На слѣдующее утро Гвендолина казалась очень веселой и живой; послѣ разговора съ дядей, въ ней произошла сильная реакція, и всякое колебаніе исчезло, какъ случайная зыбь на поверхности воды. Стрѣлковый пикникъ въ Кардельскомъ паркѣ обѣщалъ доставить ей большое удовольствіе; молодая дѣвушка заранѣе представляла себѣ, какъ она лѣсной нимфой будетъ ходить подъ тѣнью старинныхъ березъ, среди восторгающагося ею общества. Эта сцена была прекраснымъ фономъ для объясненія съ Грандкортомъ, который, конечно, не походилъ на пламеннаго Дафниса, но тѣмъ лучше. Она предвидѣла, что онъ въ этотъ день, наконецъ, сдѣлаетъ предложеніе, а она, на-сколько возможно, постарается поощрить его къ этому шагу.
Послѣ завтрака она осталась въ столовой съ матерью для прочтенія полученныхъ въ это утро писемъ. Взглянувъ на одно изъ нихъ, она не могла удержаться отъ улыбки и передала его матери, которая, въ свою очередь, весело усмѣхнулась.
-- Ты не хочешь уѣхать за тысячу верстъ отсюда?-- сказала м-съ Давило.
-- Это слишкомъ далеко.
-- Жаль, что ты не отвѣтила раньше. Впрочемъ, ты можешь написать сейчасъ, до нашего отъѣзда на пикникъ.
-- Спѣху нѣтъ. Они сегодня выѣзжаютъ изъ Лондона и останутся до понедѣльника въ Дуврѣ. Я напишу завтра.
-- Хочешь, Гвенъ, я отвѣчу за тебя?
-- Нѣтъ, оставьте, я сама напишу завтра,-- повторила Гвендолина рѣзко, послѣ минутнаго молчанія, и потомъ прибавила съ игривой нѣжностью:-- милая, старая, прелестная мама!
-- Да, нечего сказать, старая.
-- Полноте, мама. Какая вы старая? вы только двадцатью пятью годами старше меня.
-- И этого довольно; въ двадцать пять лѣтъ можно увидать много счастія.
-- Такъ мнѣ не надо терять времени,-- отвѣтила Гвендолина весело.-- Чѣмъ скорѣе получу я дворцы и экипажи, тѣмъ лучше.
-- А главное -- обожающаго тебя мужа, Гвендолина,-- прибавила м-съ Давило.
Молодая дѣвушка надула губы и ничего не отвѣтила.
Единственнымъ облакомъ въ это свѣтлое, счастливое утро для Гвендолины было отсутствіе м-ра Гаскойна, который не могъ сопровождать ее въ Кардельскій паркъ, ибо его задержали судебныя обязанности. Ее не интересовало то, что м-съ Гаскойнъ и Анна отказались ѣхать безъ него, но объ отсутствіи дяди она очень сожалѣла, такъ-какъ одинъ его видъ поддержалъ-бы въ ней принятую наканунѣ рѣшимость. Впрочемъ, эта рѣшимость очень вкоренилась въ ея душѣ, и, хотя она не считала предстоявшій ей бракъ чрезмѣрнымъ счастіемъ, но все-же смотрѣла на него, какъ на источникъ болѣе широкой свободы.
