На оппозицію противъ новаго госпиталя, о которой Лейдгатъ говорилъ Доротеѣ, какъ и на всякую другую оппозицію, можно было смотрѣть съ различныхъ точекъ зрѣнія. Лейдгатъ объяснялъ ее смѣсью зависти и тупого предубѣжденія. М-ръ Бюльстродъ, кромѣ зависти медиковъ, видѣлъ въ ней желаніе досадить ему,-- желаніе, вызванное ненавистью къ той жизненной религіи, представителемъ которой онъ служилъ,-- ненавистью, находившею себѣ, и помимо религіи, предлоги въ различитъ слабостяхъ его, которыя нетрудно подмѣтить во всякомъ человѣкѣ. Это были, если можно такъ выразиться, министерскія точки зрѣнія. Но оппозиціи обладаютъ обыкновенно способностью выставлять безграничное число обвиненій, которыя, не останавливаясь на предѣлахъ извѣстнаго, стремятся въ безпредѣльное пространство неизвѣстнаго. Мидльмарчская оппозиція большею частью вторила голосу своихъ вожаковъ, но, тѣмъ не менѣе, въ ней проявлялись всевозможные оттѣнки мнѣній, начиная съ деликатной сдержанности доктора Минчина до рѣзкихъ отзывовъ м-съ Доллонъ, содержательницы трактира Танкордъ въ Слоутеръ-Дэнѣ. М-съ Доллонъ все болѣе и болѣе убѣждалась въ томъ, что "докторъ Дейдгатъ принялъ на себя завѣдываніе госпиталемъ, если, можетъ быть, и не для того, чтобы отравлять своихъ паціентовъ, какъ она слышала, то, во всякомъ случаѣ, для того, чтобы они умирали тамъ, и онъ могъ ихъ рѣзать безъ всякой помѣхи: извѣстное дѣло, что онъ хотѣлъ рѣзать м-съ Гоби, почтенную женщину, которой еще до замужества отдавали деньги на сохраненіе. "Ну что это за докторъ! всѣмъ извѣстно, что докторъ только тогда и хорошъ, если онъ знаетъ, что дѣлается съ вами, пока вы еще живы; а что толку, что онъ станетъ разглядывать вамъ нутро, когда вы умрете." Иначе м-съ Доллонъ не могла объяснить себѣ, зачѣмъ докторъ Лейдгатъ поступилъ въ госпиталь. Большая часть посѣтителей ея заведенія, конечно, раздѣляли ея мнѣніе.
Даже и это мнѣніе оказало свое вліяніе на судьбу мидльмарчскихъ медиковъ. Трактиръ Танкордъ былъ сборнымъ пунктомъ одного благотворительнаго клуба, который за нѣсколько мѣсяцевъ до открытія новаго госпиталя пускалъ на голоса вопросъ: не отказать-ли ему своему постоянному медику, доктору Гамбиту, и не пригласить-ли взамѣнъ его доктора Лейдгата, который производитъ просто чудеса, воскрешаетъ больныхъ, которыхъ осудили на смерть всѣ другіе доктора. Хотя этотъ вопросъ въ то время и былъ рѣшенъ противъ Лейдгата, но ничтожнымъ большинствомъ, всего двухъ голосовъ; противники Лейдгата торжественно заявляли, что они считаютъ способность воскрешать людей, уже отпѣтыхъ всѣми, весьма двусмысленною рекомендаціею, посягательствомъ на неисповѣдимые пути провидѣнія. Но теперь, благодаря слухамъ, которые ходили о молодомъ медикѣ въ трактирѣ Доллонъ, противъ Лейдгата возстали и тѣ изъ членовъ благотворительнаго клуба, которые прежде держали его сторону.
Годъ тому назадъ, когда Лейдгатъ еще не пріобрѣлъ въ Мидльмарчѣ репутаціи искуснаго врача, въ обществѣ о немъ ходили самыя разнообразныя мнѣнія, по большей части, неблагопріятныя, и очень немногіе рѣшались обращаться къ нему. Прежде другихъ познакомились съ нимъ паціенты съ хроническими болѣзнями, въ родѣ старика Фэтерстона; затѣмъ его стали приглашать къ себѣ обыватели, которые не любятъ расплачиваться по докторскимъ счетамъ, но не прочь завязать знакомство съ новымъ докторомъ и послать за нимъ, чтобы онъ прописалъ успокоительное лекарство раскапризившемуся ребенку, на что старые доктора практики всегда ворчали. Эти паціенты объявили, что Лейдгатъ, судя по всему, докторъ искусный. Вскорѣ въ городѣ утвердилось мнѣніе, что Лейдгатъ искуснѣе другихъ лечитъ болѣзни печени, поэтому многіе обратились къ нему за рецептомъ его микстуры; они убѣждали себя, что если эта микстура и не поможетъ, то всегда можно возвратиться къ слабительнымъ пилюлямъ, которыя, если и не уменьшали желтизны, то все-же поддерживали жизнь. Впрочемъ, такого мнѣнія держались только люди средней руки. Мидльмарчскіе аристократы не перемѣняли доктора безъ важныхъ побудительныхъ причинъ; тѣ-же изъ нихъ, у кого лечилъ прежде м-ръ Пикокъ, недовѣрчиво отнеслись къ новому доктору, замѣнившему Пикока: они были убѣждены, что едва-ли онъ можетъ сравняться искуствомъ съ своимъ предшественникомъ.
Но Лейдгатъ не успѣлъ пробыть въ городѣ и нѣсколькихъ недѣль, какъ о немъ стали ходить слухи, способствовавшіе образованію болѣе установившихся мнѣній на его счетъ, хотя большинство этихъ слуховъ было, конечно, лишено всякаго значенія.
