ЗВЕНЬЯ ДЛИННОЙ ЦѢПИ.
Артуръ Донниторнъ, если вы помните, далъ себѣ слово съѣздить къ мистеру Ирвайну въ пятницу утромъ, и теперь онъ проснулся и одѣвается. Онъ проснулся такъ рано, что рѣшилъ ѣхать до завтрака. Онъ знаетъ, что ректоръ завтракаетъ въ половинѣ десятаго, одинъ, такъ какъ дамамъ его завтракъ подается позже, отдѣльно. А за ѣдой какъ-то легче все говорится.
Благодаря прогрессу цивилизаціи, завтраки и обѣды, къ общему удобству и удовольствію, замѣнили у насъ другія, болѣе сложныя и непріятныя церемоніи. Наши заблужденія представляются намъ не въ такомъ мрачномъ свѣтѣ, когда нашъ отецъ-проповѣдникъ выслушиваетъ наши признанія за чашкой кофе или кушая яйцо.
При такихъ условіяхъ мы какъ-то яснѣе сознаемъ, что о строгой карѣ небесной не можетъ быть рѣчи, въ примѣненіи къ джентльмену просвѣщеннаго вѣка, и что смертный грѣхъ вполнѣ совмѣстимъ съ хорошимъ аппетитомъ. Нападеніе на нашъ карманъ, которое во времена варварства было-бы произведено въ грубой формѣ пистолетнаго выстрѣла, представляетъ вполнѣ благовоспитанную и пріятную процедуру въ наши дни, когда оно производится подъ видомъ просьбы о займѣ, закинутой вскользь, въ дружеской бесѣдѣ, между вторымъ и третьимъ стаканомъ кларета.
Но старыя, суровыя формы имѣли то преимущество, что въ выполненіи принятаго вами рѣшенія онѣ связывали васъ какимъ-нибудь внѣшнимъ дѣйствіемъ. Когда вы приложили губы къ одному концу отверстія въ стѣнѣ и знаете, что на другомъ ея концѣ есть ухо, ожидающее вашихъ признаній, вы вѣрнѣе скажете то, что были намѣрены сказать и зачѣмъ явились сюда, чѣмъ когда вы сидите за накрытымъ столомъ, въ удобной позѣ, вытянувъ ноги, и противъ васъ сидитъ собесѣдникъ, у котораго не будетъ никакихъ причинъ удивляться, если вы не скажете ему ничего особеннаго.
Тѣмъ не менѣе Артуръ Донниторнъ, проѣзжая верхомъ по полямъ, извилистой дорожкой, на которую весело свѣтитъ утреннее солнце, имѣетъ самое искреннее намѣреніе открыть свое сердце ректору, и свистъ косы на лугу кажется ему вдвое пріятнѣе, благодаря такому честному намѣренію. Онъ радуется тому, что погода обѣщаетъ установиться, потому что фермеры уберутъ теперь свое сѣно, за которое они такъ боялись; а дѣлить общую радость такъ пріятно,-- въ этомъ чувствѣ есть что-то такое здоровое, что эта мысль объ уборкѣ сѣна сейчасъ-же сказывается на его настроеніи, и осуществленіе принятаго рѣшенія кажется ему легче. Городской житель скажетъ, пожалуй, что дѣйствіе на душу подобныхъ впечатлѣній существуетъ развѣ только въ дѣтскихъ книжкахъ, но когда живешь среди луговъ и полей, невозможно бываетъ не поддаться иногда вліянію простыхъ радостей, которыя даетъ намъ природа.
Артуръ уже проѣхалъ Дейслопъ и перевалилъ къ Брокстону, на противоположный склонъ холма, когда на поворотѣ дороги, ярдахъ во ста впереди, онъ увидѣлъ фигуру мужчины, въ которомъ невозможно было не признать Адама Бида, еслибъ даже не было тутъ сѣрой безхвостой овчарки, которая бѣжала за нимъ. Адамъ шелъ своимъ всегдашнимъ быстрымъ шагомъ, и Артуръ долженъ былъ пришпорить лошадь, желая нагнать его поскорѣй, ибо онъ слишкомъ хорошо сохранилъ свое дѣтское чувство къ Адаму, чтобъ упустить случай поболтать съ нимъ. Я, впрочемъ, не скажу, чтобы желаніе покровительствовать не играло никакой роли въ его привязанности къ этому честному малому: нашъ другъ Артуръ любилъ поступать красиво, и любилъ, чтобы его красивыми поступками любовались.
