Как только майор де л'Урсьер сошел на остров Сент-Маргерит, в крепости поднялась тревога. Накануне, оставляя остров, комендант объявил, что отсутствие его продлится одну неделю, а может быть, и все две. Помощник его, капитан, которому он передал командование над крепостью на время своего отсутствия, поспешно бросился к нему навстречу, горя любопытством узнать причину столь скорого возвращения. Майор сначала отвечал уклончиво, что известия, полученные им в дороге, заставили его немедленно вернуться. Разговаривая таким образом, он вошел в крепость и отправился прямо в свою комнату в сопровождении помощника, которого пригласил с собой.
-- Милостивый государь, -- сказал он, как только они остались одни, -- немедленно выберите из гарнизона десять решительных человек и отправляйтесь с ними на рыбачьей лодке, которую по приезде я видел выброшенной на берег. Поручение, которое я даю вам, очень важно, и если вы исполните его хорошо, может доставить вам большие выгоды. Оно должно быть исполнено в глубочайшем секрете; это государственная тайна.
Помощник коменданта с признательностью поклонился. Очевидно, ему было лестно доверие начальника. Майор продолжал:
-- Велите высадить себя на берег немного ниже Антиба и придержите лодку, которая понадобится вам для возвращения. Устройте все таким образом, чтобы войти в город ночью, не привлекая к себе внимания; разместите ваших людей как считаете нужным, не возбуждая недоверия, так чтобы иметь их под рукой в одну минуту. Завтра, в десять часов утра, явитесь к губернатору, вручите ему письмо, которое я вам дам, и будьте готовы исполнить его распоряжения. Вы поняли меня?
-- Совершенно, господин комендант.
-- В особенности я прошу вас соблюдать величайшую осторожность; помните -- от успеха этого поручения, вероятно, зависит ваша карьера.
-- Полностью повинуюсь вам, господин комендант. Я надеюсь, что, когда я возвращусь, я получу от вас только похвалы.
-- Надеюсь... Ступайте же; вам надо выйти через полчаса. Пока вы собираетесь, я напишу письмо; оно будет готово, когда вы придете проститься со мной.
Помощник коменданта, почтительно поклонившись, удалился с радостью в сердце, не имея ни малейшего представления об измене, замышляемой начальником, и пошел наскоро готовиться к отъезду.
У майора под начальством был гарнизон из пятидесяти солдат, под командой трех офицеров, одного капитана и двух поручиков. Этот капитан, его помощник, мог оказаться помехой в исполнении того плана, который он задумал, -- коменданту пришлось бы придумывать предлог, чтобы прикрыть в его глазах отсутствие письменного приказа об освобождении графа. После удаления капитана с майором оставались лишь два офицера, занимавших столь незначительные посты, что не могли позволить себе никаких замечаний и не смели не исполнять его приказаний, тем более что де л'Урсьер, в течение десяти лет бывший комендантом крепости, не подавал ни малейшего повода к оскорбительным для его чести предположениям.
Вынужденный обстоятельствами изменить своим обязанностям и навсегда удалиться за пределы отечества, которое он не надеялся больше увидеть после своего решительного поступка, майор хотел извлечь из своего неприятного положения все, что можно, и вследствие принятых мер надеялся очутиться вне всякой опасности, когда измена его наконец откроется. Но из чувства справедливости, весьма похвального, особенно со стороны такого человека и при подобных обстоятельствах, майор хотел один нести тяжесть своего предательского поступка и не навлекать подозрений в сообщничестве на бедных офицеров, которые обязаны были повиноваться ему по долгу службы.
Он написал губернатору Антиба очень подробное письмо, в котором рассказал о задуманной им измене, которая уже свершится, когда губернатор прочтет это странное послание. Он изложил причины, вынуждающие его действовать подобным образом, приписав себе всю ответственность за этот поступок и полностью снимая со своих офицеров и солдат подозрения не только в каком-либо соучастии, но и в осведомленности, даже косвенной, о его намерениях. Исполнив эту обязанность, майор запечатал письмо и положил его на стол в ожидании возвращения своего помощника. Теперь де л'Урсьеру уже нельзя было отступать назад -- надо было во что бы то ни стало идти вперед и преуспеть. Уверенность в гибели, если план его не удастся, отняла у него последние сомнения и вернула ему необходимое спокойствие для того, чтобы действовать с хладнокровием, требуемым обстоятельствами, в которые он попал. Вошел капитан.