Ранѣе другихъ распространился слухъ, что Лейдгатъ не любитъ пичкать лекарствами. Это показалось оскорбительнымъ и врачамъ, которые увидѣли въ этомъ посягательство на свое значеніе, и аптекарямъ; и тѣ и другіе охотно-бы притянули новатора въ суду за то, что онъ, не состоя лондонскимъ докторомъ медицины, осмѣливается требовать съ больныхъ плату за визитъ, не прописывая имъ лекарства. Въ своей неопытности Лейдгатъ и не подозрѣвалъ, что такая система леченія возстановитъ противъ него не только докторовъ и аптекарей, но даже самихъ больныхъ. Мало-того, онъ имѣлъ неосторожность, разговаривая съ м-ромъ Момсеемъ, торговцемъ овощными товарами, который не былъ его паціентомъ, заявить, что многіе врачи роняютъ свою репутацію и вредятъ своимъ паціентамъ, получая съ нихъ плату въ формѣ длинныхъ счетовъ за микстуры, капли и пилюли:
-- Въ этомъ случаѣ врачи столько-хе вредны, какъ и простые шарлатаны, замѣтилъ Лейдгатъ легкомысленно:-- чтобы заработать себѣ кусокъ хлѣба, они опаиваютъ лекарствами вѣрноподданныхъ короля; а это равносильно измѣнѣ, м-ръ Момсей, такъ какъ своими дѣйствіями они посягаютъ на самый организмъ общества.
М-ръ Момсей былъ не только попечителемъ бѣдныхъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ страдалъ одышкой и обладалъ огромнымъ семействомъ. Такимъ образомъ, и съ медицинской точки зрѣнія, и съ своей собственной, онъ былъ человѣкомъ съ вѣсомъ и смотрѣлъ на себя, какъ на истаго патріарха мидльмарчскаго захолустья; обходился онъ со всѣми радушно и покровительственно, съ игривою любезностью, при чемъ скромно воздерживался выказывать свой умъ во всемъ блескѣ. Эта-то любезная игривость м-ра Момсея и побудила Лейдгата отвѣчать ему такимъ тономъ.
Послѣднія слова свои Лейдгатъ произнесъ съ улыбкой, занося ногу въ стремя, и м-ръ Монсей расхохотался громче, чѣмъ-бы разсмѣялся въ томъ случаѣ, если-бы зналъ, кого именно подразумѣвалъ Лейдгатъ подъ словомъ "вѣрноподанные короля". "Добраго утра, добраго утра, сэръ, сказалъ онъ съ видомъ человѣка, который все понялъ. Но, на самомъ дѣлѣ, онъ былъ приведенъ въ сильное смущеніе. Впродолженіи многихъ лѣтъ онъ платилъ по докторскимъ счетамъ съ тщательно подведенными итогами, такъ что зналъ, что за каждыя полкроны и восемнадцать пенсовъ ему отпускалось что-нибудь осязаемое. Онъ платилъ по этимъ счетамъ съ удовольствіемъ, включая это въ число своихъ обязанностей мужа и отца; чѣмъ длиннѣе былъ счетъ, тѣмъ болѣе онъ имъ гордился. Такимъ образомъ, онъ не только пріобрѣталъ массу лекарствъ для себя и семейства, но имѣлъ удовольствіе изучать непосредственное дѣйствіе каждаго изъ этихъ лекарствъ, такъ что могъ даже руководить своими указаніями м-ра Гамбита -- врача, стоявшаго по положенію нѣсколько ниже Вренча и Толлера и извѣстнаго болѣе, какъ акушера. М-ръ Момсей вообще былъ о немъ очень не высокаго мнѣнія, но замѣчалъ вполголоса, что, какъ врачъ, онъ, пожалуй, искуснѣе всѣхъ своихъ мидльмарчскихъ товарищей.
Доводы, приведенные Лейдгатомъ, не убѣдили м-ра Момсея, но они оказались еще болѣе несостоятельными въ его мнѣніи, когда они подверглись критикѣ м-съ Момсей, женщины, отличавшейся необыкновеннымъ плодородіемъ, вызывавшемъ частыя посѣщенія м-ра Гамбита, и подверженной болѣзненнымъ припадкамъ, для леченія которыхъ являлась необходимость приглашать доктора Минчина.
-- Такъ этотъ м-ръ Лейдгатъ говоритъ, что совершенно безполезно прописывать лекарство? заговорила она, когда мужъ передалъ ей свой разговоръ съ новымъ докторомъ.-- Хотѣла-бы я спросить его, откуда-бы у меня брались силы на ярмарочное время, если-бы я не начинала принимать за мѣсяцъ подкрѣпляющихъ лекарствъ. Вы себѣ не можете представить, моя милая, какая мнѣ бываетъ тогда возня съ покупателями, обратилась она къ своей пріятельницѣ, уписывавшей въ это время паштетъ изъ телятины, штуфатъ, окорокъ, языкъ и пр. и пр.-- Я нахожу, что малиновая микстура дѣйствуетъ на меня гораздо лучше, чѣмъ бурая. Не понимаю, м-ръ Момсей, какъ вы, съ вашей опытностью, могли спокойно слушать его разглагольствованія. Я бы прямо сказала ему, что я смыслю въ этомъ дѣлѣ побольше его.
-- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, возразилъ м-ръ Момсей,-- я вовсе не желалъ высказывать ему своего мнѣнія. Выслушивай все и затѣмъ составляй свое мнѣніе -- вотъ мой девизъ. Лейдгатъ и не подозрѣвалъ, съ кѣмъ онъ имѣетъ дѣло. Меня онъ не обойдетъ. Многіе часто разговариваютъ со мной въ такомъ тонѣ, какъ будто хотятъ сказать: "Момсей, вы дуракъ." Но я только улыбаюсь на это: я умѣю приноровиться къ слабой сторонѣ каждаго. Если-бы лекарства приносили вредъ мнѣ или моему семейству, я-бы давно уже замѣтилъ это.
На слѣдующій день м-ру Гамбиту было сообщено, что Лейдгатъ находитъ, что лекарства совершенно безполезны.
-- Въ самомъ дѣлѣ! сказалъ Гамбитъ приподнимая брови съ осторожнымъ удивленіемъ -- (Онъ былъ дородный человѣкъ съ сиплымъ голосомъ и огромномъ перстнемъ на четвертомъ пальцѣ).-- Какже онъ будетъ лечить своихъ больныхъ?
-- Я то-же говорю, возразила м-съ Момсей, имѣвшая обыкновеніе придавать вѣсъ своимъ словамъ особенномъ удареніемъ на мѣстоимѣніяхъ.-- Неужели онъ воображаетъ, что ему станутъ платить за то только, что онъ придетъ, посидитъ, да съ тѣмъ и уйдетъ.
