Рѣшившись жениться на миссъ Гарлетъ, Грандкортъ въ значительной мѣрѣ выказалъ также способности пріискивать средства къ достиженію своей цѣли. Впродолженіи двухъ недѣль онъ каждый день, такъ или иначе, устраивалъ свиданія съ нею и этимъ почтительнымъ вниманіемъ доказалъ открыто, что она занимала всѣ его мысли. Двоюродная сестра Грандкорта, м-съ Торингтонъ, находилась теперь въ Дипло, такъ-что можно было пригласить Гвендолину съ матерью на торжественный обѣдъ, причемъ многочисленное общество было свидѣтелемъ того, какъ хозяинъ разсыпался въ любезностяхъ передъ безприданной красавицей и хладнокровно отворачивался отъ богатой невѣсты. Всѣ были убѣждены, что бракъ Грандкорта съ Гвендолиной -- дѣло рѣшенное, и м-ръ Гаскойнъ уже размышлялъ, какъ онъ исполнитъ свою обязанность относительно племянницы и какую сумму выговоритъ въ брачномъ контрактѣ на ея долю въ случаѣ преждевременной смерти Грандкорта. Онъ даже удивлялся, вмѣстѣ съ м-съ Давило тому, что будущій мужъ Гвендолины не сдѣлалъ еще предложенія, тогда-какъ для этого представлялось много удобныхъ случаевъ. Удивленіе это, между прочимъ, раздѣлялъ и самъ Грандкортъ. Сказавъ о своемъ намѣреніи Лушу, онъ полагалъ, что дѣло быстро уладится, и почти каждое утро говорилъ себѣ, что онъ въ этотъ день доставитъ Гвендолинѣ возможность согласиться на его лестное предложеніе, но вечеромъ оказывалось, что необходимая формальность все еще не была исполнена.
Этотъ замѣчательный фактъ только усиливалъ въ немъ рѣшимость приступить къ дѣлу на другой день. Онъ не допускалъ мысли, чтобъ Гвендолина могла ему отказать. Всѣ мы иногда чувствуемъ невозможность дѣйствовать, убѣжденные въ непреложности того или другого явленія,-- такъ сильно наше отвращеніе къ противоположному, хотя совершенно невѣроятному результату. Напримѣръ, мы сознаемъ, что ужъ не можетъ жалить смертельно, но ужаленіе былобы такъ ужасно, что, намъ кажется что и эта змѣя готова впустить въ насъ свое жало, и мы не рѣшаемся взять ее въ руки.
Въ одно утро Грандкортъ, получивъ заранѣе позволеніе, прислалъ въ Офендинъ великолѣпнаго верхового коня для Гвендолины. М-съ Давило должна была сопровождать молодую дѣвушку въ экипажѣ до Дипло, гдѣ былъ приготовленъ завтракъ. Самъ Грандкортъ, конечно, принималъ участіе въ этой прогулкѣ. День былъ прекрасный, не слишкомъ знойный для верховой ѣзды; легкій вѣтерокъ нѣжно колыхалъ колосья ржи; блестящій пурпуромъ макъ рельефно выдавался на окраинахъ полей; тутъ виднѣлось жниво и удалявшіеся возы со снопами, тамъ еще стояли скирды, а далѣе тянулись зеленыя пастбища, а подъ тѣнистыми деревьями отдыхали уставшія стада. Дорога шла по уединенному уголку Англіи, гдѣ фермы, казалось, оставались въ томъ-же самомъ положеніи, въ какомъ были при нашихъ прадѣдахъ; вездѣ царили миръ и тишина, хотя на горизонтѣ отъ времени до времени съ шумомъ и свистомъ пролеталъ поѣздъ желѣзной дороги,-- этотъ символъ безпокойнаго дѣятельнаго прогресса.
Но въ душѣ бѣдной м-съ Давило не было мира и тишины. Гвендолина и Грандкортъ, то быстро скакавшіе впереди нея, то поджидавшіе экипажъ, представляли, конечно, пріятное для нея зрѣлище; но оно только усиливало въ ней постоянную борьбу надеждъ и опасеній насчетъ судьбы дочери. Представлялся подходящій случай для объясненія въ любви, и м-съ Давило надѣялась, хотя не безъ опасенія, что Гвендолина дастъ удовлетворительный отвѣтъ. Если любовь Рекса возбудила въ молодой дѣвушкѣ только отвращеніе, то Грандкортъ имѣлъ то преимущество, что представлялъ совершенный контрастъ съ первымъ претендентомъ на ея руку; а что онъ дѣйствительно произвелъ на нее совершенно новое впечатлѣніе, доказывалъ тотъ фактъ, что она удерживалась отъ всякихъ сатирическихъ замѣчаній по его адресу и вообще никогда не говорила о достоинствахъ или недостаткахъ м-ра Грандкорта.
