ГЛАВА I. Въ красномъ оврагѣ
Семейная гостиная была продолговатая комната съ окошками на обоихъ концахъ; одно изъ нихъ выходило на усадьбу и вдоль Рипиля до береговъ Флоса, а другое на мельницу. Магги сидѣла съ работой у втораго окна, когда она увидѣла, что мистеръ Уокимъ въѣзжалъ на дворъ, какъ обыкновенно, на своей красивой вороной лошади, но, противъ обыкновенія, не одинъ: его сопровождалъ кто-то завернутый въ плащъ и на хорошенькомъ пони. Магги не успѣла придти къ сознанію, что это Филиппъ возвратился, какъ уже они поровнялись съ окномъ и онъ дотронулся до своей шляпы, между-тѣмъ какъ отецъ его, искоса подмѣтивъ это движеніе, взглянулъ на нихъ, быстро повернувшись къ нимъ лицомъ.
Магги поспѣшно отошла отъ окна и понесла свою работу наверхъ. Мистеръ Уокимъ иногда заходилъ повѣрять книги, и Магги чувствовала, что свиданіе ея съ Филиппомъ потеряло бы всю цѣну въ присутствіи обоихъ отцовъ. Когда-нибудь, быть-можетъ, она его увидитъ опять, такъ-что будетъ имѣть возможность пожать ему руку, сказать ему, что она помнитъ его доброе расположеніе къ Тому и все, что онъ говорилъ ей встарину, хотя они не могли болѣе никогда быть опять друзьями. Магги нисколько не была взволнована при мысли увидѣть снова Филиппа; она только сохранила къ нему родъ дѣтской признательности и помнила, какъ онъ уменъ и разсудителенъ; въ первыя недѣли своего одиночества она постоянно вспоминала о немъ въ чредѣ людей, бывшихъ въ ея жизни съ ней ласковыми. Часто она, делала имѣть его братомъ или наставникомъ, какъ она мечтала во время ихъ продолжительныхъ бесѣдъ; это желаніе, слишкомъ, вскорѣ исчезло въ ней, изгнанное вмѣстѣ съ другими подобными ему мечтами жаждой независимости; къ-тому жь какъ знать, думала она, не измѣнился ли Филиппъ нa чужбинѣ; можетъ-быть, онъ сдѣлался свѣтскимъ человѣкомъ и уже вовсе не дорожитъ разговорами со мной. Лицо его, однакожь, чрезвычайно-мало измѣнилось; оно было, такъ-сказать, увеличенная и болѣе-возмужалая копія его некогда блѣднаго ребяческаго лица, но сохранило тѣ же сѣрые глаза и вьющіеся темнорусые волосы; прежній физическій недостатокъ его по старому вызывалъ прежнее сожалѣніе, и послѣ продолжительныхъ колебаній Магги почувствовала, что ей несмотря ни на что, хотѣлось бы сказать ему нѣсколько словъ. Можетъ-быть, онъ все такъ же унылъ и попрежнему будетъ радъ, если она съ участіемъ взглянетъ на него. Ее занималъ вопросъ: помнитъ ли онъ, какъ онъ любилъ ея глаза; съ этой мыслью Магги взглянула-было въ квадратное зеркало, которому было приписано висѣть стекломъ къ стѣнѣ, и уже соскочила со стула, чтобъ перевернуть его, но тотчасъ же переломила себя и взялась за работу, стараясь побѣдить поднявшіяся въ душѣ ея жеданія и принуждая себя припоминать отрывки изъ гимновъ до-тѣхъ-поръ, пока она увидѣла, что Филиппъ и его отецъ возвращались по дорогѣ и что она могла опять сойти внизъ.