Мѣсто, выбранное для пикника, была зеленая поляна, со всѣхъ сторонъ окаймленная деревьями, какъ-бы амфитеатромъ. Здѣсь слуги должны были приготовить завтракъ, а планъ праздника заключался въ томъ, чтобъ всему обществу разсѣяться группами по лѣсу и стрѣлять изъ луковъ въ различныя импровизированныя мишени. Эта подвижная стрѣльба была гораздо забавнѣе пира, но волонтеры-стрѣлки, не подготовившись къ ней, приходили къ совершенно другимъ результатамъ, чѣмъ въ паркѣ лорда Бракеншо. Отчасти по этой причинѣ, а отчасти отъ смущенія и желанія скрыть его, Гвендолина не выказала большого искусства въ первыхъ выстрѣлахъ, и только съ прелестной граціей переносила свои неудачи. Она была въ томъ-же бѣломъ платьѣ съ зеленой отдѣлкой, какъ въ первое свиданіе съ Грандкортомъ на стрѣлковомъ праздникѣ; онъ теперь почти не отходилъ отъ нея, но по внѣшнему обращенію ихъ другъ съ другомъ нельзя было сказать, чтобъ ихъ отношенія измѣнились съ того памятнаго дня. Однако, большинство присутствующихъ, по другимъ причинамъ, были убѣждены, что ихъ бракъ -- дѣло рѣшенное. Гвендолина сама была въ этомъ увѣрена. Возвращаясь къ центральному мѣсту парка, гдѣ былъ приготовленъ завтракъ, Гвендолина весело болтала съ Грандкортомъ о постороннихъ предметахъ; но вдругъ между ними произошло нѣчто, показавшееся ей началомъ конца, т. е. залогомъ ея согласія выйти замужъ за Грандкорта.
-- А знаете-ли вы, сколько времени прошло съ тѣхъ поръ, какъ я впервые увидалъ васъ въ этомъ платьѣ?-- спросилъ Грандкортъ.
-- Стрѣлковый праздникъ былъ 25-го, а сегодня 13-е,-- отвѣтила Гвендолина со смѣхомъ:-- я плохо считаю, но, должно быть, прошло около трехъ недѣль.
-- Это большая потеря времени,-- произнесъ Грандкортъ послѣ непродолжительнаго молчанія.
-- Вы потеряли время, благодаря знакомству со мною? Пожалуйста не говорите грубостей. Я ихъ терпѣть не могу.
-- Я потому и чувствую потерю времени, что дорого цѣню знакомство съ вами.
Гвендолина ничего не отвѣтила и только подумала: "это очень ловко сказано; онъ никогда не говоритъ глупостей". Ея молчаніе было такъ необыкновенно, что Грандкортъ принялъ его за самый удовлетворительный отвѣтъ, и продолжалъ:
-- Узнавая васъ все болѣе и болѣе, я не могу не чувствовать, сколько теряю отъ этой неизвѣстности. А вамъ нравится такая неизвѣстность?
-- Да: въ ней есть своя прелесть,-- сказала Гвендолина, неожиданно взглянувъ на него съ улыбкой.
-- А для меня мученіе!-- отвѣтилъ Грандкортъ, пристально смотря въ глаза Гвендолинѣ.-- Вы желаете его продлить?
-- Нѣтъ, мнѣ было-бы жаль доставлять вамъ мученіе,-- промолвила Гвендолина, покраснѣвъ и опуская глаза.
Она чувствовала, что находилась въ совершенно-необычайномъ для нея положеніи, и потеряла свое всегдашнее самообладаніе. Въ виду ея смущенія, Грандкортъ принялъ ея отвѣтъ за очевидное согласіе на его еще несдѣланное предложеніе и воспользовался-бы этимъ счастливымъ случаемъ, если-бы въ эту самую минуту они не очутились на крутомъ скатѣ, опускавшемся къ зеленой полянѣ, гдѣ уже было собрано все общество. Поэтому онъ предложилъ ей руку не иносказательно, а въ прямомъ смыслѣ, и они безмолвно спустились внизъ, мимо м-съ Аропоинтъ, стоявшей рядомъ съ м-съ Давило. Эта почтенная дама мало-по-малу пришла къ тому убѣжденію, что достоинствъ Грандкорта было недостаточно для ея дочери Катерины, которая была такъ требовательна, что отказала даже лорду Слогану; поэтому она безпристрастно смотрѣла на владѣльца Дипло.
-- М-ръ Грандкортъ,-- сказала она очень громко,-- во многомъ уступаетъ своему дядѣ, сэру Гюго Малинджеру; онъ слишкомъ вялъ. Конечно, м-ръ Грандкортъ гораздо моложе, но я не удивлюсь, если сэръ Гюго переживетъ его. Плохо разсчитывать на наслѣдство.
