от 9 [20] июля 1766 года
Милостивый государь. Свет северной звезды есть не что иное, как северное сияние: ее благодеяния, рассыпанные на несколько сот лье, о которых вам угодно упоминать, не принадлежат мне. Каласы одолжены тем, что они получили от своих друзей; г. Дидро в продаже своей библиотеки обязан -- своим; все подобно Каласам и Сирвенам, вам должны всем1. Это ничего не стоит дать немного своему ближнему из того, что имеется в великом излишестве; но делается бессмертным, когда становишься адвокатом за человечество, защитником угнетенной невинности. Эти два дела привлекают к вам уважение, которого заслуживают такие чудеса. Здесь вы поражали соединенных врагов людей -- суеверие, фанатизм, невежество, кляузы, худых судей и часть власти, находящейся в руках тех и других. Надобно много доблести и достоинств, чтобы побороть эти препятствия. Вы показали, что обладаете ими -- вы победили.
Вы желаете, государь мой, скромного пособия Сирвенам: могу-ли я отказать? похвалите-ли вы меня за такое деяние? есть-ли за что? С этой точки зрения, признаюсь, что мне бы лучше хотелось, чтобы не знали моего векселя. Однако, если вы полагаете, что мое имя, как ни мало гармонично оно, сделает добро этим жертвам духа преследований, то я полагаюсь на вашу предусмотрительность, и вы меня назовете, лишь бы только это не повредило им, а у меня есть причины думать, что это случится2.
Неудачное происшествие с ростовским епископом было обсуждаемо гласно, и вы, государь мой, по своему усмотрению можете сообщить записку, как подлинную выписку, полученную вами верным путем3. Я с большим вниманием читала печатную статью, приложенную к вашему письму4. Трудно осуществить на деле заключающиеся в ней начала. К несчастью, большинство будет долго противодействовать тому. Однако возможно притупить острее мнений, клонящихся к уничтожению человечества. Вот, что между прочим я включила слово в слово в инструкцию для комиссии, которая будет переделывать наши законы:
"В великом государстве, которого владычество распространяется на столько различных народов, насколько есть различных верований у людей, ошибкою, самою вредною для покоя и тишины его граждан, будет нетерпимость к их различным верам. Только мудрая терпимость, одинаково признаваемая православною верою и политикою, может привести этих заблудших овец к истинному верованию. Преследование раздражает умы, терпимость их смягчает и делает менее упорными, так как потушает распри, которые противны покою государства и союзу граждан"5. После того следует извлечение из книги Духа законов о волшебстве6, что было бы долго здесь сообщать, где говорится все, что можно сказать для предохранения с одной стороны граждан от зол, которые могут произвести подобные обвинения, не нарушая однако, с другой стороны, спокойствия верований и не оскорбляя совести верующих. Я думала, что это единственный существенный путь ввести голос рассудка, когда дать ему в основание общественное спокойствие, в котором всякой отдельный член постоянно чувствует потребность и пользу.
Молодой граф Шувалов, по возвращении в отечество, рассказывал мне об участии, которое вы ему выказывали в отношении всего, что меня касается. Кончаю изъявлением вам за то моей благодарности7.