У него было больше пакли въ кудели, чѣмъ предполагалъ Жерве.
Чаусерь.
Дорога въ Стонъ-Кортъ, по которой Фредъ и Розамунда на слѣдующее утро ѣхали верхомъ, шла по прекрасной мѣстности, покрытой лугами и тучными пастбищами; кругомъ зеленѣли густыя живыя изгороди, украшенныя пурпуровыми ягодами, до которыхъ такъ лакомы птицы. Каждое поле, каждый лугъ имѣли свои особенные отличительные признаки, столь дорогіе для человѣка, привыкшаго къ этой картинѣ съ дѣтства: тутъ въ углу небольшая лужа, полузаросшая травой, и вокругъ нея ивы, грустно наклонившія свои тонкія вѣтви; тамъ, посреди луга, одинокій дубъ, далеко раскинувшій свои могучіе сучья; вдали высокій берегъ рѣки, поросшій густыми ясенями; ближе въ дорогѣ глубокая яма послѣ заброшенной мергелевой копи, на красномъ днѣ которой свободно росъ репейникъ; скученныя крыши строеній, верхушки стоговъ сѣна, безъ малѣйшаго слѣда торной дороги къ нимъ; сѣрые сельскіе ворота, заборы у окраины лѣса, и наконецъ уединенная лачужка, попавшая точно нечаянно въ аксесуаръ ландшафта; ея ветхая соломенная крыша вся покрыта мшистыми буграми и впадинами, гдѣ играютъ прихотливыя тѣни свѣта, за которыми мы въ зрѣлые годы гоняемся всюду, отыскивая ихъ въ произведеніяхъ живописи. Вотъ очеркъ картины, при взглядѣ на которую радостно бьется сердце человѣка, выросшаго въ глуши; здѣсь онъ бродилъ еще ребенкомъ, на всѣ эти предметы онъ любовался, стоя между ногъ отца, когда тотъ медленно объѣзжалъ въ экипажѣ всю эту мѣстность.
Большія и проселочныя дороги были превосходны; Ловикскій приходъ вообще, какъ мы сказали выше, отличался сухимъ грунтомъ и былъ населенъ зажиточными фермерами; Фредъ и Розамунда, проѣхавъ мили двѣ отъ дома, очутились именно въ этомъ приходѣ. До Стонъ-Корта оставалась всего одна миля; еще съ полдороги можно было ясно различить фасадъ дома, къ которому ѣхали наши путники. Архитектура этого дома была довольно странная; издали казалось, будто надворныя строенія съ лѣвой стороны помѣшали ему вырости и раскинуться, какъ слѣдуетъ красивому дому сквайра; въ настоящемъ же положеніи онъ представлялъ прочное зданіе зажиточнаго фермера-джентльмена. За то глазъ зрителя пріятно поражался видомъ золотистыхъ островерхихъ скирдъ хлѣба, которыя шли правильными рядами съ лѣвой стороны, между-тѣмъ, какъ съ правой тянулась аллея каштановыхъ деревьевъ.
Подъѣзжая въ усадьбѣ, наши всадники еще издали замѣтили, какъ къ главному входу въ домъ подкатилъ какой-то экипажъ, похожій на одноколку.
-- Боже мой! воскликнула въ отчаяніи Розамунда;-- неужели мы встрѣтимъ здѣсь противныхъ дядюшкиныхъ родственниковъ!
-- Какъ видно, встрѣтимъ, отвѣчалъ съ усмѣшкой Фредъ.-- Это одноколка м-съ Уоль, единственная желтая одноколка во всей Англіи. Когда я вижу, какъ въ ней сидитъ сама м-съ Уоль, я начинаю понимать, почему желтый цвѣтъ у нѣкоторыхъ народовъ считается траурнымъ цвѣтомъ. Одноколка м-съ Уоль смахиваетъ больше на погребальныя дроги, чѣмъ на экипажъ. При этомъ сама м-съ Уоль вѣчно облечена въ черный крепъ. Что-бы это значило, Рози? Не могутъ же у нея постоянно умирать родственники!
-- Право, ничего не знаю; а что она не евангелическаго исповѣданія -- это вѣрно (Рози воображала, вѣроятно, что религія могла имѣть вліяніе на туалетъ м-съ Уоль). При томъ она далеко не бѣдна.
-- Еще-бы! Клянусь св. Георгіемъ, что всѣ эти Уоли и Фетерстоны богаты какъ жиды; тѣ, точно также, какъ и они, трясутся надъ каждымъ грошемъ. А туда-же, точно коршуны, облѣпили дядю и дрожатъ отъ страха, чтобы изъ его дома не перепали кому-нибудь ничтожныя крохи. Но мнѣ сдается, что и дядя ихъ ненавидитъ отъ всей души -- всѣхъ до одного.
М-съ Уоль, пользовавшаяся такимъ неблаговоленіемъ со стороны отдаленныхъ своихъ родственниковъ, въ это-же самое утро объявила въ свою очередь во всеуслышаніе (только не очень громко, а про себя, сквозь зубы, точно ей ротъ набили ватой), что она совсѣмъ не нуждается въ хорошемъ ихъ мнѣніи. Это было сказано ею въ то время, когда она сидѣла передъ каминомъ въ комнатѣ своего брата, старика Фетерстона.
-- Братецъ, говорила она,-- вашъ домъ и вашъ очагъ мнѣродные. Двадцать пять лѣтъ сряду я носила имя Дженъ Фетерстонъ, пока не сдѣлалась Дженъ Уоль; все это уполномочиваетъ меня заступиться за васъ, когда вашимъ именемъ злоупотребляютъ люди, неимѣющіе на то права.
-- Вы съ чѣмъ это подъѣзжаете ко мнѣ? спросилъ м-ръ Фетерстонъ, поставивъ свою трость между колѣнъ и поправляя парикъ на головѣ. Проницательные глаза его мелькомъ скользнула по лицу сестры, одинъ видъ которой подѣйствовалъ, повидимому, на старика, какъ сквозной вѣтеръ. Съ нимъ сдѣлался сильный припадокъ кашля.
М-съ Уоль пришлось ждать нѣсколько минутъ, пока братъ ея перевелъ духъ; затѣмъ онъ принялъ ложку сиропа, поданнаго ему Мэри Гартъ, и, поглаживая рукой золотой набалдашникъ своей трости, сталъ мрачно смотрѣть на огонь. Яркое пламя камина освѣщало холодныя черты красноватаго лица м-съ Уоль, у которой вмѣсто глазъ были щелки, а вмѣсто губъ двѣ тонкія полосы, едва шевелившіяся въ то время, когда она говорила.
-- Докторамъ не вылечить вашъ кашель, братецъ, сказала она наконецъ.-- Я страдаю имъ также съ давнихъ поръ. Не мудрено: мы вѣдь братъ и сестра, у насъ сложеніе, натура -- все одинаковое. А все-таки, я вамъ доложу, жаль, что семейство Винци такъ дурно себя держитъ.
-- Кхе! кхе! Это что еще за новости? проговорилъ откашливаясь м-ръ Фетерстонъ.-- Вѣдь вы сейчасъ говорили, что моимъ именемъ кто-то злоупотребляетъ.
-- Я и теперь это подтверждаю; спросите кого угодно, всѣ вамъ это скажутъ. Братъ Солоконъ говоритъ, что во всемъ Мидльмарчѣ только и толкуютъ о токъ, какъ безпутничаетъ молодой Вници; съ тѣхъ поръ, какъ онъ пріѣхалъ домой, онъ съ утра до ночи играетъ на бильярдѣ.
