Два часа спустя, Доротея сидѣла въ одной изъ внутреннихъ комнатъ, устроенной въ видѣ будуара, въ великолѣпнѣйшемъ отелѣ, на Сикстинской улицѣ.
Мнѣ очень грустно сознаться, что она въ эту минуту горько плакала, и плакала съ тѣмъ наслажденіемъ, съ какимъ плачутъ женщины гордыя, привыкшія сдерживать свои чувства при другихъ и позволяющія себѣ иногда давать волю сердцу, когда онѣ остаются однѣ, безъ свидѣтелей. М-ръ Казобонъ долженъ былъ еще не скоро возвратиться изъ Ватикана.
Доротея, однакожъ, не выяснила самой себѣ истинной причины, своего горя. Подъ вліяніемъ разныхъ мыслей и чувствъ, она рыдала неудержимо, укоряя себя въ то-же время въ непозволительной слабости духа. И въ самомъ дѣлѣ о чемъ ей было плакать? Замужъ она вышла по собственному выбору; бракъ ея имѣлъ то преимущество передъ браками обыкновенныхъ дѣвушекъ, что она, смотрѣла на него не какъ на удовлетвореніе страсти, а какъ на начало новыхъ обязанностей. Въ характерѣ своего мужа она также не нашла ничего новаго; съ первыхъ дней своего знакомства съ нимъ, она убѣдилась, что онъ гораздо умнѣе и образованнѣе ея, и что большую часть своего времени онъ станетъ посвящать такимъ научнымъ занятіямъ, въ которыхъ она не въ силахъ будетъ принимать участія. Кромѣ того, едва сойдя со школьной скамьи, она уже попала въ Римъ, въ этотъ историческій городъ, гдѣ минувшіе вѣка проходятъ какъ погребальная процессія передъ глазами зрителя, въ формѣ невѣдомыхъ намъ образовъ и собранныхъ изъ разныхъ странъ міра трофеевъ.
Эти изумительныя развалины еще болѣе придавали характеръ какого-то страннаго сновидѣнія всей обстановкѣ ея новобрачной жизни. Втеченіи первыхъ пяти недѣль своего пребыванія въ Римѣ, по утрамъ, въ ясную погоду, когда осень и зима, подобно счастливой четѣ, идутъ дружно рука въ руку, предчувствуя, что одинъ изъ нихъ долженъ вскорѣ умереть, оставя другого въ грустномъ одиночествѣ,-- въ такіе дни Доротея обыкновенно каталась, сначала съ мужемъ, а впослѣдствіи, почти всегда съ Тантрипъ и съ своимъ опытнымъ курьеромъ. Ее возили осматривать лучшія галлереи, знаменитѣйшія воды, величественныя развалины и самыя извѣстныя церкви; но всѣ эти прелести и чудеса, наконецъ, перестали ее занимать и она охотнѣе стала ѣздить за городъ, въ горы, гдѣ ей дышалось гораздо легче между небомъ и землей, вдали отъ тягостнаго зрѣлища мірового маскарада, въ которомъ ея собственная жизнь, въ образѣ загадочной маски, казалось ей, принимала также дѣятельное участіе.
