Въ то время, когда м-ръ Винци высказывалъ предположеніе, что скоро Розамунда придетъ просить у него денегъ, самой Розамундѣ и въ умъ не приходило ничего подобнаго. До сихъ поръ ей ни разу еще не приходилось терпѣть нужду въ деньгахъ, несмотря на то, что они жили на широкую ногу. Вышитыя рубашечки и чепчики, которые она наготовила для своего ребенка, оказались пока ненужными, потому что она выкинула. Несчастные роды произошли оттого, что ей непремѣнно захотѣлось покататься верхомъ, и она поставила на своемъ, несмотря на всѣ убѣжденія мужа.
Желаніе покататься верхомъ возбудилъ въ ней пріѣздъ капитана Лейдгата, третьяго сына баронета, котораго Тертій терпѣть не могъ, какъ пустого фата, неумѣвшаго сказать ни одного дѣльнаго слова. Лейдгатъ проклиналъ себя внутренно за то, что навлекъ на себя это посѣщеніе, согласившись сдѣлать послѣ свадьбы визитъ дядѣ, и не скрывалъ своей досады отъ Розамунды, которой это было крайне непріятно, такъ какъ для нея посѣщеніе капитана Лейдгата служило источникомъ живѣйшаго наслажденія. Она гордилась присутствіемъ въ своемъ домѣ сына баронета, воображая, что всѣ окружающіе проникнуты величіемъ этого факта; представляя своимъ гостямъ капитана Лейдгата, она была увѣрена, что званіе его производитъ на нихъ такое-же впечатлѣніе, какъ ароматъ какого-нибудь душистаго цвѣтка.
Непривлекательныя стороны положенія жены доктора, даже и хорошей фамиліи, сгладились въ ея представленіи теперь, когда ея бракъ возвышалъ ее не только нравственно, но и матеріально надъ уровнемъ мидльмарчскаго общества; будущее, сулившее постоянныя сношенія съ Квалингхамомъ и въ отдаленной перспективѣ блестящую карьеру для Тертія, рисовалось ей самыми радужными красками. Къ довершенію ея благополучія, замужняя сестра капитана, м-съ Менганъ, вѣроятно, по настояніямъ брата, по дорогѣ въ Лондонъ заѣхала къ ней съ своей горничной и прогостила два дня.
У капитана Лейдгата былъ низкій лобъ и орлиный носъ, наклоненный нѣсколько на сторону; болѣе плебейскую физіононію такія черты лица безобразили-бы; но въ капитанѣ онѣ соединялись съ воинственной осанкой и усами, придававшими ему видъ вполнѣ аристократическій. Какъ представитель высшаго круга, онъ презиралъ мѣщанскія приличія и относился весьма критически къ женской красотѣ. Розамунда восхищалась имъ, и онъ любезно снисходилъ до ухаживанья за ней. Пребываніе въ домѣ доктора ему, повидимому, очень нравилось, можетъ быть, отчасти потому, что онъ заподозривалъ, что его кузену сильно хочется избавиться отъ его присутствія. Лейдгатъ, впрочемъ, тщательно скрывалъ свою антипатію,-- онъ скорѣе согласился-бы лишить себя жизни, говоря гиперболически, чѣмъ нарушить правила гостепріимства. Но онъ постоянно дѣлалъ видъ, что не слышитъ того, что говоритъ его гость, и предоставлялъ Розамундѣ поддерживать разговоръ. Чуждый всякой ревности, онъ предпочиталъ оставлять молодого вертопраха наединѣ съ своей женой, чтобы только избавиться отъ необходимости занимать его.
-- Тебѣ-бы слѣдовало побольше разговаривать съ капитаномъ за обѣдомъ, Тертій, сказала ему Розамунда разъ вечеромъ, когда аристократическій гость отправился въ Ломфордъ навѣстить своихъ знакомыхъ офицеровъ.-- Ты такъ разсѣянъ при немъ, всегда глядишь ему черезъ голову, никогда не смотришь на него прямо.
-- Милая Рози, надѣюсь, что ты не потребуешь, чтобы я занималъ такого глупаго фата, отвѣчалъ Лейдгатъ рѣзко.-- Если онъ проломитъ себѣ голову, мнѣ будетъ интересно посмотрѣть ее, но глядѣть на нее такъ я не намѣренъ.
-- Не понимаю, почему ты съ такимъ презрѣніемъ отзываешься постоянно о своемъ кузенѣ, замѣтила Розамунда серьезнымъ, слегка презрительнымъ тономъ, не оставляя работы.