-- Ну что? -- спросил майор.
-- Я готов, господин комендант; солдаты уже находятся в рыбачьей лодке. Через десять минут мы покинем остров.
-- Вот письмо, которое вы должны отдать в собственные руки губернатору Антиба. Помните мои инструкции.
-- Я исполню их в точности.
-- Итак, до свидания; да хранит вас Господь! -- сказал майор, вставая.
Офицер поклонился и вышел. Майор следил за ним взглядом в полуоткрытое окно своей комнаты, видел, как он вышел из крепости, направляясь к берегу, сел в рыбачью лодку; лодка отчалила, подняла парус и наконец тихо удалилась при попутном ветре.
-- Уф! -- сказал майор, запирая окно со вздохом облегчения. -- С одним делом покончено, теперь перейдем к другому.
Но прежде всего старый офицер заперся в своей комнате, сжег одни бумаги, взял с собой другие, сложил кое-какие вещи в легкий чемодан, не желая брать с собой всего ему принадлежащего из опасения возбудить подозрение. Старательно спрятав под плащом небольшую железную шкатулку, очень тяжелую, в которой без сомнения лежали его наличные деньги, он отпер дверь и позвал дежурного. Солдат явился.
-- Попроси сюда поручиков де Кастэ и де Мерсея, мне нужно поговорить с ними, -- сказал майор.
Поручики де Кастэ и де Мереей немедленно явились, очень заинтересованные этой неожиданной аудиенцией; обычно комендант мало разговаривал со своими офицерами.
-- Господа, -- сказал он, отвечая на их поклон, -- приказ короля заставил меня поспешно возвратиться сюда. Я должен доставить нашего заключенного, графа де Бармона, в Антиб, куда уже отправился ваш капитан с конвоем, достаточным для того, чтобы пресечь всякую попытку к бегству со стороны заключенного. Я действовал таким образом потому, что королю угодно, чтобы этот переезд графа из одного места в другое выглядел внешне как освобождение; именно в таком смысле я и буду говорить с заключенным, чтобы он ни о чем не подозревал. Во время моего отсутствия, которое продлится не более двух дней, вы, господин де Кастэ, как старший по чину, должны принять командование над крепостью. Мне приятно думать, господа, что я останусь вполне доволен исполнением ваших обязанностей за время моего отсутствия.
Офицеры поклонились. Привыкнув к извилистой и таинственной политике кардинала, они нисколько не были удивлены словам майора, потому что, хотя кардинал умер, король еще не мог за такое короткое время изменить систему своего правления.
-- Отдайте приказание, чтобы заключенного привели ко мне; пока я буду объявлять ему об освобождении, -- прибавил майор с насмешливой улыбкой, значения которой офицеры не могли понять, -- велите отнести все его вещи в шлюпку контрабандного люгера, на котором я вернулся. Ступайте, господа.
Офицеры ушли. Граф очень удивился, когда Ла Гренад отворил дверь его тюрьмы и пригласил следовать за ним, говоря, что комендант желает говорить с ним. Он думал, что майор отправился в Париж, как они условились накануне, и не понимал причины его присутствия в крепости после тожественного обещания, которое тот дал накануне.
Еще одно обстоятельство крайне удивило графа: с тех пор как он был в заключении, комендант никогда не требовал его к себе, а, напротив, всегда сам приходил к нему. Мысли его окончательно смутились, когда Ла Гренад сказал, чтобы он уложил вещи в чемодан и запер его на ключ.
-- Но для чего эти нелепые предосторожности? -- спросил граф.
-- Всяко может случиться, -- лукаво ответил тюремщик, -- предосторожности никогда не помешают; на вашем месте я надел бы шляпу и взял плащ.
Говоря таким образом, солдат активно помогал ему укладывать вещи в чемодан.
-- Шляпу-то я возьму, -- засмеялся молодой человек, -- а плащ к чему? Я не рискую простудиться по дороге из тюрьмы до комнаты коменданта.
-- Вы не хотите взять свой плащ?
-- Конечно нет.
-- Ну, так я его возьму; сами увидите, он вам понадобится.