Для тѣхъ, кто осматривалъ Римъ подъ животворнымъ вліяніемъ науки, вдыхающей жизнь во всѣ историческіе памятники и открывающей слѣды связи прошедшаго съ настоящимъ,-- для такихъ туристовъ Римъ долженъ являться центромъ умственной жизни и представителемъ вселенной. Но представьте себѣ теперь молодую дѣвушку, воспитывавшуюся въ англійской и швейцарской школахъ самаго пуританскаго направленія; вскормленную, такъ сказать, скудными руководствами учителей протестантовъ и изучившую искуство въ самой тѣсной ребяческой рамкѣ; -- представьте себѣ эту дѣвушку, страстную по натурѣ, которая каждую свою обязанность, каждую маленькую дозу своихъ знашй возводятъ на степень принципа и въ дѣйствіяхъ своихъ руководится имъ; которая по живости и впечатлительности своего характера, даже изъ міра отвлеченныхъ идей выноситъ наслажденіе или горе;-- представьте себѣ дѣвушку, только-что превратившуюся въ женщину, мечтавшую съ восторгомъ о предстоящихъ ей новыхъ обязанностяхъ, и вдругъ попавшую въ омутъ самыхъ смутныхъ тревогъ о своей личной долѣ;-- представьте себѣ теперь, какое впечатлѣніе должны были произвести на нее историческія развалины древней императорской и впослѣдствіи, папской столицы. Впечатлѣнія, производимыя вѣчнымъ городомъ, могутъ легко ложиться на нимфоподобныхъ англійскихъ миссъ, которыя смотрятъ на посѣщеніе его развалинъ, какъ на пріятный пикникъ въ обществѣ знакомыхъ иностранцевъ и соотечественниковъ друзей. Но на Доротею пребываніе въ Римѣ произвело глубокое, потрясающее впечатлѣніе. Ее поражали всѣ эти руины, базилики, дворцы, Колизей, возвышавшіеся среди пошлой будничной обстановки; вмѣсто прежней энергіи и страстности древнихъ римлянъ, она встрѣчала на каждомъ шагу одно суевѣріе и предразсудки; со стѣнъ и сводовъ великолѣпныхъ зданій на нее смотрѣли отовсюду, точно живые, образы титаническихъ героевъ и боговъ; длинные ряды изящныхъ мраморныхъ статуй въ различныхъ позахъ своими вѣчно открытыми глазами глядѣли какъ-то удивленно на двигавшійся кругомъ мелкій людъ; весь этотъ фантастическій міръ картинъ и скульптурныхъ произведеній, изображавшій идеалы славы, чувственности или духовнаго настроенія, и носившій на себѣ теперь слѣды забвенія и разрушенія,-- все это сначала охватило ее какимъ-то электрическимъ токомъ восторга; но вслѣдъ затѣмъ она испытала болѣзненное чувство отъ наплыва подавляющихъ душу смутныхъ представленій всего видѣннаго ею. Туманные и яркіе образы пробудили ея молодыя силы и запечатлѣлись въ ея памяти такъ рѣзко, что много лѣтъ спустя, они воскресали въ ея воображеніи даже въ такія минуты, когда она вовсе объ нихъ не думала. Воспоминанія имѣютъ то свойство, что онѣ на яву, какъ-будто во снѣ, проносятся предъ мысленными очами человѣка, подобно длинному ряду картинъ волшебнаго фонаря. Часто, въ минуты грустнаго одиночества, испытанныя Доротеей втеченіи жизни, ей представлялся обширный храмъ св. Петра, громадный бронзовый балдахинъ надъ главнымъ алтаремъ, мозаическія отображенія пророковъ и евангелистовъ въ куполѣ и красныя драпировки, развѣшанныя, по случаю рождественскихъ праздниковъ, во всѣмъ углахъ.
Въ припадкѣ отчаянія Доротеи не было ничего исключительнаго. Кто изъ насъ смолоду не смущался отъ мысли, что онъ оставленъ на произволъ судьбы и что старшихъ до него какъ-будто дѣла нѣтъ. Поэтому въ положеніи м-съ Казобонъ, которую мы застали въ горькихъ слезахъ шесть недѣль спустя послѣ свадьбы, не было ничего трагическаго. Нѣкоторое разочарованіе, упадокъ духа въ ту минуту, когда дѣйствительность оказывается не тѣхъ, чѣмъ мы ее воображали,-- вещь весьма обыкновенная.
Итакъ, Доротея плакала, и если-бы у нея потребовали отчета въ ея слезахъ, ей пришлось-бы отдѣлаться общими фразами, потому что передать отчетливо причину своего горя ей было-бы также трудно, какъ выразить словами тонкіе переливы свѣта и тѣни въ картинѣ. Дѣйствительность, замѣнившая ея дѣвическія мечты, сложилась изъ такихъ неуловимыхъ мелочей, что она сама не въ состояніи была-бы опредѣлить, въ чемъ именно заключалось измѣненіе въ ея взглядѣ на м-ра Казобона и въ ея супружескихъ отношеніяхъ къ нему. Для нея не насталъ еще часъ признать эту перемѣну, какъ совершившійся фактъ, и еще менѣе считать потрясеннымъ то глубокое благоговѣніе къ мужу, которое составляло необходимое условіе ея существованія, и потому теперь она была убѣждена, что, рано или поздно, ея прежнее чувство въ мужу возродится въ ней съ новой силой. Притомъ, для Доротеи было немыслимо разорвать связь съ прошлымъ и начать безпорядочную жизнь, не имѣя въ виду какой-нибудь другой возвышенной привязанности; но она находилась теперь въ такомъ періодѣ жизни, когда пробудившіяся силы ея натуры еще болѣе увеличивали шаткость ея стремленій. Первые мѣсяцы брака бываютъ нерѣдко критической эпохой для женщины, съ тою только разницей, что въ этомъ случаѣ положеніе одной можно сравнить съ волненіемъ воды въ лужѣ, а положеніе другой -- съ бурей на морѣ,-- съ бурей которая послѣ мало-по-малу утихаетъ, уступая мѣсто полному спокойствію.