М-ръ Гамбитъ самъ по-долгу засиживался у м-съ Момсей, бесѣдуя съ ней о своемъ собственномъ здоровьѣ и другихъ, болѣе или менѣе интересныхъ, предметахъ; но онъ зналъ, что въ словахъ ея не заключается никакого ядовитаго намека, такъ какъ его посѣщенія и разсказы никогда не ставились на счетъ. Поэтому онъ отвѣчалъ шутливомъ тономъ:
-- Какъ знать, Лейдгатъ очень красивый молодой человѣкъ.
-- Я бы, по крайней мѣрѣ, никогда его не приглашала къ себѣ. Другіе, конечно, могутъ поступать, какъ имъ угодно.
М-ръ Гамбитъ ушелъ, успокоенный на счетъ того, что у главнаго овощнаго торговца его не вытѣснитъ соперникъ, но онъ вынесъ убѣжденіе, что Лейдгатъ одинъ изъ тѣхъ лицемѣровъ, которые стараются подорвать кредитъ своихъ конкурентовъ, заявляя о своей честности, и что его слѣдуетъ разоблачить. Впрочемъ, у м-ра Гамбита была весьма порядочная практика, преимущественно среди лавочниковъ, такъ-что онъ большую часть платы за свои докторскіе визиты получалъ не наличными деньгами, а натурою. Поэтому онъ не торопился обличать Лейдгата. Самъ онъ получилъ весьма скудное образованіе, такъ-что ему долго пришлось бороться противъ презрѣнія собратьевъ по профессіи, чтобы кое-какъ создать себѣ практику; но хотя онъ и не умѣлъ правильно описать дыхательный аппаратъ, это не мѣшало ему быть сноснымъ акушеромъ.
Другіе врачи чувствовали себя болѣе способными. У м-ра Толлера была самая аристократическая практика въ городѣ и самъ онъ принадлежалъ въ древней мидльмарчской фамиліи. Толлеры служили по судебному вѣдомству и вообще стояли выше сферы лавочниковъ. М-ръ Толлеръ составлялъ совершенную противоположность съ нашимъ раздражительнымъ пріятелемъ Вренчемъ; онъ относился обыкновенно легко къ такимъ вещамъ, которыя, повидимому, должны-бы были вызывать въ немъ раздраженіе. Человѣкъ вполнѣ свѣтскій, спокойнаго, веселаго характера, онъ жилъ на большую ногу, любилъ при случаѣ поохотиться, былъ очень друженъ съ м-ромъ Гоулеемъ и относился враждебно въ м-ру Бюльстроду.
Но странно, несмотря на свой тихій, спокойный нравъ, онъ лечилъ всегда самыми энергическими мѣрами: кровопусканіемъ, мушками, мореніемъ паціентовъ съ голоду; и такая противоположность между его личнымъ характеромъ и способомъ леченія подымала въ глазахъ его паціентовъ его репутацію, какъ врача: "никто, говорили они, не относится такъ серьезно къ своему дѣлу; правда, онъ нѣсколько мѣшкаетъ пріѣхать, но за то, пріѣхавъ, навѣрное принесетъ пользу". Его очень любили въ кружкѣ его знакомыхъ, и невыгодные отзывы его о комъ-бы-то ни было пріобрѣтали особенный вѣсъ уже потому, что онъ высказывалъ ихъ небрежнымъ, ироническимъ тономъ.
Ему, само собою разумѣется, скоро надоѣло улыбаться и восклицать: "А!" когда ему передавали, что преемникъ м-ра Пикока возстаетъ противъ лекарствъ, поэтому разъ, когда м-ръ Гакбютъ заговорилъ объ этомъ на одномъ обѣдѣ, м-ръ Толлеръ замѣтилъ, смѣясь:
-- По крайней мѣрѣ, Диббитсъ освободится отъ своихъ затхлыхъ снадобій. Я люблю маленькаго Диббитса и радуюсь за него.
-- Я понимаю, что вы хотите сказать, Толлеръ, подхватилъ м-ръ Гакбютъ,-- и совершенно согласенъ съ вами. Врачъ отвѣтственъ за качество лекарствъ, которые употребляютъ его паціенты. Вотъ самая раціональная система леченія. Но ничто меня такъ не возмущаетъ, какъ хвастливое щеголяніе реформою, когда въ сущности никакого дѣйствительнаго улучшенія не производится.
-- Хвастливое щеголяніе реформой, замѣтилъ м-ръ Толлеръ насмѣшливо.-- Признаюсь, я этого не замѣчаю. Можно-ли хвастать тѣмъ, во что никто не вѣритъ. Реформы тутъ нѣтъ ни какой: весь вопросъ сводится къ тому, кто будетъ платить доктору за лекарства: аптекарь или паціентъ, и слѣдуетъ-ли платить доктору кромѣ лекарства еще за визиты.
-- Да, разумѣется, то-же шарлатанство, только подъ другимъ видомъ, сказалъ м-ръ Гоулей, передавая графинъ м-ру Вренчу.
М-ръ Вренчъ, человѣкъ обыкновенно воздержанный на счетъ вина, бывалъ иногда не прочь выпить лишнюю рюмку въ компаніи и становился тогда еще раздражительнѣе.
-- Шарлатанство, Гоулей, разгорячился онъ:-- этимъ словомъ обыкновенно слишкомъ злоупотребляютъ. Для меня невыносимо, когда врачи сами раззоряютъ свое собственное гнѣздо и поднимаютъ крикъ на весь округъ, что врачъ, прописывающій лекарство, не джентльменъ. Я съ негодованіемъ отношусь въ подобнымъ инсинуаціямъ. Я нахожу, что недостойно джентльмена лѣзть въ кругъ своихъ собратьевъ по профессіи съ нововведеніями, которыя являются пасквилемъ на ихъ освященную временемъ практику. Вотъ мое мнѣніе, и я готовъ защищать его противъ всякаго, кто вздумаетъ противорѣчить мнѣ.
Голосъ м-ра Вренча былъ необыкновенно рѣзокъ.
-- Я не могу доставить вамъ этого удовольствія, Вренчъ, сказалъ м-ръ Гоулей, засовывая руки въ карманы брюкъ.
-- Любезный другъ, сказалъ Толлеръ примирительнымъ тономъ, поглядывая на Вренча,-- никому не приходится такъ страдать, какъ врачамъ. Не поднимайте вопроса о личномъ достоинствѣ, предоставьте это Минчину и Спрэгу.