Это было въ концѣ іюня, и Магги рѣшила, что она въ тотъ день продолжитъ свою ежедневную прогулку, составлявшую ея единственное развлеченіе; но въ этотъ и въ слѣдующіе дни она была такъ занята срочной работой, что не могла выйти за рѣшетку дома, и чтобъ подышать свѣжимъ воздухомъ, должна была довольствоваться сидѣніемъ у воротъ. Одна изъ ея обыкновенныхъ прогулокъ въ тѣ дни, когда она не имѣла надобности идти въ Сен-Оггсъ, къ мѣсту, лежащему, пройдя такъ-называемую "Гору" незначительное возвышеніе, поросшее деревьями и расположенное вдоль дороги, проходящей мимо воротъ дорнкотской мельницы. Я говорю незначительное потому, что, по высотѣ своей, "гора" эта была не болѣе какъ холмъ; но бываютъ, случаи, когда судьба дѣлаетъ изъ пригорка средство къ достиженію роковой цѣли. На томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ холмъ спускался къ равнинѣ, ее огибала тропинка и вела къ другой сторонѣ возвышенности, испещренной рытвинами и насыпями, оставшимися отъ бывшей тамъ нѣкогда каменоломни; но ужь давно и рытвины и насыпи поросли кустарникомъ и деревьями, а мѣстами травой, служащею пастбищемъ небольшому числу овецъ. Въ дѣтскіе годы свои Магги смотрѣла на это мѣсто, называемое "Краснымъ Оврагомъ", съ большимъ страхомъ, и нужно было все ея довѣріе къ храбрости Тома, чтобъ она рѣшилась отважиться на прогулку въ этомъ мѣстѣ, каждая яма котораго была наполнена, въ ея воображеніи призраками разбойниковъ и дикихъ звѣрей. Теперь же оно имѣло для нея ту прелесть, которую имѣетъ всякая скала съ оврагомъ, и вообще всякая неровность для глаза, привыкшаго къ однообразно-гладкой мѣстности; въ-особенности же лѣтомъ, когда она могла сидѣть въ поросшемъ травой оврагѣ подъ вѣтвистой ясенью и прислушиваться къ жужжанію насѣкомыхъ, подобному мельчайшимъ бубенчикамъ, пришитымъ къ одеждѣ богини Тишины, или смотрѣть, какъ солнечные лучи пробивались сквозь густыя вѣтви отдаленныхъ деревьевъ, какъ-бы для того, чтобъ прогнать и затмить нѣжную небесную лазурь дикихъ гіацинтовъ. Въ эту іюньскую пору шиповникъ былъ во всемъ цвѣтѣ, и это была еще причина для Магги направить свою прогулку въ Красный Оврагъ охотнѣе, чѣмъ въ другое мѣсто, въ первый разъ, какъ она могла погулять на свободѣ -- удовольствіе, которое она такъ любила, что иногда, въ своихъ порывахъ самоотверженія, думала не позволять себѣ его часто. Взгляните на нее теперь, какъ она исчезаетъ за поворотомъ дороги и входитъ въ ущелье по узкой тропинкѣ, проходящей чрезъ группу сосенъ. Ея высокая фигура виднѣется сквозь наслѣдственную черную шелковую шаль, изъ какой-то рѣдкой, похожей на сѣть, матеріи; и въ томъ мѣстѣ, гдѣ, она убѣждена, ее болѣе никто не видитъ, она снимаетъ свою шляпку и привязываетъ ея ленты къ рукѣ. Ей, безъ-сомнѣнія, на видъ можно было дать болѣе шестнадцати лѣтъ, вслѣдствіе ли спокойно-грустнаго взгляда, невыражавшаго никакой тревоги или ожиданія, или потому, что ей роскошная грудь и вся фигура носили отпечатокъ преждевременной зрѣлости. Ея молодость и здоровье выдержали безъ всякаго поврежденія вольныя и невольныя превратности судьбы, и ночи, проведенныя ею, въ видѣ добровольнаго наказанія, на твердомъ полу, не оставили никакихъ слѣдовъ; глаза ясны, загорѣлыя щеки круглы и тверды, нѣсколько-полныя, губы красны. Смуглый цвѣтъ лица и черный, какъ смоль, вѣнокъ волосъ на головѣ придаютъ ей видъ какого-то сродства съ большими соснами, на которыхъ она смотритъ какъ-будто съ любовью. Однакожь, глядя на нее, испытываешь какое-то неловкое чувство, ощущеніе какой-то неизбѣжной борьбы противорѣчащихъ элементовъ: въ ней есть то безстрастное выраженіе, какое мы часто видимъ на старыхъ изображеніяхъ лицъ въ допотопныхъ шляпахъ, несоотвѣтствующее молодости, которая, того-и-гляди, выскажется въ неожиданномъ страстномъ взглядѣ и мгновенно разгонитъ все это спокойствіе, подобно тому, какъ затушенный огонь снова вспыхиваетъ въ то время, какъ ужь не ожидаютъ болѣе опасности. Магги въ настоящую минуту не была въ тревожномъ состояніи; она, глядя на старыя сосны, совершенно-спокойно наслаждалась чистымъ воздухомъ, и думала, что эти обломанные концы вѣтвей были памятники прошедшихъ бурь, отъ которыхъ красные стволы сосенъ только поднялись еще выше. Въ то время, какъ глаза ея все еще были подняты кверху, она замѣтила движущуюся фигуру по тѣни, которую бросало вечернее солнце на поросшую травой тропинку впереди ея. Она съ видомъ испуга опустила глаза и увидѣла Филиппа Уокима, который сперва приподнялъ передъ ней шляпу и потомъ съ смущеніемъ протянулъ ей руку. Магги также покраснѣла отъ неожиданности, которая вскорѣ уступила мѣсто удовольствію. Магги взяла его руку и посмотрѣла на эту уродливую фигуру открыто, глазами, въ которыхъ въ ту минуту отражалось только воспоминаніе ея дѣтскихъ чувствъ, воспоминаніе, которое всегда живо хранилось въ ней. Она первая заговорила:
-- Вы испугали меня, сказала она съ томною улыбкой.-- Я никогда не встрѣчаю здѣсь никого. Какъ это вы сюда попали? Или вы пришли сюда нарочно, чтобъ встрѣтиться со мною?