-- Спроси у Владислава, какъ онъ смотритъ на твоего капитана. Онъ совсѣмъ почти пересталъ бывать у насъ съ тѣхъ поръ, какъ къ намъ пріѣхалъ этотъ гость.
Розамунда совершенно иначе объясняла себѣ нерасположеніе Владислава къ капитану. Она думала, что въ немъ говоритъ ревность, и это льстило ея самолюбію.
-- Мало-ли, что не нравится людямъ эксцентрическимъ, отвѣчала она;-- на мой взглядъ, капитанъ Лейдгатъ истинный джентльменъ, и мнѣ кажется, что уже изъ уваженія къ сэру Годвину, тебѣ не слѣдовало-бы обращаться съ нимъ пренебрежительно.
-- Да чѣмъ-же пренебрежительно я съ нимъ обращаюсь; для него всегда накрытъ приборъ за нашимъ столомъ; его ни въ чемъ не стѣсняютъ, а въ моемъ обществѣ онъ вовсе и не нуждается.
-- Все-же тебѣ слѣдовало-бы быть повнимательнѣе къ нему. Можетъ быть, онъ не фениксъ ума, въ томъ смыслѣ, какой ты придаешь этому слову; но вѣдь у него и профессія другая; во всякомъ случаѣ, тебѣ не мѣшало-бы говорить съ нимъ иногда о предметахъ, его интересующихъ. Мнѣ бываетъ очень пріятно разговаривать съ нимъ; онъ очень хорошій человѣкъ.
-- Говоря проще, Рози, ты-бы хотѣла, чтобы я немножко походилъ на него, спросилъ Лейдгатъ съ горькою улыбкою.
Вопросъ этотъ показывалъ, какъ далекъ былъ Лейдгатъ отъ той поры, когда онъ видѣлъ въ Розамундѣ Винци идеалъ женщины, способной искренно увлекаться умомъ и дарованіями. Онъ понялъ, что есть женщины, которымъ дарованія въ мужчинѣ нравятся чисто съ внѣшней стороны, какъ орденъ въ петличкѣ или громкій титулъ передъ именемъ.
Розамунда съ своей стороны поняла, что есть глупость невыносимая, какъ глупость Нэда Плаймдэля, и есть глупость привлекательная, когда она является надушеная, съ аристократическимъ лоскомъ въ образѣ какого-нибудь капитана Лейдгата. Розамундѣ глупость послѣдняго сорта такъ нравилась, что она даже усвоила себѣ нѣкоторые изъ оборотовъ рѣчи своего изящнаго кузена.
Розамунда была всегда охотница до верховой ѣзды, тѣмъ болѣе захотѣлось ей кататься теперь, когда капитанъ Лейдгатъ, привезшій съ собой двухъ лошадей, предложилъ ей свою сѣрую лошадь, ручаясь за то, что она смирна и привыкла ходить подъ дамскимъ сѣдломъ, такъ какъ онъ купилъ ее для своей сестры. Розамунда поѣхала кататься, въ первый разъ не сказавшись мужу, и вернулась домой ранѣе его. Но катанье сошло такъ благополучно и она чувствовала себя послѣ него такъ хорошо, что сообщила мужу о томъ, что ѣздила, вполнѣ увѣренная, что онъ ничего не будетъ имѣть противъ этого удовольствія.
Но Лейдгатъ былъ не только оскорбленъ, онъ былъ пораженъ тѣмъ, что она рискнула поѣхать на незнакомой лошади, не посовѣтовавшись даже съ нимъ. Выразивъ свое изумленіе громкими восклицаніями, онъ помолчалъ съ минуту и потомъ сказалъ рѣшительнымъ тономъ.
-- Слава Богу, что ты вернулась цѣла и невредима. Но ты не поѣдешь больше, Рози. Если-бы даже ты поѣхала на самой смирной, самой послушной лошади, все-таки можетъ случиться несчастіе. Ты очень хорошо знаешь, почему я настоялъ, чтобы ты не ѣздила на нашей рыжей.
-- Отъ несчастнаго случая не убережешься и въ комнатахъ, Тертій.
-- Не говори глупостей, мой другъ. Я полагаю, что въ такомъ дѣлѣ, я могу быть лучшимъ судьею. Достаточно, что я сказалъ, и ты не поѣдешь болѣе.