-- Пустяки! Развѣ бильярдъ можно назвать игрой? сердито возразилъ старикъ.-- Это настоящее джентльменское занятіе; молодой Винци не простолюдинъ какой-нибудь. Вотъ если-бы вашъ Джонъ вздумалъ играть на бильярдѣ, онъ навѣрное продулся-бы.
-- Братецъ, вашъ племянникъ Джонъ не знаетъ ни бильярда, ни другихъ игръ, колко возразила м-съ Уоль.-- Онъ не проигрываетъ по сту фунтовъ стерлинговъ за-разъ, какъ какой-нибудь Вници, за котораго расплачиваются чьи-то денежки, да только не отцовскія. Отецъ-то, говорятъ, давно ужь раззорился, хотя никто объ этомъ не догадается, судя по тому, какъ онъ открыто живетъ и какъ часто является на скачкахъ. А мать, по словамъ м-ра Бюльстрода, превѣтреная женщина и страшно балуетъ дѣтей.
-- Что мнѣ за дѣло до того, что Бюльстродъ говоритъ, возразилъ старикъ.-- Мнѣ у него денегъ не занимать.
-- Это все такъ, братецъ, но вѣдь м-съ Бюльстродъ родная сестра м-ру Винци; а вы послушайте только, что она разсказываетъ про м-ра Винци; она говоритъ, что онъ торгуетъ на банковскія, общественныя деньги; а жена-то его, жена! Развѣ вы несогласны со мной, братецъ, что для женщины, которой за сорокъ лѣтъ, неприлично носить чепцы съ развѣвающимися розовыми лентами и хохотать безъ умолку. Баловать дѣтей позволительно, но непозволительно не запасать денегъ на то, чтобы платить ихъ долги. Въ городѣ публично говорятъ, что молодой Винци сдѣлалъ большой заемъ въ надеждѣ на будущее. Я вамъ, конечно, не скажу, на что онъ надѣется. Мэри Гартъ тутъ; она слышала мои слова и, пожалуй, передастъ ихъ кому слѣдуетъ. Очень буду рада.
-- Извините, м-съ Уоль, замѣтила Мэри Гартъ.-- Я слишкомъ ненавижу сплетни, чтобы передавать ихъ другихъ.
М-ръ Фетерстонъ снова потеръ набалдашникъ своей трости и глухо засмѣялся. Смѣхъ этотъ напоминалъ сцену за карточнымъ столомъ, когда опытный игрокъ изподтишка поднимаетъ на смѣхъ плохого игрока. Онъ не спускалъ глазъ съ камина и наконецъ спросилъ:
-- А кто вамъ сказалъ, что Фреду Винци не на что надѣяться? Такому красавцу и умному малому, какъ онъ, будущее можетъ сулить много хорошаго.
Настала пауза, послѣ которой м-съ Уоль начала свое возраженіе такихъ голосомъ, въ которомъ слышались слезы, хотя глаза ея были совершенно сухи.
-- Такъ или иначе, братецъ, сказала она,-- но мнѣ и Соломону все-таки не можетъ быть пріятно, когда вашимъ именемъ злоупотребляютъ, когда всюду распускаютъ слухи, будто вы недолговѣчны, и когда есть люди, которые публично говорятъ, что ваше состояніе перейдетъ къ нимъ, а я, ваша родная сестра, Соломонъ, вашъ родной братъ -- останемся не при чемъ! Если это дѣйствительно такъ случится, то зачѣмъ-же Творецъ Всемогущій создалъ семейныя узы?
Тутъ слезы закапали изъ глазъ м-съ Уоль, впрочемъ очень умѣренно.
-- Ужъ вы, Дженъ, договаривайте! сказалъ м-ръ Фетерстонъ, взглянувъ пристально на сестру.-- Вамъ хочется передать мнѣ, что Фредъ Винци занялъ у кого-нибудь деньги подъ тѣмъ предлогомъ, что ему извѣстно содержаніе моего духовнаго завѣщанія? Такъ, что-ли, а?
-- Я никогда этого, братецъ, не говорила (голосъ м-съ Уоль скова окрѣпъ и понизился). Мнѣ это Соломонъ сказалъ вчера вечеромъ; онъ зашелъ ко мнѣ послѣ базара посовѣтоваться насчетъ старой пшеницы; онъ знаетъ, что я бѣдная вдова, и что мой сынъ Джонъ еще ребенокъ -- ему только двадцать три года, хотя онъ очень разсудителенъ по своимъ лѣтамъ. А Соломонъ слышалъ это отъ вѣрнаго человѣка, и не отъ одного, а отъ многихъ.
-- Вздоръ и пустяки! Не вѣрю ничему. Это все ваши сплетни съ братомъ. Другъ мой, продолжалъ старикъ, обращаясь къ Мэри Гартъ,-- посмотрите въ окно. Мнѣ показалось, что на дворѣ стучатъ подковы лошади. Не докторъ-ли пріѣхалъ?
-- Совсѣмъ, братецъ, это не мои сплетни съ Соломономъ, возразила обидчивымъ тономъ м-съ Уоль.-- Я согласна, что у Соломона есть свои странности, но онъ все-таки духовную уже написалъ и раздѣлилъ поровну свое состояніе между тѣми родственниками, къ которымъ онъ больше расположенъ. По моему мнѣнію, конечно, родныхъ нельзя подводить подъ одну категорію; но Соломонъ не дѣлаетъ секрета изъ своего завѣщанія и откровенно говорить всѣхъ намъ, какъ онъ намѣренъ распорядиться.
-- Тѣмъ хуже ему, дураку! произнесъ черезъ силу м-ръ Фетерстонъ и закашлялся до того, что Мэри Гартъ принуждена была броситься къ нему и поддержать его; такимъ образомъ она не успѣла разсмотрѣть, чьи лошади остановились у крыльца, стуча копытами о гравій. Еще не кончился припадокъ кашля старика, какъ Розамунда уже вошла въ комнату, граціозно неся за рукѣ шлейфъ своей амазонки. Она церемонно поклонилась м-съ Уоль, сухо спросившей, какъ она поживаетъ, затѣмъ съ улыбкой кивнула головой Мэри и остановилась подлѣ дяди, дожидая, когда онъ перестанетъ кашлять.
-- А-а, миссъ, здравствуйте, проговорилъ, задыхаясь, старикъ.-- Какая вы сегодня свѣженькая. Гдѣ-же Фредъ?
-- Онъ пошелъ въ конюшню, дядя, отвѣчала Рози,-- сейчасъ сюда придетъ.
-- Садитесь, садитесь, радушно продолжалъ м-ръ Фетерстонъ.-- М-съ Уоль... а вы-бы лучше уѣхали, заключилъ онъ.
Питеръ Фетерстонъ отличался постоянно такой безцеремонностью въ обращеніи, что сосѣди, давшіе ему прозвище старой лисицы, и тѣ никогда не могли найдти случая, чтобы осудить его въ лицемѣрной вѣжливости къ кому-бы то ни было; сестра же издавна привыкла къ его фамильярному тону, и считала это даже доказательствомъ, что старикъ смотритъ на нее, какъ на ближайшую свою родственницу но крови. По ея понятіямъ, главнымъ основаніемъ кровныхъ узъ было полнѣйшее отсутствіе стѣсненія во взаимныхъ отношеніяхъ. Она медленно поднялась съ мѣста, не выказывая ни малѣйшей тѣни неудовольствія и монотонно прошамкала сквозь зубы:
-- Надѣюсь, братецъ, что новый докторъ вамъ поможетъ. Соломонъ говоритъ, будто по городу носятся слухи, что это очень ученый и умный господинъ. Отъ души желаю вамъ облегченія. Сохрани Богъ, заболѣете, тогда знайте, что вамъ стоитъ только сказать слово и къ вамъ явятся сидѣлками: родная ваша сестра и родныя племянницы -- и Ребекка, и Жанна, и Элязабетъ -- всѣ.
