Слѣдующее утро было очень-дождливое, погода вообще была такая, въ которую обыкновенно сосѣди дѣлаютъ нескончаемо-длинные визиты своимъ хорошенькимъ сосѣдкамъ. Дождь, который не помѣшалъ нашему приходу, кажется ужаснымъ при одной мысли объ обратномъ путешествіи и притомъ, всегда кажется, что вотъ скоро прояснится. Ничто, конечно, кромѣ открытой ссоры, не можетъ сократить нашъ визитъ. Еслиже тутъ примѣщается и любовь, то что можетъ быть въ Англіи прекраснѣе дождливаго утра? Англійское солнце сомнительно, женскія шляпки никогда не бываютъ внѣ опасности, а если вы сядете на траву, то рискуете, простудиться. Дождикъ, напротивъ, вещь надежная; на него положиться ложно. Вы надѣваете свое непромокаемое пальто и летите прямо къ своей возлюбленной, тамъ усаживаетесь, не боясь докучливыхъ визитовъ, на любимомъ вашемъ мѣстѣ, немного-выше или немного, ниже того мѣста, гдѣ-всегда сидитъ ваша богиня. Въ сущности для метафизическаго, ума это, все-равно, но въ этомъ и кроется причина, почему женщинъ обожаютъ и въ то же время на нихъ смотрятъ свысока.
-- Стивенъ, я знаю, придетъ сегодня ранѣе обыкновеннаго, сказала Люси: -- онъ всегда приходитъ раньше, когда дождикъ идетъ.
Магги не отвѣчала. Она сердилась на Стивена и начинала думать, что онъ сдѣлается ей совершенно, противенъ. Еслибъ не дождикъ, то, она ушла бы на все утро къ тёткѣ Глегъ и тѣмъ избѣгла бы непріятности видѣть Стивена. Но и теперь она рѣшилась найти какую-нибудь причину и остаться съ матерью.
Но Стивенъ не пришелъ рано, а прежде него явился еще ближайшій сосѣдъ. Филиппъ, входя въ комнату, хотѣлъ, только поклониться Магги, чувствуя, что ихъ отношенія были тайной, которую онъ не въ правѣ выдать. Но когда Магги встала къ нему на встрѣчу и протянула руку, онъ тотчасъ понялъ, что Люси все знаетъ. Они оба замѣтно смутились, хотя Филиппъ и провелъ нѣсколько часовъ въ приготовленіи къ этой сценѣ. Но, подобно людямъ, прожившимъ много лѣтъ безъ всякихъ ожиданій сочувствія, онъ рѣдко терялъ власть надъ собою и всегда гнушался съ понятной гордостью всякаго замѣтнаго проявленія чувства.. Блѣдность, нѣсколько болѣе; обыкновеннаго, напряженіе ноздрей, когда онъ говорилъ, и голосъ, выражавшій нѣчто болѣе, простаго равнодушія -- вотъ единственные признаки внутренней драмы, происходившей въ душѣ Филиппа. Но Магги, неимѣвшая способности скрывать своихъ впечатлѣній, почувствовала, что, когда она пожала руку, Филиппу, на глазахъ у ней выступили слезы. Слезы эти не были вызваны горемъ -- нѣтъ, это были слезы въ родѣ тѣхъ, которыя женщины и дѣти проливаютъ, когда они нашли себѣ покровителя и могутъ безъ страха смотрѣть на прошедшую, но грозную опасность. Филиппъ, о которомъ она не могла прежде думать безъ опасенія справедливаго упрека Тома, теперь казался ей какой-то внѣшней совѣстью, подъ сѣнью которой она могла найти спасеніе и новыя силы къ борьбѣ. Ея нѣжная, спокойная привязанность къ Филиппу, казавшаяся давно еще въ дѣтствѣ, теперь казалась ей какимъ-то святилищемъ, въ которомъ она можетъ укрыться отъ приманчиваго вліянія человѣка, отъ котораго она должна всѣми силами отшатнуться; ибо, кромѣ тревоги душевной и внѣшняго несчастія, это вліяніе ничего не могло принести. Въ ея привязанности къ Филиппу скорѣе затронуты были чувства сожалѣнія и женскаго самопожертвованія, чѣмъ ея тщеславіе и другія эгоистическія наклонности ея характера. Эта новая перемѣна къ ея сношеніяхъ съ Филиппомъ увеличила еще болѣе ея опасенія, чтобъ не переступить границъ, на которыя согласился бы Томъ. Она протянула руку Филиппу и почувствовала слезы на глазахъ безъ всякаго упрека совѣсти. Люси ожидала этой сцены и ея добрая душа радовалась, что она свела опять Магги и Филиппа; но между-тѣмъ, при всемъ ея уваженіи къ Филиппу, она не могла не согласиться, что Томъ имѣлъ основаніе быть пораженнымъ ихъ физическою несоотвѣтственностью, особенно это было понятно въ прозаическомъ Томѣ, нелюбившемъ ни поэзіи ни волшебныхъ сказокъ. Но, какъ скоро только было можно, она начала говорить, чтобъ они имѣли время придти въ себя:
-- Это очень-похвально и хорошо, что вы такъ скоро послѣ пріѣзда насъ навѣстили, сказала Люси своимъ тоненькимъ, хорошенькимъ голоскомъ, напоминавшемъ чириканье птичекъ.-- Я думаю, я вамъ прощу ваше мгновенное бѣгство, не предувѣдомивъ даже вашихъ друзей. Сядьте тутъ, прибавила она, придвигая покойное кресло: -- съ вами обойдутся милостиво.