-- Неужели медицинская юриспруденція не въ состояніи оградить врачей отъ подобныхъ посягательствъ? спросилъ м-ръ Гакбютъ, съ безкорыстнымъ желаніемъ подслужиться своими свѣденіями.-- Нѣтъ-ли чего по этому поводу въ законахъ, Гоулей.
-- Ровно ничего, я уже собиралъ справки для Спрэга. Вамъ придется уйти съ носомъ изъ суда, если вы вздумаете затѣять здѣсь какое-нибудь дѣло.
-- Пустяки, къ чему тутъ законъ, вмѣшался Толлеръ.-- На практикѣ попытка его окажется чистѣйшею нелѣпостью. Ни одному паціенту не понравится такой способъ леченія, въ особенности паціентамъ Пикока, которые привыкли ко всевозможнымъ лекарствамъ. Передайте мнѣ вино.
Предсказаніе м-ра Толлера отчасти сбилось. Если уже м-ръ и м-съ Момсей, которые и не думали приглашать къ себѣ Лейдгата, были возмущены его антипатіей къ лекарствамъ, то тѣмъ болѣе лица, приглашавшія его къ себѣ, зорко слѣдили затѣмъ, "употребляетъ-ли онъ всѣ средства какія слѣдуетъ въ данномъ случаѣ". Даже добродушный м-ръ Поудерель, отличавшійся необыкновенно снисходительнымъ отношеніемъ къ людямъ и почувствовавшій къ Лейдгату уваженіе за сознательное преслѣдованіе системы, признанной имъ лучшей,-- даже и онъ смутился, когда жена его заболѣла рожей, и замѣтилъ Лейдгату, что м-ръ Пикокъ въ подобномъ случаѣ прописалъ м-съ Поудерель какія-то удивительныя пилюли, благодаря которымъ, заболѣвъ рожей въ августѣ въ нестерпимо жаркую погоду, она поправилась въ Михайлову дню. Мучимый борьбою между опасеніемъ оскорбить Лейдгата и страхомъ, что не всѣ средства употреблены, онъ уговорилъ жену принимать очистительныя пилюли Виджона. Пилюли эти славились въ Мидльмарчѣ, какъ средство пресѣкающее всякую болѣзнь въ самомъ корнѣ и дѣйствующее непосредственно на кровь. Отъ м-ра Лейдгата было скрыто, что м-съ Поудерель прибѣгла къ этимъ пилюлямъ,-- самъ м-ръ Поудерель не вполнѣ имъ довѣрялъ, но все-таки надѣялся, что авось и онѣ помогутъ.
Въ такое критическое для лекарсвой репутаціи Лейдгата время его вывезло то, что мы обыкновенно необдуманно называемъ счастливою случайностью. Нѣтъ, кажется, ни одного лекаря, который, поселявшись въ новомъ мѣстѣ, не изумилъ-бы кого-нибудь особенно удачными случаями излеченія больныхъ. Больные, обращавшіеся въ Лейдгату, обыкновенно выздоравливали, даже если были серьезно больны. Въ городѣ стали поговаривать, что новый лекарь съ своею новою системою леченія поднимаетъ на ноги людей, которые стояли уже одной ногой въ могилѣ. Такого рода толки страшно сердили Лейдгата; они придавали ему то обаяніе, которое было-бы очень лестно для человѣка невѣжественнаго и неразборчиваго на средства; но онъ понималъ очень хорошо, что остальные медики изъ ненависти къ нему объяснятъ эти толки его стараніемъ пустить пыль въ глаза людямъ невѣжественнымъ, обвинятъ его въ шарлатанствѣ. Однакоже бороться противъ этихъ толковъ было также безполезно, какъ стараться разогнать туманъ хлыстомъ, а судьба, насъ нарочно, подслуживалась ему, давая постоянно новую пищу этимъ толкамъ.
У м-съ Ларчеръ заболѣла поденщица, и когда докторъ Минчинъ пріѣхалъ къ ней, она попросила осмотрѣть ее и дать ей свидѣтельство на пользованіе въ больницѣ; онъ осмотрѣлъ больную и выдалъ ей свидѣтельство, въ которомъ значилось, что у больной Нанси Нашъ наростъ, и что ее слѣдуетъ пользовать въ больницѣ, какъ приходящую больную. Нанси, по дорогѣ въ больницу, зашла домой и показала свидѣтельство доктора Минчина корсетчику и его женѣ, у которыхъ она жила на квартирѣ; скоро объ этомъ свидѣтельствѣ узнали всѣ сосѣди, и Нанси сдѣлалась предметомъ соболѣзновательнихъ толковъ во всѣхъ окрестныхъ лавочкахъ улицы Черчьярдъ-Лэна; весь этотъ день такъ только и разговору было, что объ ея наростѣ, величиною съ утиное яйцо; къ вечеру наростъ этотъ оказался уже величиною съ кулакъ. Большая часть доброжелателей Нанси находила, что этотъ наростъ слѣдуетъ вырѣзать; нѣкоторые, впрочемъ, держались того мнѣнія, что больной слѣдуетъ давать внутрь какого-то масла, которое размягчаетъ и уничтожаетъ всякіе наросты и опухоли.
Нанси между-тѣмъ отправилась въ больницу; Лейдгатъ въ это время былъ тамъ. Разспросивъ и осмотрѣвъ больную, онъ сказалъ вполголоса фельдшеру: "Это не наростъ, это спазмы". Онъ прописалъ ей мушку и какую-то микстуру и приказалъ идти домой и лечь; въ то-же время онъ далъ ей записку къ м-съ Ларчеръ, въ которой писалъ, что больной нужна хорошая пища.