Отчего-же у Доротеи измѣнился взглядъ за м-ра Казобона?
Развѣ онъ не былъ такимъ-же ученымъ человѣкомъ какъ прежде? Развѣ его обращеніе съ нею или его чувства стали не тѣ, какъ были прежде? Не виновата-ли тутъ измѣнчивость женской натуры? Казобонъ все тотъ-же, онъ вѣренъ по старому своимъ хронологическимъ вычисленіямъ, онъ изучаетъ по прежнему не только теорію науки, но даже имена лицъ слѣдовавшихъ этой теоріи; у него на каждый ученый вопросъ, по обыкновенію, всегда готовъ отвѣтъ; а Римъ, болѣе чѣмъ всякій другой городъ, представляетъ обширное поле для обогащенія себя новыми свѣденіями. Давно-ли сама Доротея съ такимъ восторгомъ мечтала о возможности облегчить тяжкое бремя труда, лежащее на плечахъ этого ученаго изыскателя, предпринявшаго изданіе важнаго археологическаго сочиненія. Что бремя этой работы тяготило м-ра Казобона теперь, болѣе чѣмъ когда либо,-- это было ясно какъ день.
Впрочемъ, всѣ эти разсужденія не поведутъ ни къ чему. Въ жаркій полдень нечего искать свѣжей утренней росы. Фактъ несомнѣнный, что мужчина, успѣвшій понравиться молодой дѣвушкѣ послѣ нѣсколькихъ недѣль знакомства съ нею или такъ называемаго "ухаживанья", представлялся ея воображенію совсѣмъ въ другомъ видѣ, чѣмъ какимъ онъ оказывается впослѣдствіи, сдѣлавшись ея мужемъ; выигрываетъ-ли онъ или проигрываетъ отъ близкаго знакомства съ нимъ, это другой вопросъ; но дѣло въ томъ, что онъ никогда не остается прежнимъ идеаломъ въ глазахъ жены. За первымъ разочарованіемъ въ любви быстро послѣдовало-бы охлажденіе, если-бы на помощь сердцу не являлись иногда нѣкоторыя хорошія качества человѣка, незамѣченныя вначалѣ.
Точно въ такую-же ошибку впадаютъ молодыя дѣвушки и женщины, выбирая себѣ въ мужья какого-нибудь блестящаго свѣтскаго франта или государственнаго человѣка. Въ подобныхъ случаяхъ онѣ вступаютъ въ бракъ очарованныя наружнымъ блескомъ, не замѣчая недостатковъ; кончается-же это, большей частью, тѣмъ, что молодыхъ женщинъ вдругъ постигаетъ полнѣйшее разочарованіе, и онѣ начинаютъ отрицать въ мужьяхъ даже ихъ хорошія качества.
Эти сравненія, конечно, нейдутъ къ м-ру Казобону, потому что онъ менѣе чѣмъ кто-нибудь былъ способенъ пускать пыль въ глаза; какъ человѣкъ серьезнаго направленія, онъ никогда не употреблялъ никакихъ усилій для того, чтобы поддерживать въ Доротеѣ тѣ иллюзіи, сквозь призму которыхъ она смотрѣла на него. Какимъ-же образомъ могло случиться, что по прошествіи лишь нѣсколькихъ недѣль послѣ свадьбы, Доротея начала вдругъ чувствовать, вмѣсто простора и свободы, которыхъ она такъ пламенно жаждала,-- стѣсненіе въ присутствіи мужа? Конечно, все это произошло вслѣдствіе увлеченій ея до замужества. Во время краткихъ своихъ свиданій съ жениховъ, она подмѣчала всѣ его хорошія свойства и, возводя ихъ на степень добродѣтели, мечтала о томъ, сколько счастія онѣ придадутъ ихъ супружеской жизни. Но, переступивъ черезъ порогъ брака, она убѣдилась, что надежды ея разлетались въ прахъ. Безпредѣльное поле дѣятельности, широкій кругъ обязанностей -- все это съузилось, опошлѣло, и Доротея, разсчитывавшая плыть на всѣхъ парусахъ по широкой рѣкѣ жизни, увидѣла, что она плыветъ по мелкому ручейку.