-- Вы никогда не будете хорошо управлять людьми, миссъ Динъ, говорилъ Филиппъ, садясь:-- никто никогда не повѣритъ вашей строгости. Всякій ободритъ себя къ проступку увѣренностью въ томъ, что вы будете снисходительны.
Люси отвѣчала шуткою, но Филиппъ не слыхалъ ея отвѣта, онъ естественно повернулся къ Магги. Она смотрѣла на него съ тѣмъ открытымъ, и пристальнымъ взглядомъ, которымъ мы всегда встрѣчаемъ отсутствовавшаго друга. Какая тяжелая минута была минута ихъ разставанья, Филиппъ же чувствовалъ, что это было какъ-бы вчера; онъ чувствовалъ это такъ рѣзко, такъ ясно помнилъ всѣ подробности, все, что было сказано и сдѣлано на ихъ послѣднемъ свиданіи, что онъ смотрѣлъ на Магги съ ревностью и недовѣріемъ, и казалось ему, замѣчалъ въ ея взглядѣ и во всей фигурѣ какую-то перемѣну. Это было очень-естественно: онъ боялся и почти навѣрно ожидалъ этой перемѣны. Чтобъ его успокотть, необходимо было положительное доказательство противнаго. А этого не было.
-- Теперь у меня просто праздникъ круглый день, сказала Магги, Люси, какъ какая-нибудь волшебнцца, мгновеннь превратила меня изъ работницы въ принцессу. Я ничего не дѣлаю весь день, какъ нѣжусь; Люси предугадываетъ всѣ мои желанія.
-- Я увѣренъ, ей большое счастіе, что вы здѣсь, сказалъ Филиппъ: -- вы, вѣдь, ея лучше цѣлаго звѣринца боловней. Вы очень-хороши на взглядъ; вы очень выиграли отъ этой перемѣны.
Натянутый разговоръ въ такомъ родѣ продолжался еще нѣсколько минутъ. Наконецъ Люси, рѣшившись его прекратить, воскликнула, что она что-то забыла и поспѣшно, побѣжала изъ комнаты.
Въ ту же минуту Магги и Филиппъ пожали опять другъ другу руки съ видомъ удовольствія, смѣшаннаго съ горемъ, подобно тому, какъ встрѣчаются друзья посдѣ какого-нибудь, несчастія.
-- Я сказала, Филиппъ, брату, что желаю васъ видѣть. Я просила его освободить меня отъ моего обѣщанія и онъ согласился.
Магги въ своемъ нетерпѣніи желала, чтобъ Филиппъ сразу узналъ, какія отношенія должны быть между ними, но, она тотчасъ спохватилась. Все, случившееся послѣ, его признанія въ любви, было такъ грустно что она ни за что не хотѣла бы первая объ этомъ напомнить. Ей казалось даже просто назвать брата было уже оскорбленіемъ Филиппу, котораго онъ такъ зло обидѣлъ. Но онъ былъ такъ занятъ-теперь одной Магги, что не обращалъ вниманія ни на что другое.
-- Такъ мы по-крайней-мѣрѣ можемъ быть друзьями, Магги? Въ этомъ, кажется, вамъ теперь ничто не можетъ помѣшать.
-- Но не будетъ ли вашъ отецъ противъ этого? сказала Магги, выдергивая свою руку изъ руки Филиппа.
-- Я не откажусь отъ васъ, Магги, иначе, какъ по вашему желанію, отвѣчалъ Филиппъ краснѣя.-- Есть вещи, въ которыхъ мы съ отцомъ не сходимся, и я буду всегда сопротивляться въ этомъ отношеніи, болѣе же всего въ этомъ случаѣ.
-- Итакъ, намъ ничто не мѣшаетъ быть друзьями, Филиппъ. Мы можемъ видѣться и разговаривать, покуда я здѣсь. Но я скоро уѣзжаю. Я хочу очень-скоро отправиться, на новое мѣсто.
-- Развѣ этого нельзя избѣгнуть, Магги?