Но Нанси становилось все хуже; и хуже; предполагаемый наростъ разошелся вслѣдствіе мушки, но боль перешла въ другое мѣсто. Жена корсетчика сходила за Лейдгатомъ, онъ втеченіи двухъ недѣль пользовалъ Нанси у нея на квартирѣ и она совершенно оправилась, такъ-что могла снова приняться за работу. Но въ Черчьярдъ-Лэнѣ и сосѣднихъ съ нею улицахъ болѣзнь ея по-прежнему считали за наростъ; того-же мнѣнія держалась и м-съ Ларчеръ, потому-что, когда она разсказала доктору Минчину объ удачномъ леченіи Лейдгага, тотъ не сознался, конечно, въ своей ошибкѣ, а замѣтилъ: "Ну, да, это былъ простой наростъ, непредставлявшій никакой опасности". Онъ, однако, сильно разсердился, когда, черезъ два дня послѣ выдачи свидѣтельства Нанси, справившись о ней въ больницѣ, онъ узналъ отъ фельдшера, который былъ не прочь подразнить Минчина о томъ, что сказалъ Лейдгатъ. Мничинъ внутренно рѣшилъ, что со стороны медика въ высшей степени неприлично такъ открыто высказываться противъ діагноза своего собрата по профессіи и вполнѣ согласился съ докторомъ Вренчемъ, что Лейдгатъ обнаруживаетъ самое возмутительное презрѣніе къ приличіямъ. Лейдгатъ нисколько не возгордился этимъ случаемъ и не сталъ вслѣдствіе того свысока смотрѣть на доктора Минчина; онъ очень хорошо зналъ, что подобные промахи случаются нерѣдко даже и съ очень искусными докторами. Но молва подхватила этотъ случай съ наростомъ, который въ представленіи большинства смѣшивался съ ракомъ и представлялся тѣмъ болѣе ужаснымъ, что переходилъ съ мѣста на мѣсто; быстрое излеченіе Нанси отъ упорнаго нароста, который не поддавался никакимъ средствамъ и чуть не до смерти замучилъ ее, подняло вѣру въ изумительное искуство Лейдгата и сильно поколебало предубѣжденіе противъ его системы леченія.
Что оставалось дѣлать Лейдгату? Какъ объяснить дамѣ, восхищавшейся вашимъ искуствомъ, что она ошибается и что восхищеніе ея просто глупо. Входить-же въ подробныя объясненія свойства болѣзней значило-бы еще болѣе нарушить всѣ медицинскія приличія. Такимъ образомъ, ему приходилось покориться этимъ невѣжественнымъ похваламъ, сулившимъ ему успѣхъ, но лишеннымъ всякаго дѣйствительнаго значенія.
Въ дѣлѣ леченія болѣе виднаго паціента, м-ра Бортропа Трембеля, Лейдгатъ сознавалъ, что выказалъ себя не совсѣмъ дюжиннымъ медикомъ, хотя и въ этомъ случаѣ полученные имъ результаты были весьма двусмысленнаго характера. Краснорѣчивый акціонеръ заболѣлъ воспаленіемъ въ легкихъ и, какъ бывшій паціентъ Пикока, послалъ за Лейдгатомъ, которому рѣшилъ покровительствовать. М-ръ Трембель, какъ человѣкъ крѣпкаго сложенія, оказывался, какъ нельзя болѣе пригодныхъ субъектомъ для испробованія теоріи выжиданія, наблюденія за ходомъ интересной болѣзни, предоставленной по возможности самой себѣ, для ознакомленія со всѣми фазисами развитія ея въ видахъ болѣе успѣшнаго леченія ея на будущее время. По тону, которымъ паціентъ его излагалъ ему свои болѣзненные припадки, Лейдгать заключилъ, что ему хотѣлось, чтобы медикъ совѣтывался съ нимъ, чтобы онъ самъ, такъ-сказать, участвовалъ въ своемъ излеченіи. Акціонеръ не выразилъ никакого изумленія, когда Лейдгать сообщилъ ему, что при его сложеніи онъ можетъ быть оставленъ безъ всякаго леченія, конечно, при тщательномъ наблюденіи доктора, и дать, такимъ образомъ, возможность наблюдать на себѣ самомъ за развитіемъ болѣзни во всѣхъ ея фазисахъ; безъ сомнѣнія, онъ человѣкъ на-столько развитой, что согласится дать испробовать на себѣ раціональную систему леченія и принести всему обществу пользу разстройствомъ своихъ легочныхъ отправленій.
М-ръ Тромбель тотчасъ-же изъявилъ готовность на это и вполнѣ согласился съ тѣмъ, что его болѣзнь -- находка для медицины.
-- Не безпокойтесь, сэръ, вы говорите съ человѣкомъ, который смыслитъ кое-что въ vis medicatrix, сказалъ онъ, щеголяя по обыкновенію ученостью своихъ выраженій. И онъ мужественно рѣшился воздерживаться отъ пріема лекарствъ; рѣшимость эта поддерживалась въ немъ въ значительной степени измѣреніемъ его температуры посредствомъ термометра, сознаніемъ, что онъ доставляетъ, предметы для наблюденій подъ микроскопомъ, и удовольствіемъ выучиться новымъ словакъ, вполнѣ соотвѣтствовавшимъ важности его болѣзни. Лейдгать былъ настолько уменъ, что тѣшилъ его техническими разговорами.
Само собою разумѣется, что, вставъ съ постели м-ръ Трембель почувствовалъ непреодолимое стремленіе разсказывать всѣмъ и каждому о болѣзни, въ которой онъ обнаружилъ такую замѣчательную крѣпость сложенія и такую высокую степень развитія; въ этихъ разсказахъ онъ не скупился на похвалы медику, съумѣвшему оцѣнить такъ вѣрно паціента, съ которымъ имѣлъ дѣло. Акціонеръ былъ человѣкъ до извѣстной степени великодушный; онъ любилъ отдавать людямъ должное по заслугамъ. Выучившись термину "выжидательная система", онъ приправлялъ этимъ и тому подобными учеными выраженіями увѣренія, что Лейдгать "смыслитъ гораздо больше остальныхъ докторовъ и глубже посвященъ въ тайны своей профессіи, чѣмъ большинство его собратовъ по ремеслу".