Адамъ обернулся на ускоренный темпъ лошадиныхъ копытъ и остановился, поджидая всадника и приподнявъ надъ головой съ веселой улыбкой свою бумажную шапочку. Не было на свѣтѣ молодого человѣка, для котораго Адамъ былъ-бы готовъ столькимъ пожертвовать, какъ для Артура Донниторна (не считая, разумѣется, брата его Сета), и ни одну изъ своихъ вещей ему не было-бы, кажется, такъ жалко потерять, какъ двухфутовую складную линейку, которую онъ всегда носилъ въ карманѣ, и которая была подаркомъ Артура, купленнымъ имъ на свои карманныя деньги, когда онъ былъ еще бѣлокурымъ одиннадцатилѣтнимъ мальчуганомъ, и когда онъ такъ хорошо воспользовался уроками Адама и ъ плотничномъ и токарномъ мастерствѣ, что всѣ женщины въ домѣ не знали, куда дѣваться отъ его щедрыхъ подношеній въ видѣ катушекъ для наматыванія нитокъ и круглыхъ ящичковъ для клубковъ. Адамъ положительно гордился маленькимъ сквайромъ въ тѣ давно улетѣвшіе дни, и это чувство почти не измѣнилось за то время, которое понадобилось бѣлокурому мальчугану, чтобъ превратиться въ юношу съ бакенбардами. Адамъ -- долженъ я сознаться, былъ очень чувствителенъ къ обаянію высокаго сана и всегда готовъ отдать болѣе чѣмъ должную дань уваженія всѣмъ, стоявшимъ выше его: онъ вѣдь былъ не философъ и не пролетарій съ демократическими идеями, а просто дюжій и сметливый плотникъ; почтительность къ высшимъ была у него въ крови, заставляя его признавать всѣ установленныя права, пока онъ не видѣлъ особенно вѣскихъ основаній оспаривать ихъ. У него не было никакихъ теорій переустройства міра; онъ зналъ только, что строить изъ сырого лѣса -- значитъ даромъ переводить матеріалъ,-- что неряшливая столярная работа никуда не годится,-- что когда невѣжественные люди въ щегольскомъ платьѣ начнутъ сочинять планы постройки мастерскихъ, складочныхъ магазиновъ и т. п., это не приноситъ ничего, кромѣ вреда,-- что контракты, составленные на скорую руку, неизбѣжно разоряютъ которую-нибудь изъ сторонъ; это онъ твердо зналъ и говорилъ себѣ, что никогда не будетъ поступать такимъ образомъ. Въ этихъ и тому подобныхъ пунктахъ онъ готовъ былъ отстаивать свое мнѣніе противъ самаго богатаго землевладѣльца во всемъ Ломширѣ и Стониширѣ, но внѣ этой области онъ чувствовалъ, что ему лучше было молчать и положиться на мнѣніе людей, болѣе свѣдущихъ. Онъ прекрасно видѣлъ, какъ плохо было поставлено лѣсоводство въ имѣньи Донниторновъ и въ какомъ позорномъ состояніи находились постройки на тамошнихъ фермахъ, и если-бы старый сквайръ спросилъ его о причинѣ такихъ безпорядковъ, онъ высказалъ-бы ему свое мнѣніе, не сморгнувъ, хотя, высказывая это мнѣніе, ни на минуту незабылъ-бы, что онъ говоритъ съ съ джентльменомъ. Слово "джентльменъ" имѣло обаяніе для Адама и, какъ онъ самъ нерѣдко говорилъ, онъ терпѣть не могъ людей, которые старались быть дерзкими съ высшими, разсчитывая этимъ отличиться. Я долженъ опять-таки напомнить вамъ, что въ жилахъ Адама текла крестьянская кровь, а такъ какъ полстолѣтія тому назадъ онъ былъ еще совсѣмъ молодымъ человѣкомъ, то нѣкоторыя изъ его понятій естественно должны казаться намъ отсталыми.
Что-же касается молодого сквайра, то инстинктивная почтительность Адама къ высшимъ еще поддерживалась въ этомъ случаѣ воспоминаніями дѣтства и личнымъ уваженіемъ; неудивительно послѣ этого, что онъ преувеличивалъ хорошія качества Артура и малѣйшему хорошему его поступку придавалъ гораздо больше цѣны, чѣмъ придалъ-бы такому-же поступку кого-нибудь изъ своихъ товарищей рабочихъ. Онъ былъ увѣренъ, что тотъ день, когда Артуръ вступитъ во владѣніе дѣдовскимъ помѣстьемъ, будетъ счастливымъ днемъ для всѣхъ обитателей окрестностей Гейслопа: не даромъ-же у молодого сквайра былъ такой великодушный, открытый характеръ и такое "удивительное" пониманіе необходимости улучшеній въ имѣньи, принимая въ разсчетъ, что ему не было еще и двадцати одного года. Вотъ почему любовь и уваженіе сквозили въ улыбкѣ, съ которою Адамъ приподнялъ свою шапочку навстрѣчу Артуру Донниторну.
-- Какъ поживаете, Адамъ? сказалъ Артуръ, протягивая ему руку. Ни съ кѣмъ изъ фермеровъ онъ не здоровался за руку, и Адамъ живо почувствовалъ оказанную ему честь.-- Я всегда издали узнаю васъ по вашимъ плечамъ: это тѣ самыя широкія плечи -- только теперь онѣ стали, пожалуй, еще немножко пошире,-- на которыхъ вы, бывало, носили меня,-- помните?
-- Конечно, помню, сэръ. Плохо было-бы жить на свѣтѣ, если-бъ люди не помнили, что они говорили и дѣлали, когда были дѣтьми. Во что-бы тогда цѣнили старыхъ друзей?
-- Должно быть, вы идете въ Брокстонъ? спросилъ Артуръ, придерживая свою-лошадь и стараясь ровняться съ Адамомъ, который шелъ подлѣ него.-- И вѣрно къ ректору?
-- Нѣтъ, сэръ, я иду смотрѣть ригу Брадвелля. Они тамъ боятся, какъ бы крышей не выперло стѣнъ; вотъ я и иду взглянуть, что можно тамъ сдѣлать, прежде чѣмъ мы пошлемъ имъ матеріалъ и рабочихъ.