Розамунда поправляла свою прическу передъ обѣдомъ; лицо ея, отражавшееся въ зеркалѣ, не измѣнило своего миловиднаго выраженія. Лейдгатъ ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ и теперь остановился передъ нею, какъ будто ожидая ея отвѣта.
-- Пожалуйста, подколи мнѣ косы, попросила его Розамунда. Лейдгатъ часто подкалывалъ ихъ и прежде, онъ былъ необыкновенно ловокъ на эти вещи. Подобравъ мягкія косы подъ гребенку, онъ естественно долженъ былъ поцѣловать бѣлоснѣжную шею, открывшуюся передъ нимъ во всей своей изящной прелести. Но онъ это дѣлалъ такъ часто, что поцѣлуй на этотъ разъ вышелъ совершенно машинальный. Онъ все еще сердился.
-- Я скажу капитану, что съ его стороны было очень глупо предлагать тебѣ лошадь, сказалъ онъ, направляясь въ двери.
-- Пожалуйста, не дѣлай этого, Тертій. Ты этимъ выставишь меня совершеннымъ ребенкомъ. Предоставь мнѣ объясниться съ нимъ по этому поводу самой.
Въ словахъ ея была своя доля правды.
-- Хорошо, отвѣчалъ Лейдгатъ сердито и вышелъ изъ комнаты, не добившись отъ Розамунды обѣщанія не ѣздить болѣе верхомъ. Она твердо рѣшилась не давать этого обѣщанія. Розамунда отличалась непобѣдимымъ упорствомъ, но не любила тратить силъ на безполезную борьбу. Стоило ей захотѣть чего-нибудь и она тотчасъ-же пускала въ ходъ всю свою изобрѣтательность. Ей хотѣлось снова покататься на сѣрой лошади и въ первый-же разъ, какъ мужъ ушелъ изъ дому, она воспользовалась его отсутствіемъ, чтобы снова поѣхать съ капитаномъ.
Но лошадь ея испугалась треска дерева, которое рубили у самой опушки лѣса, и, въ свою очередь, такъ сильно напугала Розамунду, что, пріѣхавъ домой, она выкинула... Лейдгатъ не могъ, конечно, въ это время сердиться на нее, онъ перенесъ весь свой гнѣвъ на капитана, который поспѣшилъ убраться домой.
Всякій разъ, какъ заходила рѣчь объ этой несчастной поѣздкѣ, Розамунда очень кротко, но очень рѣшительно заявляла, что катанье верхомъ совершенно не причемъ въ ея болѣзни, что если-бы она сидѣла дома, съ ней-бы случилось то-же самое, что она уже и ранѣе чувствовала боли. Лейдгатъ восклицалъ только: "Бѣдняжечка моя, бѣдняжечка!" но втайнѣ дивился изумительному упорству этого кроткаго созданія. Онъ убѣждался все болѣе и болѣе въ своемъ безсиліи надъ Розамундой. Никогда ни въ какомъ практическомъ дѣлѣ она не обращалась за совѣтами къ нему. Во всякой бездѣлицѣ, точно такъ-же, какъ и въ вещахъ болѣе серьезныхъ, она поступала, какъ ей хотѣлось, никогда не сообразуясь съ его желаніями. Но тѣмъ не менѣе онъ былъ убѣжденъ, что она любитъ его; ему и въ умъ не приходило, чтобы у нея могло охладиться ея чувство къ нему. Самъ онъ говорилъ себѣ, что любитъ ее все такъ-же, какъ любилъ прежде, что можетъ помириться съ ея недостатками. Но онъ сознавалъ, что въ жизнь его входятъ какіе-то новые, непріятные элементы; въ душу его закрадывалось смутное чувство недовольства.
Розамунда скоро поправилась и, казалось, еще болѣе похорошѣла. Она ѣздила всякій день кататься въ отцовскомъ фаэтонѣ и тѣшила себя надеждою, что ее пригласятъ погостить въ Квалингхамъ. Она знала, что составитъ лучшее украшеніе квалингхамской гостиной, но не принимала во вниманіе того, что какъ-бы ясно не сознавала мужская половина семьи этотъ фактъ, женская ни за что не позволитъ ей затмить себя.
Успокоенный на счетъ ея здоровья, Лейдгатъ снова впалъ въ то мрачное настроеніе, которое Розамунда называла дурнымъ расположеніемъ духа. Это настроеніе было вызвано причиною, которую онъ до сихъ поръ тщательно скрывалъ отъ Розамунды, изъ опасенія разстроить ее. Онъ вошелъ въ долги и чувствовалъ, что съ каждымъ днемъ затягивается все глубже и глубже въ это болото, которое манитъ къ себѣ неосторожныхъ прохожихъ заманчивою зеленью и цвѣтами. Человѣкъ быстро погружается въ него по самое горло, и тогда какіе-бы широкіе планы ни были у него въ головѣ, онъ вынужденъ на время разстаться съ ними и употребить всѣ свои усилія на то, чтобы выкарабкаться.