Это случилось до болѣзни Фреда Винци, придавшей болѣе опредѣленный, личный характеръ враждѣ Вренча къ Лейдгату. Пришлецъ грозилъ сдѣлаться опасныхъ соперникомъ: и теперь уже своими критическими замѣчаніями онъ не мало вредилъ своимъ опытнымъ старшимъ собратьямъ, у которыхъ было слишкомъ много серьезнаго дѣла на рукахъ, чтобы они могли заниматься непровѣренными практикой теоріями. Практика его увеличивалась, кругъ его знакомства расширился послѣ того, какъ въ Мидльмарчѣ были получены свѣденія, что онъ принадлежитъ къ хорошей фамиліи, такъ-что другимъ докторамъ нерѣдко приходилось встрѣчаться съ нимъ на обѣдахъ въ лучшихъ домахъ, а постоянныя встрѣчи съ человѣкомъ антипатичнымъ рѣдко порождаютъ взаимную симпатію. Ни въ чемъ мидльмарчскіе медики не проявляли такого трогательнаго единодушія, какъ въ мнѣніи, что Лейдгатъ -- заносчивый молодой человѣкъ, но обнаруживаетъ однако изъ честолюбивыхъ видовъ самую рабскую угодливость передъ Бюльстродомъ. М-ръ Фэрбротеръ, имя котораго служило знаменемъ антибюльстродской партіи, бралъ всегда подъ свою защиту Лейдгата и находился съ нимъ въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ; но это объясняли его необыкновенною двуличностью.
Вражда медиковъ нашла себѣ новую пищу въ слухахъ о томъ уставѣ, который м-ръ Бюльстродъ составилъ для новаго госпиталя; уставъ этотъ возбуждалъ особенное негодованіе уже потому, что не оказывалось ни малѣйшей возможности помѣшать приведенію его въ исполненіе, такъ какъ, за исключеніемъ лорда Мидлькота, никто не захотѣлъ участвовать въ устройствѣ госпиталя,-- всѣ нашли, что лучше поддерживать старую больницу. М-ръ Бюльстродъ взялъ на себя всѣ издержки, и, конечно, этимъ пріобрѣлъ себѣ полное право проводить свои нововведенія безъ помѣхи со стороны предубѣжденныхъ участниковъ въ предпріятіи. Онъ затратилъ огромныя суммы денегъ, а постройки все еще не были окончены. За нихъ сначала взялся Калэбъ Гартъ, но отказался еще прежде, чѣмъ вспыхнули внутреннія междоусобицы; тѣмъ не менѣе всегда, какъ только заходила рѣчь о госпиталѣ, онъ говорилъ, что Бюльстродъ любитъ прочныя постройки и понимаетъ толкъ въ трубахъ и печкахъ. Госпиталь сталъ любимымъ дѣтищемъ Бюльстрода: онъ готовъ-бы былъ охотно жертвовать на него огромныя суммы ежегодно, чтобы только заправлять имъ диктаторски безъ всякаго комитета; но у него была еще другая любимая мечта, на осуществленіе которой нужны были также деньги,-- ему хотѣлось купить себѣ землю въ окрестностяхъ Мидльмарча, и потому нужно было завербовать жертвователей для поддержки госпиталя. Проектъ устава уже былъ у него готовъ.
Госпиталь предназначался для горячечныхъ болѣзней во всѣхъ ихъ видахъ; главное завѣдываніе имъ поручалось Лейдгату съ предоставленіемъ ему права заниматься тѣми сравнительными изслѣдованіями, въ необходимости которыхъ онъ былъ убѣжденъ; остальнымъ медикамъ, служащимъ при госпиталѣ, предоставлялся только совѣщательный голосъ, и они не имѣли права противорѣчить распоряженіямъ Лейдгата; общее управленіе госпиталемъ сосредоточивалось исключительно въ рукахъ м-ра Бюльстрода и пяти директоровъ, которые пользовались правомъ голоса въ размѣрѣ своихъ взносовъ; комитетъ этотъ самъ долженъ былъ избирать членовъ взамѣнъ выбывшихъ, такъ что чернь -- мелкіе жертвователи -- была лишена всякаго участія въ управленіи.
Всѣ городскіе доктора на-отрѣзъ отказались посѣщать горячечный госпиталь.
-- Отлично, говорилъ Лейдгатъ м-ру Бюльстроду,-- у насъ великолѣпный фельдшеръ, ловкій и смышленый парень, мы пригласимъ Уэбба изъ Крабсли пріѣзжать къ намъ два раза въ недѣлю,-- онъ не хуже любого изъ нашихъ здѣшнихъ докторовъ, а въ исключительныхъ случаяхъ будемъ посылать въ Брассингъ за Протеромъ. Мнѣ придется работать побольше,-- вотъ и все; я уже отказался отъ мѣста въ больницѣ. На зло имъ нашъ госпиталь пойдетъ отлично и тогда они сами-же придутъ къ намъ. Дѣла не могутъ долго оставаться въ такомъ положеніи; реформы неизбѣжными тогда молодые доктора съ радостью пойдутъ къ намъ учиться.
Лейдгатъ былъ въ необыкновенно-возбужденномъ настроеніи духа.
-- Я не отступлюсь, можете на меня положиться, м-ръ Лейдгатъ, говорилъ Бюльстродъ.-- Вы всегда найдете во мнѣ поддержку для приведенія въ исполненіе вашихъ высокихъ предначертаній. Я смиренно уповаю, что провидѣніе, поддерживавшее меня до сихъ-поръ въ борьбѣ противъ духа зла въ здѣшнемъ городѣ, не отступится отъ меня и на будущее время. Подходящихъ директоровъ мнѣ, вѣроятно, удастся найти... М-ръ Брукъ уже обѣщалъ мнѣ свое содѣйствіе и обязался дѣлать ежегодные взносы: онъ не опредѣлилъ цифры этихъ взносовъ и едва-ли можно сомнѣваться, что они будутъ незначительны. Но онъ будетъ полезнымъ членомъ комитета.
Полезнымъ, на языкѣ м-ра Бюльстрода, значило, вѣроятно, такимъ, который не станетъ высказывать самостоятельныхъ мнѣній и постоянно будетъ подавать голосъ за одно съ м-ромъ Бюльстродомъ.
Мидльмарчскіе медики теперь уже не пытались болѣе скрывать своей антипатіи въ Лейдгату. Конечно, ни докторъ Спрэгъ, ни докторъ Минчинъ не говорили, что имъ антипатичны знанія Лейдгата, антипатично его стремленіе улучшить систему леченія; нѣтъ, имъ антипатична была его заносчивость, отрицать которую никто не могъ. Они говорили, что Лейдгатъ нахаленъ, самонадѣянъ и затѣваетъ нелѣпыя нововведенія исключительно ради того, чтобы пошумѣть и заставить говорить о себѣ; что онъ ни болѣе ни менѣе, какъ шарлатанъ.