-- Кажется, Бурджъ всѣ свои дѣла теперь вамъ поручаетъ. Я думаю, онъ скоро возьметъ васъ къ себѣ въ компаньоны, и если онъ не дуракъ, то непремѣнно это сдѣлаетъ.
-- Не знаю, сэръ; не думаю, чтобъ онъ много отъ этого выигралъ. Если старшій работникъ -- человѣкъ добросовѣстный и любитъ свое дѣло, онъ будетъ работать на хозяина не хуже всякаго компаньона. Я и гроша не дамъ за человѣка, который не вобьетъ лишняго гвоздя безъ добавочной платы.
-- Я это знаю, Адамъ; я знаю, что вы работаете на него, какъ на себя. Но будь вы участникомъ предпріятія, у васъ были-бы развязаны руки, и вы могли-бы лучше повести дѣло. Все равно старику придется когда-нибудь уйти на покой, а сыновей у него нѣтъ, и, вѣроятно, онъ будетъ радъ имѣть зятя, которому онъ могъ-бы передать свое дѣло. Впрочемъ, у него, кажется, загребистыя лапы: пожалуй, онъ предпочтетъ человѣка съ капиталомъ, который можно было-бы вложить въ предпріятіе. Не будь я бѣденъ, какъ крыса, я-бы съ радостью далъ вамъ на это денегъ, ради того, чтобы прикрѣпить васъ къ нашимъ мѣстамъ. Въ концѣ концовъ я былъ-бы отъ этого только въ выгодѣ, я увѣренъ. Ну, можетъ быть, я разбогатѣю черезъ годикъ-другой. Скоро я буду совершеннолѣтній, и дѣдъ навѣрно увеличитъ мой годовой окладъ, и когда я порасплачусь немного съ долгами, я посмотрю, что можно будетъ сдѣлать для васъ.
-- Вы очень добры, сэръ, что такъ говорите, и я вамъ благодаренъ, но -- продолжалъ Адамъ рѣшительнымъ тономъ -- я не хотѣлъ-бы обращаться ни съ какими предложеніями къ мистеру Бурджу, да и принимать ихъ отъ него. Я не вижу, какимъ образомъ я могу стать его компаньономъ. Вотъ если онъ когда-нибудь задумаетъ продать свое дѣло,-- это другая статья. Тогда я бы не отказался призанять деньжонокъ за хорошій процентъ, потому что я увѣренъ, что выплачу ихъ со временемъ.
-- Ну хорошо, Адамъ, не будемъ больше говорить объ этомъ пока, сказалъ Артуръ, вспомнивъ то, что онъ слышалъ отъ мистера Ирвайна по поводу Мэри Бурджъ и любовныхъ дѣлъ Адама.-- Когда хоронятъ вашего отца?
-- Въ воскресенье, сэръ; мистеръ Ирвайнъ нарочно за этимъ пріѣдетъ къ намъ пораньше. Я буду радъ, когда это кончится: можетъ быть, мать успокоится тогда хоть немного. Тяжело видѣть, когда старый человѣкъ плачетъ и убивается. Молодежь легче справляется съ горемъ, а у стариковъ нѣтъ на это ни силъ, ни рессурсовъ: сухому дереву ужъ никогда не пустить новыхъ ростковъ.
-- Да, не мало-таки было у васъ въ жизни испытаній и тяжелыхъ заботъ, Адамъ. Я думаю, вы никогда не были легкомысленнымъ, вѣтренымъ юношей, какъ другіе. Надъ вами всегда тяготѣла забота.
-- Да, это правда, сэръ, но что-жъ тутъ такого особеннаго? Если ты человѣкъ съ человѣческими чувствами, ты долженъ нести и человѣческія тяготы. Только птица вылетаетъ изъ родного гнѣзда, когда у нея подростутъ крылья, и потомъ ужъ не узнаетъ своихъ кровныхъ и всякій годъ ищетъ себѣ новую пару. А я еще за многое долженъ быть благодаренъ судьбѣ: у меня всегда было довольно здоровья, силъ и ума, чтобъ находить наслажденіе въ моей работѣ, и я считаю за великое для себя благо возможность посѣщать вечернюю школу Бартля Масси. Съ его помощью я пріобрѣлъ такія знанія, какихъ мнѣ никогда-бы не пріобрѣсти самому.
-- Какой вы молодецъ, Адамъ! сказалъ Артуръ послѣ короткой паузы, во время которой онъ задумчиво разсматривалъ рослаго парня, шедшаго подлѣ него.-- Я дерусь на кулачкахъ лучше многихъ студентовъ въ Оксфордѣ, но доведись мнѣ схватиться съ вами,-- я думаю, вы однимъ ударомъ сшибли-бы меня съ ногъ.
-- Храни меня отъ этого Богъ, проговорилъ Адамъ, обернувшись на Артура и улыбаясь.-- Прежде я, случалось, дрался ради забавы, но съ тѣхъ поръ, какъ бѣдняга Джиль Трантеръ пролежалъ изъ-за меня двѣ недѣли, я закаялся и теперь никогда не дерусь. Теперь если я и ударю когда-нибудь человѣка, такъ развѣ за то, что онъ сдѣлаетъ подлость. Когда имѣешь дѣло съ негодяемъ, у котораго нѣтъ ни стыда, ни совѣсти, и котораго ничто не беретъ, такъ только и остается что попробовать, нельзя-ли подѣйствовать на него кулакомъ.