-- Это правда,-- отвѣтила м-съ Давило очень спокойно. Находясь въ веселомъ настроеніи духа отъ счастливаго оборота дѣлъ, она уже не смотрѣла на весь міръ съ прежней безнадежностью.
Нечего описывать завтрака на зеленой полянѣ; конечно, кушанья и вина были самыя лучшія и таковы-же были разговоры и смѣхъ, въ томъ смыслѣ, что они принадлежали лучшему обществу, которое, по привычкѣ, небрежно пользуется всѣми благами и ни въ чемъ не выказываетъ крайности. Послѣ завтрака нѣкоторые изъ джентльменовъ, отдѣлившись отъ общества, закурили сигары, въ томъ числѣ и Грандкортъ, а дамы начали приготовляться къ новой прогулкѣ по лѣсу. М-ръ Лушъ, все время чрезвычайно ухаживавшій за представительницами прекраснаго пола, исключая Гвендолины, взялъ на себя обязанность перенести изъ экипажей луки. Боясь, чтобъ онъ не схватилъ и ея лука, Гвендолина поспѣшно отправилась за нимъ сама. Лакей лорда Бракеншо подалъ ей, кромѣ лука, письмо на ея имя. Она не спросила, отъ кого, сразу увидѣвъ, что почеркъ на адресѣ былъ женскій, и, повернувъ голову въ сторону, чтобъ не встрѣтиться съ Лушемъ, разорвала конвертъ.
Вотъ что она прочла:
"Если миссъ Гарлетъ сомнѣвается, слѣдуетъ-ли ей принять предложеніе м-ра Грандкорта или нѣтъ, то пусть она отдѣлится отъ остального общества, миновавъ "Шепчущіе Камни", и вернется къ нимъ одна. Она услышитъ нѣчто важное, но только подъ условіемъ сохранить въ тайнѣ отъ всѣхъ это письмо. Если она этого не сдѣлаетъ, то жестоко раскается, какъ, въ свою очередь, раскаялась женщина, пишущая эти строки. Миссъ Гарлетъ пойметъ, что она обязана сохранять тайну".
Гвендолина вздрогнула; но первой ея мыслью было: "еще во время". Благодаря своей юности, она думала только о томъ, какую тайну ей откроетъ незнакомка, и ей въ голову не приходила мысль, что все это могло быть интригой, которая вполнѣ оправдывала-бы неудобство разглашенія письма. Она немедленно рѣшила незамѣтно отправиться на свиданіе и, сунувъ письмо въ карманъ, возвратилась къ обществу съ еще большимъ оживленіемъ и энергіей.
Всѣ удивились тому, что Грандкортъ не появился къ положенному времени съ другими курильщиками на сборное мѣсто.
-- Мы, вѣроятно, встрѣтимъ его по дорогѣ,-- сказалъ лордъ Бракеншо;-- онъ не могъ далеко уйти.
"Неужели онъ отлыниваетъ отъ конечнаго разрѣшенія вопроса?"-- съ неудовольствіемъ подумала Гвендолина.
Она была права, хотя нельзя было, собственно, сказать, чтобъ Грандкортъ отлынивалъ; скорѣе, онъ подвергся какому-то болѣзненному припадку апатіи, въ виду близости достиженія желанной цѣли. Поддавшись этой инстинктивной бездѣятельности воли, онъ закурилъ большую сигару, и если-бъ Лушъ нашелъ его въ эту минуту и сталъ-бы уговаривать возвратиться къ обществу, то онъ, машинально вынувъ сигару изо рта, лѣниво промолвилъ-бы: "будьте такъ добры, убирайтесь къ чорту!"