-- Помню, помню всѣхъ, торопливо заговорилъ старикъ.-- Сами увидите, что я ихъ не забылъ,-- вѣдь онѣ всѣ черныя и безобразныя. Денегъ имъ нужно, не такъ-ли? А? Въ нашей семьѣ красавицъ никогда не было; но у Фетерстоновъ всегда, деньги водились, и у Уолей также. Уоли люди денежные. Покойный Уоль былъ тугъ на руку. Да, да, да, деньги все равно что свѣжее яйцо; если у васъ послѣ смерти деньги останутся, м-съ Уоль, припрячьте ихъ въ теплое гнѣздо. А теперь -- прощайте!
Съ этими словами старикъ надернулъ парикъ себѣ на уши, точно ему хотѣлось заткнуть ихъ, а сестра его удалилась, разжевывая мысленно пророческій спичъ брата. Не смотря на глубокое недовѣріе къ семьѣ Винци и къ Мэри Гартъ, на днѣ души м-съ Уоль таилось твердое убѣжденіе, что ея братъ, Питеръ Фетерстонъ, никогда не завѣщаетъ своего родового имѣнія дальнимъ родственникамъ по женѣ. Иначе для чего-жъ было Всемогущему Творцу отнять у него двухъ женъ, неоставившихъ послѣ себя потомства, особенно въ то время, когда онъ нажился такъ неожиданно отъ продажи марганца и другихъ продуктовъ? Зачѣмъ же были устроены въ приходской ловикской церкви двѣ ложи -- одна для Уолей и Паудерельсовъ, а другая для Фетерстоновъ, гдѣ всѣ три семьи просидѣли рядомъ втеченіи нѣсколькихъ поколѣній? Зачѣмъ все это, если въ первое-жъ воскресеньи послѣ смерти Питера, весь околодокъ узнаетъ, что имѣніе отдано въ чужой родъ?
Человѣческій умъ какъ-то трудно мирится съ нарушеніемъ нравственнаго порядка и потому м-съ Уоль положительно не допускала возможности такого нелѣпаго вывода; но между тѣмъ она сильно трусила, чтобы этотъ грустный фактъ дѣйствительно не совершился.
При входѣ Фреда въ комнату, старикъ усиленно заморгалъ глазами и началъ внимательно осматривать его съ ногъ до головы. Фредъ обыкновенно гордился этимъ вниманіемъ дяди, приписывая его своей красивой наружности.
-- Вы, дѣвочки, удалитесь обѣ, сказалъ м-ръ Фетерстонъ.-- Мнѣ нужно поговорить съ Фредомъ.
-- Розамунда, пойдемъ ко мнѣ въ комнату, тамъ немного холодно, правда, но мы скоро вернемся назадъ, весело замѣтила.
Мэри, увлекая за собой подругу. Обѣ молодыя дѣвушки не только были знакомы съ дѣтства, но воспитывались даже въ одной и той-же провинціальной школѣ (Мэри училась на чужой счетъ). У нихъ было много общихъ воспоминаній и онѣ очень любили разговаривать съ глазу на глазъ. По правдѣ сказать, Розамунда только для этого tête-à-tête и пріѣхала въ Стонъ-Кортъ. Старикъ Фетерстонъ не хотѣлъ начинать разговора, пока не затворилась дверь за молодыми дѣвушками. Онъ не спускалъ глазъ съ Фреда, моргая по прежнему и дѣлая уморительныя гримасы ртомъ, то сжимая губы, то растягивая ихъ. Онъ имѣлъ привычку говорить не иначе, какъ тихимъ голосомъ, напоминая скорѣе робкаго просителя, чѣмъ строгаго старика. Онъ никогда не выходилъ изъ себя, если ему говорили непріятности, и охотно уступалъ противнику верхъ на словахъ, зная, что тому не перехитрить его ни за что на дѣлѣ.
-- Итакъ, сэръ, началъ старикъ,-- вы платите десять процентовъ съ суммы, занятой вами подъ залогъ имѣній, которыя останутся послѣ моей смерти? а? Вы даете мнѣ сроку жить 12 мѣсяцевъ? Но знаете-ли вы, что я еще могу перемѣнить мое завѣщаніе?
Фреда бросило въ жаръ. Онъ, конечно, никогда не занималъ денегъ подъ залогъ дядинаго имѣнія, зная, что это вещь невозможная. Но онъ вспомнилъ, что говорилъ кому-то по секрету (и быть можетъ сказалъ что-нибудь лишнее), что онъ разсчитываетъ современемъ выплатить всѣ свои долги, получивъ наслѣдство отъ дяди Фетерстона.
-- Я не понимаю, сэръ, на что вы намекаете, возразилъ Фредъ.-- Никакихъ займовъ подъ залогъ вашихъ имѣній я не дѣлалъ. Прошу васъ объясниться понятнѣе.
-- Нѣтъ, сэръ, объясниться должны вы, а не я, сказалъ дядя.-- Доложу вамъ, что завѣщаніе свое я могу десять разъ измѣнить. У меня голова свѣжая, распредѣлить свои капиталы я съумѣю и безъ посторонней помощи; могу вспомнить каждаго дурака по имени, хотя-бы двадцать лѣтъ его не видилъ. Кой чортъ! Да мнѣ еще восьмидесяти лѣтъ нѣтъ! Повторяю вамъ снова, сэръ, что вы обязаны представить мнѣ дѣльное опроверженіе всей этой исторіи.
-- Сэръ, я уже опровергнулъ ее, отвѣтилъ Фредъ съ легкимъ. оттѣнкомъ нетерпѣнія, забывая, что для дяди мало было голословнаго опроверженія факта, а что ему необходимы болѣе точныя доказательства невниности племянника. Старикъ Фетерстонъ самъ нерѣдко удивлялся, что есть на свѣтѣ дураки, которые вѣрятъ каждому его слову, принимая его за несомнѣнный аргументъ.-- Я опровергъ и снова опровергаю всю эту исторію, повторилъ Фредъ.-- Кто разсказалъ вамъ ее, тотъ передалъ вамъ безсовѣстную ложь...
-- Вздоръ! Я требую письменныхъ документовъ, возразилъ старикъ.-- Этотъ слухъ идетъ отъ человѣка, пользующагося большимъ авторитетомъ.
-- Скажите мнѣ имя этого человѣка, и пустъ онъ назоветъ при мнѣ то лицо, у котораго я занималъ деньги; конечно, онъ не въ состояніи будетъ этого сдѣлать, что и послужитъ моимъ полнымъ оправданіемъ предъ вами, воскликнулъ Фредъ.
-- Авторитетъ этого господина несомнѣненъ, этому человѣку извѣстно все, что дѣлается въ Мидльмарчѣ, продолжалъ м-ръ Фетерстонъ.-- Это никто ямой, какъ вашъ умный, благочестивый, сострадательный дядюшка. Вотъ что-съ!.. заключилъ лукавый старикъ и хихикнулъ очень выразительно.
-- М-ръ Бюльстродъ?..
-- А кто-жъ-бы вы думали? а?