Нельзя было не замѣтить, что Магги снова чувствовала себя дитятей.
-- Да, именно, проговорилъ все еще смущенный Филиппъ: -- мнѣ очень хотѣлось васъ видѣть. Я долго вчера поджидалъ васъ на скамьѣ подлѣ дома, думая, не выйдете ли вы, но вы не вышли; я сегодня снова сталъ подкарауливать васъ, и когда увидѣлъ, по какой дорогѣ вы пошли, то не терялъ васъ изъ виду и обошелъ сюда вокругъ горы. Я надѣюсь, что вы на меня за это не сердитесь.
-- Нѣтъ, сказала Магги съ невыразимой простотой, дѣлая нѣсколько шаговъ такъ, чтобъ Филиппъ понялъ, что она желаетъ пройтись вмѣстѣ съ нимъ.-- Я, напротивъ, очень-рада, что вы пришли, такъ-какъ я очень желала имѣть случай поговорить съ вами. Я никогда не забывала, какъ вы издавна были добры къ Тому и ко мнѣ; но не была увѣрена, что вы, съ своей стороны, съ такими же чувствами вспоминали о насъ. Мы съ Томомъ имѣли съ-тѣхъ-поръ много заботъ и испытаній; а я думаю, что это еще болѣе заставляетъ думать о томъ, что было прежде.
-- Я сомнѣваюсь, чтобъ вы думали обо мнѣ столько, сколько я о васъ, сказалъ робко Филиппъ.-- Знаете ли что, когда я уѣхалъ, я нарисовалъ вашъ портретъ въ томъ видѣ, какъ вы были въ то утро, когда вы мнѣ сказали въ учебной, что никогда не забудете меня.
Филиппъ вынулъ изъ кармана довольно-большой футляръ для миньятюръ, и открылъ его. Магги увидѣла себя, какою она была прежде, облокотившеюся на столъ съ черными, висѣвшими изъ-за ушей локонами и какими-то странными, задумчивыми глазами, устремленными въ даль. Это былъ акварельный портретъ большаго достоинства.
-- Ахъ! сказала Магги, улыбаясь и съ горѣвшими отъ удовольствія щеками: -- какая я была смѣшная дѣвочка! Я себя помню въ этомъ розовомъ платьѣ и съ этой прической. Я была настоящая цыганка; впрочемъ, я осталась ею и теперь, прибавила она послѣ непродолжительной паузы.-- Такова ли я, какою вы ожидали меня найти?
Слова эти могли бы быть сказаны и кокеткой; но открытый, ясный взглядъ, который Магги устремила на Филиппа, не былъ взглядомъ кокетки. Она въ-самомъ-дѣлѣ надѣялась, что онъ любилъ ея лицо; какимъ оно было теперь; но это было, просто, проявленіе сродной ей склонности къ восхищенію и любви. Филиппъ встрѣтилъ ея взоръ и долго глядѣлъ на нее, прежде нежели спокойно отвѣтилъ:
-- Нѣтъ, Магги.
Лицо Магги слегка поблѣднѣло и губа ея задрожала. Она опустила вѣки, но не отвернула головы и Филиппъ продолжалъ смотрѣть на нее; послѣ чего онъ медленно произнесъ:
-- Вы гораздо-лучше, нежели я думалъ.
-- Въ-самомъ-дѣлѣ? сказала Магги, и удовольстніе вызвало на лицѣ ея краску сильнѣе прежней.