Но ему никто не мѣшалъ, и все общество, за исключеніемъ нѣсколькихъ пожилыхъ дамъ и, въ томъ числѣ, м-съ Давило, весело отправилось въ путь. Прогулка очень удалась, стрѣльба въ импровизированныя мишени была очень оживленна, и всѣ находили искренное удовольствіе въ этой новой забавѣ. Гвендолина превосходила себя въ граціи и веселости; полученное письмо ее нисколько не пугало, а еще болѣе возбуждало, тѣмъ болѣе, что ей надо было искусно подготовлять свое исчезновеніе. Черезъ часъ общество достигло "Шепчущихъ Камней", двухъ громадныхъ, наклоненныхъ другъ къ другу гранитныхъ массъ, которыя очень походили на гигантовъ, укутанныхъ въ плащи. Осмотрѣвъ эти камни и замѣтивъ, что ночью ихъ можно было принять за колоссальные призраки, стрѣлки углубились въ сосѣдній березовый лѣсокъ, гдѣ было много прекрасныхъ мишеней.
-- Какъ мы далеки теперь отъ поляны, гдѣ завтракали?-- спросила Гвендолина у лѣсничаго, игравшаго роль проводника.
-- Въ полумили по прямой дорогѣ, по аллеѣ, которую мы сейчасъ пересѣчемъ,-- отвѣтилъ онъ;-- но я васъ поведу кругомъ, черезъ "Большой Крестъ".
Гвендолина стала понемногу отставать и ей въ этомъ особенно помогъ неожиданный поворотъ всей компаніи въ сторону подъ предводительствомъ Луша, такъ-что она вскорѣ потеряла ихъ изъ виду. Черезъ нѣсколько минутъ она снова очутилась передъ "Шепчущими Камнями". Обогнувъ одинъ изъ нихъ, она встрѣтилась лицомъ къ лицу съ женщиной, нѣкогда поразительной красоты, которая пристально смотрѣла на нее своими большими черными глазами. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нея сидѣли на травѣ двое дѣтей.
-- Миссъ Гарлетъ?-- спросила незнакомка.
-- Да,-- отвѣтила Гвендолина, которую эта встрѣча сильно поразила, несмотря на то, что она уже ожидала чего-то особеннаго, необычнаго.
-- Вы дали согласіе м-ру Грандкорту?
-- Нѣтъ.
-- Я вамъ обѣщала сказать нѣчто важное, но вы прежде дайте слово, что сохраните мою тайну, и, какъ-бы вы не поступили послѣ нашего свиданія, вы не откроете ни м-ру Грандкорту и никому другому, что видѣли меня.
-- Даю слово.
-- Меня зовутъ Лидія Глашеръ; м-ръ Грандкортъ долженъ жениться на мнѣ, или ни на комъ. Я для него бросила мужа и ребенка десять лѣтъ тому назадъ. Эти дѣти -- его, и у насъ есть еще двѣ старшія дѣвочки. Мой мужъ теперь умеръ, и м-ръ Грандкортъ обязанъ жениться на мнѣ, обязанъ сдѣлать сына своимъ наслѣдникомъ.
Съ этими словами она посмотрѣла на бѣлокураго мальчика, и глаза Гвендолины невольно послѣдовали за нимъ. Держа въ зубахъ игрушечную трубу и тщетно надувая обѣ щеки, онъ казался со своими развѣвающимися волосами, залитыми солнечнымъ свѣтомъ, настоящимъ херувимчикомъ.
-- Я не помѣшаю исполненію вашихъ желаній,-- гордо сказала Гвендолина, съ мягкой дрожью въ блѣдныхъ губахъ.
-- Вы прелестны, миссъ Гарлетъ,-- продолжала м-съ Глашеръ;-- но и я была молода, когда онъ меня узналъ. Съ тѣхъ поръ моя жизнь разбита. Несправедливо, чтобы онъ былъ счастливъ, а я и сынъ несчастны.
Эти слова были произнесены рѣзко, но съ очевидной рѣшимостью удержаться отъ гнѣвной вспышки. Гвендолинѣ съ ужасомъ показалось, что передъ нею возсталъ страшный призракъ, громко говорившій: "Я олицетвореніе судьбы женщины".
-- Вы желаете сказать мнѣ еще что-нибудь?-- спросила она такъ-же гордо и холодно, какъ прежде.
Поразившій ее ударъ, конечно, не могъ смягчить ея натуры, и всѣ люди казались ей теперь ненавистными.