-- Ну, теперь я понимаю. Вѣроятно, вся эта сплетня имѣла источникомъ какой-нибудь разговоръ, въ которомъ дядя отозвался обо мнѣ не совсѣмъ похвально. Неужели въ городѣ говорятъ даже и то, что онъ назвалъ лицо, которое дало мнѣ денегъ взаймы?
-- Отъ вашего дяди ничего не скроешь; если въ Мидльмарчѣ дѣйствительно существуетъ человѣкъ, который далъ вамъ денегъ взаймы,-- то будьте увѣрены, что Бюльстродъ тотчасъ-же узналъ объ этомъ. Если вы пробовали занимать деньги и вамъ отказали -- Бюльстродъ, безъ сомнѣнія, знаетъ и объ этомъ. Словомъ, заключилъ старикъ,-- я требую, чтобы вы доставили мнѣ собственноручное письменное опроверженіе Бюльстрода, которымъ-бы онъ свидѣтельствовалъ, что не вѣритъ, будто вы обѣщали расплатиться съ своими долгами моимъ имѣніемъ. Вотъ что-съ!..
Проговоривъ эту длинную рѣчь, старикъ задергалъ губами, желая этимъ дерганіемъ выразить свое внутреннее торжество, такъ-какъ онъ сознавалъ, что ловко провелъ племянника и показалъ ему, какихъ глубокимъ умомъ обладаетъ онъ, старикъ Фетерстонъ. Фреду стало совсѣмъ неловко, онъ видѣлъ ясно, что попался въ западню.
-- Сэръ, вѣроятно вы шутите, сказалъ онъ старику.-- М-ръ Бюльстродъ, какъ случается со всѣми, повѣрилъ, быть можетъ, сплетнѣ, и главное, онъ предубѣжденъ противъ меня. Какъ мнѣ это ни тяжело, но я могу заставить его дать письменное свидѣтельство въ томъ, что у него нѣтъ ясныхъ доказательствъ въ подтвержденіе городскихъ слуховъ на мой счетъ. Но принудить его изложить на бумагѣ всѣ факты, говорящіе въ мою пользу или противъ меня -- на это я никогда не рѣшусь.
Фредъ замолчалъ и минуту спустя, прибавилъ, разсчитывая, что онъ своими словами задѣнетъ свѣтскія понятія старика о чести:
-- Настоящій джентльменъ никогда этого не сдѣлаетъ.
Результатъ вышелъ однако совершенно неожиданный.
-- Знаю, знаю, въ чемъ дѣло. Ты готовъ скорѣе обидѣть меня, чѣмъ Бюльстрода, заговорилъ старикъ.-- Онъ что такое? Дрянь, спекуляторъ. У него за душой десятины земли нѣтъ на лицо. Не сегодня, такъ завтра онъ полетитъ въ чорту съ своими спекуляціями. У него развѣ есть религія? Онъ лицемѣръ и только для вида всюду вмѣшиваетъ имя Всемогущаго Творца. Но его религіозность чистое притворство! Я всегда зналъ, чего просить у Бога; когда ходилъ въ церковь, я просилъ земли, побольше земли. Господь -- Всемогущій покровитель земледѣльца. Онъ обѣщалъ своему народу Ханаанскую землю, и теперь даетъ ее людямъ. У хорошихъ людей и хлѣба, и скота, и всего вдоволь. А ты видно въ другую сторону тянешь. Тебѣ милѣе Бюльстродъ съ своими спекуляціями, чѣмъ Фетерстонъ съ своими имѣніями и землями.
-- Извините, сэръ, произнесъ Фредъ, становясь спиной къ огню и сбивая хлыстомъ пыль съ своего сапога.-- Я не люблю ни Бюльстрода, и никакихъ спекуляцій.
Голосъ у Фреда былъ очень сердитый, онъ чувствовалъ, что ему сдѣлали патъ.
-- Вижу, вижу, ты кажется намѣренъ и безъ меня обойтись; это ясно теперь, проговорилъ старикъ, тайно досадуя, что Фредъ, повидимому, совсѣмъ выбивается изъ подъ его зависимости.-- Ты не нуждаешься въ землѣ и хочешь быть лучше голоднымъ приходскимъ священникомъ, чѣмъ сквайромъ. Тебѣ и деньги ни почемъ. Что-жъ? Мнѣ все равно. Я включу новые пять пунктовъ въ свое духовное завѣщаніе и положу всѣ свои банковые билеты въ теплое гнѣздо. Мнѣ это все равно.
Фреда опять бросило въ жаръ. Фетерстонъ рѣдко дарилъ ему деньги, но въ настоящую минуту онѣ были ему такъ нужны, что молодой племянникъ готовъ былъ скорѣе отказаться отъ будущихъ земель, лишь-бы ему перепало нѣсколько банковыхъ билетовъ.
-- Сэръ, меня нельзя осудить въ неблагодарности, произнесъ онъ кротко.-- Я всегда цѣнилъ и уважалъ васъ за ваши ласки и вниманіе во мнѣ. Я никогда не былъ къ вамъ непочтителенъ.
-- Отлично! Докажи это на дѣлѣ. Привези мнѣ письмо отъ Бюльстрода, въ которомъ-бы онъ засвидѣтельствовалъ, что не вѣритъ слухамъ о томъ, будто ты запутался въ долгахъ и обѣщалъ расплатиться моимъ имѣніемъ. Если ты привезешь это письмо, я тебя выручу изъ какой-бы ни было бѣды. Слышишь? Вотъ мое условіе. А теперь дай мнѣ руку, я хочу пройдтись по комнатѣ.
Фредъ, не смотря на негодованіе, вызванное въ немъ словами дяди, невольно почувствовалъ состраданіе къ этому всѣми нелюбимому и неуважаемому старику, ноги котораго, пораженныя водяной болѣзнію, были крайне слабы и онъ съ трудомъ могъ ими двигать. Осторожно ведя дядю подъ руку, Фредъ подумалъ, какъ тяжело жить на свѣтѣ старику съ разрушающимся здоровьемъ. Фредъ терпѣливо ждалъ, пока больной, остановившись у окна, въ сотый разъ повторилъ ему какое-то вѣчное свое замѣчаніе о цецаркахъ и о флюгерѣ; затѣмъ, онъ подвелъ его въ шкапу, гдѣ на полкахъ красовалось нѣсколько старинныхъ книгъ въ телячьемъ переплетѣ и съ большой готовностью перечислилъ вслухъ всѣ сочиненія, находившіяся на лицо; тутъ были и Джозефусъ, и Кульпеперъ, и Клопштока Мессіада, и нѣсколько томовъ Gentleman's Magazine.
-- И на что моей Мэри еще книгъ? ворчалъ угрюмо старикъ.-- Ты зачѣмъ ей постоянно таскаешь новыя книги?
-- Затѣмъ, чтобы ее развлечь, сэръ. Она очень любитъ чтеніе.
-- Скажи лучше, черезъ-чуръ любитъ. Она бывало все читаетъ, когда сидитъ со мной. Но я это запретилъ. Довольно и того, что она каждое утро прочитываетъ мнѣ газету вслухъ. Этого чтенія достаточно на цѣлый день. Видѣть не могу, когда она читаетъ про себя. Смотри, не носи ей больше книгъ. Слышишь?
-- Да, сэръ, слышу, отвѣчалъ Фредъ, которому давно уже было сдѣлано это запрещеніе, но онъ не обратилъ на него вниманія и далъ себѣ слово не обращать и впредь.
