему в полной силе и, может быть, даже стало ригористичнее по форме. Око должно быть здесь объяснено.
Очевидное следствие создания ряда последовательных прав на недвижимость или движимость заключается в том, что пока последнее право не является закрепленным (vested), т. е. не делается безусловной собственностью (не обязательно находящейся во владении) определенного лица, совершеннолетнего и правоспособного, могут возникать трудности по этой собственности. Пока последнее право окончательно не закреплено, никто не может сказать, кто же правомочен принимать решения в отношении отчуждения. В результате покупатели я другие лица, участвующие в сделках с этой собственностью, остерегаются принимать какие-либо решения. В самом деле, они говорят: «никогда не знаешь, что может случиться». Несмотря на многочисленные казуистические постановления Акта об учреждении семейной недвижимости (Settled Land Act) и Акта о доверительных собственниках (Trustee Act), трудность останется, пока не будет поставлена граница созданию последовательных прав, в особенности прав еще неродившихся детей. В этом ключ понимания «правила против увековечения», которое заменило теперь некоторые старые нормы общего права очень формального характера, введенные в свое время с той же целью.
Правило против увековечения может быть изложено следующим образом. Всякое распоряжение будущим правом на любой вид собственности, которое может вступить в силу больше, чем через двадцать один год после смерти последнего человека или последних людей, при жизни которых это распоряжение было сделано и которые в нем названы, с самого начала лишено всякой силы, если только какому-либо владельцу в течение этого времени не предоставлена власть полной его отмены. Не нужно ожидать, не вступит ли это право в действие позднее. Едва ли это произойдет. Но если это даже мыслимо, то право это мертворожденное. Не только это распоряжение не имеет силы, но и всякое сделанное распоряжение, которое должно вступить в действие после него или в случае его недействительности, также лишено силы.
Чрезвычайная жесткость этого правила не сразу становится очевидной. В наше время человеческого долголетия жизнь человека или нескольких людей с добавлением еще двадцати одного года кажется длинным периодом. Но рассмотрим казус с завещанием лорда Стратидена. Он учредил по завещанию аннуитет в 100 ф. ст. в пользу лондонского кавалерийского полка с предоставлением выплат после назначения нового подполковника. Это звучит довольно невинно в отношении отдаленности срока, но здесь, повидимому, скрыто было недоброжелательство в отношении подполковника, командовавшего в то время. Однако, адвокат указал душеприказчикам лорда Стратидена, что медлительное военное министерство может не назначить нового подполковника более, чем в течение двадцати одного года после смерти настоящего; это возражение было признано роковым для завещателя.
Конечно, это было очень жесткое применение нормы, но гораздо более обычный случай может показать, как легко упустить ее из виду. Если завещатель откажет свою собственность сыну пожизненно, а после его смерти его (сына) детям, то это не противоречит закону; дело в том, что все дети сына родятся, конечно, при его жизни или после его смерти по истечении срока беременности (каковой всегда учитывается законом). Но если бы завещание гласило: «Моему сыну Уолтеру пожизненно, а после его смерти поровну его внукам», то дар внукам был бы лишен всякой силы, ибо хотя по смерти Уолтера внуки у него могут и родиться, однако, они могут и не родиться. Самое большее, что завещатель может сделать в желательном для него направлении, это внести условие в пользу родившихся уже внуков или, в крайнем случае, зачатых при жизни Уолтера и в течение двадцати одного года после его смерти.
Не следует упускать из виду один особый случай неправильного понимания закона. Существенна не длительность передаваемого права, а момент, когда оно вступает в действие. Аренда на 300 лет, которая должна начаться немедленно или в любой момент в течение 21 года, совершенно правомерна. Но аренда на гораздо более короткий период, скажем на 30 лет, которая должна начаться со дня, отделенного периодом более, чем в 21 год от заключения аренды или соглашения о ней, признается современным законодательством лишенной всякой силы, между тем, оно вполне признает так называемые «поворотные аренды», т. е. такие, которые вступают в действие по истечении предшествовавшей аренды.