"Будетъ-ли она съ нимъ счастлива?-- спрашивала себя м-съ Давило;-- вѣроятно, не менѣе, чѣмъ съ кѣмъ-нибудь другимъ."
Бѣдная мать утѣшала себя мыслью, что, во всякомъ случаѣ, Гвендолина будетъ такъ-же счастлива, какъ большинство женщинъ, потому что не могла вообразить, чтобы молодая дѣвушка находилась подъ вліяніемъ такого сильнаго чувства, которое примиряло-бы ее съ самой бѣдной обстановкой.
Грандкортъ, съ своей стороны, думалъ о томъ-же; онъ желалъ покончить съ неизвѣстностью, происходившей отъ его недостатка рѣшимости сдѣлать до сихъ поръ предложеніе; другой-же причины этой неизвѣстности онъ не допускалъ и не считалъ возможной.
Гвендолина была очень довольна этой прогулкой, но ея удовольствіе не выражалось дѣтскимъ смѣхомъ и болтовней, какъ въ тотъ памятный день, когда она отправилась съ Рексомъ на охоту. Она говорила и даже смѣялась, но какъ-то принужденно: она даже чувствовала какое-то безпокойство, хотя нисколько не сознавала подчиненія своей воли м-ру Грандкорту и той блестящей будущности, которую онъ хотѣлъ ей предложить. Напротивъ, она желала, чтобы всѣ, не исключая и этого торжественно настроеннаго джентльмена, были убѣждены въ ея рѣшимости поступить въ этомъ случаѣ, какъ и во всѣхъ остальныхъ, по своему произволу. Если-бъ она и согласилась выйти замужъ за Грандкорта, то онъ долженъ былъ знать, что она нисколько не намѣревалась отказаться отъ своей свободы или, по ея любимому выраженію, "отъ возможности дѣлать то, что дѣлаютъ всѣ."
Грандкортъ говорилъ въ это утро, по обыкновенію, короткими фразами, которыя, съ одной стороны, доказываютъ способность говорить того, который ихъ произноситъ, а съ другой -- позволяютъ другимъ распространяться вволю.
-- Какъ вамъ нравится аллюръ Критеріона?-- спросилъ онъ, когда они въѣхали въ паркъ и съ крупной рыси перешли на шагъ.
-- Прекрасный! Я очень желала-бы перепрыгнуть черезъ какое-нибудь препятствіе, но боюсь испугать маму. Мы только-что проѣхали славную, широкую канаву. Съ какимъ удовольствіемъ я вернулась-бы галопомъ и перелетѣла-бы черезъ нее на вашемъ Критеріонѣ.
-- Сдѣлайте одолженіе, вернемтесь.
-- Нѣтъ, благодарю васъ. Мама такая трусиха, что занемогла-бы отъ этого зрѣлища.
-- Позвольте, я подъѣду къ ней и все объясню. Нечего бояться: Критеріонъ маху не дастъ.
-- Нѣтъ... вы слишкомъ любезны... но, право, я боюсь ее испугать. Если я себѣ позволяю подобныя фантазіи, то никогда ей не говорю о нихъ.
-- Но вѣдь мы могли-бы пропустить м-съ Давило впередъ, а потомъ вернуться къ канавѣ.
-- Нѣтъ, нѣтъ, не будемъ объ этомъ говоритъ; я сказала такъ, не подумавши,-- отвѣтила Гвендолина.
-- Однако, м-съ Давило знаетъ, что я васъ буду оберегать.
-- Да, но она подумала-бы, что вамъ придется сберечь не меня, а мои косточки.
-- Я желалъ-бы имѣть право всегда охранять васъ -- сказалъ Грандкортъ послѣ продолжительнаго молчанія.
Гвендолина не подняла на него глазъ, и ей показалось, что она долго молчала, то краснѣя, то блѣднѣя; но для Грандкорта, всегда говорившаго съ разстановкой, эта пауза была недолговременна.
-- А я вовсе не желаю, чтобъ меня берегли,-- отвѣтила она, небрежно качая головой;-- если мнѣ придетъ мысль рисковать своей жизнью, то я не хочу, чтобы кто-нибудь мнѣ помѣшалъ.
Съ этими словами она остановила лошадь и, повернувшись въ сѣдлѣ, посмотрѣла на подъѣзжавшій къ ней экипажъ. При этомъ взглядъ ея скользнулъ мимо Грандкорта, но въ ея глазахъ не было ничего, что могло-бы смягчить ея отвѣтъ. Въ эту минуту она сознавала, что рискуетъ если не жизнью, то по крайней мѣрѣ своей будущностью.