-- Нельзя. Я не должна здѣсь болѣе оставаться, иначе такъ разнѣжусь и разлѣнюсь, что не буду способна для жизни, которую должна же я вести наконецъ. Я не могу жить на чужой счетъ; не могу жить у брата, хотя онъ очень-добръ ко мнѣ. Онъ бы хотѣлъ меня содержать на свои деньги -- это было бы для меня невыносимо.
Филиппъ молчалъ нѣсколько минутъ и потомъ проговорилъ тѣмъ слабымъ, тоненькимъ голосомъ, который у него всегда означалъ сдержанное волненіе.
-- Не-уже-ли нѣтъ другаго выбора, Магги? Не-уже-ли жизнь далеко отъ тѣхъ, кого любишь, единственная жизнь, которую вы себѣ позволите?'
-- Да, Филиппъ, сказала она, смотря жалобно на него, какъ бы прося его вѣрить, что она принуждена къ этому.-- По-крайней-мѣрѣ теперь я не знаю, что будетъ чрезъ нѣсколько лѣтъ. Я начинаю, впрочемъ, думать, что моя любовь никогда не принесетъ мнѣ много счастія: всегда къ моей любви примѣшивалось столько горя! Какъ бы я желала создать себѣ міръ внѣ міра, какъ мужчины дѣлаютъ.
-- Ну, вы опять возвращаетесь къ старому, только въ новой формѣ, къ той старой мысли, которую я такъ оспаривалъ. Вы хотите, продолжалъ Филпппъ съ нѣкоторою гордостью:-- найти такой родъ самоотреченія, который въ то же время избавилъ васъ отъ скорби и печали. Я вамъ опять повторю, что избѣгнуть этого невозможно иначе, какъ испорча или изувѣча свою натуру. Что бъ было со мною, еслибъ я искалъ избавленія отъ скорби? Цинизмъ и презрѣніе ко всему -- вотъ что замѣнило бы мнѣ опіумъ, еслибъ я не впалъ въ сумасшествіе и не вообразилъ себя любимцемъ неба потому только, что я нелюбимецъ людей.
Въ горечи, съ которою Филиппъ говорилъ эти слова, было что-то порывистое. Слова его, очевидно, столько же были отголоскомъ внутренняго чувства, сколько и отвѣтомъ на маггины слова. Замѣтно было въ немъ какое-то душевное страданіе. Онъ съ гордой деликатностью не хотѣлъ сдѣлать и малѣйшаго намека о любви, о словѣ, данномъ другъ другу. Онъ не хотѣлъ напомнить Магги о ея обѣщаніи, ибо это походило бы на какое-то подлое принужденіе. Онъ не могъ сказать ей, что онъ не перемѣнился, ибо это, казалось бы, вызывало ее на откровенность. Его любовь къ Магги была запечатлѣна, болѣе даже всего другаго, преувеличена увѣренностью, что онъ исключеніе и потому Магги и всѣ другіе смотрятъ на него не иначе, какъ на исключеніе.
Маггина совѣсть была затронута.
-- Да, сказала она съ дѣтскимъ раскаяніемъ, какъ бывало прежде, когда онъ ее журилъ за что-нибудь: -- вы правы, Филиппъ. Я знаю, что слишкомъ-много всегда думаю о себѣ и недовольно о другихъ, особенно о васъ. Мнѣ всегда нужно имѣть васъ подлѣ, чтобъ пожурить и поучить меня. Я теперь вижу, что вы во многомъ были правы.
Магги сидѣла, облокотясь на столъ и подперевъ голову руками; она; глядѣла на Филиппа съ видомъ полураскаянія и преданной любви. Взглядъ же Филиппа прежде казался неопредѣленнымъ, но потомъ все болѣе-и-болѣе ей говорилъ о чемъ-то горькомъ для нея. Не-ужели онъ думалъ теперь о люсиномъ возлюбленномъ? При одной этой мысли она почувствовала холодъ по всему тѣлу. Мысль эта еще болѣе обрисовала ей теперешнее ея положеніе и то, что случилось наканунѣ. Она сняла руку со стола, подъ вліяніемъ необходимости перемѣнить положеніе, отъ физической боли сердца часто сопровождающее внезапную душевную тревогу.
-- Что случилось, Магги? спросилъ Филиппъ съ невыразимымъ безпокойствомъ. Его воображеніе всегда было готово развивать всякое предположеніе, роковое для нихъ.
-- Ничего, сказала Магги, какъ бы пробуждаясь. Филиппъ, думала она, не долженъ имѣть этой ненавистной мысли; она постарается изгнать ее и изъ своей головы:-- ничего, повторила она:-- кромѣ-того, что происходитъ въ моемъ умѣ. Вы говорили прежде, что я почувствую послѣдствія моей голодной жизни, какъ вы ее называли, и теперь я это испытываю. Я слишкомъ падка на удовольствія, на наслажденія музыкой и другими роскошами, теперь, когда я ими окружена.
