-- Валлахи (клянусь Богом) что ты не знаешь, благородный господин, что такое львиные ночи, от которых трепетно бьется сердце твоего Ибрагима, обратился ко мне с вопросом мой верный спутник, проводник и слуга, когда мы мчались с ним на мавританских скакунах прекрасною лунною ночью по узкой тропинке, вившейся в предгориях Джебель-эт-Тур, густо поросших непроходимым лесом.
-- Лишь Богу все ведомо, отвечал я, стараясь попасть в тон своего спутника, правоверного Араба, и тем вызывая его на дальнейшие пояснения.
-- Премудрый Аллах, создавший человека и льва, продолжал Ибрагим, -- дал одному поля и луга, а другому горы и леса, чтоб они жили мирно, владеть землей и не ссорясь друг с другом; но человеку тесно стало у себя, и он пошел во владения льва. Началась тогда у них борьба не на жизнь, а на смерть. Долго боролись они, наконец человек одолел могучего льва, потому что Аллах через Пророка возлюбил людей больше чем зверей... Человек теснит могучего зверя в самом его логовище, в дебрях и горах, и лев бежит от него дальше в пустыни, чтобы там на свободе вскормить своих детенышей. Но Аллах керим (Бог милосерд), он дает часто и льву победу над человеком, чтобы весы правосудия не показывали пристрастия, и тогда Пророк отступается на время от людей... Львиные ночи, то время когда Аллах дает победу льву и не знает человека; тогда берегись истребителя стад: он неумолим, платя кровью за кровь. Раббена шалик, эффенди (Господь да сохранит), тебя тогда от него!...
Замолчал затем мой Ибрагим, но слова его глубоко запали в мою душу; прекрасная арабская легенда о львиных ночах напомнила мне русскую сказку о зимних волчьих ночах, которую я не раз слыхал на Руси в своих странствиях по дикой тайге дальнего Севера, и сравнение как-то невольно напрашивалось само-собою. Вспомнилась мне такая же лунная ночь, которую я проводил у костра полесовщиков, в дебри лесов протянувшихся от Приладожья до сибирской непроходимой тайги, слушая россказни северных Немвродов об их богатой охотничьими приключениями жизни, лесованье, токах, белковье и сидьбах.
Волчья ночь когда волку Богом водя дана, говорит наш полесовщик; львиною ночью, скажет вам Араб, милосердый Алдах отступает от людей и дает хищному льву победу над человеком. В волчью ночь волк не бежит на падаль, львиною ночью лев не трогает зверя, а ищет человека чтобы напоить его жаркою кровью свое жаждущее сердце. Один и тот же смысл кроется в том и другом варианте мифа.
-- Сегодня день благословенный, эл-мубарак (четверг), снова начал после некоторого раздумья Ибрагим, -- сегодня Аллах и Пророк его, да будет благословенно его имя, бодрствуют над человеком и не допустят злу стрястись над правоверным... Берегись середы, эффенди, когда будешь пред лицом льва... В середу всегда приходятся львиные ночи...
Закутавшись в свою бедную гандуру (плащ покрывающий и голову), мой проводник замолчал и только сильнее подогнал коня, который, слегка пофыркивая, бежал крупною рысцей по лесной тропке, казавшейся серебристою ленточкой, залитою лунным сиянием, среди мрака и зловещей тишины лесов, обступивших вас и заключивших в свои темнозеленые объятия.
Полной тишины однако не может быть даже ночью в дебрях дремучего леса, потому что эта зеленая область кишит жизнью миллионов существ; раждаясь, живя и умирая в ней, они не выходят никогда из-под гостеприимной тени, служащей им колыбелью, ареной жизни и могилой. Лес живет всегда кипучею, свежею, молодою, вечно обновляющеюся жизнью. жизнь леса, это жизнь миллионов растений и животных, его составляющих и его населяющих; жизнь леса, это сумма миллионов слагаемых жизней; кто может понимать и чувствовать ее, тот найдет тихое счастье и покой в таинственной чаще лесной, в ее шуме, в ее тишине, вдали от житейской суеты, и полюбит лес за то что в нем человек может слиться с жизнью разлитою вокруг.
Натуралист, лесник, охотник и лесной бродяга, вот те люди которым дорог лес, которые умеют понимать и любить его. Словно в открытой книге читают они, каждый по своему разумению, тот таинственный смысл, тот многоязычный говор, которых не умеет или не хочет прочесть и понять профан, далекий от природы, погрязший в круговороте будничных дрязг и мелочной суеты.