"Чортъ-бы ее побралъ!" -- подумалъ Грандкортъ, круто осаживая лошадь.
Онъ былъ такъ-же лакониченъ въ мысляхъ, какъ и въ словахъ. Это краткое восклицаніе выражало лучше длинной гнѣвной фразы рѣшимость не дозволять этой дѣвчонкѣ дурачить его. Чего она хочетъ? Чтобъ онъ упалъ передъ нею на колѣни и клялся ей въ любви? Нѣтъ, не этой дверью войдетъ она въ храмъ счастья, который онъ открывалъ передъ нею. Или она ожидала, что онъ письменно предложитъ ей руку и сердце? Нѣтъ, и этого она не дождется. Вообще, онъ не хотѣлъ сдѣлать предложенія въ такой формѣ, которая могла-бы повлечь за собою отказъ. Что-же касается согласія Гвендолины, то оно уже было выражено дозволеніемъ открыто ухаживать за нею, и размолвка могла-бы только послужить къ ея вреду. Значитъ она теперь просто кокетничаетъ.
Между тѣмъ м-съ Давило въ экипажѣ поравнялась съ ними, и ихъ tête à tête сталъ невозможенъ до самаго замка, гдѣ ихъ ожидало довольно многочисленное общество. Въ амазонкѣ и со шляпою въ рукѣ, Гвендолина сосредоточила на себѣ всеобщее вниманіе, въ особенности-же благодаря слухамъ о предпочтеніи, оказанномъ ей Грандкортомъ. За отсутствіемъ противнаго ей Луша, она предалась безъ всякой помѣхи удовольствію, которое ей всегда доставляло сознаніе, что ею любуются; при этомъ, конечно, совершенно стушевалось внутреннее безпокойство, которое продолжало ее волновать. Оскорбили-ли Грандкорта ея обращеніе и слова -- нельзя было опредѣлить: конечно, его обхожденіе нисколько не измѣнилось, но оно не могло служить ключемъ къ разгадкѣ его мыслей, и ни мало ее не успокоивало.
Гвендолина была прежде въ Дипло только одинъ разъ, на обѣдѣ, и Грандкортъ хотѣлъ показать ей садъ. Послѣ завтрака часть гостей разошлась по комнатамъ и по парку, а леди Флора Голлисъ предложила остальному обществу сдѣлать маленькую прогулку вокругъ дома. Конечно, на каждомъ шагу Грандкорту представлялся случай остаться наединѣ съ Гвендолиной и сдѣлать ей предложеніе. А между тѣмъ, разговоръ ихъ былъ самый обыкновенный, какъ и въ первую ихъ встрѣчу. Онъ, какъ всегда, не сводилъ съ нея глазъ, а она, чувствуя въ себѣ обычную смѣлость, прямо смотрѣла на него. Ее теперь не поражало, а, напротивъ, она даже была довольна, тѣмъ, что въ его глазахъ не видно было никакого опредѣленнаго выраженія.
Наконецъ, Грандкортъ прибѣгнулъ къ хитрости. Пока остальное общество забавлялось ловкостью Пиля, который изъ пруда вытаскивалъ водяныя лиліи, онъ указалъ Гвендолинѣ на небольшой холмъ, покрытый американскимъ кустарникомъ, и медленно произнесъ:
-- Вамъ не надоѣло смотрѣть на собаку? Пойдемте лучше сюда.
-- Конечно, надо на все взглянуть, если ужъ дѣлать осмотръ,-- отвѣтила Гвендолина со смѣшаннымъ чувствомъ удовольствія и боязни.
Дорожка, которая вела на холмъ, была очень узенькая, такъ что они должны были идти одинъ за другимъ. Наверху, на площадкѣ они остановились, и Грандкортъ сказалъ:
-- Отсюда ничего не видно: мы напрасно сюда взобрались.
Гвендолина стояла молча, какъ статуя, поддерживая, складки своей амзонки и крѣпко сжимая ручку хлыста, который она захватила вмѣстѣ со шляпкой изъ комнаты.
-- Какія мѣстности вы вообще больше любите?-- спросилъ Грандкортъ.
-- Различныя; въ одной хорошо одно, въ другой -- другое. Вообще-же я люблю открытыя, веселыя мѣста. Все мрачное мнѣ противно.
-- Вашъ Офендинъ я нахожу слишкомъ мрачнымъ.
-- Да, немного.
-- Надѣюсь, вы не долго будете въ немъ оставаться?
-- Ахъ, нѣтъ; мы врядъ-ли его покинемъ. Мама не захочетъ разстаться со своей сестрой.