Полтора года тому назадъ Лейдгатъ былъ бѣденъ, но никогда не нуждался ѣъ займахъ для покрытія своихъ скромныхъ расходовъ. Теперь-же не только въ его карманѣ былъ дефицитъ, но онъ самъ находился въ непріятномъ положеніи человѣка, накупившаго массу совершенно безполезныхъ вещей, за которыя онъ не въ состояніи заплатить, а платежа настойчиво требуютъ.
Какъ это случилось -- угадать не трудно. Когда человѣкъ, обзаводясь своимъ хозяйствомъ и собираясь жениться, тратитъ на свое обзаведеніе 400 или 500 фунтовъ болѣе, чѣмъ у него имѣется наличнаго капитала, когда къ концу года оказывается что издержки по хозяйству простираются до 1000 ф., а дохода съ практики, приносившіе въ прежніе годы фунтовъ до 800, упали до 500 ф. и то еще не заплаченныхъ, а только имѣющихся въ виду, то, волей или не волей, этотъ человѣкъ запутывается въ долги. Правда, жизнь въ то время, особенно въ провинціи, стоила дешево. Но Разамунда, привыкшая съ дѣтства къ жизни на широкую ногу, воображала, что хозяйничать значитъ просто приказывать, чтобы все закупалось самое лучшее, а Лейдгатъ держался того мнѣнія, что ужъ если дѣлать что-нибудь, такъ нужно дѣлать прилично. Розамунда любила принимать гостей и Лейдгатъ не препятствовалъ ей въ этомъ, такъ какъ жизнь на открытую ногу могла способствовать увеличенію практики, а принимая гостей, нужно было дѣлать имъ и приличное угощеніе. Лейдгатъ воображалъ, что онъ нисколько не занимается своимъ туалетомъ; но ему казалось необходимымъ имѣть нѣсколько паръ платья.
Лейдгатъ, какъ мы уже сказали, не зналъ до сихъ поръ, что такое долгъ, и новость его положенія бѣсила его. Онъ выходилъ изъ себя при мысли, что обстоятельства, идущія такъ грубо въ разрѣзъ со всѣии его планами и стремленіями, осмѣливаются становится ему поперегъ дороги, и стремятся захватить его въ свои тиски. Его тревожили не одни только сдѣланные уже имъ долги. Онъ видѣлъ, что въ его настоящемъ положеніи ему придется постоянно дѣлать новые и новые долги. Два брассингскіе купца, у которыхъ онъ набралъ въ кредитъ вещей для своего обзаведенія, безпрестанно присылали ему письма съ непріятными напоминаніями. Легко себѣ представить, какъ это дѣйствовало на Лейдгата, гордость котораго не выносила мысли обратиться къ кому-нибудь съ просьбою о помощи. Онъ никогда не разсчитывалъ получить что-нибудь отъ м-ра Винци и только самая настоятельная крайность могла заставить его обратиться къ нему за пособіемъ, тѣмъ болѣе, что до него доходили слухи, что дѣла самого м-ра Винци далеко не въ цвѣтущемъ положеніи. Обратиться за помощью въ своей роднѣ казалось для Лейдгата пыткой. А между тѣмъ у него не было ни денегъ, ни надеждъ на какія-нибудь полученія. Практика приносила ему съ каждымъ днемъ все менѣе и менѣе.
Понятно поэтому, что Лейдгатъ становился все мрачнѣе и мрачнѣе и теперь, когда Розамунда совершенно оправилась, онъ рѣшился не откладывать долѣе неизбѣжнаго объясненія тѣмъ болѣе, что скрывать отъ нея долѣе ихъ положеніе сдѣлалось невозможнымъ. Для успокоенія своихъ кредиторовъ онъ рѣшился заложить свою движимость золотыхъ и серебрянныхъ дѣлъ мастеру, которому былъ долженъ до 400 ф. ст. М-ръ Доверъ, такъ звали этого мастера, соглашался за это принять на себя уплату долга обойщику за извѣстные проценты и кромѣ того въ видахъ сокращенія долга ему лично, взять обратно часть серебра и тѣ изъ вещей, которыя не попортились отъ употребленія. Подъ этими вещами онъ деликатно подразумѣвалъ драгоцѣнные камни и въ особенности великолѣпные аметисты, стоявшіе 30 ф., которые Лейдватъ подарилъ своей невѣстѣ въ день свадьбы.