Будучи еще женихомъ, м-ръ Казобонъ останавливался нерѣдко на такихъ вопросахъ, смыслъ которыхъ былъ совершенно теменъ для Дорога; но приписывая свою непонятливость отрывочности ихъ бесѣдъ и твердо вѣря, что впослѣдствіи мужъ разъяснитъ ей все это, молодая дѣвушка продолжала слушать съ какимъ-то лихорадочнымъ вниманіемъ м-ра Казобона, когда тотъ развивалъ совершенно новый взглядъ на Дагона, бога филистимлянъ, и на другихъ морскихъ боговъ, и думала въ тоже время, что ей необходимо будетъ впослѣдствіи проникнуть въ тайну этого вопроса и пріучить себя смотрѣть съ одинаковой точки зрѣнія съ мужемъ на всѣ подобнаго рода научные предметы. Равнодушный тонъ жениха и видимое нетерпѣніе, съ которымъ онъ старался отдѣлаться отъ Доротеи, когда та обращалась къ нему за разрѣшеніемъ какой-нибудь завѣтной для нея идеи, она приписывала озабоченности и неестественному напряженію мыслей, лтъ которыхъ и сама страдала въ то время, когда была невѣстой. Но съ тѣхъ поръ, какъ они поселились въ Римѣ, когда воспріимчивая и страстная ея натура проснулась отъ наплыва разнородныхъ впечатлѣній, когда вслѣдствіе вторженій въ ея жизнь новыхъ элементовъ, въ ея умѣ зародились и новые вопросы, Доротея съ ужасомъ убѣдилась, что на нее все чаще и чаще нападаютъ припадки гнѣва и отвращенія къ своему настоящему положенію, что она все болѣе и болѣе падаетъ духомъ, испытывая постоянно тоскливое одиночество. Утѣшать себя мыслію, что всѣ архивные ученые похожи на м-ра Казобона, Доротея, конечно, не могла, такъ-какъ она ни одного изъ нихъ не знала, а потому немудрено, что ее охватывало непріятное чувство въ то время, когда ея мужъ принимался излагать ей свои взгляды на окружающія ихъ произведенія искуства. Очень можетъ быть, что м-ръ Казобонъ руководился при этомъ самыми лучшими намѣреніями, именно -- желаніемъ съ достоинствомъ выполнить свою роль наставника; но онъ объяснялъ какъ-будто нехотя, холодно, точно онъ старался отвязаться поскорѣе отъ лежащей на немъ тяжелое обязанности. То, что для Доротеи было ново, уже давно потеряло свою прелесть для ея мужа; если въ былыя времена юности онъ и обладалъ нѣжными чувствами, энергіей, воспріимчивостію, то теперь все это выдохлось, высохло подъ мертвящимъ вліяніемъ науки. Когда мужъ говорилъ: "Это, кажется, интересуетъ васъ, Доротея? Хотите, мы здѣсь подольше останемся? Я готовъ подождать, если вы этого желаете," -- то ей казалось, что и уйдти, и остаться будетъ одинаково скучно.
Такъ, однажды, Казобонъ обратился къ женѣ съ слѣдующимъ вопросомъ:
-- Не желаете-ли вы, Доротея, ѣхать во дворецъ Фарнезе? Тамъ есть фрески Рафаэля, которые, говорятъ, заслуживаютъ особеннаго вниманія.
-- А васъ они развѣ интересуютъ? спросила Доротея.
-- Я слышалъ, что это замѣчательныя вещи, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ.-- Нѣкоторые изъ этихъ фресковъ изображаютъ басню "Купидонъ и Психея," которую я считаю произведеніемъ романтической школы и отнюдь не причисляю къ геніальнымъ пифическимъ твореніямъ. Но если вы любите стѣнную живопись, то мы можемъ отправиться въ этотъ дворецъ. Тамъ собраны лучшія созданія кисти Рафаэля; жаль было-бы не видать ихъ, находясь въ Римѣ. Рафаэль такой художникъ, который съумѣлъ сочетать грацію формы съ высшимъ совершенствомъ экспрессіи. Таково, покрайней мѣрѣ, сужденіе о немъ всѣхъ знатоковъ.