Разъ произнесенное слово "шарлатанъ" пошло въ ходъ. Въ это время весь міръ былъ взволнованъ изумительнымъ открытіемъ нѣкоего м-ра Сен-Джона-Лонга, извлекшаго какой-то экстрактъ, въ родѣ ртути, изъ висковъ одного своего паціента, о чемъ свидѣтельствовали -- "нобльмены и джентльмены".
Разъ м-ръ Толлеръ замѣтилъ улыбаясь м-съ Тафтъ, что "Бюльстродъ нашелъ въ Лейдгатѣ человѣка себѣ подъ пару; шарлатанъ въ дѣлѣ религіи естественно чувствуетъ симпатію во всякаго рода шарлатанамъ."
-- Ну, еще-бы, сказала м-съ Тафтъ, занятая въ это время счетомъ петель и заботясь о томъ, чтобы не забыть, что она насчитала ихъ тридцать,-- ихъ столько теперь развелось. Да вотъ, напримѣръ, м-ръ Чешайръ, врачующій отъ кривизны людей, которыхъ самъ Богъ создалъ кривыми.
-- Ну, нѣтъ, возразилъ м-ръ Толлеръ;--Чешайра нельзя причислять въ шарлатанамъ. А вотъ, напримѣръ, Сен-Джонъ-Лонгъ, объявляющій о такой системѣ леченія, которая рѣшительно никому неизвѣстна, вотъ это настоящій шарлатанъ;-- это человѣкъ, старающійся надѣлать шуму увѣреніями, что смыслитъ въ дѣлѣ болѣе всѣхъ остальныхъ своихъ собратій. Одъ увѣряетъ, напримѣръ, что выжалъ ртуть изъ мозговъ одного своего паціента.
-- Боже милостивый! можно-ли такъ страшно рисковать жизнью больныхъ! воскликнула м-съ Тафтъ.
Съ тѣхъ поръ о Лейдгатѣ стала ходить молва, что онъ ради собственныхъ цѣлей рискуетъ жизнью почтенныхъ людей, и что нѣтъ ничего мудреного, если онъ, въ своей безумной страсти къ экспериментамъ, станетъ четвертовать госпитальныхъ больныхъ. Предположеніе это находило себѣ сильную точку опоры въ словахъ трактирщицы Тонкарда, что онъ непремѣнно станетъ рѣзать покойниковъ, въ чемъ ее убѣждалъ случай съ м-съ Гоби. Лейдгатъ лечилъ эту м-съ Гоби; она умерла, повидимому, отъ болѣзни сердца; но симптомы болѣзни обнаружились не совсѣмъ ясно и онъ имѣлъ дерзость попросить у ея родственниковъ позволенія вскрыть ея тѣло; слухъ о такомъ возмутительномъ требованіи распространился далеко за предѣлы Парлей-Стрита, гдѣ она жила впродолженіи многихъ лѣтъ, и возбудилъ всеобщее негодованіе.
Въ такомъ положеніи были дѣла, когда Лейдгатъ заговорилъ съ Доротеей о госпиталѣ. Какъ видимъ, онъ переносилъ вражду и зложелательные толки очень благодушно, сознавая, что они вызваны отчасти его успѣхомъ.
-- Они меня не вытѣснятъ отсюда, говорилъ онъ Фэрбротеру въ задушевномъ разговорѣ.-- Здѣсь я получилъ возможность работать во имя цѣлей, которыя для меня особенно дороги; я увѣренъ, что буду имѣть на столько практики, чтобы жить съ женою. Жить я буду очень скромно; меня ничто не въ состояніи отвлечь отъ дома и отъ работы. Я все болѣе и болѣе убѣждаюсь, что возможно доказать однородное происхожденіе всѣхъ тканей. Распайль и многіе другіе уже разработываютъ этотъ вопросъ, а я потерялъ столько времени.
-- Конечно, я не пророкъ, сказалъ м-ръ Фэрбротеръ, задумчиво потягивавшій трубку;-- но что касается вражды здѣшняго общества, то вамъ удастся побѣдить ее, если вы станете дѣйствовать съ тактомъ.
-- Т. е. какже это съ тактомъ? Я дѣлаю то, что признаю необходимымъ. Не виноватъ-же я, что люди глупы и невѣжественны. Не могу-же я оградить себя отъ нелѣпыхъ толковъ, которыхъ даже и предвидѣть невозможно.
-- Вы совершенно правы, смѣшно было-бы и требовать этого отъ васъ. Но я желаю предостеречь васъ. Во-первыхъ, держитесь подальше отъ Бюльстрода; конечно, вы можете продолжать работать для вашихъ цѣлей съ его помощью; но не входите съ нимъ въ слишкомъ тѣсныя сношенія. Вы можете заподозрить, что во мнѣ говоритъ личное чувство -- отчасти, да,-- я этого и не отрицаю, но въ личномъ чувствѣ не можетъ быть ничего предосудительнаго, если оно выражается въ формѣ простого мнѣнія.
-- Съ Бюльстродомъ меня связываютъ только общественные интересы. Я не имѣю ни малѣйшаго желанія входить съ нимъ въ особенно близкія сношенія, такъ какъ не чувствую къ нему особенной симпатіи. Относительно чего-же еще вы хотѣли меня предостеречь? спросилъ Лейдгатъ, небрежно заложивъ ногу на ногу съ видомъ человѣка не особенно нуждавшагося въ совѣтахъ.
-- Вотъ видите-ли что. Постарайтесь никогда не запутываться въ денежныхъ дѣлахъ. Изъ нѣсколькихъ словъ, сказанныхъ вами недавно, я заключилъ, что вамъ не нравится, что я такъ часто играю въ карты на деньги. И въ этомъ отношеніи вы совершенно правы. Но остерегайтесь прибѣгать къ займамъ. Можетъ быть, предостереженіе мое совершенно излишне. Да отчегоже не прочитать при случаѣ мораль, особенно, когда самъ грѣшенъ въ томъ, отчего желаешь предостеречь другого.
Лейдгатъ никому не позволилъ-бы давать себѣ подобные совѣты, но отъ Фэрбротера онъ принялъ ихъ очень добродушно и при этомъ невольно вспомнилъ, что вошелъ въ небольшіе долги за послѣднее время, но долги эти были вызваны рѣшительною необходимостью; онъ былъ убѣжденъ, что болѣе ему не придется прибѣгать къ нимъ, такъ какъ онъ будетъ жить очень скромно. Мебель, изъ-за которой онъ вошелъ въ долги, долго не будетъ нуждаться въ подновленіи; даже вина у него былъ значительный запасъ.