Она отвернулась отъ него и сдѣлала нѣсколько шаговъ молча, глядя прямо передъ собой, какъ-будто желая примирить совѣсть съ вновь-возбужденными въ ней мыслями. Дѣвица такъ привыкла смотрѣть на наряды, какъ на главное основаніе тщеславія, что, обѣщая себѣ не смотрѣться въ зеркало, Магги болѣе думала тѣмъ удалить отъ себя мысль наряжаться, не любоваться своимъ лицомъ. Сравнивая себя съ богатыми, роскошно-одѣтыми барынями, ей ни разу не приходила мысль, что она можетъ произвести эффектъ своей наружностью. Филиппу, казалось, нравилось это молчаніе. Онъ шелъ рядомъ съ ней, любуясь ею, какъ-будто это зрѣлище не оставляло мѣста никакимъ другимъ желаніямъ. Они вышли изъ-подъ сосенъ и очутились въ зеленой ложбинѣ, подобной амфитеатру и почти окруженной блѣдно-розовыми цвѣтами шиповника. По-мѣрѣ того, какъ свѣтъ сталъ ярче надъ ними, лицо Магги стало менѣе пылать. Она остановилась и, снова взглянувъ на Филиппа серьёзнымъ, грустнымъ голосомъ, сказала:
-- Я бы желала, чтобъ мы могли остаться друзьями; но въ этомъ-то и заключаются мои испытанія, что я не могу ничего сохранить изъ того, что я любила въ дѣтствѣ. Я лишилась старыхъ книгъ своихъ; домъ мой измѣнился, отецъ мой также; точно будто смерть прошла около меня. Я должна разстаться со всѣмъ, къ чему привыкла, въ томъ числѣ и съ вами: мы не должны долѣе обращать другъ на друга никакого вниманія. Вотъ что мнѣ нужно сказать вамъ: я хотѣла объяснить, что съ Томомъ не можемъ поступать по нашимъ желаніямъ и что, если я буду вести себя въ-отношеніи къ вамъ, какъ-будто я совершенно забыла васъ, то причиной этому не гордость, не зависть, не какое-либо другое чувство.
Магги говорила все болѣе-и-болѣе грустно-нѣжнымъ тономъ и наконецъ глаза ея начали наполняться слезами. Постепенно-усиливавшееся на лицѣ Филиппа выраженіе скорби придавало ему большое сходство съ наружностью его въ отроческіе годы и увеличивало его безобразіе, сильнѣе возбуждая состраданіе къ нему Магги.
-- Я знаю, я понимаю все, что вы хотите сказать, проговорилъ онъ слабымъ голосомъ:-- я знаю, что можетъ раздѣлять насъ другъ отъ друга; но несправедливо, Магги -- не сердитесь на -меня, я такъ привыкъ въ мысляхъ звать васъ: Магги -- несправедливо жертвовать всѣмъ безразсуднымъ прихотямъ другихъ. Я многое готовъ отдать для своего отца; но въ угожденіе его желанію, которое притомъ не признаю справедливымъ, никогда не принесу въ жертву ни дружбы, ни какой-либо другой привязанности.
-- Я не знаю, сказала Магги задумчиво:-- нерѣдко, когда я была сердита и недовольна, мнѣ также казалось, что я не обязана всѣмъ жертвовать отцу; и я умствовала до-тѣхъ-поръ, пока мнѣ начинало казаться, что я могу отвергнуть отъ себя всѣ обязанности. Но изъ этого никогда еще не выходило ничего хорошаго, то было дурное состояніе ума. Я, какъ бы то ни было, на столько въ себѣ увѣрена, что не сомнѣваюсь, что предпочту для себя всѣ лишенія скорѣе, нежели чѣмъ-нибудь сдѣлать жизнь отца тяжелѣе.
-- Но развѣ это отравило бы его жизнь, еслибъ мы стали изрѣдка видѣться съ вами? спросилъ Филиппъ.
Онъ хотѣлъ сказать еще что-то, но удержался.
-- О, я знаю, что это ему не нравилось бы. Не спрашивайте меня почему, сказала Магги грустнымъ тономъ.-- Отецъ мой многое такъ сильно принимаетъ къ сердцу. Онъ вовсе несчастливъ.
-- Я несчастливѣе его, прервалъ съ жаромъ Филиппъ: -- я также несчастливъ.
-- Почему? спросила Магги съ участіемъ.-- И если я не должна у васъ этого спрашивать, то увѣряю по-крайней-мѣрѣ, что очень-очень о томъ жалѣю.
Филиппъ обернулся, съ намѣреніемъ пойти далѣе, какъ-будто не имѣя терпѣнія стоять долѣе на мѣстѣ, и они вышли изъ лощины, и молча пошли по дорогѣ, которая извивалась между деревьями и кустами. Съ-тѣхъ-поръ, какъ Филиппъ сказалъ послѣднія слова, Магги не имѣла духу настаивать на необходимость разстаться.
-- Я стала гораздо-счастливѣе, сказала она наконецъ: -- съ-тѣхъ-поръ, какъ перестала думать о томъ, что легко и пріятно, и быть недовольною тѣмъ, что я невольно дѣлаю, что хочу. Жизнь наша опредѣлена -- и это большое облегченіе, если можно удалить отъ себя всѣ желанія и только думать о томъ, какъ бы перенести предназначенныя намъ испытанія и дѣлать то, къ чему мы призваны.