Въ ту минуту, когда Лейдгатъ дѣлалъ этотъ подарокъ прибавить какіе-нибудь лишніе 30 ф. къ счету, который и безъ того былъ великъ, прибавятъ за украшеніе, которое такъ шло къ Розамундѣ, казалось ему совершенно безразлично. Вѣдь это, это была такая бездѣлица! Но въ настоящую критическую минуту Лейдгату невольно приходило на мысль, какъ хорошо было-бы возвратить эти аметисты м-ру Доверу обратно, хотя-бы онъ ни за что не рѣшился предложить этого Розамундѣ. Тѣмъ не менѣе, уяснивъ себѣ свое положеніе, онъ пришелъ въ убѣжденію, что дѣйствовать необходимо, и, на возвратномъ пути изъ Брассинга, запасался необходимою твердостью, чтобы приступить къ объясненіямъ съ Розамундой.
Онъ вернулся домой вечеромъ совершенно несчастнымъ человѣкомъ. Онъ не хотѣлъ сознаться даже самому себѣ, что сдѣлалъ страшную ошибку, женившись на Розамундѣ, но это сознаніе невольно закрадывалась въ его душу. Проходя по коридору въ гостиную, онъ услыхалъ игру на фортепьяно и пѣніе. Вѣроятно, у нихъ сидѣлъ Владиславъ. Прошло уже нѣсколько недѣль съ тѣхъ поръ, какъ Владиславъ простился съ Доротеей, но все еще оставался въ Мидльмарчѣ. Лейдгатъ не имѣлъ ничего противъ посѣщеній Владислава вообще, но въ настоящую минуту его разсердило, что у нихъ гости. Когда онъ отворилъ дверь, играющіе подняли на него глаза, но продолжали пѣть. Это еще болѣе раздосадовало Лейдгата; у него на душѣ было такъ невыносимо тяжело, а его встрѣчаютъ пѣніемъ. Онъ нахмурился и сердито опустился въ кресло.
Въ оправданіе Вилю и Розамундѣ слѣдуетъ смазать, что они допѣвали послѣдніе такты и, кончивъ, тотчасъ-же обратились къ нему.
-- Какъ поживаешь, Лейдгатъ? спросилъ Виль, протягивая ему руку.
Лейдгатъ отвѣчалъ молчаливымъ пожатіемъ.
-- Обѣдалъ ты, Тертій? Я тебя ждала гораздо раньше, сказала Розамунда, уже замѣтившая, что мужъ ея страшно не въ духѣ, и сѣла на свое обыкновенное мѣсто.
-- Обѣдалъ. Я-бы попросилъ чаю, отвѣтилъ Лейдгатъ отрывисто, пристально глядя себѣ на ноги.
Виль былъ очень сообразителенъ. Онъ сейчасъ-же взялся за шляпу со словами: "я ухожу."
-- Сейчасъ подадутъ чай, куда вы, оставайтесь, просила Розамунда.
-- Нѣтъ, Лейдгату что-то не по себѣ, отвѣчалъ Виль, понимавшій Лейдгата гораздо лучше, чѣмъ Розамунда, и нисколько не обидѣвшійся его обращеніемъ: мало-ли какія у него могли быть непріятности.
-- Тѣмъ болѣе вы должны остаться, настаивала Розамунда съ живымъ тономъ.-- Онъ весь вечеръ не скажетъ со мною ни слова.
-- Ошибаешься, Розамунда, вдругъ вмѣшался въ разговоръ Лейдгатъ.-- Мнѣ нужно поговорить съ тобою объ очень серьезномъ дѣлѣ.
Такое вступленіе было неожиданностью для самого Лейдгата, но Розамунда взбѣсила его своимъ равнодушіемъ.
-- Видите! сказалъ Виль.-- Да мнѣ къ тому-же нужно идти на митингъ по поводу устройства школы для механиковъ. Прощайте.
И онъ быстро вышелъ изъ комнаты.