Она взяла свою работу и рѣшительно принялась за неё. Филиппъ слѣдилъ за нею, погруженный въ думы. Онъ недоумѣвалъ, имѣла ли она что на умѣ, кромѣ этихъ общихъ мѣстъ. Это было совершенно въ ея характерѣ тревожиться какимъ-нибудь неопредѣленнымъ упрекомъ совѣсти. Вскорѣ раздался по всему дому знакомый, сильный трезвонъ у дверей.
-- Какъ онъ важно о себѣ даетъ знать! сказала Магги, пріобрѣвъ совершенно силу надъ собою, хотя въ ней замѣтно было внутреннее волненіе.-- Я право удивляюсь, куда Люси пропала.
Люси не пропустила сигнала и послѣ нѣсколькихъ поспѣшныхъ, заботливыхъ вопросовъ о здоровьи и т. д. она ввела Стивена въ гостиную.
-- Ну, старый товарищъ, сказалъ онъ, прямо подходя къ Филиппу и дружески пожимая руку послѣ того, что онъ поклонился Магги, проходя мимо нея.-- Прекрасно сдѣлалъ, что пріѣхалъ назадъ; но я бы желалъ, чтобъ ты велъ себя не такъ, какъ воробей: не жилъ бы на чердакѣ и выходилъ и входилъ въ домъ съ вѣдома лакеевъ. А то я разъ двадцать напрасно взбирался по твоей нескончаемой дѣстницѣ въ мастерскую, и все оттого, что лакеи полагали, что ты дома. Такія штуки отравляютъ дружбу.
-- Ко мнѣ такъ мало приходятъ, что я нахожу лишнимъ давать знать лакеямъ о каждомъ моемъ входѣ или выходѣ, сказалъ Филиппъ, чувствуя скорѣе тоску, чѣмъ удовольствіе видѣть именно въ ту минуту Стивена съ его свѣтлымъ взглядомъ и громкимъ голосомъ.
-- Здоровы ли вы сегодня, миссъ Тёливеръ? сказалъ Стивенъ, съ тономъ холоднаго приличія, поворачиваясь къ Магги и протягивая ей руку, какъ-бы исполняя этимъ долгъ, налагаемый на него обществомъ.
Магги протянула также кончики своихъ пальцевъ и отвѣчала: "благодарствуйте, я совершенно здорова" съ тономъ гордаго равнодушія.
Филиппъ слѣдилъ за ними обоими глазами. Люси, привыкшая къ этимъ перемѣнамъ въ ихъ обращеніи между собою, не удивилась этому холодному привѣтствію и только мысленно сожалѣла, что между ними есть какая-то природная антипатія, превозмогавшая по временамъ ихъ расположеніе другъ къ другу. "Магги (думала невинная Люси) не тотъ сортъ женщины, который нравится Стивену, а онъ, въ свою очередь, ей кажется нѣсколько-высокомѣренъ". Стивенъ и Магги не успѣли еще поздороваться этимъ заученымъ заранѣе образомъ, какъ каждый уже чувствовалъ себя оскорбленнымъ холодностью другаго. Стивенъ во все время его разговора съ Филиппомъ о его путешествіи тѣмъ болѣе думалъ о Магги, что онъ не вовлекалъ ее въ общій разговоръ, какъ обыкновенно прежде. "Магги и Филиппъ смотрятъ не очень счастливыми, думала Люси: "первое свиданіе было для нихъ не радостное"..
-- Мнѣ кажется, на насъ дождикъ нагналъ тоску, сказала она Стивену.-- Давайте-ка займемся музыкой. Мы должны воспользоваться тѣмъ, что вы и Филиппъ теперь вмѣстѣ. Спойте-ка дуетъ изъ "Фенеллы": Магги его еще не слыхала, а я увѣрена, онъ ей понравится.
-- Ну, пойдемъ, Филиппъ, сказалъ Стивенъ, идя къ фортепьяно и напѣвая вполголоса арію.
-- Вы, пожалуйста, Филиппъ, играйте аккомпанементъ, сказала Люси:-- я тогда могу продолжать свою работу. Вы, вѣдь, не имѣете ничего противъ этого? прибавила она, вопросительно смотря на него и боясь, какъ всегда, не предложила ли она чего непріятнаго, и хотя ее и очень тянуло окончить свое начатое вышиванье.
Филиппъ съ радостью согласился, ибо, быть-можетъ, нѣтъ чувствъ, исключая развѣ крайнюю степень страха или скорби, которыя не находятъ облегченія въ музыкѣ. Нѣтъ чувства, подъ вліяніемъ котораго человѣкъ не пѣлъ и не игралъ лучше, вдохновеннѣе. Филиппъ сознавалъ въ себѣ избытокъ сдержаннаго чувства, столь же сложнаго какъ любое тріо или квартетъ, долженствующій передать вмѣстѣ и любовь и ревность и покорность и страшное подозрѣніе.