Артуръ не засмѣялся; онъ былъ поглощенъ какою-то мыслью и, спустя минуту, очевидно, подъ вліяніемъ этой мысли, сказалъ:
-- Я думаю, Адамъ, у васъ никогда не бываетъ внутренней борьбы. Мнѣ кажется, вамъ ничего не стоитъ побороть въ себѣ желаніе, разъ вы рѣшили, что не слѣдуетъ ему поддаваться; вамъ это такъ-же легко, какъ свалить съ ногъ пьянаго, который къ вамъ пристаетъ. Я хочу сказать, что вы не знаете колебаній: навѣрно съ вами никогда не бываетъ такъ, чтобъ вы сказали себѣ, что не сдѣлаете того-то или того-то, а потомъ-бы все таки сдѣлали.
-- Да, кажется не бываетъ, проговорилъ Адамъ медленно послѣ минутнаго раздумья.-- Я не помню, чтобъ я когда - нибудь измѣнилъ себѣ такимъ образомъ, разъ я рѣшилъ -- какъ вы говорите,-- что чего-нибудь не слѣдуетъ дѣлать. Удовольствіе отравлено для меня, когда я знаю, что потомъ оно будетъ камнемъ лежать на моей совѣсти. Съ тѣхъ поръ, какъ я научился считать, я всегда понималъ, что всякій дурной поступокъ влечетъ за собой больше грѣха и горя, чѣмъ можно предвидѣть. Это все равно, что скверная работа: никогда нельзя предугадать, сколько зла она можетъ надѣлать. Тому и на свѣтъ не стоитъ родиться, кто приносите своимъ ближнимъ не радость, а горе. Но грѣхъ грѣху рознь. Мало-ли что люди не называютъ грѣхомъ! Я не считаю грѣхомъ, какъ наши диссентеры, какую-нибудь ребяческую шалость -- даже самую сумасбродную, если она никому не вредитъ. Можно еще спорить о томъ, не стоитъ-ли инои разъ посадить себѣ на лобъ лишнюю шишку ради того, чтобы получить лишнее удовольствіе... Но, это правда, самъ я не умѣю колебаться; я грѣшу скорѣе въ обратную сторону: разъ я что-нибудь порѣшилъ -- хотя-бы самъ съ собой,-- мнѣ уже трудно отступить.
-- Да, да, такимъ я васъ и считалъ, сказалъ Артуръ.-- У васъ желѣзная воля и желѣзная рука. Но иной разъ бываетъ очень трудно исполнить принятое рѣшеніе, какъ-бы не было оно твердо. Человѣкъ можетъ сказать себѣ: "я не буду рвать ягодъ", и можетъ заставить себя держать руки въ карманахъ, но онъ не можетъ удержаться, чтобъ у него не текли слюнки при видѣ этихъ ягодъ,
-- Это правда, сэръ, но противъ этого есть хорошее средство: стоитъ только сказать себѣ, что на свѣтѣ много вещей, безъ которыхъ надо умѣть обходиться. Жизнь не то, что Треддльстонская ярмарка, куда люди ѣздятъ покупать всякій товаръ. Если смотрѣть на жизнь такимъ образомъ, такъ непремѣнно будешь грѣшить... Но зачѣмъ я вамъ это говорю? Вамъ лучше знать, какъ надо жить на свѣтѣ.
-- Я не увѣренъ въ этомъ, Адамъ. Вы на четыре или на пять лѣтъ меня старше, у васъ больше опыта, и я думаю, что ваша жизнь была для васъ лучшей школой, чѣмъ коллегія -- для меня.
-- Сдается, сэръ, насчетъ этого вы сходитесь во мнѣніяхъ съ Бартлемъ Масси. Онъ говоритъ, что коллегіи дѣлаютъ изъ человѣка пустой пузырь, годный только на то, чтобъ наливать въ него всякую всячину. Впрочемъ у Бартля языкъ какъ бритва: для него ничего нѣтъ святого... А вотъ и перекрестокъ, сэръ. Я долженъ съ вами проститься. Вѣдь вы къ ректору?-- такъ намъ не по пути.
-- Прощайте, Адамъ, добраго утра.
У воротъ ректорскаго дома Артуръ передалъ свою лошадь конюху и пошелъ къ дому вдоль по дорожкѣ черезъ садъ. Онъ зналъ, что ректоръ всегда завтракаетъ у себя въ кабинетѣ, а кабинетъ его помѣщался налѣво отъ входной двери, противъ столовой. Это была небольшая, низенькая комната, составлявшая часть старой половины дома и казавшаяся мрачной отъ темныхъ переплетовъ книгъ, которыми были уставлены стѣны; но въ это утро она смотрѣла очень веселой, по крайней мѣрѣ въ ту минуту, когда Артуръ подошелъ къ ея открытому окну. Утреннее солнце обливало косыми лучами большой стеклянный шаръ на высокой подставкѣ съ плавающими въ немъ золотыми рыбками, стоявшій насупротивъ накрытаго стола, а подлѣ этого стола помѣщалась группа, способная оживить всякую комнату. Въ мягкомъ креслѣ, обитомъ малиновымъ шелкомъ, сидѣлъ мистеръ Ирвайнъ, сіяющій свѣжестью, какою сіялъ онъ всегда, по окончаніи своего утренняго туалета; его красивой формы пухлая бѣлая рука ласково гладила волнистую коричневую шерсть Юноны, а за спиной у Юноны, помахивавшей хвостомъ въ избыткѣ материнскаго удовольствія, возились два коричневыхъ щенка, перекатываясь другъ черезъ друга и исполняя самый восторженный собачій дуэтъ. На подушкѣ, немного подальше, лежала моська, поглядывая съ видомъ скромной дѣвицы на эту интимную семейную сцену, которую она считала верхомъ неприличія, и старалась какъ можно меньше замѣчать. На столѣ, у самаго локтя мистера Ирвайна, лежалъ первый томъ Эсхила, хорошо знакомый Артуру. Серебряный кофейникъ, который Карроль только-что принесъ, распространялъ ароматный паръ, дополнявшій эту пріятную картину завтрака холостяка.