-- Позвони, сказалъ м-ръ Фетерстонъ,-- я хочу, чтобы дѣвушки сошли внизъ.
Розамунда и Мэри на верху вели гораздо болѣе оживленный разговоръ, чѣмъ джентльмены внизу. Онѣ даже не присѣли, а стояли подлѣ туалетнаго стола, у самаго окна. Розамунда сняла съ головы шляпу, поправила на ней вуаль и пригладила кончинами пальцевъ свои прекрасные волосы, цвѣтъ которыхъ напоминалъ волоса ребенка: они были не то льняные, не то желтые. Мэри Гартъ много проигрывала, стоя между двумя нимфами -- одной настоящей, а другой отражающейся въ зеркалѣ. Нимфы эти смотрѣли другъ на друга небесно-голубыми глазами, чрезвычайно выразительными, когда это было нужно для ихъ обладательницы и въ то-же время до того глубокими, что въ ихъ взглядѣ, такъ сказать, отражались всѣ движенія мысли и души красавицы нимфы. Цвѣтъ лица у Розамунды былъ такъ безукоризненно чистъ и свѣжъ, что развѣ одни дѣти могли съ ней равняться въ этомъ отношеніи; вся ея маленькая, стройная фитурка еще лучше обрисовывалась въ длинной амазонкѣ. Всѣ мужчины въ Мидльмарчѣ, исключая братьевъ Розамунды, давно уже рѣшили, что краше миссъ Винци нѣтъ дѣвушки на свѣтѣ, и называли ее ангеломъ. Рядомъ съ нею, Мэри Гартъ смотрѣла очень обыкновенной смертной: она была брюнетка; ея кудрявые, темные волосы отличались необыкновенной жесткостью и никогда не ложились гладко; росту она была маленькаго; и наконецъ, говоря объ ней вообще, никакъ нельзя было сказать, что эта молодая дѣвушка есть олицетвореніе всѣхъ добродѣтелей. Впрочемъ красавицы и некрасавицы подвергаются одинаковымъ соблазнамъ; какъ тѣ, такъ и другія умѣютъ быть притворно любезными и холодными, смотря по надобности; какъ тѣ, такъ и другія умѣютъ радоваться, сердиться и высказывать презрѣніе къ людямъ, имъ ненравящимся; но разница между ними та, что некрасавица, чувствуя, какъ она много проигрываетъ въ сравненіи съ красавицей, становится несравненно скрытнѣе и молчаливѣе въ обществѣ, чѣмъ ея соперница. Имѣя двадцать два года отъ роду, Мэри не усвоила себѣ вполнѣ тѣхъ правилъ благоразумія и благонравія, которыя постоянно внушаются дѣвушкамъ безъ состоянія; она не умѣла надлежащимъ образомъ покоряться своей судьбѣ и не требовать отъ жизни ничего лишняго. Будучи отъ природы очень умна, она въ то-же время была насмѣшлива: горькое чувство оскорбленнаго самолюбія постоянно поддерживалось въ ней ея зависимымъ положеніемъ; чувство искренней благодарности возбуждалось въ ея сердцѣ не тѣми людьми, которые постоянно твердили ей, что она должна быть имъ благодарна, а тѣми, кто дѣйствительно доставлялъ ей минуты радости. Съ годами, Мари все болѣе и болѣе хорошѣла, и достигла того типа красоты, который отличаетъ англичанокъ во всѣхъ частяхъ свѣта. Рембрандтъ охотно взялъ-бы ея лицо за оригиналъ для изображенія умной и честной физіономіи; Мэри дѣйствительно, въ отношеніи честности и правдивости, могла служить образцомъ. Она никогда не обманывала себя иллюзіями на. свой счетъ и подъ веселый часъ даже трунила сама надъ собой. Стоя передъ зеркаломъ, рядомъ съ Розамундой, она взглянула на свое изображеніе и расхохоталась.
-- Рози, сказала она,-- я рядомъ съ тобой, точно коричневое пятно. Подлѣ тебя невыгодно стоять.
-- Полно! кто-жъ станетъ обращать вниманіе на твое лицо, Мэри, когда ты такая умная и полезная для всѣхъ, возразила Розамунда, поворачивая голову къ Мэри и въ то-же время искоса оглядывая въ зеркало красивый изгибъ своей шеи.-- Красота лица, по настоящему, имѣетъ очень немного значенія.
-- То-есть такого лица, какъ мое, насмѣшливо замѣтила Мэри.
-- Бѣдная Мэри, подумала Розамунда,-- она каждую любезность за свой счетъ обращаетъ въ дурную сторону.
-- Ну, что ты подѣлывала въ послѣднее время, произнесла она громко.
-- Что я дѣлала? повторила Мэри:-- хозяйничала, подавала сиропъ, старалась казаться любезной и всѣмъ довольной, пріучала себя судить обо всѣхъ съ худой стороны.
-- Какая ужасная жизнь! воскликнула Рози.
-- Совсѣмъ нѣтъ! рѣзко возразила Мэри, откидывая назадъ голову.-- Моя жизнь пріятнѣе все-таки жизни вашей миссъ Морганъ.
-- Конечно, но миссъ Морганъ такая интересная, притомъ она ужь не молода.
-- Для себя самой она только интересна, сказала Мери.-- Что она не молода, это еще не резонъ; подъ старость лѣтъ человѣку становится еще труднѣе жить, чѣмъ въ молодости.
-- Право, я иногда удивляюсь, какъ могутъ существовать люди безъ всякой надежды впереди, продолжала Роза.-- Ихъ вѣрно поддерживаетъ религія. Твоя судьба, Мари, совсѣмъ другое дѣло, прибавила она съ улыбкой, причемъ у нея на щекахъ обнаружились ямочки.-- Тебѣ могутъ сдѣлать предложеніе.
-- А развѣ кто-нибудь выразилъ намѣреніе на мнѣ жениться? спросила Мири.
-- Я этого не говорю. Но я полагаю, что есть одинъ джентльменъ, который, видясь съ тобой почти ежедневно, легко можетъ полюбить тебя.
Мэри внутренно рѣшила, что она не выкажетъ на лицѣ никакихъ признакокъ волненія, потому-то, можетъ быть, и вспыхнула до ушей.
-- Неужели можно влюбиться въ кого-нибудь только потому, что видишься съ нимъ ежедневно? спросила она самымъ наивнымъ тономъ.-- Мнѣ кажется, что это лучшій способъ для того, чтобы возненавидѣть другъ друга?
-- Едва-ли, если только этотъ человѣкъ уменъ и привлекателенъ, возразила Рози.-- Съ такимъ человѣкомъ, какъ м-ръ Лейдгатъ, напримѣръ.
-- А-а, Лейдгатъ! повторила очень равнодушно Мэри.-- Тебѣ вѣрно хочется узнать что-нибудь объ немъ? спросила она прямо, не прибѣгая къ обинякамъ, какъ Роза.
-- То-есть, я-бы желала знать, нравится-ли онъ тебѣ? уклончиво сказала Роза.
-- Объ этожъ и спрашивать нечего. Мнѣ могутъ нравиться только люди, болѣе или менѣе внимательные во мнѣ. Я не дошла еще до такой степени великодушія, чтобы находить милыми тѣхъ людей, которые, говоря со мной, не удостоиваютъ меня даже взглядомъ.
-- Неужели онъ такъ надмененъ? спросила Рови, съ видимымъ удовольствіемъ въ лицѣ.-- Ты знаешь, вѣдь онъ изъ хорошей фамиліи.