-- Да, сказалъ онъ, садясь за фортепьяно:-- это отличный способъ пополнить свою несовершенную жизнь и вмѣсто одного человѣка разомъ играть роль троихъ -- пѣть самому, заставлять фортепьяно пѣть, и все время слышать оба пѣнія это то же, что пѣть и рисовать заодно.
-- Какъ я тебѣ завидую! Я вотъ, ничего не умѣю дѣлать руками, сказалъ Стивенъ:-- это, мнѣ кажется, общая черта людей съ великими административными способностями. Во мнѣ замѣтно какое-то влеченіе умственныхъ способностей къ преобладанію. Не замѣчали ли вы этого, миссъ Тёливеръ?
Стивенъ по ошибкѣ опять впалъ въ прежнюю привычку шутливо относиться къ Магги, и она не могла удержаться, чтобъ не кольнуть его.
-- Да, я замѣтила въ васъ влеченіе къ преобладанію, сказала она съ улыбкой.
Филиппъ вполнѣ и довѣрчиво надѣялся въ ту минуту, что это влеченіе было для нея непріятно.
-- Довольно, довольно! воскликнула Люси: -- принимайтесь-ка за музыку. Мы потолкуемъ въ другой разъ о нашихъ качествахъ.
Магги всегда тщетно пыталась слушать музыку, продолжая свою работу. Она старалась теперь всѣми силами себя переупрямить, ибо мысль, что Стивенъ знаетъ, какъ дорожитъ она его пѣніемъ, уже болѣе не вызывала въ ней только шуточную оппозицію, притомъ она хорошо знала, что онъ всегда становился такъ, чтобъ ее видѣть. Но все было тщетно, она скоро кинула работу и совершенно забыла всѣ свои благія намѣренія подъ вліяніемъ какого-то неопредѣленнаго тревожнаго чувства, навѣяннаго на нея этимъ вдохновеннымъ дуэтомъ. Это чувство, казалось, придавало ей въ то же время и силу и слабость: силу для наслажденія, слабость для всякаго сопротивленія. Когда мотивъ перешелъ въ тонъ минора, она почти вскочила съ мѣста отъ внезапнаго волненія при этой перемѣнѣ. Бѣдная Магги! Она была прекрасна въ эту минуту, когда ея душа трепетала подъ неумолимымъ вліяніемъ музыки. Вы могли замѣтить каждое малѣйшее сотрясеніе ея мускуловъ въ то время, какъ она, наклонясь впередъ, скрестила руки, какъ бы этимъ желая себя поддержать. Глаза ея блистали дѣтскимъ восторгомъ это всегда бывало съ него въ ея счастливыя минуты. Люси, которая прежде, сидя у фортепьяно, не могла видѣть этого дѣйствія музыки на Магги, не вытерпѣла, подкралась къ ней и поцаловала ее. Филиппъ, также, перевертывая страницы, слѣдилъ за выраженіемъ лица Магги и чувствовалъ, что онъ никогда не видалъ ее въ такомъ восторженномъ положеніи.
-- Еще, еще! кричала Люси, когда они кончили.-- Спойте еще что-нибудь веселое! Магги любитъ оживленную, громкую музыку.
-- Въ такомъ случаѣ споемте: "Выйдемъ на дорогу", сказалѣ Стивенъ: -- оно будетъ очень-кстати при такой погодѣ. Но готовы ли вы бросить самыя священныя ваши занятія и пѣть съ нами вмѣстѣ?
-- Конечно, отвѣчала Люси, смѣясь: -- если вы отыщете оперу "Бѣднякъ" въ большомъ ящикѣ. Она въ темномъ переплетѣ.
-- Ну, это хорошая примѣта, сейчасъ можно найти, ибо темныхъ-то переплетовъ тутъ пропасть, сказалъ Стивенъ выдвигая ящикъ.
-- Съиграйте что-нибудь, Филиппъ, покуда, сказала Люси, замѣтивъ, что онъ пальцами перебиралъ клавиши. Что это вы наигрываете? что-то неизвѣстное, но очень-хорошенькое.
-- Какъ, вы этого не знаете? спросилъ Филиппъ, яснѣе съигравъ тэму. Это изъ "Сомнамбулы": "Ah! perché non posso odiarii". Я не знаю сюжета оперы, но мнѣ кажется, что должно быть тутъ теноръ гово р итъ героинѣ, что онъ всегда будетъ ее любить, даже если она его покинетъ. Я пою эту арію и съ англійскими словами: "я все ещё тебя люблю". Вы не разъ это слышали.
