L'altra redete ch'-ha fatto alla guancia
Della eua palma, sospirando, letto.
Purgatorio, VII.
Въ то время, когда Георгъ IV еще царствовалъ въ уединеніи Виндзора, когда герцогъ Веллингтонъ былъ первымъ министромъ, а м-ръ Винци мэромъ древней мидльмарчской корпораціи -- въ это время, м-съ Казобонъ, урожденная Доротея Брукъ, совершая свое брачное путешествіе, прибыла въ Римъ. Тогда люди, были на 40 лѣтъ невѣжественнѣе и неопытнѣе противъ настоящаго поколѣнія. Путешественники нерѣдко оказывались большими невѣждами по части высшихъ искуствъ и являлись въ галлереи и музеи, не озаботившись запастись предварительными свѣденіями въ своей головѣ, не имѣя даже гидовъ въ карманѣ. Одинъ изъ знаменитѣйшихъ критиковъ той эпохи, описывая картину, на которой была изображена усыпанная цвѣтами могила вознесшейся св. Дѣвы, былъ настолько несвѣдущъ, что рѣшился написать, что на этой картинѣ въ видѣ орнамента нарисована ваза съ цвѣтами. Романтизмъ, начинавшій уже вторгаться въ поэзію и науку, не успѣлъ еще дать своей закваски характеру всей эпохи и войдти въ плоть и кровь всего цивилизованнаго человѣчества. Онъ начинаетъ бродить пока только въ пылкихъ душахъ восторженныхъ, длинноволосыхъ германскихъ артистовъ, наводнявшихъ въ ту пору Римъ, да кое-кто изъ молодежи другихъ націй, работая или просто вертясь около нихъ, время отъ времени почти невольно попадалъ вмѣстѣ съ ними въ водоворотъ возникавшаго движенія.
Въ одно прекрасное утро, молодой человѣкъ, волосы котораго были приличной длины, хотя очень густы и кудрявы, а туалетъ чисто англійскаго покроя, стоялъ въ Бельведерѣ Торсо, въ Ватиканѣ и, изъ оконъ круглыхъ сѣней, любовался великолѣпнымъ видомъ на горы. Онъ до того былъ погруженъ въ созерцаніе природы, что не замѣтилъ подошедшаго къ нему сзади черноглазаго, оживленнаго нѣмца, который, положивъ ему руку на плечо, произнесъ съ сильнымъ акцентомъ.
-- Иди сюда скорѣе, пока она еще не перемѣнила позы!
Кудрявый юноша быстро повернулся и оба пріятеля, пробѣжавъ мимо картины, изображающей Мелеагра, спустились внизъ по лѣстницѣ въ залу, гдѣ находится статуя отдыхающей Аріадны, извѣстной въ то время подъ именемъ Клеопатры. Мраморная нимфа лежитъ распростертая во всемъ сладострастіи своей красоты и тонкая ткань покрова обвиваетъ ея тѣло съ нѣжностью и прозрачностью цвѣточнаго лепестка. Художники поспѣли во время: около самой статуи, прислонившись къ колоннѣ, стояла дѣвушка цвѣтущей красоты, роскошное тѣло которой, нисколько нетерявшее отъ сравненія съ фигурой Аріадны, было облечено въ какую-то сѣрую, квакерскую одежду. Длинный плащъ, застегнутый у самого горла, былъ отброшенъ за плечи, прелестная ручка безъ перчатки подпирала свѣжую щеку; бѣлая касторовая шляпа, обрамлявшая лицо дѣвушки и темно-каштановые ея волосы, заплетенные въ двѣ косы, движеніемъ руки были откинуты немного назадъ. Молодая красавица не смотрѣла на статую; повидимому, она даже не думала объ ней: ея большіе глаза были устремлены на полосу солнечнаго луча, упавшую на полъ. Но она тотчасъ-же очнулась, какъ только оба незнакомца подошли къ Клеопатрѣ и внезапно остановились, какъ-бы съ намѣреніемъ полюбоваться на мраморную нимфу; не взглянувъ даже въ ту сторону, гдѣ находились оба художника, прелестная женщина направилась къ горничной, бродившей по залѣ, недалеко отъ нея.