-- Но я не могу оставить всѣ желанія, возразилъ нетерпѣливо Филиппъ.-- Мнѣ кажется, что пока мы живемъ, мы не можемъ уничтожить въ себѣ всѣ наши желанія и стремленія. Есть вещи, которыя мы сознаемъ прекрасными и добрыми, и мы должны желать ихъ. Какъ можемъ мы быть довольны безъ нихъ, пока чувства въ насъ не заглохли? Я, напримѣръ, имѣю страсть къ живописи и стараюсь писать картины; но мои усилія тщетны, и это меня огорчаетъ и будетъ огорчать до-тѣхъ-поръ, пока способности мои притупятся, какъ зрѣніе у старыхъ глазъ. Кромѣ того, есть многое другое, чего бы мнѣ хотѣлось... При этомъ Филиппъ остановился въ нерѣшимости, но потомъ продолжалъ:-- то, что другіе имѣютъ, и чего я всегда буду лишенъ. Въ моей жизни никогда ничего не будетъ великаго или прекраснаго; лучше было бы мнѣ не жить!
-- О, Филиппъ! сказала Магги: -- мнѣ жаль, что вы это думаете. Между-тѣмъ сердце ея начало биться отъ выраженія грусти и неудовольствія Филиппа.
-- Хорошо же, сказалъ онъ, быстро обернувшись къ ней и съ мольбою устремивъ на нее свои сѣрые глаза: -- я былъ бы доволенъ своей жизнью, еслибъ вы позволи ли мнѣ видѣть васъ иногда. Потомъ, приведенный въ себя выраженіемъ испуга, отразившемся на ея лицѣ, онъ снова сталъ глядѣть въ сторону и продолжалъ спокойно:-- у меня нѣтъ друга, которому я бы могъ повѣритъ все -- никого, кто бы сколько-нибудь дорожилъ мною; и еслибъ я могъ только видѣть васъ изрѣдка, и вы бы позволяли мнѣ поговорить съ вами немного и оказывали бы мнѣ нѣкоторое расположеніе; еслибъ мы могли всегда остаться друзьями въ душѣ и помогать другъ другу -- о! тогда я дошелъ бы до того, что былъ бы доволенъ своей жизнью!
-- Но гдѣ и какъ можемъ мы видѣться съ вами, Филиппъ? спросила Магги въ недоумѣньи.
Могла ли она въ-самомъ-дѣлѣ сдѣлать ему добро? Было бы очень-тяжело проститься съ нимъ сегодня для того, чтобъ никогда болѣе не говорить съ нимъ. Ей представлялся новый интересъ, могущій разнообразить ея дни, и было гораздо-легче отказаться отъ этого интереса заблаговременно, нежели вкусивъ его.
-- Еслибъ вы позволили мнѣ видѣть васъ здѣсь, гулять съ вами, я былъ бы доволенъ даже, еслибъ это было не чаще одного или двухъ разъ въ мѣсяцъ: это не могло бы вредить ничьему счастью, а усладило бы мою жизнь. Къ-тому жь, продолжалъ Филиппъ съ изобрѣтательностью двадцатилѣтней любви:-- если есть вражда между нашими семействами, то мы тѣмъ болѣе должны стараться уничтожить ее нашей дружбой. Я хочу сказать, что вліяніемъ нашимъ на обѣ стороны мы можемъ принести исцѣленіе тѣмъ неизвѣстнымъ мнѣ ранамъ, которыя могли быть сдѣланы въ прошедшемъ. Къ тому жь я не думаю, чтобъ была какая-либо непріязнь со стороны моего отца: мнѣ кажется, даже, что онъ доказалъ противное.
Магги тихо покачала головой и молчала подъ вліяніемъ противорѣчившихъ мыслей. Ей хотѣлось находить, что видѣть Филиппа изрѣдка и поддерживать узы дружбы съ нимъ было не только невинно, но хорошо; можетъ-быть, она въ-самомъ-дѣлѣ могла помочь ему найдти то спокойствіе и довольство, котораго сама достигла. Голосъ, шептавшій ей это, сладко звучалъ въ ея ушахъ; но вслѣдъ за тѣмъ она слышала другой неотвязчивый однообразный голосъ, которому она привыкла повиноваться и который предостерегалъ ее, что подобныя свиданія должны были сохраняться втайнѣ, что она была бы принуждена бояться, чтобъ не открыли этого поступка, потому-что обнаруженіе его повело бы за собою гнѣвъ и горе, и наконецъ, что допущеніе подобной двуличности было бы въ ней нравственнымъ пятномъ. Звуки пріятнаго голоса, однакожъ, подобно отдаленному звону, приносимому вѣтромъ, безпрерывно раздавались, вновь убѣждая ее, что все зло происходило не отъ ея ошибокъ и слабостей и что въ этомъ случаѣ ей представлялся выборъ между ничтожной жертвой для нея и вредомъ для другаго. Было бы весьма-жестоко, относительно Филиппа, удалиться отъ него, вслѣдствіе ничѣмъ неоправдываемой ненависти къ его отцу, тѣмъ-болѣе, что многіе, можетъ-быть, готовы удалиться отъ него по причинѣ одного его безобразія. Ей даже не приходила мысль, что онъ можетъ сдѣлаться ея любовникомъ или, по-крайней-мѣрѣ, что, свиданія ея съ нимъ могутъ встрѣтить порицанія съ этой-точки зрѣнія, и Филиппъ ясно видѣлъ отсутствіе этой мысли, и видѣлъ это съ cepдечною скорбью, хотя это самое могло дать ему болѣе надежды на ея согласіе. Онъ съ горечью замѣчалъ, что Магги была съ нимъ столь же откровенна и непринужденна, какъ въ то время, когда она была ребенкомъ.