Филиппъ не безъ намѣренія напалъ на этотъ романсъ: онъ могъ послужить косвеннымъ выраженіемъ того, чего онъ не могъ рѣшиться прямо сказать Магги. Она не проронила ни одного его слова, и когда онъ началъ пѣть, она поняла страстныя жалобы, выражаемыя этой музыкой. Нельзя было сказать, что этотъ голосъ, полный мольбы и тоски, былъ очень-хорошъ, но это для нея была не новость; онъ пѣвалъ ей иногда вполголоса подѣ ясенями въ Красномъ Оврагѣ. Въ этихъ словахъ слышался какъ-бы упрекъ. Не-уже-ли Филиппъ хотѣлъ дѣйствительно это выразить? Ей стало жаль, что она не сказала ему яснѣе, что она не желала возобновлять надежды на ихъ взаимную любовь только потому, что этому противились обстоятельства. Ее тронула эта музыка, но не возбудила въ ней трепета; она напомнила ей многое, возбудила въ ней много мыслей, и тихое чувство сожалѣнія замѣнило мѣсто восторженнаго волненія.
-- Это всегда съ вами, тенорами? воскликнулъ Стивенъ, дожидавшійся, съ нотами въ рукахъ, пока Филиппъ кончитъ свой романсъ.
-- Вы совершенно развращаете прекрасный полъ вашей любовью и постоянствомъ, несмотря на самое низкое съ вами обхожденіе. Вы, кажется, ни передъ чѣмъ не остановились бы, чтобъ доказать вашу покорность и самоотрѣченіе, развѣ только подать вашу голову на блюдѣ, какъ голову того средневѣковаго трубадура -- могло бы это одно васъ остановить на этомъ пути. Я долженъ непремѣнно теперь представить противоядіе, пока миссъ Динъ приготовляется разстаться съ своими нитками и иголками. И онъ запѣвалъ съ какою-то грубою энергіею.
Shall I wastining despair,
Die because а woman's fair? (*)
(*) Не уже-ли мнѣ изнывать и умирать отъ того, что женщины прекрасны.
Люси,-- гордившаяся всѣмъ, что дѣлалъ Стивенъ, подошла къ фортепьяно смѣясь и внутренно восхищалась имъ. Магги, несмотря на все свое стараніе противиться духу пѣсни и пѣвца, невольно пошатнулась подъ вліяніемъ невидимой, могущественной силы, съ которой бороться она была не въ силахъ.
Разсердившись на себя, она рѣшилась не выдавать болѣе своихъ чувствъ и принялась дѣятельно за работу, дѣлая безпрестанно фальшивые стежки и укалывая немилосердо свои пальчики. Она не обращала ни на что вниманія, пока не началось тріо.
Я боюсь сказать, но почти увѣренъ, что еслибъ, она знала только, какъ занятъ ею былъ этотъ наглый, самоувѣренный Свивенъ, она почувствовала бы невольно какое-то тайное удовольствіе; еслибъ она знала, какъ онъ ежеминутно перемѣнялъ тактику, то рѣшался обходиться съ нею съ холоднымъ равнодушіемъ, то жаждалъ нетерпѣливо какого-нибудь малѣйшаго знака сочувствія съ ея стороны, жаждалъ перемолвить словечко съ нею или помѣняться взглядомъ. Скоро представился ему случай исполнить свое желаніе. Кончивъ тріо, они принялись за "Бурю". Магги понадобилась скамейка и она отправилась за нею на другой конецъ комнаты. Стивенъ, который въ эту минуту не пѣлъ и слѣдилъ за всѣми ея движеніями, бросился къ скамейкѣ и понесъ ее съ такимъ видомъ покорной мольбы, что Магги невозможно было не отвѣчать ему взглядомъ, полнымъ благодарности. Къ-тому же видѣть у своихъ ногъ человѣка, чрезвычайно-самонадѣяннаго, уставляющаго скамейку съ видомъ смиренной покорности и съ заботливостью спрашивающаго: "не дуетъ ли тутъ между каминомъ и окошкомъ, и, не подвинуть ли рабочаго столика" -- все это не можетъ не вызвать нѣкоторой коварной нѣжности во взглядѣ женщины, изучающей жизнь въ молодости такимъ завлекательнымъ образомъ. Для Магги, къ-тому же, это было въ диковинку: это былъ новый элементъ въ ея жизни и потому неудивительна ея жажда, чтобъ ею восхищались, возродилась съ новой силой. Это нѣжное участіе заставило ее взглянуть на человѣка, преклоненнаго передъ ней, и сказать: "нѣтъ, благодарствуйте!" При этомъ ничто не могло воспрепятствовать этому обмѣну взглядовъ быть восхитительнымъ для обоихъ, подобно тому, какъ это было и наканунѣ.