-- Ничего не знаю; онъ мнѣ объ этомъ не заявлялъ.
-- Мэри! какая ты странная! возразила хорошенькая нимфа, взявъ свою подругу за руку.-- Ну, скажи мнѣ, какого рода у него наружность? Опиши мнѣ ее.
-- Какъ я тебѣ стану описывать мужчину? отвѣчала Мэри съ оттѣнкомъ въ голосѣ ироніи.-- Если непремѣнно хочешь, вотъ тебѣ его примѣты: густыя брови, темные глаза, прямой носъ; густые, темные волосы, большія, бѣлыя руки -- что еще? ахъ, да, вспомнила -- тончайшій батистовый носовой платокъ. Но вѣдь ты его сама сейчасъ увидишь. Теперь какъ разъ то время, когда онъ пріѣзжаетъ къ намъ съ визитомъ.
Розамунда слегка покраснѣла и задумчиво замѣтила:
-- Я очень люблю нѣкоторую надменность въ обращеніи. Терпѣть не могу мужчинъ трещотокъ.
-- Я тебѣ не говорила, что м-ръ Лейдгатъ надмененъ, возразила Мэри.-- Впрочемъ, у каждаго изъ насъ свой вкусъ; тебѣ, напримѣръ, нравятся люди съ особенными причудами въ характерѣ, ну и прекрасно.
-- Надменность не есть причуда, сказала Рози.-- Вотъ Фредъ, напримѣръ, его я называю причудникомъ.
-- Пусть-бы его называли только причудникомъ, возразила Мэри,-- а то его совсѣмъ очернили. М-съ Уоль увѣряла дядю, будто Фредъ чрезвычайно дурно себя ведетъ.
У Мэри противъ воли вырвались эти слова. Она надѣялась, что Розамунда какъ-нибудь оправдаетъ брата въ взведенномъ на него обвиненіи. Однако она инстинктивно удержалась отъ подробностей и не передала Розамундѣ, въ чемъ состоялъ главный доносъ м-съ Уоль.
-- Ахъ! не говори мнѣ о Фредѣ! воскликнула Розамунда.-- Это ужасный человѣкъ?
Рози съ умысломъ употребила передъ Мэри такое сильное выраженіе.
-- Что значитъ -- ужасный человѣкъ? спросила Мэри.
-- Онъ такой лѣнивый, сердитъ все папеньку, не хочетъ поступать въ священники.
-- Ну, чтожъ изъ этого? Я нахожу, что Фредъ правъ.
-- Можно-ли такъ говорить, Мэри! Я право думала, что у тебя болѣе религіознаго чувства въ душѣ.
-- Но если онъ не имѣетъ призванія къ священнической обязанности?
-- Онъ долженъ его имѣть!..
-- Чтожъ дѣлать, если этого нѣтъ? Я знаю многихъ людей въ точно такомъ-же положеніи, какъ Фредъ.
-- За то ихъ всѣ и осуждаютъ. Я, напримѣръ, не желала-бы никогда выйдти замужъ за священника, но знаю, что они непремѣнно должны существовать въ обществѣ.
-- Изъ этого не слѣдуетъ, чтобы Фредъ во что-бы то ни стало долженъ поступить въ духовное званіе.
-- А если папа истратился уже, воспитывая его съ этой цѣлью? Ты вообрази себѣ только, что съ нимъ будетъ, если папа лишитъ его наслѣдства.
-- Я очень легко себѣ это воображаю, насмѣшливо сказала Мэри.
-- Удивляюсь, какъ ты можешь послѣ этого защищать Фреда? отвѣчала Рози, желавшая заставить Мэри проговориться.
-- Я не одного его защищаю, смѣясь замѣтила Мэри,-- я беру подъ свою защиту всѣ тѣ приходы, гдѣ онъ могъ-бы быть священникомъ.
-- Но принявъ этотъ санъ, онъ вѣроятно сдѣлался-бы другимъ человѣкомъ.
-- Да, началъ-бы лицемѣрить; а теперь онъ дѣйствуетъ открыто.
-- Впрочемъ, съ тобой, Мэри, объ этомъ толковать нельзя, возразила Рози.-- Ты всегда берешь сторону Фреда.
-- Отчего-жъ мнѣ и не брать его сторону! воскликнула Мэри и глаза ея весело заиграли.-- Онъ также всегда защищаетъ меня. Это единственный человѣкъ, который хлопочетъ о томъ, чтобы доставить мнѣ иногда удовольствіе.
-- А ты вѣдь меня сильно встревожила, сказала Рози какимъ-то особенно кротко-важнымъ тономъ.-- Я ни за какія блага въ мірѣ не передамъ мама того, что ты мнѣ сейчасъ сказала.
-- Чего ты ей не передашь? сердито спросила Мэри.
-- Мери! пожалуйста безъ сценъ! произнесла еще кротче Рози.
-- Если твоя матушка боится, чтобы Фредъ не сдѣлалъ мнѣ предложенія, то скажи ей, что я-бы ему отказала, еслибъ онъ вздумалъ посвататься на мнѣ. Но я увѣрена, что ему и въ мысль не приходило жениться на мнѣ. У насъ съ нимъ никогда и разговора объ этомъ не было.
-- Мэри, зачѣмъ ты такъ всегда горячишься?
-- А ты зачѣмъ меня всегда раздражаешь?
-- Я? Помилуй! Вотъ ужъ въ этомъ-то меня никто не можетъ обвинить!
-- Да, вы, безукоризненные люди, вѣчно всѣхъ раздражаете. А-а! звонокъ! значитъ намъ нужно идти внизъ.
-- Мэри, я не хочу съ тобой ссориться, произнесла Розамунда, надѣвая шляпу.
-- Кто говоритъ о ссорѣ? Глупости какія! мы съ тобой совсѣмъ не ссорились. Чтожъ за радость быть друзьями, если нельзя иногда немного погрызться между собою.
-- Слѣдовательно, я могу пересказать мама твои слова.
-- Какъ хочешь, отвѣчала Мэри.-- Я никогда не боюсь, чтобы мои слова повторяли. Однако пойдемъ теперь внизъ, заключила она.-- Пора къ дядѣ.
М-ръ Лейдгатъ пріѣхалъ очень поздно въ это утро; но онъ все-таки засталъ гостей м-ра Фетерстона. Старикъ задержалъ Розамунду и ея брата, требуя непремѣнно, чтобы племянница спѣла ему что-нибудь. Молодая дѣвушка, пропѣвъ старинный романсъ "Отчизна, милая отчизна!" (который она ненавидѣла), была настолько любезна, что безъ просьбы дяди спѣла еще его любимую пѣсню: "Несись, струись, сверкающая рѣчка!" Старый, упрямый плутъ одобрялъ сентиментальный характеръ романсовъ, говоря, что дѣвушкамъ только и можно пѣть такія вещи и что для пѣсенъ и романсовъ необходимо чувство.
Въ ту минуту, какъ онъ аплодировалъ послѣдней пѣснѣ и увѣрялъ, что у Розы голосъ чище, чѣмъ у чернаго дрозда, м-ръ Лейдгатъ проѣхалъ верхомъ мимо оконъ залы.