-- А, Артуръ! Какъ это мило съ вашей стороны! И какъ разъ во время, сказалъ мистеръ Ирвайнъ, увидѣвъ гостя, влѣзающаго въ комнату черезъ низенькій подоконникъ.-- Карроль, подайте намъ еще кофею и яицъ, да не найдется-ли у васъ тамъ холодной курицы?-- мы поѣли-бы съ ветчиной.-- Знаете, Артуръ, это напоминаетъ мнѣ старину: вотъ уже пять лѣтъ, какъ мы не завтракали съ вами вдвоемъ.
-- Утро такое соблазнительное, что мнѣ захотѣлось прокатиться передъ завтракомъ, сказалъ Артуръ.-- Я помню, когда я учился у васъ, я очень любилъ эти наши завтраки вдвоемъ. А съ дѣдомъ такая скука: за завтракомъ онъ обыкновенно бываетъ еще на нѣсколько градусовъ холоднѣе, чѣмъ въ другіе часы дня; должно быть, это утренняя ванна такъ на него дѣйствуетъ.
Артуръ старался не показать, что его визитъ имѣетъ опредѣленную цѣль. Какъ только онъ очутился въ присутствіи мистера Ирвайна, онъ почувствовалъ, что признаніе, казавшееся ему вчера самой простой и естественной вещью въ мірѣ, будетъ для него труднымъ подвигомъ, и въ ту минуту когда ректоръ пожималъ ему руку, вчерашнее его рѣшеніе представилось ему въ новомъ свѣтѣ. Какимъ образомъ объяснитъ онъ Ирвайну свое положеніе, если не разскажетъ подробно того, что произошло въ лѣсу? А разсказывая это, онъ неизбѣжно будетъ имѣть глупый видъ. И наконецъ, какъ признаться въ своей слабости? въ томъ, что онъ уѣхалъ отъ Гавэна, т. е. сдѣлалъ какъ разъ противоположное тому, что намѣренъ былъ сдѣлать? Послѣ такого признанія онъ навсегда останется въ глазахъ Ирвайна жалкимъ недорослемъ, у котораго нѣтъ своей воли... Ну, можетъ быть, все какъ-нибудь устроится само собой, безъ приготовленій; можетъ быть, разговоръ случайно коснется этой темы.
-- Часъ завтрака -- мое любимое время дня, сказалъ мистеръ Ирвайнъ.-- Умъ какъ-то не успѣваетъ еще засориться и отражаетъ впечатлѣнія, какъ гладкое зеркало. За завтракомъ я всегда перелистываю какую-нибудь любимую книгу, и отдѣльныя мысли, которыя я вычитываю такимъ образомъ, доставляютъ мнѣ такое огромное наслажденіе, что регулярно каждое утро у меня бываетъ такое чувство, какъ будто я твердо рѣшился засѣсть опять за занятія. Но вотъ является Дентъ и приводитъ какого-нибудь бѣднягу, застрѣлившаго зайца; а когда я кончу его .отчитывать", какъ называетъ это Карроль, мнѣ захочется прокатиться верхомъ, а потомъ, на обратномъ пути, мнѣ попадается на встрѣчу смотритель рабочаго дома и заводитъ длиннѣйшую исторію о какомъ-нибудь взбунтовавшемся бѣднякѣ. Такъ день и проходитъ, и къ вечеру я оказываюсь все тѣмъ-же лѣнтяемъ, какимъ былъ и вчера. Впрочемъ, для того, чтобъ работать, нуженъ стимулъ сочувствія, а у меня его нѣтъ съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ бѣдняга Д'Ойли покинулъ Треддльстонъ. Вотъ еслибъ вы любили книги, мошенникъ вы этакій, передо мной была-бы болѣе пріятная перспектива. Но любовь къ наукѣ, кажется, не въ крови въ вашей семьѣ.
-- Да, это правда. Если лѣтъ черезъ шесть, семь, когда мнѣ придется выступать въ парламентѣ, мнѣ удастся припомнить какой-нибудь латинскій отрывокъ для украшенія моего перваго парламентскаго спича, это будетъ очень еще хорошо. Cras ingens iterabimus aequor и еще что нибудь въ этомъ родѣ можетъ быть и удержится въ моей памяти, а я ужъ постараюсь такъ прилаживать мои мнѣнія, чтобы можно было вставить эти кусочки въ мою рѣчь. Но я не думаю, чтобы знаніе классической старины было такъ уже необходимо для сельскаго хозяина; насколько я могу судить, для него гораздо важнѣе знать толкъ въ удобреніяхъ. Недавно я перечитывалъ книжки вашего друга Артура Юнга, и я не могу себѣ представить лучшей будущности, какъ примѣнять на практикѣ нѣкоторыя изъ его идей, пріучая фермеровъ къ лучшимъ способамъ веденія хозяйства и -- какъ онъ говоритъ -- превращая дикія земли въ яркую картину разнообразныхъ хлѣбовъ и луговъ. Мой дѣдъ, пока онъ живъ, не позволитъ мнѣ дѣйствовать самостоятельно, но со временемъ я этимъ займусь. Что особенно меня привлекаетъ, такъ это разработка Стониширской части имѣнія,-- теперь она въ плачевномъ состояніи: ввести тамъ всевозможныя улучшенія и потомъ скакать съ мѣста на мѣсто, наблюдая за ходомъ работъ. Я хотѣлъ-бы знать въ лицо каждаго своего фермера, каждаго земледѣльца нашей мѣстности; я хотѣлъ-бы, чтобы, кланяясь мнѣ, они дѣлали это отъ чистаго сердца.