Розамунда, не глядя на мужа, встала и сѣла къ чайному столу. Она находила, что Лейдгатъ просто нестерпимъ. Лейдгатъ слѣдилъ за нею глазами въ то время, какъ она заваривала чай. Она пристально глядѣла на чайникъ, ни одна черта въ лицѣ ея не измѣнилась, но фигура выражала безмолвный протестъ противъ людей съ непріятными манерами. Онъ забылъ на минуту о предстоящемъ объясненіи, его крайне удивляла ея безчувственность. Ему припомнилась Лора и онъ подумалъ: Убила-ли-бы меня за то, что я ей надоѣлъ -- да, рѣшилъ онъ,-- всѣ женщины на одинъ покрой. Но въ эту минуту въ памяти его возникъ образъ Доротеи, какой онъ видѣлъ ее у изголовья мужа. Въ ушахъ его зазвучала ея страстная мольба, указать ей, что дѣлать, чтобы облегчить положеніе человѣка, ради котораго она подавляла въ себѣ всѣ чувства, всѣ стремленія подъ вліяніемъ живого состраданія: Посовѣтуйте мнѣ, скажите, что дѣлать, онъ всю жизнь свою работалъ и положилъ за эту работу всѣ свои силы. Его ни что другое не интересуетъ и меня также, слышалось ему. Его пробудилъ изъ этого полузабытья серебристый голосокъ Розамунды.
-- Вотъ тебѣ чай, Тертій, сказала она, ставя стаканъ на маленькій столикъ передъ нимъ, и вернулась на свое прежнее мѣсто, не подаривъ его ни однимъ взглядомъ. Лейдгатъ черезъ чуръ опрометчиво обвинилъ ее въ безчувственности; напротивъ, она была очень чувствительна на свой ладъ и обладала способностью очень долго сохранять извѣстныя впечатлѣнія. Въ настоящую минуту она была обижена и раздосадована. Но она никогда не хмурилась и не возвышала голоса; по ея глубокому убѣжденію она всегда держала себя вполнѣ безукоризненно. Никогда мужъ и жена не были такъ далеки другъ отъ друга, какъ въ настоящую минуту. Но тѣмъ настоятельнѣе чувствовалъ Лейдгатъ необходимость немедленнаго объясненія. Однако онъ подождалъ, пока прислуга убрала чай, зажгла свѣчи и удалилась. Досада его тѣмъ временемъ успѣла уже улечься и въ сердцѣ заговорила любовь къ женѣ, которой онъ долженъ былъ причинить такое жестокое огорченіе.
-- Милая Рози, брось свою работу и сядь возлѣ меня, заговорилъ онъ ласково, отталкивая столикъ и подвигая ей стулъ.
Розамунда тотчасъ-же подошла къ нему. Свѣтлое кисейное платье граціозно обрисовало ея маленькую, полненькую фигуру; она сѣла возлѣ него, положивъ руку на ручку кресла, и въ первый разъ взглянула на него. Она была такъ хороша въ эту минуту, что Лейдгату невольно вспомнилось прошлое, первое время ихъ любви.
-- Дорогая моя! сказалъ онъ голосомъ, звучавшимъ любовью, ласково кладя свою руку на ея руку.
Розамунда также находилась еще подъ вліяніемъ итого недавняго прошлаго; мужъ былъ для нея еще отчасти тѣмъ Лейдгатомъ, любви котораго она такъ добивалась. Она тихонько отвела ему волосы это лба и положила свою руку въ его руку, она мысленно простила ему.
-- Я долженъ сказать тебѣ очень непріятную вещь, Рози; она касается насъ обоихъ. Ты, вѣроятно, уже замѣтила, что я сильно стѣсненъ въ денежномъ отношеніи.
Лейдгатъ остановился; Розамунда отвернула голову и разглядывала какую-то вазу на каминѣ.
-- Я не могъ заплатить за все наше обзаведеніе наличными деньгами, многое пришлось покупать въ кредитъ, и послѣ того было много расходовъ. Такъ, что теперь у меня образовался въ Брассингѣ долгъ въ 350 ф., по которому необходимо произвести уплату. Кромѣ того ни съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе запутываемся въ долгахъ, потому что мнѣ платятъ очень не акуратно. Я скрывалъ это отъ тебя пока ты была больна, но теперь намъ нужно вмѣстѣ обсудить, что дѣлать; ты должна помочь мнѣ.
-- Чѣмъ-же я-то могу помочь, Тертій! спросила Розамунда такимъ безучастнымъ тономъ, что Лейдгата обдало холодомъ. Сердце его сжалось глубокою тоскою и онъ отвѣчалъ тономъ человѣка, принуждающаго себя выполнить тяжелую обязанность.