-- Я не могу сказать ни да, ни нѣтъ, проговорила она наконецъ, оборачиваясь и направляясь по той дорогѣ, по которой пришла.-- Я должна подождать, чтобъ не рѣшиться опрометчиво, и поискать указаній, какъ мнѣ должно поступить въ этомъ случаѣ.
-- Могу ли я прійдти опять завтра или послѣзавтра, или, наконецъ, на будущей недѣлѣ.
-- Я думаю лучше, если я прежде напишу вамъ, сказала Магги, колеблясь снова.-- Мнѣ придется сходить въ Сент-Оггсъ и я тогда могу занести мое письмо на почту.
-- О, нѣтъ, съ живостью возразилъ Филиппъ: -- это было бы гораздо-хуже: письмо ваше могло бы попасться на глаза отцу; и хотя я увѣренъ, что онъ не имѣетъ никакой вражды противъ васъ, но мы имѣемъ различный взглядъ на вещи; онъ чрезвычайно дорожитъ богатствомъ и общественнымъ положеніемъ. Прошу васъ, позвольте мнѣ придти сюда еще разъ. Скажите, когда; или если вы этого не можете сдѣлать, то я буду ходить сюда какъ-можно-чаще, пока не увижу васъ.
-- Я думаю, что это будетъ лучше всего, потому-что я никакъ не могу назначить заранѣе вечера, въ который приду сюда.
Магги почувствовала большое облегченіе, отложивъ такимъ образомъ окончательное рѣшеніе. Теперь она могла вполнѣ насладиться послѣдними минутами ихъ настоящаго свиданія; ей казалось даже, что она могла еще продлить его нѣсколько, такъ-какъ при слѣдующей встрѣчѣ съ Филиппомъ она должна будетъ огорчить его, сообщивъ ему свое окончательное рѣшеніе.
-- Я не могу не подумать, сказала она, съ улыбкой глядя на него:-- о томъ, какъ странно, что мы увидѣлись и бесѣдовали съ вами, точно будто мы вчера только разстались съ вами въ Лортонѣ. Однакожъ, мы, должно-быть, очень перемѣнились въ эти пять лѣтъ... кажется пять, если я не ошибаюсь. Какъ это вы были увѣрены, что я осталась тою же Магги? Я, съ своей стороны, не была столь увѣрена, что вы не измѣнились: вы такъ умны, думала я, и, конечно имѣли случай видѣть и изучить многое, что должно было занять вашъ умъ, что болѣе не станете заниматься мною.
-- Я никогда не сомнѣвался въ томъ, что вы останетесь тою же, когда бы я ни увидалъ васъ, сказалъ Филиппъ:-- я хочу сказать этимъ, что вы не измѣнились ни въ чемъ томъ, за что я любилъ васъ болѣе всѣхъ другихъ. Я не хочу объяснять этого, потому-что, по моему мнѣнію, ни одно сильное ощущеніе не можетъ быть объяснено. Мы не можемъ изслѣдовать ни процеса, возбудившаго ихъ, ни способа дѣйствій ихъ на насъ. Величайшій изъ живописцевъ только однажды написалъ божественнаго Младенца, и ни онъ не могъ объяснить, какъ онъ это сдѣлалъ, ни мы, почему мы находимъ его божествённымъ. Я полагаю, что въ человѣческой душѣ есть ярусы, недосягаемые для нашего пониманія. Извѣстнаго рода музыка до того на меня дѣйствуётъ, что всякій разъ, какъ я её слышу, все мое настроеніе совершенно измѣняется; и еслибъ это вліяніе было продолжительно, то я былъ бы способенъ на самые отважные поступки.
-- Ахъ! я совершенно понимаю васъ относительно музыки; я сама чувствую то же! воскликнула Магги, всплеснувъ руками съ прежней своей живостью.-- По-крайней-мѣрѣ, прибавила она болѣе-грустнымъ тономъ: Я чувствовала то же, когда слышала какую-нибудь музыку; теперь же я, кромѣ органа въ церкви, никакой другой не наслаждаюсь.