Докторъ отправлялся къ своему паціенту въ очень мрачномъ настроеніи духа; онъ заранѣе ожидалъ, что старикъ разворчится, зачѣмъ ему лекарство не помогаетъ, что докторъ не понимаетъ его болѣзни и т. д. Мидльмарчъ вообще не представлялъ большой отрады для недавно поселившагося въ немъ Лейдгата, и потому немудрено, что докторъ искренно обрадовался, встрѣтивъ прелестное видѣніе въ образѣ Розамунды, которую м-ръ Фетерстонъ не замедлилъ рекомендовать ему какъ свою племянницу, тогда какъ объ Мэри Гартъ онъ на разу не упомянулъ, какъ о своей родственницѣ. Лейдгатъ не спускалъ глазъ съ Розамунды; отъ его вниманія не ускользнула та деликатность, съ которой она отклоняла какую-то грубую похвалу, сдѣланную на ея счетъ старикомъ дядей; онъ замѣтилъ, какъ она тихо повернулась къ Мэри и сказала ей нѣсколько ласковыхъ словъ, улыбнувшись при этомъ чрезвычайно мило и обнаруживъ свои ямочки на щекахъ. Лейдгатъ быстро взглянулъ сначала на Мэри, потомъ на Розамунду и увидѣлъ, что послѣдняя смотритъ на Мэри съ необыкновенной нѣжностью, но что Мэри, напротивъ, отвернулась, нахмуривъ брови.
-- Миссъ Рози только-что спѣла мнѣ романсъ, сказалъ старикъ Фетерстонъ, обращаясь въ Лейдгату,-- пѣніе мнѣ не повредитъ? какъ вы думаете, докторъ? а? По моему, пѣніе приноситъ мнѣ больше пользы, чѣмъ всѣ ваши лекарства.
-- Вѣрю поэтому-то я и не замѣтила, какъ время прошло, произнесла Розамунда, вставая съ тѣмъ, чтобы взять шляпку, которую она отложила въ сторону; ея красивая головка на тонкой, бѣлой шеѣ выдавалась изъ тонкаго лифа амазонки точно цвѣтокъ на своемъ стебелькѣ.-- Фредъ, какъ мы засидѣлись, промолвила она,-- пора ѣхать.
-- Пожалуй, поѣдемъ, отвѣчалъ Фредъ, имѣвшій весьма основательныя причины для того, чтобы хмуриться и желать поскорѣе уѣхать.
-- Миссъ Винци музыкантша, какъ я вижу, сказалъ докторъ, провожая Розамунду глазами.
Каждый нервъ, каждый мускулъ молодой дѣвушки, въ эту минуту, были настроены такъ, чтобы придать всей ея фигурѣ надлежащую картинность. Она чувствовала, что на нее смотрятъ, и какъ она была отъ природы прекрасной актрисой, она тотчасъ-же вошла въ свою роль. Рози постоянно играла какъ на сценѣ, и дошла до такого совершенства въ притворствѣ, что сана не понимала, что она такое.
-- Я убѣжденъ, что во всемъ Мидльмарчѣ другой такой артистки не найдется, замѣтилъ старикъ.-- Такъ, что-ли, Фредъ? замолви хоть слово за сестру.
-- Сэръ, мое дѣло тутъ сторона, отвѣчалъ Фредъ.-- Меня нельзя ставить въ свидѣтели.
-- Ахъ, дядя, это еще не большая честь не имѣть себѣ соперницы въ Мидльмарчѣ, игриво воскликнула Розамунда, направляясь за хлыстикомъ, который лежалъ на другомъ концѣ комнаты. Лейдгатъ предупредилъ ее. Онъ бросился самъ за хлыстикомъ и подалъ его молодой дѣвушкѣ. Розамунда тихо наклонила голову и взглянула на доктора; глаза ихъ встрѣтились и они обмѣнялись пристальнымъ, жгучимъ взглядомъ, отъ котораго Лейдгатъ поблѣднѣлъ еще болѣе, а Розамунда вспыхнула до ушей, почувствовавъ при этомъ что-то странное. Вслѣдъ затѣмъ она начала торопливо сбираться, и пропустила мимо ушей какой-то вздоръ, сказанный ей дядей въ то время, когда она подошла пожать ему руку на прощанье.
А между тѣмъ для Розамунды не было причины смущаться отъ внезапнаго впечатлѣнія, произведеннаго на нее докторомъ. Она еще прежде мечтала о томъ, что можетъ влюбиться въ молодого медика, недавно пріѣхавшаго въ Мидльмарчъ и влюбитъ его въ себя. Въ воображеніи ея давно уже рисовалась сцена въ родѣ той, которая произошла теперь между ними. На нетронутыя сердца молодыхъ дѣвушекъ, остающихся совершенно равнодушными къ ухаживанью туземной молодежи, производятъ всегда сильное впечатлѣніе незнакомцы, являющіеся внезапно изъ какого-нибудь дальняго путешествія, иногда даже со дна моря, послѣ кораблекрушенія, отъ котораго они спасаются какимъ-нибудь чудомъ. Для романа, созданнаго воображеніемъ Розамунды, и всегда вертящагося на словѣ женихъ или влюбленный, необходимъ былъ герой-незнакомецъ, но отнюдь не житель Миддьмарча, который вращался-бы въ другомъ кругу, чѣмъ тотъ, къ которому она привыкла дома, и наконецъ, какъ непремѣнное условіе, чтобы у него въ родствѣ былъ, по крайней мѣрѣ, хоть одинъ баронетъ. При встрѣчѣ съ докторомъ оказалось, что дѣйствительность превзошла всѣ ожиданія, и Розамунда уже не сомнѣвалась, что настала великая эпоха въ ея жизни. Судя по нѣкоторымъ симптомамъ, обнаружившимся внезапно въ ея чувствахъ, она догадалась, что полюбила м-ра Лейдгата и ей казалось очень естественномъ, что и онъ долженъ влюбиться въ нее съ перваго взгляда. Вѣдь на балѣ случается же такъ, что молодые люди влюбляются сразу другъ въ друга; почему не допуститъ, что и при утреннемъ свиданіи можетъ случиться то-же самое? При дневномъ свѣтѣ такія блондинки, какъ миссъ Винци, выигрываютъ еще болѣе. Розамунда была почти однихъ лѣтъ съ Мэри; она постоянно кружила головы всѣмъ мужчинамъ, и потому для нея было дѣломъ привычнымъ имѣть въ городѣ кучу поклонниковъ, хотя, съ своей стороны, молодая дѣвушка оставалась вполнѣ равнодушной къ мидльмарчскимъ подросткамъ и обветшалымъ холостякамъ, которыхъ она критиковала немилосердно. А тутъ вдругъ явился докторъ, совершеннѣйшее олицетвореніе ея идеала: не мидльмарчскій уроженецъ; человѣкъ, съ наружностью чрезвычайно приличной, ясно подтверждающей его происхожденіе изъ хорошей фамиліи; вращается онъ въ кругу людей высшаго полета -- этого недосягаемаго рая для людей средняго класса; притомъ человѣкъ съ талантомъ. По всѣмъ этимъ причинамъ было-бы особенно пріятно привязать его въ своей колесницѣ. Однимъ словомъ, этотъ человѣкъ произвелъ на сердце Розамунды совершенно новое впечатлѣніе, внесъ въ ея жизнь струю живого интереса, измѣнилъ скучный, обыденный порядокъ ея существованія и олицетворилъ въ себѣ дѣйствительный предметъ любви, который всегда дороже, чѣмъ неосязаемый идеалъ.