Все это продолжалось минуты двѣ и не казалось болѣе простой учтивостью. Люси, занятая пѣніемъ, едва это замѣтила, за то Филиппъ, бывшій уже въ такомъ расположеніи духа, что всякое незначащее обстоятельство принимало для него огромные размѣры, очень-хорошо замѣтилъ неожиданное волненіе въ Стивенсѣ и мгновенную перемѣну въ лицѣ Магги. Лицо ея ясно выражало какъ-бы отблескъ его волненія, и Филиппу показалось это такъ странно послѣ прежней излишней и натянутой холодности, что онъ не могъ не приписать этого какой-нибудь горькой для него причинѣ. Голосъ Стивена, раздавшійся громко по комнатѣ, потрясъ его нервы, какъ-бы звонъ желѣзнаго листа; онъ съ трудомъ удержался, чтобъ не разразиться въ фальшивѣйшемъ аккордѣ. Онъ не имѣлъ никакого основанія предполагать какія-нибудь отношенія между Стивеномъ и Магги. Разсудокъ это твердилъ ему и онъ хотѣлъ тотчасъ идти домой, чтобъ на свободѣ обдумать эти обманчивые признаки и удостовѣриться въ ихъ ничтожности. Въ то же время онъ хотѣлъ и остаться, пока Стивенъ останется, чтобъ. присутствовать всегда при свиданіи Стивена и Магги. Ему казалось такъ естественно, даже неизбѣжно, чтобъ каждый человѣкъ, видѣвшій Магги, полюбилъ ее. Нельзя было ожидать счастья Магги, еслибъ она была обольщена и полюбила Стивена; и эта мысль ободрила Филиппа и позволила ему взглянуть на свою любовь къ ней, какъ на нѣчто не столь неравное. Подъ вліяніемъ этой внутренней борьбы, онъ начиналъ играть фальшиво, къ крайнему удивленію Люси, но мистрисъ Тёливеръ, войдя, позвала ихъ завтракать, и потому они тотчасъ оставили музыку.
-- А! мистеръ Филиппъ, сказалъ мистеръ Динъ, когда они вошли въ столовую: -- какъ давно я васъ не видалъ! Скажите: отецъ вашъ, кажется, не дома? Я заходилъ къ нему на-дняхъ и мнѣ сказали, что его нѣтъ въ городѣ.
-- Онъ ѣздилъ на нѣсколько дней по дѣламъ въ Мёдпортъ, отвѣчалъ Филиппъ: -- но онъ уже воротился.
-- Что онъ, все еще такъ же горячо занимается своей фермой? Это его слабость?
-- Кажется, сказалъ Филиппъ, нѣсколько-удивленный интересомъ, который выказывалъ мистеръ Динъ къ дѣламъ отца его;
-- Я думаю, продолжалъ мастеръ Динъ:-- у него есть земля и по сю а по ту сторону рѣки?
-- Да.
-- А! сказалъ мистеръ Динъ, раздавая пастетъ: -- я полагаю его слабость къ фермерству ему не дешево обходится. Вотъ я-такъ ни къ чему не имѣлъ особой слабости и никогда не поддался бы такому вліянію. Но самыя опасныя слабости тѣ, которыми люди предполагаютъ еще нажиться: они вытряхиваютъ всѣ свои деньги, какъ зерно изъ мѣшка.
Люси сдѣлалось несовсѣмъ-ловко при этой кажущейся, неосновательной критикѣ расходовъ мистера Уокима. Разговоръ на этомъ остановился и мистеръ Динъ молчалъ во все время завтрака, занятый какою-то глубокою думою. Люси, привыкшая слѣдить за всѣми словами отца и имѣя сильныя причины интересоваться всѣмъ, что касается Уокимовъ, почувствовала какое-то необыкновенное любопытство узнать, что заставило ея отца говорить такъ съ Филиппомъ. Его послѣдующее молчаніе заставило ее подозрѣвать, что онъ на это имѣлъ уважительныя причины.
Съ этой мыслью она прибѣгла къ всегдашнему ея плану, когда она хотѣла спросить у отца что-нибудь обыкновенное. Послѣ обѣда она удалила, подъ благовиднымъ предлогомъ, изъ комнаты мистрисъ Тёливеръ и сама усѣлась на низенькомъ стулѣ у ногъ отца. Такія минуты мистеръ Динъ полагалъ самыми пріятными въ его жизни, плодами своихъ достоинствъ и заслугъ, несмотря на то, что Люси, не желая, чтобъ ея волосы были напудрены табакомъ, всегда начинала съ того, что прятала его табакерку.
-- Вы еще, папа, не хотите идти спать, не правда ли? сказала она, принося стулъ и высвобождая изъ рукъ отца табакерку.
-- Нѣтъ еще, отвѣчалъ мистеръ Данъ, взглянувъ на блестящій графинчикъ.-- Но что-тебѣ нужно отъ меня, прибавилъ онъ, съ любовью лаская ее за подбородокъ.-- Не хочешь ли ты вытянуть изъ меня еще нѣсколько совереновъ для твоего базара -- а?