-- М-съ Давило, можетъ быть, и не уѣдетъ изъ Офендина; но вѣдь это еще не причина оставаться въ немъ?
-- Не знаю. Мы, женщины, не можемъ рыскать по свѣту за приключеніями, отыскивать сѣверо-западный проходъ на Ледовитомъ морѣ или источники Нила и не можемъ охотиться на тигровъ на Востокѣ. Мы должны оставаться тамъ, гдѣ выросли, или куда насъ пересадили, подобно растенію. У насъ судьба такая-же какъ и у цвѣтовъ: мы должны казаться, насколько возможно, красивыми и молча скучать. Я полагаю, что нѣкоторые изъ цвѣтовъ потому и ядовиты, что ихъ озлобляетъ такое положеніе. Какъ вы полагаете?
Гвендолина произнесла эти слова съ какой-то нервной поспѣшностью, небрежно ударяя хлыстикомъ по кусту рододендроновъ.
-- Я съ вами согласенъ: много на свѣтѣ скучнаго,-- отвѣтилъ Грандкортъ, мысленно удаляясь отъ цѣли своего разговора; но черезъ минуту онъ прибавилъ:-- однако, женщины, вѣдь, могутъ выйти замужъ.
-- Да, нѣкоторыя...
-- Вы, напримѣръ... если не будете упрямы и жестоки.
-- Да, но я, кажется, отличаюсь и упрямствомъ, и жестокостью.
Тутъ Гвендолина неожиданно обернулась и взглянула прямо въ глаза Грандкорта, взоры котораго не сходили съ нея во время всего разговора. Она недоумѣвала, какъ подѣйствуетъ на нее эта встрѣча взглядовъ. Онъ стоялъ передъ нею совершенно неподвижно, и въ головѣ ея мелькнула мысль: не начался-ли у него столбнякъ?
-- Неужели вы такъ-же мало увѣрены въ себѣ, какъ другіе въ васъ?-- спросилъ онъ послѣ минутнаго молчанія.
-- Я въ себѣ совершенно не увѣренна, а о другихъ ничего не знаю.
-- Вы этимъ хотите сказать, что вамъ до другихъ и дѣла нѣтъ?-- спросилъ Грандкортъ съ неожиданной рѣзкостью.
-- Я этого не говорила,-- отвѣтила Гвендолина, отворачиваясь и снова ударяя хлыстикомъ по кустамъ.
Она невольно пожалѣла, что не была на лошади и не могла ускакать; а сбѣжать съ холма было, конечно, невозможно.
-- Такъ вамъ есть дѣло и до другихъ?-- сказалъ Грандкорта не быстрѣе обыкновеннаго, но гораздо нѣжнѣе.
-- Ахъ, я уронила хлыстикъ!-- воскликнула Гвендолина.
Конечно, хлыстикъ могъ очень естественно выпасть изъ ея рукъ, но было невѣроятно, чтобъ онъ самъ собой съ силой отлетѣлъ до половины холма и упалъ въ кустъ азалій. Теперь былъ прекрасный поводъ Гвендолинѣ побѣжать внизъ съ громкимъ смѣхомъ, и Грандкортъ долженъ былъ послѣдовать за нею. Но она опередила его и, доставъ хлыстикъ, продолжала бѣжать, пока не достигла нижней площадки. Тамъ она остановилась и бросила на Грандкорта блестящій, торжествующій взглядъ. Ея оживленіе и покрывшій щеки румянецъ обратили на себя вниманіе м-съ Давило, когда Гвендолина и Грандкортъ присоединились къ остальному обществу.
"Все это одно кокетство,-- думалъ Грандкортъ; въ слѣдующій разъ я только поманю ее пальцемъ -- и она будетъ моей".
Онъ полагалъ, что этотъ окончательный эпизодъ произойдетъ на слѣдующій день, во время пикника въ Кордельскомъ паркѣ, мысль о которомъ возникла на балу у лорда Бракеншо.