-- Я долженъ былъ сказать тебѣ объ этомъ, потому что мнѣ приходится заложить нашу движимость и лицо, которому я ее закладываю, придетъ составить ей опись.
Яркая краска покрыла щеки Розамунды.
-- Ты не просилъ денегъ у папа? спросила она послѣ минутнаго молчанія.
-- Нѣтъ.
-- Такъ я попрошу! вскричала она, освобождая свои руки изъ рукъ Лейдгата и вставая.
-- Нѣтъ, Рози, заговорилъ Лейдгатъ рѣшительнысъ тономъ.-- Уже поздно. Завтра-же будетъ произведена опись. Это только простая закладная, въ обезпеченіе долга, сдѣлка, чисто временная. Я запрещаю тебѣ говорить объ этомъ твоему отцу, прибавилъ онъ повелительнымъ тономъ.-- Я самъ скажу, когда найду нужнымъ.
Онъ чувствовалъ, что говоритъ грубо, но ему пришло на память упорство Розамунды. Его тонъ окончательно сразилъ ее; она не любила плакать, но тутъ губы ея задрожали и слезы выступили на глаза. Лейдгатъ былъ слишкомъ разстроенъ въ эту минуту, чтобы понять, какъ тяжело было вынести постигшее неожиданное испытаніе молодой женщинѣ, которую до сихъ поръ и жизнь и всѣ окружающіе сильно баловали; но ея слезы поразили его въ самое сердце. Розамунда однако скоро овладѣла собой и вытерла слезы, продолжая по прежнему глядѣть на каминъ.
-- Не огорчайся такъ, голубчикъ, сказалъ Лейдгатъ, глядя на нее. Она отошла отъ него и потому объясненіе становилось еще тяжелѣе, но онъ чувствовалъ, что долженъ высказать все..
-- Мы должны покориться необходимости, продолжалъ онъ.-- Я одинъ виноватъ во всемъ; я долженъ былъ подумать ранѣе что не могу жить на такую ногу. Но противъ меня сильно предубѣждены и потому моя практика идетъ плохо. Я надѣюсь, что со временемъ пріобрѣту въ себѣ довѣріе, но пока мы должны перемѣнить образъ жизни. Заложивъ движимость, я выгадаю время, чтобы оглядѣться; а ты у меня такая умница, что если только примешься экономничать, такъ меня-же будешь учить бережливости. Я былъ черезъ чуръ легкомысленъ, но, дорогая моя, приди, сядь во мнѣ и прости меня...
Послѣднія слова онъ произнесъ умоляющимъ тономъ. Розамунда подошла и сѣла опять возлѣ него. Упреки, которыми онъ осыпалъ себя самого, подали ей надежду, что онъ послушаетъ ея совѣтовъ.
-- Развѣ нельзя отложить описи? спросила она.
-- Нельзя, отвѣтилъ Лейдгатъ рѣзко.
-- Если мы уѣдемъ изъ Мидльмарча, то намъ придется распродать свою движимость, вѣдь это-же все равно.
-- Да, но мы не уѣзжаемъ изъ Мидльмарча.
-- А право, Тертій, мнѣ кажется, намъ лучше-бы уѣхать. Отчего-бы намъ не переселиться въ Лондонъ? Или куда-нибудь поблизости къ Дургаму, гдѣ знаютъ твою родню.
-- Мы никуда не можемъ уѣхать безъ денегъ, Розамунда.
-- Твои родные неоставятъ тебя въ такой крайности. Ты можешь объяснить это противнымъ купцамъ и они, конечно, согласятся подождать.
-- Ты, тратишь совершенно по напрасну слова, Розамунда. Въ дѣлахъ, въ которыхъ ты ничего не смыслишь, ты должна подчиняться моему взгляду. Я принялъ извѣстное рѣшеніе и оно должно быть приведено въ исполненіе. У родныхъ я никогда ничего не намѣренъ просить.
Розамунда упорно молчала. Она думала въ эту минуту, что если-бы знала, какъ Лейдгатъ станетъ поступать съ нею, то никогда не вышла-бы за него замужъ.
-- Намъ нечего теперь терять время на безполезныя препирательства, дружочекъ, продолжалъ Лейдгатъ, снова смягчая тонъ.-- Намъ нужно еще поговорить о нѣкоторыхъ частностяхъ. Доверъ согласенъ взять назадъ часть серебра и драгоцѣнныхъ вещей. Право, онъ еще очень порядочный человѣкъ.