-- Нѣтъ, вы знаете уже все. А если угодно, можете навести справки. Я была замужемъ за полковникомъ Глашеромъ.
-- Такъ я уйду,-- сказала Гвендолина, наклонивъ голову въ видѣ поклона, на что м-съ Глашеръ отвѣтила тѣмъ-же.
Чрезъ нѣсколько минутъ Гвендолина снова очутилась въ березовой рощѣ, но въ ней уже никого не было, и молодая дѣвушка быстрыми шагами направилась къ зеленой полянѣ по аллеѣ, указанной лѣсничимъ. Она уже рѣшила, какъ ей слѣдуетъ поступить.
М-съ Давило была очень удивлена появленіемъ Гвендолины, но сдержала свое безпокойство, чтобъ не возбудить подозрѣнія окружающихъ дамъ.
-- Я осталась долѣе другихъ у "Шепчущихъ Камней" и потомъ не могла догнать общества,-- объяснила Гвендолина;-- поэтому я избрала кратчайшій путь, по аллеѣ, указанной мнѣ лѣсничимъ. Впрочемъ, я очень довольна, что вернулась. Я немного устала.
-- Вы, вѣроятно, не встрѣтили м-ра Грандкорта?-- сказала м-съ Аропоинтъ не безъ намѣренія.
-- Нѣтъ,-- вызывающимъ тономъ промолвила Гвендолина. и прибавила со смѣхомъ:-- куда онъ дѣвался? Вѣроятно, упалъ въ прудъ или съ нимъ сдѣлался ударъ?
Несмотря на всю рѣшимость Гвендолины не выказать своего смущенія, она говорила необыкновенно рѣзко, и м-съ Давило тотчасъ поняла, что случилось что-нибудь непріятное.
М-съ Аропоинтъ, съ своей стороны, рѣшила, что самонадѣянная дѣвушка была оскорблена невнимательностью Грандкорта, который, вѣроятно, нашелъ основательную причину для измѣненія своихъ плановъ.
-- Если вы не имѣете ничего противъ этого, мама, то я прикажу подать экипажъ,-- сказала Гвендолина послѣ нѣкотораго молчанія;-- пора домой.
М-съ Давило согласилась; пока ходили за экипажемъ, возвратилось все остальное общество, въ томъ числѣ, и Грандкортъ.
-- И вы здѣсь?-- произнесъ лордъ Бракеншо, подходя къ Гвендолинѣ;-- мы сначала думали, что вы встрѣтили Грандкорта и возвратились съ нимъ назадъ. Лушъ настаивалъ на этой мысли, но потомъ мы встрѣтили Грандкорта одного. Впрочемъ, мы о васъ и не безпокоились: лѣсничій сказалъ что онъ вамъ указалъ кратчайшій путь сюда.
-- Вы уѣзжаете?-- спросилъ Грандкортъ, также подходя къ молодой дѣвушкѣ и говоря своимъ обычнымъ, небрежнымъ тономъ, какъ-бы не сознавая за собой никакой вины.
-- Да, мы уѣзжаемъ,-- отвѣтила Гвендолина, не глядя на него.
-- Могу я завтра пріѣхать въ Офендинъ?
-- Если вамъ угодно,-- промолвила Гвендолина сухимъ, рѣзкимъ голосомъ, звучавшимъ такъ-же уныло, какъ трескъ перваго осенняго мороза.
Грандкортъ предложилъ руку м-съ Давило, чтобъ довести ее до экипажа, а Гвендолина съ необыкновенной быстротой опередила ихъ и прыгнула въ коляску.
-- Я первая сѣла, мама, потому что хотѣла быть на этой сторонѣ,-- сказала она, какъ-бы извиняясь, но, въ сущности, она не желала прикоснуться до руки Грандкорта.
Онъ молча приподнялъ шляпу и отошелъ въ сторону, вполнѣ увѣренный, что Гвендолина обидѣлась его невнимательностью.