Даже Гвендолинѣ подобный результатъ казался возможнымъ, такъ-какъ это былъ одинъ изъ двухъ способовъ разрѣшенія вопроса, поставленнаго ей судьбою. Молодую дѣвушку удивляла и страшила эта неизвѣстность; любимый ея принципъ: дѣлай только то, что хочется,-- повидимому, потерялъ свою руководящую силу, и она не могла предвидѣть, чего захочетъ въ данную минуту. Правда, она никогда не думала, чтобъ мысль о бракѣ могла казаться ей столь привлекательной: роскошь, почести и полная возможность удовлетворять всѣмъ своимъ прихотямъ соблазительно манили ее, и отъ нея самой зависѣла принять или отвергнуть эти блага. А Грандкортъ? Онъ казался самымъ незначительнымъ облачкомъ въ представлявшейся ей блестящей будущности. Гвендолина желала сама править брачной колесницей, въ которой рядомъ съ нею сидѣлъ-бы ея мужъ, сложивъ руки и безмолвно соглашаясь на все. Но несмотря на ея прозорливость и. мѣткость сужденій, она становилась втуиикъ передъ Грандкортомъ. Онъ былъ обворожительно-спокоенъ и не отличался никакими глупыми странностями,-- однимъ словомъ, онъ могъ быть прекраснымъ мужемъ, приличнѣе котораго трудно было-бы и желать. Но что онъ былъ за человѣкъ? Онъ бывалъ вездѣ, видѣлъ все, и это обстоятельство рельефнѣе выставляло предпочтеніе, оказанное имъ въ-концѣ-концовъ Гвендолинѣ Гарлетъ. Онъ, повидимому, ничѣмъ особенно не наслаждался въ жизни, и Гвендолина полагала, что чѣмъ менѣе онъ имѣлъ опредѣленныхъ вкусовъ и желаній, тѣмъ свободнѣе будетъ его жена предаваться своимъ желаніямъ и вкусамъ. Вообще ей представлялось возможнымъ забрать его совершенно въ руки послѣ свадьбы.
Но отчего въ его присутствіи она чувствовала себя неловко, отчего она была съ нимъ не такъ смѣла и шутлива, какъ со всѣми другими поклонниками? Его апатичность, составлявшая достоинство въ глазахъ Гвендолины, вліяла, подобно чарамъ, на нее и какъ-бы парализовала ея живость. Въ концѣ-концовъ Грандкортъ былъ красивымъ, невѣдомымъ ей видомъ ящерицы. Гвендолина не имѣла почти никакихъ свѣдѣній о ящерицахъ, а невѣдѣніе чего-бы то ни было -- источникъ нескончаемыхъ предположеній. По всей вѣроятности, этотъ прекрасный видъ ящерицы поддавался какъ нельзя болѣе домашнему прирученію. Впрочемъ, она такъ мало знала Грандкорта, что никакое открытіе неожиданнаго въ немъ достоинства не удивило-бы ее. Во всей его фигурѣ такъ мало было слѣдовъ какой-либо драмы, что она даже не думала о томъ, какъ онъ провелъ свои тридцать шесть лѣтъ; вообще она представляла его себѣ во всѣхъ фазисахъ прежней его жизни такимъ-же холоднымъ и приличнымъ, какимъ она его видѣла теперь. По его словамъ, онъ охотился на тигровъ, но былъ-ли онъ когда-нибудь влюбленъ? То и другое, казалось ей, одинаково не соотвѣтствовало характеру того м-ра Грандкорта, который прибылъ въ Дипло, повидимому, только для того, чтобъ доставить ей случай выйти замужъ и этимъ обезпечить себѣ большую свободу, чѣмъ она располагала въ настоящее время. Итакъ, она желала выйти за него замужъ; онъ вполнѣ удовлетворялъ всѣмъ ея требованіямъ, и она рѣшилась принять его предложеніе.
Но приведетъ-ли она въ исполненіе свою рѣшимость? Она какъ-бы начинала бояться себя и находила трудности въ примѣненіи своего принципа дѣйствовать только согласно своему желанію. Она уже слишкомъ далеко зашла въ стремленіи поддержать свою независимость и отклонить рѣшительное объясненіе, и съ безпокойствомъ думала, какъ поступитъ въ слѣдующее свиданіе съ Грандкортомъ.
Возвращаясь домой изъ Дипло, м-съ Давило не могла не замѣтить очевиднаго смущенія Гвендолины, необычнаго выраженія ея глазъ, задумчивости и совершеннаго безмолвія, которыя казались безспорнымъ доказательствомъ того, что между нею и Грандкортомъ случилось нѣчто необыкновенное.
-- Что у васъ произошло, милая Гвенъ?-- спросила она съ нѣжнымъ безпокойствомъ.
Гвендолина подняла голову и, какъ-бы очнувшись отъ забытья, сняла прежде перчатки, а потомъ шляпку. Онѣ ѣхали по пустынной дорогѣ, гдѣ не видно было прохожихъ, и она могла, не рискуя неприличіемъ, дать свѣжему вѣтерку поиграть ея волосами. Она смотрѣла прямо въ глаза матери, но не отвѣчала ни слова.
-- Скажи мнѣ, что тебѣ говорилъ м-ръ Грандкоргь?-- продолжала м-съ Давило тономъ мольбы.
-- Что мнѣ вамъ сказать?-- произнесла небрежно молодая дѣвушка.