-- Браво, Артуръ! Тотъ, кто равнодушенъ къ классической древности и смѣетъ послѣ этого жить на свѣтѣ,-- не можетъ представить лучшаго для себя оправданія, какъ увеличивая количество хлѣба для поддержанія существованія ученыхъ классиковъ... и ректоровъ, которые умѣютъ ихъ цѣнить. Дай Богъ мнѣ дожить до того дня, когда вы начнете ваше поприще образцоваго землевладѣльца. Для дополненія картины вамъ понадобится тогда представительный ректоръ, который пожелаетъ получить и свою долю уваженія и почета, заработанныхъ вами тяжелымъ трудомъ. Только не слишкомъ разсчитывайте на благодарность потомства, какъ на награду за ваши труды. Я далеко не увѣренъ, что люди всегда особенно цѣнятъ тѣхъ, кто старается быть имъ полезенъ. Гавэнъ, какъ вамъ извѣстно, навлекъ на себя проклятія всего околотка своей системой изгородей. Вамъ не мѣшаетъ, дружище, сперва хорошенько выяснить себѣ, что больше васъ привлекаетъ -- популярность или польза, а не то -- знаете пословицу: за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.
-- Ну, Гавэнъ рѣзокъ въ обращеніи; онъ не умѣетъ заставить себя полюбить. Я убѣжденъ, что добротой съ людьми все можно сдѣлать. Я лично по крайней мѣрѣ не могъ-бы жить въ такомъ мѣстѣ, гдѣ меня не любили-бы и не уважали; здѣсь-же мнѣ всегда пріятно заходить къ арендаторамъ: всѣ они видимо расположены ко мнѣ. Должно быть, они еще не успѣли забыть, какъ я, маленькимъ мальчикомъ, ѣздилъ на пони ростомъ съ овцу: имъ кажется, что это было только вчера. Да, если не скупиться на ссуды, да поисправить хозяйственныя постройки на фермахъ, нашихъ фермеровъ будетъ легко убѣдить вести свое хозяйство но болѣе раціональному плану, какъ они ни тупы.
-- Ну, такъ смотрите: когда придетъ вамъ время влюбиться, дѣлайте это съ выборомъ, потому что если жена опустошитъ вашъ кошелекъ, вы поневолѣ сдѣлаетесь скрягой. Мы съ матерью часто споримъ о васъ; она говоритъ: "Я не рискну предсказывать, что выйдетъ изъ Артура, пока не увижу женщины, которую онъ полюбитъ". Она думаетъ, что ваша красавица будетъ управлять вами, какъ управляетъ луна приливомъ и отливомъ. Но я отстаиваю васъ, какъ своего ученика, считая это своимъ долгомъ, и всегда доказываю ей, что вы созданы не изъ такого жидкаго матеріала. Смотрите-же: не опозорьте меня въ глазахъ моего оппонента.
Артура покоробило отъ этихъ словъ: мнѣніе о немъ проницательной мистрисъ Ирвайнъ подѣйствовало на него какъ зловѣщее предзнаменованіе. Казалось-бы, это было только лишнимъ поводомъ укрѣпиться въ принятомъ рѣшеніи и постараться оградить себя отъ соблазна, прибѣгнувъ къ поддержкѣ другого лица. Тѣмъ не менѣе, именно теперь, когда разговоръ дошелъ до этого пункта, Артуръ почувствовалъ, что ему положительно не хочется разсказывать свою исторію съ Гетти. Онъ былъ натура впечатлительная; мнѣнія о немъ и чувства къ нему окружающихъ играли въ его жизни огромную роль, и одинъ уже тотъ фактъ, что онъ находился въ присутствіи близкаго друга, не имѣвшаго ни малѣйшаго понятія о серьезной внутренней борьбѣ, которую онъ переживалъ въ послѣдніе дни, значительно поколебалъ собственную его увѣренность въ серьезномъ значеніи этой борьбы, конечно, шутить такими вещами нельзя; но что могъ сдѣлать для него Ирвайнъ?-- во всякомъ случаѣ не больше, чѣмъ онъ можетъ сдѣлать самъ для себя. Не бѣда, что Мегъ захромала: онъ все таки поѣдетъ въ Игльдэль,-- поѣдетъ на Раттлерѣ, а Нимъ пусть поспѣваетъ за нимъ, какъ умѣетъ, на какой-нибудь старой клячѣ. Онъ почти окончательно остановился на этой мысли, когда размѣшивалъ сахаръ въ своемъ кофе, но въ слѣдующую минуту, поднося чашку къ губамъ, вспомнилъ, какъ твердо онъ рѣшилъ вчера вечеромъ разсказать все Ирвайну. Нѣтъ, довольно колебаній!-- на этотъ разъ онъ сдѣлаетъ то, что намѣренъ былъ сдѣлать. А если такъ, то значитъ надо постараться удержать разговоръ на личной почвѣ: если онъ перейдетъ на общія темы, затрудненіе еще возростетъ.-- Вся эта борьба мыслей и чувствъ заняла такъ мало времени, что въ бесѣдѣ двухъ друзей не произошло сколько-нибудь замѣтнаго перерыва, когда Артуръ отвѣтилъ:
-- Но мнѣ кажется, что способность человѣка подчиняться власти любви еще не можетъ служить доказательствомъ противъ силы его характера вообще. Здоровый организмъ не застраховываетъ насъ отъ оспы и всякой другой острой болѣзни. Можно имѣть твердую волю во всѣхъ другихъ отношеніяхъ и быть не въ силахъ устоять передъ очарованіемъ женщины.