Подобныя рѣчи, произносимыя офиціальнымъ, однообразнымъ тономъ, напоминавшія скорѣе сухую проповѣдь священника, чѣмъ разговоръ молодого мужа, далеко не были способны возбудить въ Доротеѣ удивленіе къ чудесамъ вѣчнаго города и породить въ ней желаніе познакомиться съ этими чудесами. Вообще, для молодой пылкой натуры нѣтъ ничего невыносимѣе, какъ находиться въ постоянномъ соприкосновеніи съ человѣкомъ, въ которомъ долголѣтніе ученые труды заглушили способность сочувствовать всему живому.
Однако были и такіе предметы, которыми м-ръ Казобонъ занимался съ усидчивостью и энергіею, близкими въ энтузіазму. Увлеченная этимъ, Доротея старалась слѣдить за направленіемъ и развитіемъ его мыслей, не принимая въ соображеніе, что такой неумѣстной навязчивостію она мѣшаетъ мужу. Впрочемъ, вскорѣ она убѣдилась, что ей не подъ силу слѣдовать за мужемъ, да и самъ бѣдный м-ръ Казобонъ нерѣдко терялся въ лабиринтѣ мифологическихъ и археологическихъ изысканій. Вооруженный свѣточемъ науки, онъ не замѣчалъ мрака, его окружавшаго, и, погрузясь въ разборъ рукописей, гдѣ разсуждалось о поклоненіи древнихъ божеству солнца, сталъ относиться совершенно равнодушно къ лучамъ настоящаго солнца.
Съ этими характеристическими чертами, вошедшими въ плоть и кровь м-ра Казобона, могла-бы еще примириться Доротея, еслибы онъ, отъ времени до времени, давалъ просторъ стремленіямъ ея нѣжной, женственной натуры; если-бы онъ ласково, съ участіемъ выслушивалъ исповѣдь ея сердца, и взамѣнъ этого, съ своей стороны, также дарилъ-бы ее откровенностію; если-бы онъ допускалъ ее выражать иногда свою любовь тѣми дѣтскими, нѣжными ласками, которыя составляютъ потребность для иныхъ женщинъ, избирающихъ въ дѣтствѣ какую нибудь плѣшивую деревянную куклу предметомъ своихъ страстныхъ изліяній. Доротея-же, по природѣ своей, была необыкновенно ласкова къ людямъ ей близкимъ. Она была-бы готова цѣловать руки м-ра Казобона, стирать пыль съ его башмаковъ, если-бы онъ выражалъ свое вниманіе въ ней нѣсколько иначе, чѣмъ простой вѣжливостію. Но даже и въ этомъ случаѣ, онъ, подавая, напримѣръ, стулъ своей женѣ, говорилъ, что считаетъ такого рода манифестаціи неумѣстными и слишкомъ шумными. Совершивъ съ особеннымъ тщаніемъ свой утренній туалетъ, м-ръ Казобонъ покорялся необходимости пользоваться тѣми удовольствіями, для которыхъ требовался, въ описываемую эпоху, изящно сплоенный и туго накрахмаленный галстукъ, стараясь показать видъ, что онъ на время: отрѣшился отъ занимающихъ его умъ серьезныхъ мыслей.
Въ противуположность методической и сухой натурѣ м-ра Казобона, Доротея отличалась чрезвычайной мягкостію и впечатлительностью характера. Отъ природы вспыльчивая, она быстро успокоивалась и роптала на себя за излишнюю горячность. Всѣ свои нравственныя силы она истрачивала на мелочныя волненія, на безпрестанную борьбу съ собой и на припадки отчаянія; но вслѣдъ затѣмъ увлекалась мечтами самоотверженія и возводила въ принципъ исполненіе самыхъ трудныхъ условій жизни. Бѣдная Доротея! Она была нерѣдко сама себѣ въ тягость, а въ то утро, о которомъ идетъ рѣчь, она впервые оказалась бременемъ и для м-ра Казобона.
Въ это утро, наливая кофе мужу, молодая женщина внутренно рѣшила не давать воли своему, какъ она называла, эгоизму, и съ ласковой улыбкой повернулась въ м-ру Казобону, когда тотъ заговорилъ съ нею.