-- Я вижу, тебя что-то безпокоитъ. Ты должна довѣрить мнѣ, Гвенъ, свою тайну; не оставляй меня въ такомъ безпокойномъ сомнѣніи,-- прибавила м-съ Давило со слезами на глазахъ.
-- Милая мама, пожалуйста не печальтесь, вы только меня еще болѣе разстраиваете,-- отвѣтила Гвендолина рѣзко; я сама въ сомнѣніи.
-- Относительно намѣренія м-ра Грандкорта?
-- Нѣтъ, нисколько,-- произнесла Гвендолина поспѣшно, качая своей хорошенькой головкой и снова надѣвая шляпку.
-- Такъ относительно твоего согласія?
-- Да.
-- Ты отвѣтила уклончиво?
-- Я вовсе не отвѣтила.
-- А онъ говорилъ ясно?
-- На-сколько я ему позволяла.
-- Ты думаешь, что онъ будетъ настаивать?-- спросила м-съ Давило, и, не получивъ отвѣта, прибавила:-- ты не обезнадежила его?
-- Не думаю.
-- Мнѣ казалось, что онъ тебѣ нравится,-- сказала м-съ Давило нерѣшительно.
-- Да; то-есть, онъ мнѣ не такъ противенъ, какъ другіе; онъ очень спокоенъ и приличенъ,-- сказала Гвендолина прежнимъ серьезнымъ тономъ, но потомъ неожиданно прибавила съ саркастической улыбкой:-- дѣйствительно, онъ обладаетъ всѣми достоинствами хорошаго мужа: замкомъ, паркомъ, лошадьми и т. д.; къ тому-же онъ не гримасничаетъ и не носитъ монокля.
-- Будь серьезна, голубушка, хоть разъ въ жизни и скажи прямо, рѣшилась-ли ты принять его предложеніе?
-- Пожалуйста, мама, оставьте меня въ покоѣ,-- произнесла Гвендолина съ раздраженіемъ.
М-съ Давило не сказала болѣе ни слова.
Пріѣхавъ домой, Гвендолина объявила, что очень устала и не будетъ обѣдать, но отдохнувъ, сойдетъ въ гостиную, такъ-какъ Гаскойны проводили этотъ день въ Офендинѣ. Ее нисколько не безпокоила вѣроятность разговора съ дядею по поводу Грандкорта, такъ-какъ она хорошо знала, что онъ будетъ настаивать на этомъ бракѣ; а ей самой также хотѣлось подобнаго результата, если только онъ окажется возможнымъ.
Дѣйствительно, узнавъ отъ м-съ Давило, что Гвендолина колебалась, хотя и желала выдти замужъ за Грандкорта, пасторъ счелъ своей обязанностью вмѣшаться въ дѣло и повліять на племянницу въ эту критическую минуту. Въ глазахъ Гаскойна (отецъ котораго былъ хлѣбнымъ торговцемъ, хотя этого никто и не подозрѣвалъ) наслѣдникъ аристократическаго титула, будущій баронетъ и пэръ, былъ великой особой, стоявшей выше обыкновенныхъ нравственныхъ законовъ, и бракъ съ нимъ становился не только обязательнымъ, но почти дѣломъ общественнымъ, національнымъ, быть можетъ, даже связаннымъ съ интересами господствующей церкви. Подобныя особы имѣютъ много общаго съ великанами, которыми въ старину общество могло гордиться, несмотря на причиняемыя ими безпокойства. Впрочемъ, м-ръ Гаскойнъ былъ и лично о Грандкортѣ хорошаго мнѣнія. Толки и сплетни -- ничто иное, какъ ѣдкій дымъ, выходящій изъ невычищенной трубы и доказывающій лишь дурной вкусъ курящаго; поэтому Гаскойнъ никогда имъ не довѣрялъ, а если Грандкортъ и былъ вовлеченъ, по своей винѣ или по случайному несчастью, въ болѣе, чѣмъ обыкновенные для аристократической молодежи безумные поступки, то онъ уже вышелъ изъ легкомысленнаго возраста, а горькій опытъ служитъ лучшимъ обезпеченіемъ для будущаго. Если-же не довольствоваться этой практической, благоразумной точкой зрѣнія, а взглянуть на дѣло съ высоты нравственныхъ и религіозныхъ принциповъ, то раскаяніе предъявляло свои верховныя права. Такимъ образомъ, по мнѣнію пастора, какъ ни смотрѣть на этотъ бракъ, онъ долженъ былъ принести счастье всякой разумной женщинѣ.