-- Да. Но между оспой и любовью -- или очарованіемъ женщины, какъ вы выражаетесь,-- та разница, что въ послѣднемъ случаѣ, разъ вы подмѣтили въ себѣ начало болѣзни и перемѣнили воздухъ, вы имѣете всѣ шансы на полное выздоровленіе и на прекращеніе дальнѣйшаго развитія зловѣщихъ симптомовъ. Есть и еще одно предохранительное средство, которымъ мы можемъ лечить себя сами, а именно -- всегда имѣть въ виду непріятныя послѣдствія нашей слабости; это средство служитъ намъ въ нѣкоторомъ родѣ закопченнымъ стекломъ, сквозь которое мы можемъ смотрѣть на нашу блистательную красавицу, не мигая, и различать настоящія ея очертанія (хотя, въ скобкахъ сказать, обыкновенно бываетъ, кажется, такъ, что этого спасительнаго стекла не оказывается налицо именно въ тотъ моментъ, когда мы особенно въ немъ нуждаемся). Смѣю сказать, что даже люди, имѣющіе такую солидную поддержку, какъ знакомство съ классиками, способны иногда увлекаться и вступать въ неблагоразумные браки вопреки предостереженію, которое даетъ имъ хоръ въ "Прометеѣ".
Улыбка, скользнувшая по лицу Артура, была очень слаба, и вмѣсто того, чтобъ отвѣтить шуткой, въ тонъ мистеру Ирвайну, онъ сказалъ совершенно серьезно:
-- Да, и это хуже всего. Это-то и обидно, что, не смотря на всѣ наши размышленія, на всѣ наши спокойныя рѣшенія, мы поддаемся вліянію настроеній, которыхъ невозможно предвидѣть. Но я думаю, что человѣкъ подлежитъ все-таки менѣе строгому осужденію, когда онъ увлекается такимъ образомъ наперекоръ своей волѣ.
-- Да, но вѣдь источникъ нашихъ настроеній лежитъ въ нашемъ характерѣ, мой милый. Наши настроенія -- часть нашей природы, такъ-же, какъ и наши мысли,-- и даже болѣе. Человѣкъ не можетъ сдѣлать ничего, что не было-бы согласно съ его натурой. Онъ носитъ въ себѣ зародыши самыхъ исключительныхъ своихъ дѣйствій, и если мы, умные люди, строимъ изъ себя подчасъ величайшихъ дураковъ, намъ остается только примириться съ тѣмъ логическимъ заключеніемъ, что на каждую унцію нашей мудрости приходится нѣсколько крупинокъ глупости.
-- Прекрасно, но вѣдь можно увлечься благодаря стеченію обстоятельствъ: не будь этихъ обстоятельствъ, мы, можетъ быть, никогда не совершили-бы дурного поступка.
-- Да, разумѣется. Украсть банковый билетъ съ полнымъ удобствомъ можно только тогда, когда онъ плохо лежитъ; но я не повѣрю, что вы честный человѣкъ, только на томъ основаніи, что вы будете ругать банковый билетъ за то, что онъ подвернулся вамъ подъ руку.
-- Но дѣлаете-же вы разницу между человѣкомъ, который борется съ искушеніемъ, хотя-бы въ концѣ-концовъ онъ и палъ,-- и человѣкомъ, который даже и не пытается бороться?
-- Конечно; я жалѣю его соразмѣрно продолжительности его борьбы, ибо эта борьба есть предвѣстникъ внутреннихъ страданій -- худшаго вида кары, какой только можетъ избрать Немезида. Но послѣдствія не знаютъ жалости. Наши поступки несутъ намъ съ собой свои ужасныя послѣдствія совершенно независимо отъ колебаній, предшествовавшихъ имъ,-- послѣдствія, которыя рѣдко ограничиваются нашей собственной личностью. Поэтому всегда полезнѣе помнить о томъ неизбѣжномъ, что насъ ждетъ впереди, чѣмъ придумывать что-бы такое могло послужить намъ въ оправданіе...
-- Но что значитъ, Артуръ? Съ которыхъ поръ вы полюбили спорить о вопросахъ нравственности? Я что-то не замѣчалъ за вами этого раньше. Ужъ не грозитъ-ли вамъ самому опасность этого рода, которую вы желаете уяснить себѣ общими философскими разсужденіями?