-- Милая Доротея, началъ онъ,-- намъ нужно до отъѣзда изъ Рима окончить скорѣе осмотръ тѣхъ достопримѣчательностей, которыхъ мы еще не видали, потому что мнѣ-бы очень хотѣлось вернуться въ Ловикъ пораньше, чтобы встрѣтить тамъ праздникъ Рождества. Мои изысканія задержали насъ здѣсь гораздо долѣе, чѣмъ я предполагалъ; впрочемъ, я надѣюсь, что вы это время не скучали. Изъ всѣхъ городовъ Европы, Римъ считается самымъ замѣчательнымъ городомъ, какъ въ научномъ отношеніи, такъ и по части искуствъ. Я помню очень хорошо, что первое мое помѣщеніе Рима казалось мнѣ эпохой въ моей жизни; это случилось вскорѣ послѣ паденія Наполеона, когда всѣмъ нашимъ туристамъ открылся свободный доступъ на континентъ. Мнѣ кажется, что къ Риму, скорѣе чѣмъ ко всякому другому городу, можно примѣнить извѣстное выраженіе: "видѣть его -- и умереть;" а на вашемъ мѣстѣ я бы перефразировалъ еще эту поговорку и сказалъ: "видѣть Римъ въ положеніи новобрачной и потомъ зажить счастливой женой".
М-ръ Казобонъ произнесъ эти слова съ видимымъ намѣреніемъ полюбезничать съ женой, и, усиленно заморгавъ при этомъ глазами, покачалъ съ выразительной улыбкой головою. Хотя онъ и не находилъ положеніе женатаго человѣка очаровательнымъ, однако самого себя считалъ образцовымъ супругомъ, способнымъ доставить полное счастіе хорошенькой молодой супругѣ.
-- Надѣюсь, что вы довольны нашимъ пребываніемъ здѣсь, т. е. результатами вашихъ научныхъ изысканій? спросила Доротея, дѣлая надъ собой усиліе и желая показать, что она интересуется любимыми занятіями своего мужа.
-- Да-да, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ, съ такой интонаціей въ голосѣ, что это да можно было скорѣе принять за нѣтъ.-- Я зашелъ дальше, чѣмъ ожидалъ. Я встрѣтилъ страшное обиліе матеріаловъ, которые не могъ не занести въ свои замѣтки, хотя многіе изъ нихъ для меня совершенно безполезны. Но избѣгнуть этого не было никакой возможности. Вообще у меня здѣсь было много работы, даже несмотря на то, что мнѣ добросовѣстно помогалъ секретарь, и только ваше общество, дорогая моя, услаждало мои свободные часы, не давая чувствовать того утомленіявъ мозгу, которое я испытывалъ во время своей холостой жизни.
-- Очень рада, что мое присутствіе пригодилось вамъ хоть на что-нибудь, замѣтила Доротея, невольно вспоминавшая при этомъ тѣ вечера, когда ей казалось, что м-ръ Казобонъ до того погруженъ въ свои занятія, что ему вовсе не до нея.
Въ голосѣ ея при этихъ словахъ послышалось легкое раздраженіе.
-- Надѣюсь, когда мы вернемся въ Ловикъ, продолжала она,-- я буду тамъ полезнѣе для васъ, и вы, хотя отчасти, сдѣлаете меня участницей въ вашихъ трудахъ.
-- Безъ сомнѣнія, дорогая моя, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ, слегка поклонясь женѣ.-- Собранныя мною здѣсь замѣтки должны быть приведены въ порядокъ, и если вамъ будетъ угодно, вы можете дѣлать изъ нихъ извлеченія, подъ моимъ руководствомъ.
-- Но куда-же вамъ всѣ эти замѣтки, всѣ эти безчисленные сборники матеріаловъ? спросила съ живостію Доротея, у которой сердце давно уже горѣло при мысли объ этомъ предметѣ.-- Развѣ вы до сихъ-поръ еще не рѣшились приступить къ составленію книги, посредствомъ которой ваши обширныя познанія сдѣлаются общимъ достояніемъ и принесутъ пользу всему міру? Я охотно буду писать подъ вашу диктовку, охотно буду переписывать все, что вы прикажете, стану дѣлать выборки,-- но скажите,-- неужели я ужъ ни на что болѣе не гожусь?
При этомъ Доротея, по безотчетной, свойственной всѣмъ женщинамъ слабости, слегка всхлипнула и глаза ея наполнились слезами.