-- И вы сожалѣете объ этомъ, Магги? сказалъ Филиппъ, глядя на неё съ любовью и участьемъ.-- Ахъ, вы немного хорошаго имѣете въ вашей жизни. Много ли у васъ книгъ? Вы такъ любили ихъ въ дѣтствѣ.
Они тѣмъ временемъ возвратились къ лощинѣ, обросшей шиповникомъ, и оба остановились, пораженные прелестью вечерняго свѣта, отражавшагося въ блѣдно-розовыхъ кустахъ.
-- Нѣтъ, я совершенно оставила книги, сказала Магги спокойно:-- кромѣ очень-очень немногихъ.
Филиппъ между-тѣмъ уже вынулъ изъ кармана небольшую книжку и, глядя на корешокъ, сказалъ:
-- Жаль, что это второй томъ, а не то вы, можетъ-быть, взяли ли бы эту книгу съ собой; я ношу ее въ карманѣ, потому-что изучаю въ ней одну сцену для картины.
Магги также взглянула на корешокъ и прочла на ней названіе, которое съ новой силой воскресило въ ней старинное впечатлѣніе.
-- "Пиратъ!" сказала она, взявъ книгу изъ-рукъ Филиппа.-- Я помню, что какъ-то начала читать это, дошла до того мѣста, гдѣ Минна гуляетъ съ Кливлендомъ, и никакъ не могла дочитать до конца. Я сама въ умѣ стала прибирать нѣсколько окончаній, но всѣ они были несчастливы. Я никогда еще по данному началу романа не могла составить окончаніе негрустное. Бѣдная Минна! любопытно было бы знать, чѣмъ на самомъ дѣлѣ кончается романъ; я долго не могла выкинуть изъ головы Шотландскіе Острова; мнѣ все казалось, что я чувствую холодный вѣтеръ, дующій на меня съ моря.
Магги говорила скоро; глаза ея сверкали.
-- Возьмите этотъ томъ съ собою, Магги, сказалъ Филиппъ, съ восторгомъ слѣдя за нею.-- Мнѣ онъ теперь ненуженъ. Я лучше изображу въ своей картинѣ васъ, окруженную, какъ теперь, соснами и наклонно падающею отъ нихъ тѣнью.
Магги не слышала ни одного слова изъ сказаннаго имъ: она вся погрузилась въ открывшуюся предъ нею страницу книги. Вдругъ она закрыла ее и подала Филиппу, отбросивъ голову назадъ, какъ-будто для того, чтобъ удалить носящіяся вокругъ нея видѣнія.
-- Оставьте ее у себя, Магги, сказалъ Филиппъ умоляющимъ голосомъ:-- она доставитъ вамъ удовольствіе.
-- Нѣтъ, благодарю, возразила Магги, отталкивая ее рукой и дѣлая шагъ, чтобъ уйти: -- эта книга заставила бы меня снова полюбить свѣтъ; она пробудила бы во мнѣ желаніе видѣть и узнать многое и внушила бы стремленія къ жизни, болѣе-полной.
-- Но, вѣдь, вы не всегда будете заключены въ теперешнюю тѣсную участь; для чего жь хотите вы заглушить въ себѣ всѣ умственныя и душевныя способности? Это какой-то жалкій аскетизмъ, и мнѣ не нравится, что вы такъ предались ему, Магги. Теоріи науки и искусства святы и чисты.
-- Но не для меня, не для меня, сказала Магги, удаляясь съ большею поспѣшностью: -- потому-что въ такомъ случаѣ для меня сталъ бы чувствителенъ недостатокъ слишкомъ-многаго. Я должна жить: эта жизнь не можетъ быть продолжительна.
-- Не убѣгайте же отъ меня, не простившись, Магги, сказалъ Филиппъ, когда они дошли до группы сосенъ и она продолжала идти молча.-- Мнѣ вѣдь не слѣдуетъ идти далѣе -- не правда ли?
-- Ахъ, нѣтъ! я и забыла. Прощайте, сказала Магги, останавливаясь и протягивая ему руку. Это движеніе снова направило ея мысли на Филиппа и, спустя нѣсколько минутъ, впродолженіе которыхъ они простояли рука въ рукѣ и глядя въ молчаніи другъ на друга, она сказала, отдергивая руку: -- я вамъ очень благодарна за то, что вы помнили обо мнѣ въ теченіе этихъ лѣтъ. Такъ пріятно быть любимой кѣмъ-нибудь! Какъ удивительно-хорошо, подумаешь, что Богъ создалъ ваше сердце такъ, что вы можете любить дѣвочку, которую вы знали всего нѣсколько недѣль. Я помню, какъ я говорила вамъ, что вы, какъ мнѣ кажется, любите меня болѣе, нежели Томъ.