Впродолженіи нѣсколькихъ минутъ мать и дочь молчали; наконецъ, Гвендолина сказала:
-- Я поѣду съ Лангенами, мама, за-границу. Сегодня я уложу свои вещи и завтра отправлюсь съ первымъ поѣздомъ. Я буду въ Дуврѣ почти въ одно время съ ними. Впрочемъ, можно и телеграфировать.
-- Боже мой! что ты говоришь, дитя мое?
-- То, что сдѣлаю.
-- Но зачѣмъ?
-- Я хочу уѣхать отсюда.
-- Неужели ты такъ обидѣлась глупымъ исчезновеніемъ м-ра Грандкорта.
-- Всѣ эти вопросы ни къ чему не приведутъ. Я ни за что не выйду замужъ за м-ра Грандкорта и прошу васъ оставить этотъ разговоръ.
-- Что я скажу дядѣ, Гвендолина? Подумай, въ какое ты меня ставишь положеніе! Ты ему вчера сказала, что согласишься на предложеніе м-ра Грандкорта.
-- Мнѣ очень жаль вамъ сдѣлать непріятное, милая мама,-- сказала Гвендолина твердымъ тономъ,-- но я не перемѣню своей рѣшимости, что-бы вы или дядя ни говорили, и не открою вамъ, почему я такъ поступаю. Мнѣ рѣшительно все равно, къ чему это приведетъ. Я не хочу вовсе выходить замужъ; всѣ мужчины гадки, и я ихъ отъ души ненавижу.
-- Но зачѣмъ тебѣ такъ скоро уѣзжать, Гвендолина?-- спросила м-съ Давило, пораженная этимъ неожиданнымъ ударомъ.
-- Не мѣшайте мнѣ, мама, сдѣлать по-своему. Если вы когда-нибудь въ жизни имѣли горе, то оставьте меня въ покоѣ. Если мнѣ суждено быть несчастной, то пусть я буду въ этомъ виновна одна.
М-съ Давило замолчала, полагая, что, можетъ быть, въ концѣ-концовъ и лучше было Гвендолинѣ уѣхать тотчасъ-же.
И она уѣхала. Вечеромъ всѣ ея вещи были уложены, а на другое утро, на разсвѣтѣ м-съ Давило проводила Гвендолину на станцію желѣзной дороги. Утренняя роса, коровы и лошади, безъ всякой цѣли смотрѣвшія на нихъ черезъ изгороди, пассажиры, спѣшившіе съ узлами къ вокзалу,-- все казалось имъ мрачнымъ, безсмысленнымъ. Но хуже всего были шумъ и суетня на станціи передъ кассой. Сердце Гвендолины въ послѣдніе двадцать четыре часа какъ-бы оледенѣло, но, очевидно, горе матери нисколько не вліяло на ея теперешнее настроеніе, почти равнявшееся тому состоянію, въ которомъ человѣкъ, потерявъ вѣру въ людей, склоненъ на всякое зло. Хотя Гвендолина безъ разбора читала все и преимущественно такъ-называемыя "картины жизни", но она не была подготовлена къ такому столкновенію съ дѣйствительностью. И это неудивительно: человѣкъ, привыкшій къ нравамъ, изображаемымъ въ современныхъ опереткахъ, и выражающій имъ свое сочувствіе рукоплесканіями, былъ-бы непріятно пораженъ, столкнувшись неожиданно съ подобными правами въ своемъ собственномъ семействѣ. Перспектива, по выраженію ея творца, вещь прекрасная. Всѣ ужасы холодныхъ, сырыхъ хижинъ, въ которыхъ мрутъ несчастныя человѣческія созданія, кажутся издали живописными, и самые гнусные пороки, прикрытые цвѣтистыми фразами на иностранномъ языкѣ, принимаютъ художественную форму. Напротивъ, мы питаемъ отвращеніе къ ревматизму, и всему, что доставляетъ намъ какое-нибудь личное непріятное ощущеніе.
М-съ Давило горько чувствовала холодное- равнодушіе Гвендолины и, возвратившись домой одна, еще печальнѣе смотрѣла на окружающую веселую природу.
Послѣ полудня м-ръ Грандкортъ пріѣхалъ въ Офендинъ, но никого не засталъ дома.