-- Нѣтъ. Я сегодня не имѣю никакихъ подлыхъ видовъ на васъ. Я хочу съ вами поговорить, а не просить у васъ чего-нибудь. Мнѣ хочется знать, зачѣмъ, папа, вы спрашивали Филиппа Уокима о фермѣ его отца? Это показалось странно; вы никогда почти съ нимъ не говорите о его отцѣ; къ-тому же, какая вамъ забота, теряетъ ли деньги Уокимъ со своей игрушкой или нѣтъ?
-- Это касается моихъ дѣлъ, сказалъ мистеръ Динъ, махнувъ рукою, какъ бы въ знакъ того, чтобъ она не пыталась проникнуть въ его тайну.
-- Но, папа, вы всегда говорите, что мистеръ Уокимъ воспиталъ Филиппа какъ дѣвочку; какъ же это вы теперь полагаете узнать отъ него что-нибудь касающееся дѣлъ? Ваши отрывочные вопросы казались очень-странными. Я увѣрена, Филиппъ раздѣляетъ мое мнѣніе.
-- Глупости, дѣвочка! сказалъ мистеръ Динъ, желая оправдать, свое поведеніе въ обществѣ, которое усвоить ему дорого стоило.-- Говорятъ, мельница Уокима на томъ берегу... знаешь? та, что принадлежала твоему дядѣ Тёливеру, не приноситъ теперь прежняго дохода. Я хотѣлъ посмотрѣть, не скажетъ ли твой пріятель, Филиппъ, что отцу его уже надоѣла эта ферма.
-- А вамъ зачѣмъ? Развѣ вы купили бы мельницу, еслибъ онъ согласился съ нею разстаться? сказала поспѣшно Люси.-- Скажите мнѣ все, все объ этомъ; я вамъ отдамъ табакерку, если вы мнѣ все скажете. Магги говоритъ, что они только того желаютъ, чтобъ Томъ когда-нибудь купилъ мельницу. Отецъ ихъ предъ смертью именно сказалъ, что Томъ долженъ выручить назадъ мельницу.
-- Тише, кошечка, сказалъ мистеръ Динъ, доставъ назадъ свою табакерку.-- Ты не должна объ этомъ говорить -- Слышишь? Мало надежды имъ, или кому бы то ни было, достать мельницу изъ рукъ Уокима. А еслибъ онъ узналъ, что мы ее хотимъ имѣть для того только, чтобъ передать Тёливерамъ, то онъ никогда бы этого не допустилъ. Это очень-естественно послѣ всего случившагося. Онъ довольно-хорошо обходился съ Тёливеромъ прежде, но нельзя же ожидать, чтобъ за вспорку платили сластями.
-- Вы довѣритесь ли мнѣ, папа? сказала Люси съ нѣкоторою важностью.-- Вы не должны спрашивать, на чемъ я основываю мой планъ, который я вамъ сейчасъ скажу; но, повѣрьте, у меня есть уважительныя основанія. Къ-тому же, я очень-осторожна -- вы знаете.
-- Ну, въ чемъ дѣло?
-- Позвольте мнѣ познакомить Филиппа съ этой тайной. Я скажу ему о вашемъ желаніи купить мельницу и затѣмъ объясню ему, что Магги и Томъ желаютъ ее имѣть, и почему они это желаютъ; я увѣрена, Филиппъ поможетъ этому дѣлу.. Я увѣрена, онъ желалъ бы это сдѣлать.
-- Я не вижу, почему бы это такъ было, какъ ты говорить? сказалъ мистеръ Динъ, смотря на нее съ удивленіемъ.-- Ему какое дѣло? потомъ, кинувъ испытующій взглядъ на дочь, онъ прибавилъ:-- Ты не хочешь сказать, что бѣдный Филиппъ въ тебя влюбленъ и ты можешь изъ него сдѣлать все, что хочешь?
Что касается, чувствъ своей дочери, то мистеръ Динъ на этотъ счетъ былъ совершенно-спокоенъ.
-- Нѣтъ, папа, онъ обо мнѣ очень-мало думалъ, я болѣе думаю о немъ. Но, повѣрьте, я вполнѣ увѣрена въ томъ, что говорю. Не спрашивайте моихъ причинъ. Если вы и догадаетесь, то не говорите мнѣ объ этомъ. Позвольте мнѣ только дѣйствовать, какъ мнѣ покажется лучше.
Люси при этихъ словахъ встала со стула, сѣла на колѣни отца и поцаловала его.
-- Увѣрена ли ты, что не испортишь дѣла? спросилъ онъ, глядя на нее съ восхищеніемъ.
-- Да, папа, я увѣрена. Я очень-умна; у меня всѣ ваши способности на дѣла... Не восхищались ли вы моими записными и счетными книжками?
-- Хорошо, хорошо? Если онъ будетъ держать это въ тайнѣ, то вреда не можетъ быть нашему дѣлу. По правдѣ сказать, я думаю нѣтъ большихъ надеждъ добиться намъ успѣха другими путями. Ну, теперь пусти меня, пора спать.