Лейдгатъ чувствовалъ себя въ это время въ необыкновенно-бодромъ настроеніи духа. Человѣка, который увлеченъ какой-нибудь великой цѣлью, всегда поддергиваетъ среди мелочной вражды, воспоминаніе о тѣхъ великихъ дѣятеляхъ, которые боролись. до него.
Вечеромъ въ день своего разговора съ Фэрбротеромъ, Лейдгатъ сидѣлъ дома въ своей любимой позѣ, растянувшись на диванъ во всю длину, закинувъ голову назадъ и заложивъ за нее руки. Розамунда играла на фортепьяно пьесу за пьесой; на ея супруга музыка эта производила такое-же впечатлѣніе, какъ мелодичное завываніе морского вѣтра. Лейдгатъ былъ очень хорошъ въ эту минуту; въ темныхъ глазахъ его, на всемъ лицѣ, выражалось спокойное сознаніе опредѣленной цѣли.
Розамунда отошла, наконецъ, отъ фортепьяно и сѣла на стулъ напротивъ мужа.
-- Довольно съ васъ музыки, милордъ? спросила она, складывая руки съ самымъ смиреннымъ видомъ.
-- Да, милая, если ты устала, сказалъ Лейдгатъ, оборачивая къ ней глаза, но не перемѣняя позы. Присутствіе Розамунды въ эту минуту было для него совершенно безразлично и она тотчасъ угадала это своимъ тонкимъ женскимъ чутьемъ.
-- О чемъ ты думаешь? спросила она, наклоняясь къ нему.
Онъ ласково положилъ руку ей на плечо.
-- Я думаю объ одномъ великомъ человѣкѣ, который жилъ триста лѣтъ тому назадъ и въ мои лѣта открылъ уже новую эру въ анатоміи.
-- Не знаю, кто это, сказала Розамунда, качая головой.-- У м-съ Лемонъ мы часто играли въ отгадываніе именъ историческихъ личностей, только не анатомовъ.
-- Имя его Везаліусъ. Для того, чтобы изучить анатомію, ему приходилось красть ночью тѣла съ кладбищъ и откапывать трупы казненныхъ.
-- Фи! сказала Розамунда, скорчивъ гримасу.-- Какъ я рада, что ты не Везаліусъ. Неужели онъ не могъ найти менѣе ужаснаго средства изучить анатомію.
-- Не могъ, отвѣчалъ Лейдгатъ, слишкомъ поглощенный своими мыслями, чтобы обратить вниманіе на тонъ жены.-- Чтобы достать полный скелетъ, онъ долженъ былъ украсть кости одного каторжника, зарытъ ихъ въ землю, и затѣмъ переносить къ себѣ по частямъ ночью, потихоньку.
-- Надѣюсь, что онъ не принадлежитъ къ числу твоихъ великихъ героевъ, спросила Розамунда,-- а то ты, пожалуй, ночью вздумаешь отправиться на кладбище. Помнишь, какъ на тебя сердились изъ-за м-съ Гоби. Ты нажилъ себѣ довольно враговъ.
-- У Везаліуса также было много враговъ, Роза. Я нисколько не удивляюсь тому, что мидльмарчскія медицинскія ничтожества злобствуютъ на меня; на Везаліуса негодовали величайшіе изъ современныхъ ему докторовъ за то, что они вѣрили въ Галена, а онъ доказывалъ, что Галенъ ошибался. Они называли Везаліуса лгуномъ и ядовитымъ чудовищемъ. Но за него возстали свидѣтелями сами человѣческія кости и онъ восторжествовалъ надъ своими врагами.
-- Что-же съ нимъ случилось потомъ? спросила Розамунда съ любопытствомъ.
-- О, ему пришлось бороться до конца жизни. Его до того преслѣдовали, что онъ, наконецъ, сжегъ большую часть своихъ работъ. Потомъ онъ потерпѣлъ крушеніе по дорогѣ изъ Іерусалима въ Падую, гдѣ ему была предложена кафедра. Умеръ онъ самою печальною смертью.
Наступило небольшое молчаніе. Розамунда первая прервала его.
-- Знаешь что, Тертій, сказала она,-- мнѣ иногда бываетъ страшно досадно, что ты докторъ.
-- Не говори этого, Рози, замѣтилъ Лейдгатъ, привлекая ее къ себѣ.-- Это все равно, какъ если-бы ты сказала, что тебѣ досадно, зачѣмъ ты вышла замужъ за меня, а не за кого-нибудь другого.
-- Вовсе нѣтъ: съ твоимъ умомъ ты былъ-бы способенъ ко всему и могъ-бы избрать себѣ какую-нибудь другую карьеру. Твои квалингханскіе родственники находятъ, что, выбравъ медицинскую профессію, ты унизилъ себя въ средѣ ихъ.
-- Ну, квалингхамскіе родственники могутъ убираться къ чорту! вскричалъ Лейдгатъ презрительнымъ тономъ.-- Только съ ихъ нахальствомъ и можно было сказать тебѣ что-нибудь подобное.
-- Но все-таки, мнѣ кажется, что это не совсѣмъ красивая профессія, мой милый, настаивала Розамунда.
-- Это величайшая профессія въ мірѣ, Розамунда, сказалъ Лейдгатъ серьезнымъ тономъ.-- Говорить, что ты любишь меня, но не любишь во мнѣ доктора, все равно, что говорить, что ты любишь ѣсть персики, но не любишь ихъ запаха. Пожалуйста, не говори этого никогда, мнѣ тяжело выслушивать подобныя мнѣнія.
-- Слушаю-съ, серьезно-лицый докторъ, отвѣчала Рози шутливо.-- Съ этихъ поръ я стану говорить, что обожаю скелеты, похитителей труповъ и стклянки со всевозможными жидкостями, и буду ссориться со всякимъ встрѣчнымъ и поперечнымъ, а ты, благодаря этому, умрешь печальною смертью.
-- Ну, ужъ ты смотришь на вещи черезъ-чуръ мрачно, сказалъ Лейдгатъ, бросая нравоучительный тонъ и лаская жену.