Сколько чистой поэзии, сколько трепетных ощущений, сколько представлений, соединяется с одним словом: лес, для человека который любит эту зеленую область, как родник девственной могучей силы, море кипучей жизни, откуда можно черпать и куда можно погрузиться когда не хватит жизненных сил растраченных в тяжелой борьбе за существование!
От сибирской тайги до пальмовых рощ в оазисах африканской пустыни, от дальнего Севера до знойного Юга, от полярных стран до тропического пояса, мне знаком этот зеленый мир, как может быть он знаком человеку жившему в нем, любившему его от юности и ставшему лесным бродягой. Дикий, мрачный, угрюмый, обросший мхом, как старик, сосновый лес нашего Севера; рощи карликовых берез и таловых кустов полярной тундры; веселое кудрявое чернолесье, дубовые, буковые и кленовые чащи, рощи слив, кипарисов, апельсинных и лимонных дерев и чудные колоннады пальмового леса, все это, правда, разнообразные формы, но хранящие тот же характер в основных чертах; все это тот же лес, разнообразный как и сама природа, живое вместилище жизни на всевозможных ступенях развития, начиная от протиста и кончая разумным существом.
Кто живет постоянно среди природы, среди этого моря зелени, на того лес кладет свой отпечаток не скоро стирающийся в водовороте жизни; фашонебельный человек скажет: отпечаток дикости, а человек здравомыслящий: отпечаток силы, энергии и физического здоровья. Кровь лесного обитателя окислена чистою атмосферой леса, насыщена силами взятыми прямо из природы, напоена частицей мировой всеобъемлющей жизни.
Обитателям тесных, душных городов со впалою грудью, высохшею кожей и дряблыми мышцами, с зачатками старости в молодые годы, с задатками наследственных расстройств, не сравниться здоровьем с крепким обитателем леса. Хвалясь высоким умственным развитием, своею культурой, сведшею жизнь на нервную форму, благодаря которой мы живем больше нервами чем мышечною силой, мы посмотрим пожалуй свысока на взрослое дитя леса, вскормленное его соками, найдем в нем деградированного человека, но мы не можем не позавидовать его здоровью.
Быть может настанет время когда ослабленное вековою культурой тело, переутомленный мозг, пониженная способность к воспроизведению высококультурного человека дадут не плюс в мировом прогрессе, а тот минус с которого должно начаться перерождение, если не вырождение человечества. Свежие, могучие органические силы, которые скопляются теперь веками в племенах еще не тронутых цивилизацией, придут быть может на помощь к погибающему человечеству, и свежая, юная, горячая кровь придаст новую жизнь ослабленному телу, новую энергию увядшему "культурному человеку".
Полудикая жизнь в лесу, кочеванье, опасности, лишения, труды, охота, все это не может интересовать культурного человека, да ему и не по силам переносить их, как лесному бродяге не вынести мозгового напряжения, двенадцатичасовых сидячих занятий, кабинетной работы мертвящей тело. Культурному человеку быть может и непонятно и дико как можно увлекаться зверованьем, кочевкой, бивуаками под открытым небом, охотничьей сидьбой, словом, полудиким образом жизни, но мне кажется что и он нашел бы в нем и поэзию, и прелесть, и смысл еслибы мог и умел перенестись в чуждую для него сферу хотя бы мыслью или во сне...
В самом деле, ведь и культурный человек весной едет на дачу поправляться, отдыхать после усиленного зимнего труда, набирать себе здоровья, силы и крепости для нового труда, новых лишений, чтобы потом зимой опять вертеться как белка в колесе. Пойдемте же со мною подальше даже от дачи, кажущейся вам чуть не дикою дебрью, краем цивилизованного мира, горизонтом сферы в которой протекает ваше существование; полетим мыслью в глухую чащу настоящего леса, настоящей дебри, где ничто не напоминает о прославленной культуре и постараемся хотя на минуту забыть будничную деловую жизнь с ее тяжелою рутиной, ее подавляющею свободу тела и души мишурою светскости. Вдохнем прежде всего поглубже бальзамический воздух зеленого леса впалою грудью, расплавим попривольнее дряблые мышцы, и с умом готовым верить, сердцем готовым ощущать, окунемся в лоно природы, которая приласкает тебя как мать своею красотой, своим величием и своими обновляющими объятиями.