Некоторые возможности очень жесткого применения «Правила против увековечения» в таких вопросах, как полномочия, иски против собственности и т. п., уничтожены современным законодательством. Но оно разрешает другую старинную контроверзу в пользу этого правила, устанавливая, что потеря неограниченного права собственности, вследствие нарушения определенного условия, не может иметь места по истечении указанного в правиле срока.
Так, например, если жертвователь дал участок на неограниченном праве собственности для больницы и поставил условие, в силу которого участок этот должен вернуться к нему или к управляющему его наследством, если им перестанут когда-либо пользоваться для больницы, то это условие лишено силы, если только оно прямо не ограничено сроком жизни дарителя с добавлением двадцати одного года. Очевидно, правило это не относится к потере права на аренды, на которые распространяются, как мы видели, другие нормы.
Однако, несомненно новое законодательство в одном существенном отношении смягчило жесткость «Правил против увековечения». Завещатели и другие учредители семейных имений осторожного или робкого нрава часто стремятся предупредить полную передачу доходов и прав молодым людям до достижения ими возраста в 25 лет или даже более высокого возраста. В таких случаях было чрезвычайно легко нарушить правило со всеми пагубными последствиями такого нарушения. Но новый закон о собственности устанавливает, что в таких случаях соответствующее распоряжение не лишается силы, а вступает в действие, как будто был указав возраст в 21 год. Это нарушает выраженную завещателем волю, но если бы ему была дана возможность выбора, он, вероятно, предпочел бы изменить свою волю, чем обречь полкой неудаче свое распоряжение.
В заключение этого краткого изложения чрезвычайно важного правила надо отметить, что указанный выше период в 21 год, повидимому, произвольно выбранный, исторически основывается на старом порядке учреждения семейной недвижимости в строгом смысле слова, когда имение пожизненно оставалось за самим учредителем, а первый сын и другие сыновья получали выжидательное право в форме заповедных имений. Поскольку ни один из этих сыновей не мог нарушить условий о заповедном характере имения до достижения им 21 года, это распоряжение фактически сохраняло силу в течение жизни учредителя, потому что сын не мог снять запрета без согласия пожизненного владельца. С другой стороны, это ограничение не могло длиться дольше, чем 21 год после смерти учредителя; всякая попытка ограничить права совершеннолетнего владельца заповедного имения на прекращение действия ограничения по наследованию рассматривалась законом как недействительная. Но, конечно, возможная замена пожизненного держания каким-нибудь произвольным сроком в действительности значительно удлинила эвентуальную длительность законного периода.
Единственное другое правило, о котором нужно упомянуть в связи с семейными актами о земле, это так называемое «Правило о накоплениях». Оно относится только к ограничениям по использованию дохода; но, очевидно, что путем установления бессрочных ограничений в пользовании доходами с имений учредитель этой семейной собственности мог бы, при отсутствии для него твердых границ, обойти «Правила против увековечения».
Поэтому теперь, со времен издания в конце XVIII века знаменитого Акта Теллюсона, закон признает, что всякое распоряжение о накоплении дохода с какой-либо собственности на срок, превышающий один из четырех установленных периодов, теряет силу в отношении дохода, поступающего по истечении этого периода. Нужно заметить, что это гораздо более мягкое правило, чем правило против увековечения; оно не обессиливает распоряжение в целом, а только ставит его. в известные границы. Если, однако, распоряжение регулирует накопления сверх периода, допустимого по «Правилу против увековечения», то оно совершенно лишено силы. Но при. расчете периодов, допустимых по «Правилу о накоплениях», накопления, производимые по закону (например, во время несовершеннолетия), в расчет не принимаются, так же как и накопления для уплаты долгов, для образования «долей» детей, или доходы от лесоразработок. Периоды, в течение которых накоплениями можно распорядиться, следующие:
а) срок жизни учредителя, либо б) срок в 21 год после его смерти, либо в) период несовершеннолетия любого лица, рожденного либо зачатого к моменту смерти учредителя, либо г) период несовершеннолетия любого лица, которое в случае своего совершеннолетия было бы правомочно по семейному акту получать доходы, к которым относится распоряжение о накоплении. Только на этот последний период можно ограничить расходование накоплений, чтобы обратить их на покупку имения.