Возвращаясь домой верхомъ, братъ и сестра казались задумчивыми и ѣхали все время молча. Сердечныя волненія Розамунды совершенно утихли и она предалась серьезнымъ размышленіямъ о томъ, какъ устроится ея будущая домашняя обстановка; не успѣвъ проѣхать и одной мили отъ усадьбы дяди, она ужь нарисовала въ своемъ воображеніи картину своей сватьбы съ докторомъ; заранѣе обдумала свой туалетъ въ день вѣнчанія; живо представила себѣ, какъ она отдѣлаетъ свой домъ въ Мидльмарчѣ; какъ будетъ дѣлать визиты аристократическимъ роднымъ своего мужа, изящныя манеры которыхъ она надѣялась перенять очень скоро, что для нея не представляло никакой трудности, такъ-какъ еще въ школѣ она рѣзко отличалась отъ подругъ своей граціей; "такимъ образомъ, думала тщеславная молодая дѣвушка, я подготовлю себя въ будущему высшему положенію въ обществѣ, которымъ вѣроятно я буду современемъ пользоваться". О денежныхъ разсчетахъ Розамунда совсѣмъ не думала; ей нужны были наряды, богатая обстановка, но во что можетъ обойтись вся эта роскошь, ей и въ голову не приходило.
Голова Фреда, напротивъ, была наполнена другого рода заботами и обычная его безпечность не помогала уже въ настоящемъ случаѣ. Онъ былъ серьезно встревоженъ мыслію, что глупое требованіе дяди Фетерстона будетъ имѣть очень много непріятныхъ послѣдствій для него. Отецъ ужь и безъ того былъ сердитъ на Фреда, а теперь, когда Фредъ сдѣлается причиной холодныхъ отношеній между ихъ семьей и семьей Бюльстродовъ, онъ еще больше разсердится. Притомъ, самому Фреду было въ высшей степени неловко и тяжело идти объясняться съ дядей Бюльстродомъ, по поводу глупостей, сказанныхъ имъ, можетъ быть, послѣ дружеской попойки, на счетъ имѣнія старика Фетерстона,-- глупостей, изъ которыхъ сплетня сдѣлала неблаговидную исторію.
Фредъ чувствовалъ, что онъ и безъ того сильно промахнулся, похваставъ, подъ веселый часъ, своими надеждами на наслѣдство отъ такого жалкаго скряги, какъ старикъ Фетерстонъ,-- а теперь вдругъ его заставляютъ еще идти просить у дяди Бюльстрода свидѣтельства, что онъ никогда такого вздора не говорилъ. "Но вѣдь я имѣю полное право ждать этого наслѣдства", разсуждалъ Фредъ. Онъ дѣйствительно надѣялся, на будущее и ни за что не хотѣлъ разстаться съ своей сладкой надеждой; къ тому же въ послѣднее время онъ сдѣлалъ долгъ, сильно его тревожившій, а старикъ дядя обѣщалъ заплатить его только въ томъ случаѣ, если Фредъ исполнитъ въ точности его условіе. "Какъ тутъ быть!" разсуждалъ молодой Винци. Игра, по настоящему, не стоила свѣчъ; долгъ, сдѣланный имъ, былъ ничтоженъ; наслѣдство, ожидаемое послѣ дяди, также было сравнительно ничтожно. Нѣкоторымъ товарищамъ по училищу Фредъ по рѣшился-бы даже признаться, до чего мелочны были всѣ его заботы и безпокойства въ настоящую минуту. Всѣ эти размышленія поневолѣ возбуждали въ сердцѣ Фреда чувство горькой мизантропіи.
"Нужно же мнѣ было родиться сыномъ мидльмарчскаго фабриканта, мысленно восклицалъ онъ въ негодованіи,-- какая тутъ честь бытъ наслѣдникомъ старика когда все наслѣдство-то почти не стоитъ мы гроша. Везетъ-же такимъ людямъ, какъ Менуэрингъ и Вейнъ, напримѣръ!"
Невесело было жить на свѣтѣ такому лххому юношѣ, жаждущему комфорта и довольства и невидѣвшему впереди ничего заманчиваго.
Фредъ никакъ не могъ догадаться, что вся исторія съ Бюльстродомъ была выдумкой старика Фетерстона; впрочемъ, еслибы онъ даже и понялъ хитрость дяди, то это не измѣнило-бы его непріятнаго положенія. Онъ ясно видѣлъ, что старику хочется поучить его, чтобы показать свою власть надъ нимъ, а главное, хочется поссоритъ племянника съ Бюльстродомъ. Фредъ воображалъ, что онъ читаетъ, какъ по книгѣ, все то, что творится на днѣ души Фетерстона, а между тѣмъ онъ видѣлъ тамъ только отраженіе своихъ собственныхъ мыслей. Для молодыхъ людей вообще не легко бываетъ читать чужія мысли, потому что они всегда увлекаются своими собственной воззрѣніями и желаніями.
Возвращаясь домой, Фредъ долго раздумывалъ -- разсказать отцу всю исторію, или разрѣшить вопросъ безъ его вѣдома.
"Вѣроятно, м-съ Уоль насплетничала на меня дядюшкѣ, говорилъ онъ самъ себѣ;-- Мэри Гартъ присутствовала при этомъ и передала Розамундѣ ея слова, а Розамунда разскажетъ все отцу и тотъ непремѣнно начнетъ меня допрашивать".
-- Роза, сказалъ наконецъ Фредъ, придержавъ немного лошадь,-- передала тебѣ Мэри сплетню, пущенную про меня м-съ Уоль? Она вѣрно присутствовала, когда эта сплетница наговаривала на меня дядѣ.
-- Да, конечно, отвѣчала сестра.
-- Что-жъ такое она говорила ему?
-- Что ты дурно себя ведешь.
-- И только?
-- Я думаю, Фредъ, что этого очень достаточно.
-- Ты убѣждена, что кромѣ этого ничего не было сказано?
-- По крайней мѣрѣ Мэри ничего больше мнѣ не говорила. Право, Фредъ, тебѣ пора остепениться!
-- Безъ наставленій, миссъ Рози. Скажите мнѣ лучше, что объ этомъ думаетъ Мэри?
-- Я не обязана тебѣ все разсказывать. Ты черезъ-чуръ дорожишь мнѣніемъ Мэри, во-первыхъ; а во-вторыхъ, ты такъ грубъ, что съ тобой нельзя разговаривать.
-- Какъ мнѣ не дорожить мнѣніемъ Мэри! возразилъ Фредъ.-- Это лучшая дѣвушка во всемъ свѣтѣ.
-- Вотъ ужь я никогда не воображала, чтобы въ нее можно было влюбиться! воскликнула Рози.
-- Ты почемъ знаешь, въ кого мы, мужчины, можемъ влюбляться, въ кого нѣтъ? Развѣ дѣвушки понимаютъ это? спросилъ Фредъ.
-- Позволь мнѣ, по крайней мѣрѣ, тебѣ посовѣтывать, Фредъ, чтобы ты въ нее не влюблялся, замѣтила колко Роза,-- потому-что она сама мнѣ призналась, что ни за что-бы не пошла за тебя замужъ, если-бы ты къ ней посватался.
-- Ей-бы слѣдовало, кажется, прежде подождать, чтобы я сдѣлалъ ей предложеніе.
-- Я была увѣрена, что это тебя раздражитъ, насмѣшливо замѣтила сестра.
-- Это меня нисколько не раздражило, возразилъ Фредъ.-- Я убѣжденъ, что ты сама вызвала ее на этотъ отвѣтъ; сама она объ этомъ навѣрное не заговорила-бы.
Входя въ домъ, Фредъ рѣшилъ откровенно признаться во всемъ отцу, въ надеждѣ, что онъ возьметъ на себя непріятную обязанность переговорить съ дядей Бюльстродомъ.