Такое внезапное проявленіе неумѣстной чувствительности чрезвычайно непріятно подѣйствовало на м-ра Казобона; но его въ особенности уязвило и раздражило замѣчаніе жены, что она для него безполезна. Доротея имѣла мало понятія о внутреннемъ мірѣ своего мужа, точно также, какъ онъ о ея стремленіяхъ; она не догадывалась о его скрытыхъ страданіяхъ, не прислушивалась къ біенію его сердца и чувствовала только, что сильное волненіе охватываетъ все ея существо. М-ру Казобону, въ свою очередь, казалось, что жена его чрезвычайно чувствительна и вырвавшійся вопль тайныхъ скорбей ея сердца онъ принялъ за капризъ экзальтированной женщины, находя, что ея укоръ и жестокъ, и несправедливъ. Намъ вообще непріятно, кода за нами наблюдаютъ, когда подмѣчаютъ наши слабости и время отъ времени дѣлаютъ на нихъ намеки. Каково-же было м-ру Казобону встрѣтить соглядатая въ молодой женѣ, которая, вмѣсто того, чтобы съ благоговѣніемъ смотрѣть на громадныя его тетради, исписанныя какими-то каракулями, и съ невинностью изящной канарейки взирать въ почтительномъ страхѣ на ученыя занятія мужа,-- вдругъ является судьей его дѣйствій и осмѣливается еще колоть его намеками на то, что онъ считаетъ участіе жены въ своихъ трудахъ излишнимъ! Въ этомъ отношеніи м-ръ Казобонъ былъ точно также щекотливъ, какъ и Доротея, и точно также имѣлъ привычку преувеличивать въ своемъ воображеніи каждый чрезмѣрно волнующій его фактъ. Въ началѣ своего знакомства съ миссъ Брукъ онъ любовался ея способностью правильно относиться къ каждому вопросу; но въ настоящую минуту онъ съ ужасомъ увидѣлъ, что эта способность быстраго пониманія можетъ превратиться въ тщеславіе, а прежнее благоговѣніе къ нему -- въ самую строгую критику, умѣющую отдавать справедливость только успѣху и неимѣющую ни малѣйшаго понятія о томъ, какихъ усилій стоитъ достиженіе цѣли.
Доротея въ первый разъ увидѣла, какъ блѣдное лицо ея мужа вспыхнуло отъ негодованія, когда она окончила свою рѣчь.
-- Душа моя, произнесъ м-ръ Казобонъ, успѣвшій обуздать нѣсколько свое раздраженіе,-- будьте увѣрены, что я самъ очень хорошо знаю, сколько именно потребно времени для того, чтобы окончательно отдѣлать сочиненіе, о которомъ не слѣдуетъ людямъ несвѣдущимъ произносить поверхностное сужденіе. Для меня было-бы, конечно, гораздо удобнѣе произвести временной эфектъ блестящимъ миражемъ неосновательныхъ мнѣній; но такова горькая участь каждаго добросовѣстнаго изыскателя, что его преслѣдуетъ негодованіе нетерпѣливой толпы, жаждущей увидѣть хоть что-нибудь и неумѣющей оцѣнить совершенно законченное произведеніе. Полезно было-бы этимъ болтунамъ воздерживаться отъ слишкомъ поспѣшныхъ заключеній, потому что имъ не подъ силу понять значеніе творчества при ихъ поверхностномъ взглядѣ на умственный трудъ.
М-ръ Казобонъ проговорилъ эту тираду съ необычайной для него быстротой и энергіей. Это, конечно, была не импровизація, а результатъ долгаго размышленія, и слова его высыпались теперь точно такъ, какъ сыпятся сѣмена изъ поспѣвшаго стручка въ жаркій лѣтній день. Его жена, Доротея, оказывалась теперь ничѣмъ инымъ, какъ представительницей пустого свѣта, среди котораго суждено жить непонятымъ, несчастнымъ авторамъ трудовъ, на выполненіе которыхъ употреблена почти вся ихъ жизнь.
Доротея, въ свою очередь, вспыхнула отъ негодованія при мысли, чѣмъ отплатилъ ей мужъ за то, что она заглушила въ себѣ всѣ стремленія ради того только, чтобы сдѣлаться участницей въ его любимыхъ трудахъ.
-- Очень можетъ быть, что мое сужденіе поверхностно, отвѣчала она дрожащимъ отъ волненія голосомъ,-- но я неспособна составить себѣ другое. Вы мнѣ показывали груды тетрадей съ вашими замѣтками; вы объ нихъ часто со мной говорили, повторяя, что ихъ нужно привести въ порядокъ; но вы ни разу не упомянули о томъ, что ваше сочиненіе должно выйдти въ свѣтъ. Мнѣ были извѣстны лишь самыя ничтожныя подробности вашихъ плановъ, и на основаніи ихъ составилось мое сужденіе. Я просила васъ только позволить мнѣ быть вамъ полезной.