Сойдя внизъ къ чаю, Гвендолина безъ всякаго удивленія узнала, что дядя хочетъ поговорить съ нею наединѣ. Онъ поздоровался съ нею очень любезно, съ чисто-родительской нѣжностью, и, пододвигая ей стулъ,-- сказалъ:
-- Милая Гвендолина, я хочу поговорить съ вами о важномъ дѣлѣ, отъ котораго зависитъ ваше счастье. Вы догадываетесь, на что я намекаю? Но я буду выражаться прямо, откровенно, потому что въ подобныхъ дѣлахъ я считаю своею обязанностью замѣнять вамъ отца. Я надѣюсь, что вы не имѣете ничего противъ этого?
-- Конечно, нѣтъ, дядя; вы всегда такъ добры ко мнѣ,-- отвѣтила искренно Гвендолина, которая теперь была не прочь найти въ другомъ поддержку противъ своей нерѣшительности, а Гаскойнъ всегда говорилъ съ авторитетомъ, какъ-бы недопускавшимъ колебанія въ слушателяхъ.
-- Я съ большимъ удовольствіемъ узналъ, что для васъ представляется возможность устроить блестящую партію,-- продолжалъ пасторъ;-- мнѣ неизвѣстно, что именно произошло между вами и м-ромъ Грандкортомъ, но, въ виду его открытаго ухаживанія за вами, я не сомнѣваюсь, что онъ хочетъ на васъ жениться.
Гвендолина медлила отвѣтомъ, и Гаскойнъ торжественно прибавилъ:
-- Или вы сомнѣваетесь въ этомъ?
-- Я полагаю, что онъ имѣлъ подобное намѣреніе, но, быть можетъ, теперъ измѣнилъ его,-- произнесла Гвендолина.
-- Но отчего-же измѣнилъ? Развѣ вы его такъ обезнадежили?
-- Нѣтъ, но я ему не подала никакой надежды. Когда онъ началъ объясняться, я перемѣнила разговоръ.
-- Скажите пожалуйста, какія вы имѣли причины такъ поступить?
-- Да никакихъ, дядя,-- отвѣтила Гвендолина съ искуственнымъ смѣхомъ.
-- Вы вполнѣ способны, Гвендолина, разумно разсуждать и знаете, что такого случая обезпечить себѣ всю жизнь, быть можетъ, никогда вамъ не представится. Вы должны помнить, что у васъ есть обязанности относительно себя и своего семейства. Я желалъ-бы знать, имѣетъ-ли какое-нибудь основаніе ваша нерѣшительность?
-- Я, кажется, колеблюсь безъ всякаго основанія,-- отвѣтила Гвендолина, надувъ губы.
-- Онъ вамъ противенъ?-- спросилъ дядя, подозрительно смотря на нее.
-- Нѣтъ.
-- Или вы слышали что-нибудь дурное о немъ?
Пасторъ былъ увѣренъ, что до Гвендолины не могли дойти неблагопріятныя толки о Грандкортѣ, но, во всякомъ случаѣ, онъ хотѣлъ представить молодой дѣвушкѣ въ должномъ свѣтѣ всѣ обстоятельства этого дѣла.
-- Я только слышала о немъ, что онъ -- блестящая партія, и это, кажется, хорошо,-- отвѣтила Гвендолина тѣмъ-же тономъ.
-- Въ такомъ случаѣ, милая Гвендолина, мнѣ остается только вамъ сказать: въ вашихъ рукахъ счастье, рѣдко выпадающее на долю молодой дѣвушки съ вашимъ положеніемъ въ свѣтѣ, и въ виду этого, согласіе на его предложеніе уже выходитъ изъ области личныхъ чувствъ и становится обязанностью. Если Провидѣніе предлагаетъ вамъ власть и богатство, несоединенныя ни съ какимъ антипатичнымъ вамъ условіемъ, то всякая мысль о капризѣ должна исчезнуть передъ возлагаемой на васъ отвѣтственностью. Мужчины не любятъ, чтобъ шутили ихъ любовью; конечно, упорство въ любви зависитъ отъ характера, но можно зайти слишкомъ далеко въ женскомъ кокетствѣ. Я долженъ указать вамъ на то, что если м-ръ Грандкортъ перестанетъ за вами ухаживать, не получивъ отъ васъ прямого отказа, ваше положеніе будетъ унизительнымъ и печальнымъ. Что касается меня, то я отнесусь къ вамъ съ самымъ строгимъ осужденіемъ, какъ къ жертвѣ своего собственнаго кокетства и безумія.
Гвендолина поблѣднѣла при этихъ словахъ, которыя произвели на нее тѣмъ большее впечатлѣніе, что указывали на ту опасность, которую она уже и сама сознавала.
-- Я все это говорю изъ любви къ вамъ, милая Гвендолина,-- прибавилъ пасторъ болѣе нѣжнымъ тономъ.