-- Что та скажешь объ этихъ двухъ безподобныхъ экземплярахъ? спросилъ нѣмецъ, заглядывая въ лицо пріятелю, видима ища въ немъ сочувствія, но не дождавшись отвѣта, быстро продолжалъ:-- Передъ нами лежитъ древняя красавица, точно живая, не смотря на мраморъ; она какъ-бы замерла въ полномъ сознаніи своей чувственной прелести, а рядомъ съ нею стояла другая красавица, не мертвая, но живая, олицетвореніе христіанской чистоты и цѣломудрія. Ее слѣдовало-бы нарядить монашенкой; мнѣ показалось, что она одѣта въ обычный костюмъ квакеровъ; но дали-бы мнѣ волю -- я-бы сейчасъ надѣлъ на нее рясу и покрывало и снялъ-бы съ нея портретъ. Знаешь-ли что? Она не дѣвушка, а женщина. Я замѣтилъ обручальное кольцо на ея безподобной лѣвой рукѣ. Иначе, я право-бы подумалъ, что желтолицый филистеръ отецъ ея, а не мужъ. Я видѣлъ, какъ онъ съ ней прощался задолго передъ этимъ, и теперь я нечаянно засталъ ее одну въ такой великолѣпной позѣ. Подумай только. Ну, если онъ богатъ и пожелаетъ снять съ нея портретъ? Ахъ! лучше ужь на нее не смотрѣть, вонъ она уходитъ. Пойдемъ, проводимъ ее до дому.
-- Нѣтъ, нѣтъ, возразилъ его товарищъ, слегка нахмуривъ брови.
-- Какой ты странный, Владиславъ! возразилъ пылкій германецъ.-- Тебя она, видно, также поразила. Ты съ ней знакомъ?
-- Я знаю, что она замужемъ за моимъ кузеномъ, отвѣчалъ Виль, пробираясь черезъ залу съ озабоченнымъ лицомъ, между-тѣмъ, какъ пріятель не отходилъ отъ него ни на шагъ и съ любопытствомъ слѣдилъ за каждымъ его движеніемъ.
-- Какъ? она замужемъ за этимъ филистером? воскликнулъ художникъ.-- Да вѣдь онъ глядитъ скорѣе дядей, чѣмъ мужемъ -- оно-бы и полезнѣе было, по правдѣ сказать.
-- Онъ совсѣмъ мнѣ не дядя, замѣтилъ съ нѣкоторымъ раздраженіемъ Владиславъ;-- я тебѣ говорю, что онъ мнѣ троюродный братъ.
-- Schoen, schoen! Не брюжжи пожалуйста! Надѣюсь, что ты не сердишься за то, что я нахожу мистрисъ кузину прелестнѣе всѣхъ мадоннъ на свѣтѣ?
-- За что-жь тутъ сердиться? Пустяки какіе! Я ее видѣлъ всего разъ въ жизни, минуты двѣ не больше, въ тотъ день, когда мой кузенъ представилъ меня ей передъ моимъ отъѣздовъ изъ Англіи. Они тогда еще не были женаты. Я даже не зналъ, что они поѣдутъ въ Римъ.
-- Да, но вѣдь ты вѣрно отправишься теперь къ нимъ съ визитомъ, ты узнаешь ихъ адресъ, это легко сдѣлать, такъ-какъ фамилія тебѣ извѣстна. Хочешь, пойдемъ сейчасъ вмѣстѣ на почту? А ты ужь поговори, пожалуйста, съ мужемъ-то о портретѣ.
-- Отстань, Бога ради, Науманъ! воскликнулъ Видь.-- Мнѣ теперь не до тебя. Я совсѣмъ голову потерялъ. Вѣдь я не такой нахалъ, какъ ты.
-- Ба! это все отъ того, что ты дилетантъ въ искуствѣ, amateur. А если-бы ты былъ истинный артистъ, ты-бы сейчасъ почувствовалъ, что мистриссъ кузина -- это античная красотка, воодушевленная духомъ христіанства, что это, въ нѣкоторомъ родѣ христіанская Антигона; что это чувственная страсть, порабощенная духовной силой.
-- Да, и что твоя кисть должна обезсмертить ее, не правда-ли? сказалъ Виль.-- Что этому божественному образу придется только поклоняться, когда ты его передашь на полотно? Положимъ, что я amateur, по твоему, но я не думаю, чтобы вся вселенная могла отразиться въ твоихъ, никому неизвѣстныхъ произведеніяхъ.
-- А между-тѣмъ, она отражается въ нихъ, мой милый,-- отражается чрезъ посредство мое, Адольфа Наумана, крѣпко стоящаго за истинное искуство, отвѣчалъ добродушный художникъ, положивъ опять руку на плечо Владислава и ни мало не смущаясь тономъ непонятнаго для него неудовольствія въ голосѣ пріятеля.-- Посуди самъ! Я, какъ человѣкъ, составляю звено вселенной -- не правда-ли? Мое призваніе живопись;-- какъ живописецъ, я постигъ (а это ужь признакъ генія), что твоя тетушка -- во второмъ колѣнѣ или бабушка въ третьемъ -- можетъ служить моделью для картины. Изъ этого слѣдуетъ, что вселенная должна отразиться въ будущемъ моемъ произведеніи, и для этого она изберемъ своимъ орудіемъ мою грѣшную личность. Согласись, что это вѣрно?