Задавая этотъ вопросъ, мистеръ Ирвайнъ отодвинулъ тарелку. откинулся на спинку кресла и поглядѣлъ прямо въ глаза Артуру. Онъ дѣйствительно заподозрилъ, что Артуръ хочетъ ему что-то сказать, и думалъ облегчить ему путь этимъ прямымъ вопросомъ. Но онъ ошибся. Артуръ, неожиданно прижатый къ стѣнѣ, почувствовалъ, что онъ менѣе чѣмъ когда-либо расположенъ дѣлать признанія, и попятился назадъ. Онъ не разсчитывалъ, что разговоръ приметъ такой серьезный оборотъ... Ирвайнъ можетъ невѣрно истолковать его исповѣдь -вообразить, что онъ питаетъ къ Гетти глубокую страсть, тогда какъ ничего подобнаго нѣтъ. Онъ почувствовалъ, что краснѣетъ, и разсердился на себя за такое мальчишество.
-- О нѣтъ, мнѣ ровно ничего не грозитъ, постарался онъ отвѣтить какъ можно безпечнѣе.-- Не думаю, чтобы характеръ былъ у меня слабѣе, чѣмъ у другихъ, но бываютъ случаи, которые невольно наводятъ на мысль о томъ, что можетъ случиться съ тобой въ будущемъ.
Не скрывалось-ли подъ этой странной нерѣшительностью Артура какое-нибудь тайное побужденіе, которымъ можно было ее объяснить и въ которомъ онъ самъ себѣ не сознавался? Ходъ нашей умственной работы во многомъ напоминаетъ устройство государственнаго механизма: и здѣсь, и тамъ значительная часть чернаго труда исполняется неизвѣстными двигателями. Да и въ обыкновенныхъ машинахъ, насколько мнѣ извѣстно, бываетъ часто какое-нибудь маленькое, незамѣтное колесико, играющее очень важную роль въ движеніи большихъ колесъ, сразу бросающихся въ глаза. Быть можетъ, и въ душѣ Артура работалъ въ эту минуту одинъ изъ такихъ тайныхъ, невидимыхъ двигателей. Быть можетъ, это было опасеніе, какъ-бы его исповѣдь передъ ректоромъ -- если-бы она состоялась,-- не оказалась для него серьезной помѣхой въ такомъ случаѣ, если онъ будетъ не въ силахъ довести до конца осуществленіе своего благого намѣренія. Я не рискну утверждать, что это было не такъ!-- человѣческая душа очень сложная вещь.
У мистера Ирвайна промелькнула мысль о Гетти въ тотъ моментъ, когда онъ такъ внимательно смотрѣлъ на Артура; но безпечный тонъ, да и смыслъ его отвѣта не замедлили подтвердить другую, быстро смѣнившую ее мысль, а именно -- что съ этой стороны не могло быть ничего серьезнаго. Артуръ могъ видѣться съ Гетти только въ церкви, да у нея въ домѣ, гдѣ за ними наблюдалъ зоркій глазъ мистрисъ Пойзеръ. и намекъ, который онъ, Ирвайнъ, сдѣлалъ ему наканунѣ, не заключалъ въ себѣ никакого скрытаго смысла: онъ хотѣла только предостеречь молодого человѣка, что своимъ исключительнымъ вниманіемъ къ этой маленькой кокеткѣ онъ можетъ разбудить ея тщеславіе и нарушить мирное теченіе ея безыскусственной жизни. Артуръ скоро возвратится въ свой полкъ, и больше они не увидятся... Нѣтъ, положительно не можетъ быть опасности съ этой стороны, хотя-бы даже характеръ Артура и не представлялъ особенно надежной гарантіи противъ нея. Хорошее, честное чувство, заставлявшее его гордиться добрымъ расположеніемъ и уваженіемъ всѣхъ окружающихъ, было достаточной порукой за него, и оно, конечно, предохранитъ его отъ предосудительнаго романическаго увлеченія, а тѣмъ болѣе отъ низменной страсти. Если въ началѣ разговора Артуръ и имѣлъ намѣреніе что-то ему сообщить, то теперь онъ не желалъ входить въ подробности -- это было ясно; а мистеръ Ирвайнъ былъ слишкомъ деликатенъ, чтобы выдать въ этомъ случаѣ свое -- хотя-бы даже и дружеское -- любопытство. Онъ видѣлъ, что его собесѣднику будетъ пріятно перемѣнить разговоръ, и сказалъ:
-- Кстати, Артуръ: въ послѣдній разъ на вашемъ полковомъ праздникѣ, въ день рожденія вашего командира, было поставлено съ большимъ эффектомъ нѣсколько туманныхъ картинъ въ честь Великобританіи, нитта, Ломширской милиціи, а больше всего въ честь "благороднаго юноши" -- героя дня. Отчего-бы и намъ не устроить чего-нибудь въ этомъ родѣ на удивленіе нашимъ слабымъ умамъ?
Случай былъ упущенъ. Пока Артуръ колебался, спасительный канатъ, за который онъ могъ-бы ухватиться, пронесло теченіемъ мимо, и теперь онъ долженъ выплывать самъ, какъ умѣетъ.
Черезъ десять минутъ мистера Ирвайна вызвали по какому-то дѣлу, и Артуръ, распростившись съ нимъ, опять сѣлъ на коня, съ тяжелымъ чувствомъ недовольства собой, которое онъ пытался заглушить, повторяя себѣ, что онъ сегодня-же, самое большое черезъ часъ, уѣдетъ въ Игльдэль.