Съ этими словами Доротея встала изъ-за стола и вышла изъ комнаты, а мужъ ея взялъ со стола письмо и принялся его перечитывать. Обоимъ супругамъ было крайне неловко, именно потому, что они не выдержали, оба разгорячились и поссорились. Будь они дома, въ тихомъ Ловикѣ, среди сосѣдей, домашняя стычка прошла-бы почти незамѣтно; но поссориться во время путешествія, на чужой сторонѣ, когда мужъ и жена должны составлять, такъ сказать, цѣлый міръ другъ для друга, это въ высшей степени тяжело и даже глупо. Нѣтъ ничего невыносимѣе натянутыхъ отношеній. Сидѣть вдвоемъ съ глазу на глазъ съ мужемъ и дѣлать видъ, что не замѣчаешь его; подавать женѣ стаканъ воды, стараясь не глядѣть ей въ лицо -- развѣ это естественное положеніе? Впечатлительной, неопытной Доротеѣ супружеская ссора казалась какимъ-то страшнымъ несчастіемъ, крушеніемъ всей ея жизни. Для м-ра же Казобона она служила источникомъ невѣдомаго до сихъ поръ страданія. Онъ никогда не воображалъ, чтобы бракъ могъ сдѣлать его, въ нѣкоторомъ, родѣ, невольникомъ, и чтобы молодая жена не только требовала отъ него особеннаго въ себѣ вниманія, но еще обращалась-бы съ нимъ жестоко, и именно въ то время, когда онъ болѣе всего нуждался въ ея нѣжномъ участіи. Вмѣсто того, чтобы служить ему спасеніемъ отъ прежней холодной, безотрадной холостой жизни, бракъ какъ-будто повергъ его въ еще болѣе горькое одиночество.
Ни мужъ, ни жена не имѣли духа снова заговорить другъ съ. другомъ въ это утро. Но отказаться отъ заранѣе назначенной прогулки по городу, Доротея не рѣшились, потому что такая капризная выходка съ ея стороны могла-бы подать поводъ предположить, что она все еще сердится на мужа, тогда какъ въ ея душѣ уже зашевелилось тайное сознаніе, что она отчасти сама виновата въ происшедшей ссорѣ. Какъ-бы ни было справедливоиея негодованіе, она всегда держалась правила -- не требовать отъ другихъ сознанія въ винѣ, а, напротивъ, самой показать примѣръ снисходительности.
Когда ей доложили, что карета у крыльца, она сѣла въ нее и поѣхала вмѣстѣ съ м-ромъ Казобономъ въ Ватиканъ. Пройдя каменный коридоръ съ надписями на стѣнахъ, она разсталась съ мужемъ у дверей библіотеки и совершенно машинально стала ходить по музею, не обращая вниманія на окружающіе предметы.. У нея недостало на этотъ разъ соображенія повернуть назадъ и ѣхать, куда глаза глядятъ. Науманъ замѣтилъ Доротею въ ту минуту, когда она оставила м-ра Казобона; молодой художникъ вошелъ въ одно время съ нею въ безконечную галлерею статуй, гдѣ и остановился, поджидая Владислава, съ которинъ побился объ закладъ на бутылку шампанскаго по поводу какой-то средневѣковой статуи. Оба пріятеля тщательно осмотрѣли статую и, поспоривъ еще нѣсколько минутъ, разошлись. Владиславъ замѣшкался въ первой галлереѣ, а Науманъ пошелъ впередъ, въ залу, и тутъ-то снова встрѣтилъ Доротею, стоявшую въ замѣчательной по эфекту, задумчивой позѣ. Молодая женщина не видѣла ни солнечной полосы, упавшей изъ окна на полъ, ни статуи, передъ которой остановилась; она мечтала въ эту минуту о родной картинѣ зеленыхъ полей Англіи съ высокими вязами вокругъ, о широкихъ дорогахъ, окаймленныхъ цвѣтущими изгородями; ей вспомнились ея дѣвическія грезы о супружескомъ счастіи, далеко неоправдавшіяся въ дѣйствительности. Но въ душѣ Доротеи не переставалъ бить живой родникъ любви къ истинѣ, любви, которая, рано или поздно, должна была поглотить всѣ другія ея мысли и чувства. Стремиться къ этому примиряющему благу, конечно, было гораздо отраднѣе, чѣмъ жить въ постоянномъ раздраженіи и отчаяніи.