-- Ахъ, Магги! сказалъ Филиппъ почти съ упрекомъ: -- вы, однакожь, никогда не любили меня такъ, какъ любили вашего брата.
-- Можетъ-быть, отвѣтила Магги просто.-- Но, видите ли, первыя мои воспоминанія въ жизни заключаются въ томъ, какъ я стаивала на берегу Флоса и онъ держалъ меня за руку: все предшествовавшее этому находится для меня во мракѣ. Но я никогда не забуду и васъ, хотя мы должны быть вдали другъ отъ друга.
-- Не говорите этого, Магги, сказалъ Филиппъ.-- Если я пять лѣтъ сохранилъ память объ этой маленькой дѣвочкѣ, то не заслужилъ ли я тѣмъ нѣкоторое право на ея память обо мнѣ? Она не должна совершенно удалиться отъ меня.
-- Конечно, нѣтъ, еслибъ я была свободна, сказала Магги:-- но, къ-несчастью, я должна покоряться! Она остановилась на время въ нерѣшимости, но потомъ продолжала.-- Я еще хотѣла сказать вамъ, чтобъ вы довольствовались поклономъ при встрѣчѣ съ братомъ. Онъ мнѣ однажды сказалъ, чтобъ я болѣе съ вами не говорила, и съ-тѣхъ-поръ образъ мыслей его не измѣнился... Ахъ! солнце ужь сѣло. Я слишкомъ-долго осталась здѣсь. Прощайте! И она снова протянула ему руку.
-- Я буду ходить сюда, когда мнѣ будетъ возможно, до-тѣхъ-поръ, пока снова не увижу васъ, Магги. Имѣйте хоть немного чувства для меня: вы имѣете его столько для другихъ.
-- Хорошо, хорошо, сказала Магги, поспѣшно удаляясь и вскорѣ исчезая за послѣдней сосной; хотя Филиппъ долго оставался на мѣстѣ съ устремленнымъ ей въ-слѣдъ взоромъ, какъ будто онъ еще могъ ее видѣть.
Магги воротилась съ начавшеюся уже внутренней борьбой; Филиппъ же пошелъ домой, чтобъ вспоминать и надѣяться. При первомъ взглядѣ мы не можемъ удержаться, чтобъ строго не осудить его. Онъ былъ четырьмя или пятью годами старѣе Магги и вполнѣ сознавалъ свои чувства къ ней; вслѣдствіе чего могъ бы предвидѣть, какой характеръ подобныя свиданія имѣли бы во мнѣніи постороннихъ лицъ. Но мы не должны, однакожь, за одно это считать его эгоистомъ и полагать, что онъ рѣшился бы просить у нея подобныхъ свиданій, еслибъ не увѣрилъ себя, что въ то же время старается усладить сколько-нибудь жизнь Маіти и что эта цѣль даже руководитъ имъ гораздо-сильнѣе его собственныхъ видовъ. Онъ могъ такимъ образомъ оказывать ей участіе и помощь. Къ-тому жь въ ея обращеніи съ нимъ не было ничего говорящаго о любви; это было не болѣе, какъ выраженіе той невинной дѣтской привязанности, которую она оказывала ему, когда ей было двѣнадцать лѣтъ. Быть-можетъ, она никогда не полюбитъ его иначе; быть можетъ, даже ни одна женщина неспособна полюбить его. "Но что жь" думалъ онъ, "я перенесу это; по-крайней-мѣрѣ, я буду имѣть утѣшеніе видѣть ее, чувствовать нѣкотораго рода близость къ ней". И онъ страстно хватался за возможность, что она его полюбитъ; можетъ-быть, ея чувства къ нему станутъ рости въ ней, если только она причислитъ его къ тѣмъ лицамъ, которыхъ, она съ своей живой и впечатлительной душой привыкла ежедневно окружать нѣжными и заботливыми попеченіями. Если возможно какой-либо женщинѣ полюбить его, то, конечно, этою женщиною, можетъ-быть, именно только лишь Магги: въ ней былъ такой избытокъ любви и не было никого, кто, бы имѣлъ на нее исключительныя права. За тѣмъ онъ чувствовалъ сожалѣніе о томъ, что такой умъ, какимъ она обладала, погибалъ, какъ молодое дерево, отъ недостатка свѣта и пространства, въ которомъ оно могло бы рости и развиваться. Онъ могъ спасти ее, уговоривъ бросить ея систему лишеній; онъ бы сдѣлался ея ангеломъ-хранителемъ; онъ все готовъ былъ перенести и сдѣлать за нее, лишь одно казалось ему невозможнымъ -- не видѣть ее.