-- Я знаю, дядя,-- отвѣтила Гвендолина, вставая и закидывая назадъ голову, какъ-бы желая вывести себя изъ пассивнаго состоянія;-- я не дура и знаю, что мнѣ надо выйти замужъ, пока не поздно. Лучшаго жениха, чѣмъ м-ръ Грандкортъ, едва-ли мнѣ дождаться, и я намѣрена принять его предложеніе.
Говоря такъ рѣшительно съ дядей, Гвендолина придавала себѣ храбрости, но пасторъ былъ пораженъ рѣзкостью ея выраженій. Онъ желалъ для нея громкаго титула, богатства, замка, экипажей,-- однимъ словомъ, всего, что дѣлаетъ жизнь пріятной, но не хотѣлъ, чтобъ она была циничной, а, напротивъ, приняла его совѣтъ, какъ подобаетъ молодой дѣвушкѣ, смиренно, послушно, обращая вниманіе не на одну практическую сторону, но на нравственную и религіозную, которая всегда подразумѣвается въ словахъ служителя церкви.
-- Милая Гвендолина,-- сказалъ онъ торжественно,-- я надѣюсь, что вы найдете въ бракѣ источникъ новыхъ обязанностей и любви. Бракъ -- настоящая истинная сфера для женской добродѣтели, и если вы выйдете замужъ за м-ра Грандкорта, то будете въ состояніи дѣлать много добра, благодаря вашему положенію въ свѣтѣ и богатству. Эти соображенія выше всякихъ романтическихъ мечтаній. Вы, по своимъ природнымъ способностямъ, вполнѣ достойны открывающейся передъ вами блестящей будущности, которой по рожденію и обстоятельствамъ вы не могли никогда ожидать; я надѣюсь, что вы украсите свое высокое положеніе не только личными достоинствами, но и примѣрной, безупречной жизнью.
-- Я надѣюсь, что мама будетъ счастливѣе, чѣмъ теперь,-- отвѣтила Гвендолина и, весело махнувъ рукою, пошла къ дверямъ, какъ-бы отгоняя отъ себя всѣ высшія нравственныя соображенія.
М-ръ Гаскойнъ полагалъ, что разговоръ съ племянницей привелъ къ удовлетворительному результату и что онъ много содѣйствовалъ ея браку съ Грандкортомъ. Между тѣмъ другой человѣкъ также думалъ, что онъ добился удовлетворительнаго результата относительно разрѣшенія этого-же вопроса, но въ совершенно противоположномъ направленіи.
Отсутствіе м-ра Луша изъ Дипло во время посѣщенія Гвендолины объяснялось не желаніемъ избѣгнуть гордой, презрительно относившейся къ нему молодой дѣвушки, но свиданіемъ, отъ котораго онъ ожидалъ важныхъ послѣдствій. Отправившись въ Вансестеръ, онъ встрѣтилъ на станціи желѣзной дороги даму съ горничной и двумя дѣтьми, посадилъ ихъ въ экипажъ и отвезъ въ лучшую гостинницу города, "Золотой ключъ". Эта женщина невольно заставляла всякаго прохожаго обернуться; она была высокаго роста, и ея исхудалое лицо отличалось пластичной красотой; черные, курчавые волосы и такіе-же черные, большіе, сверкающіе глаза дополняли ея красоту. Одѣта она была скромно и на взглядъ казалась старше, чѣмъ была на самомъ дѣлѣ, но, во всякомъ случаѣ, ей не могло быть менѣе тридцати семи лѣтъ. Глаза ея смотрѣли тревожно, какъ-будто всѣ и все были противъ нея, а она твердо рѣшилась вступить въ отчаянный бой. Дѣти были очень хорошенькія: чернокудрая дѣвочка лѣтъ шести и свѣтло-русый мальчикъ -- пяти. Въ первую минуту Лушъ выразилъ удивленіе тому, что дама пріѣхала съ дѣтьми, но она рѣзко замѣтила:
-- Вы думали, что я прискачу одна? Отчего мнѣ не взять всѣхъ четырехъ, если-бъ я захотѣла?
-- Конечно,-- произнесъ Лушъ своимъ обычнымъ, небрежнымъ тономъ.
Онъ просидѣлъ около часа наединѣ съ красавицей и возвратился въ Дипло съ полной увѣренностью, что задуманный имъ планъ удастся. Бракъ Грандкорта съ Гвендолиной Гарлетъ, по его мнѣнію, не могъ принести счастья имъ обоимъ, но долженъ былъ причинить большой вредъ ему. Поэтому онъ теперь съ удовольствіемъ повторялъ въ глубинѣ своей души:
-- Бьюсь объ закладъ, что эта свадьба никогда не состоится.