-- Ну, а если явится другое орудіе, въ формѣ моей личности, и оно станетъ тебѣ поперегъ дороги? Что ты на это скажетъ? Дѣло-то тогда не будетъ такъ легко, какъ оно теперь тебѣ кажется! возразилъ Виль.
-- Совсѣмъ нѣтъ, результатъ борьбы будетъ одинъ и тотъ-же -- быть или не быть картинѣ -- надѣюсь, что это логично!
Виль не могъ долѣе выдержать передъ невозмутинымъ спокойствіемъ товарища и разразился смѣхомъ.
-- Ну, милый другъ, выручай-же меня! произнесъ Науманъ, ободренный перемѣной духа пріятеля.
-- Не могу, отвѣчалъ Виль.-- Это все глупости, Науманъ! Англійскія леди не пойдутъ въ модели въ первому попавшемуся живописцу. Притомъ, ты слишкомъ гоняешься за эфектами въ своихъ картинахъ. А лучше-бы тебѣ рисовать простые портреты, доступные понятію каждаго любителя живописи. Впрочемъ, что значатъ ваши женскіе портреты? Всѣ ваши краски и законы пластики слишкомъ слабы для выраженія натуральной красоты. Онѣ затемняютъ и даже уничтожаютъ именно то, что слѣдовалобы изобразить рельефнѣе. Живое слово гораздо лучше умѣетъ передать прекрасное.
-- Да, для тѣхъ, кто не умѣетъ рисовать, сказалъ Науманъ.-- Въ этомъ случаѣ ты дѣйствительно правъ. Впрочемъ, другъ мой, я тебѣ давно совѣтовалъ бросить живопись.
Любезный артистъ метко пустилъ стрѣлу; но Владиславъ сдѣлалъ видъ, что не почувствовалъ укола и продолжалъ, какъ ни въ чемъ не бывало:
-- Живое слово воспроизводитъ живой образъ, тѣмъ болѣе очаровательный, что онъ носится передъ очами зрителя, какъ въ туманѣ, тогда какъ полотно рѣзко выдаетъ всѣ его недостатки. Я особенно хорошо это понимаю, смотря на изображеніе женщинъ. Прелесть лица и тѣла женщины не состоитъ изъ одного сочетанія тѣней и красокъ,-- нѣтъ, тутъ необходимо подмѣтить выраженіе, жизнь. Женщина ежеминутно мѣняется. Возьмемъ хоть ту красавицу, которую ни сейчасъ видѣли, ну какъ ты передашь на полотнѣ ея голосъ?? А между-тѣмъ, голосъ еще болѣе божественъ, чѣмъ вся ея наружность.
-- Вижу, вижу, сказалъ Науманъ.-- Ты ревнуешь. Ни одинъ живописецъ въ мірѣ не долженъ дерзать помыслить, что онъ можетъ срисовать портретъ твоего идеала. Другъ мой, дѣло принимаетъ серьезный оборотъ. Вѣдь это твоя тетушка! Племянникъ вмѣсто дядюшки! трагедія!..
-- Науманъ, мы съ тобой поссоримся, если ты еще разъ осмѣлишься назвать эту леди моей теткой, сказалъ Виль.
-- Какъ-же ты прикажешь мнѣ ее знать?
-- Мистриссъ Казобонъ.
-- Отлично! Но представь себѣ, что, вмѣсто тебя, съ ней познакомлюсь я, и что она сама пожелаетъ имѣть свой портретъ?
-- Дожидайся! тихо произнесъ Виль и замолчалъ, видимо желая прекратить разговоръ. Онъ внутренно сознавалъ, что его сердятъ пустяки, созданные его-же воображеніемъ. Ну что ему было за дѣло до м-съ Казобонъ? А между-тѣмъ, у него лежалъ на сердцѣ камень, точно дѣло это дѣйствительно до него касалось. Есть-же на свѣтѣ такіе характеры, постоянно создающіе себѣ сомнѣнія и столкновенія въ драмахъ, которыхъ однакожъ никто съ ними не собирается розигрывать. Ихъ щекотливость безпрестанно задѣваетъ предметы, лежащіе въ невинно-спокойномъ состояніи.