-- Такъ что-же, у насъ теперь не будетъ ни вилокъ, ни ложекъ.
-- Избави Богъ! Но видишь-ли, вотъ счетъ Довера. Онъ вынулъ счетъ и развернулъ его.-- Я отмѣтилъ въ немъ нѣсколько вещей; если мы ихъ возвратимъ, то долгъ нашъ сократится на 30 ф. ст. и даже болѣе. Драгоцѣнныхъ вещей я не касался.
Лейдгату было очень тяжело затронуть этотъ предметъ; онъ не въ силахъ былъ предложить Розамундѣ возвратить назадъ его-же подарки, но считалъ своею обязанностью сообщить ей о предложеніи Довера, разсчитывая, что ея внутренній инстинктъ подскажетъ ей, что дѣлать.
-- Мнѣ совершенно незачѣмъ просматривать этотъ счетъ, Тертій, отвѣтила Розамунда спокойно.-- Ты можешь возвратить, что тебѣ угодно.
Она даже не взглянула на счетъ и Лейдгатъ, покраснѣвъ до корней волосъ, опустилъ его обратно къ себѣ на колѣни. Розамунда встала и вышла изъ комнаты, оставивъ Лейдгата въ совершенномъ недоумѣніи. Неужели она не вернется? Повидимому, она вовсе не желала отожествлять себя съ нимъ, смотрѣла на него, какъ на существо совершенно особой породы, интересы котораго были противоположны ея интересамъ. Онъ злобно покачалъ головой и засунулъ руки въ карманы. Ну что-же, у него еще остается наука, остаются великія цѣли, для которыхъ стоитъ жить. Но въ эту минуту дверь отворилась и Розамунда вошла снова въ комнату. Она принесла сафьяный футляръ со аметистами и изящную корзиночку, наполненную футлярами различныхъ форматовъ и, положивъ ихъ на стулъ возлѣ Лейдгата, сказала:
-- Вотъ всѣ драгоцѣнныя вещи, которыя я получила отъ тебя въ подарокъ. Возврати тѣ изъ нихъ, которыя найдешь нужнымъ, и серебро также. Ты, конечно, не потребуешь, чтобы я осталась завтра дома. Я поѣду къ папа.
-- Когда-же вы вернетесь? спросилъ онъ съ горечью.
-- Да завтра-же вечеромъ. Я ничего не скажу мамѣ.
Розамунда была убѣждена, что поступала совершенно безукоризненно, и сѣла за свой рабочій столикъ. Лейдгатъ посидѣлъ молча нѣсколько минутъ и, наконецъ, произнесъ взволнованнымъ голосомъ:
-- Рози, неужели ты меня оставишь одного при первомъ испытаніи?
-- Нѣтъ, разумѣется. Я сдѣлаю все, что обязана сдѣлать.
-- Неудобно оставить опись на прислугу. А мнѣ нужно завтра рано выйти. Я понимаю, что ты находишь унизительнымъ для себя принимать участіе въ этой денежной сдѣлкѣ. Но, Розамунда, мнѣ кажется, что уже изъ одной гордости лучше, чтобы мы устроили это дѣло сами, чтобы прислуга знала о немъ какъ можно менѣе; какъ моя жена, ты должна принять на себя долю моего униженія, если только это униженіе.
Розамунда не сразу отвѣтила, но, наконецъ, сказала:
-- Хорошо, я останусь дома.
-- Я не дотронусь до твоихъ драгоцѣнныхъ вещей, Рози. Убери ихъ. Но я составлю списокъ столоваго серебра, которое мы можемъ возвратить; его можно сейчасъ-же уложить и отправить.
-- Этого не скроешь отъ прислуги, замѣтила Розамунда съ легкимъ оттѣнкомъ сарказма.
-- Ну, что-же дѣлать, нужно покориться печальной необходимости.-- Гдѣ это чернила?
Розамунда подала чернильницу и хотѣла отойти прочь, но Лейдгатъ обнялъ ее и привлекъ въ себѣ.
-- Постараемся быть бодры, голубчикъ. Я надѣюсь, что намъ не долго придется разсчитывать каждую копейку. Поцѣлуй меня.
Она отвѣтила на его горячій поцѣлуй, чуть чуть прикоснувшись губами въ его губамъ. Такимъ образомъ, домашній миръ былъ, повидимому, возстановленъ. Но Лейдгатъ съ ужасомъ думалъ о нескончаемыхъ сценахъ, которыя поведетъ за собою необходимость сократить расходы и совершенно измѣнить образъ жизни.