Молодой человек молча пожал плечами и вышел из комнаты, дверь которой тюремщик даже не потрудился затворить.
Майор ждал своего пленника, большими шагами расхаживая по комнате. Л а Гренад ввел графа, положил плащ на стул и вышел.
-- А-а! -- смеясь сказал майор. -- Я вижу, вы уже догадались.
-- О чем же я догадался, позвольте вас спросить, господин комендант?
-- Ведь вы оделись по-дорожному?
-- Это дурак Ла Гренад, не знаю почему, заставил меня надеть шляпу и непременно захотел принести сюда мой плащ.
-- Он был прав.
-- Почему?
-- Граф, имею честь сообщить вам, что вы свободны.
-- Я свободен! -- вскричал граф, побледнев от радости и волнения.
-- Король соблаговолил подписать приказ о вашем освобождении, который я получил по приезде в Антиб.
-- Наконец-то! -- радостно воскликнул граф. -- Можете вы показать мне этот приказ?
-- Извините, граф, но это запрещено.
-- Почему же?
-- Таков общий порядок.
-- Хорошо, я не настаиваю. Но можете ли вы, по крайней мере, сказать мне, по чьей просьбе возвращена мне свобода?
-- Не вижу к этому никаких препятствий; вы освобождены по просьбе герцога де Белльгарда.
-- Милый герцог -- истинный друг! -- с волнением вскричал граф.
Майор с величайшим хладнокровием подал графу перо и, указав на пустое место в какой-то книге, сказал:
-- Угодно вам подписать?
Граф быстро пробежал глазами свидетельство о том, как с ним обращались во время его заключения, и подписал.
-- Теперь, -- сказал он, -- так как я свободен... ведь я свободен, не правда ли?
-- Как воздух.
-- Стало быть, я могу уйти! Мне кажется, эти мрачные стены меня душат; я вздохну свободно только тогда, когда почувствую себя на вольном воздухе.
-- Я понимаю; я подготовил все, мы отправимся, когда вам будет угодно.
-- Мы? -- удивленно спросил граф.
-- Да, граф, я поеду вместе с вами.
-- Зачем?
-- Чтобы оказать вам честь.
-- Хорошо, -- сказал граф с озабоченным видом, -- поедем вместе, но у меня здесь кое-какие вещи...
-- Они уже отправлены. Поедем.
Майор взял свой чемодан и шкатулку и вышел в сопровождении графа.
-- Я ведь вам говорил, что вам понадобиться плащ, -- сказал Ла Гренад графу де Бармону, кланяясь ему, когда граф проходил мимо. -- Счастливого пути и успеха вам!
Они подошли к берегу. Во время этого непродолжительного перехода граф опять нахмурился: он приметил печаль на лице солдат и офицеров, смотревших на его отъезд. Они перешептывались между собой, указывая на него пальцем так, что это начало беспокоить графа. Временами он украдкой взглядывал на майора, тот казался спокойным, на лице его была улыбка. Наконец они дошли до лодки. Майор посторонился, чтобы пропустить графа, и сел за ним в шлюпку.
Во время переезда с берега на люгер граф и майор молчали. Наконец они подъехали к люгеру, им бросили веревку, и они поднялись на трап. Шлюпку немедленно подняли, паруса распустили, и люгер полетел по волнам.
-- А-а! -- вскричал граф, заметив Мигеля. -- Раз ты здесь, я спасен!
-- Надеюсь, -- весело отвечал тот, -- но пожалуйте, граф, мы должны поговорить.
Они спустились в каюту в сопровождении майора.
-- Теперь мы можем говорить... Капитан, нам надо свести счеты.
-- Счеты? -- с удивлением переспросил граф де Бармон.
-- Да. Начнем по порядку; вы обещали майору пятьдесят тысяч?
-- Обещал.
-- И позволяете мне их отдать?
-- Конечно!
-- Хорошо, он получит их. Вы сдержали ваше обещание, -- обратился он к майору, -- а мы так же честно сдержим наше. Вот, я возвращаю вам ваш брильянт. Деньги я сейчас вам отдам. Кажется, вы так же, как и мы, не желаете возвращаться во Францию.
-- Совершенно не желаю, -- отвечал майор, радуясь, что ему возвратили брильянт.
-- Где вы предпочитаете высадиться? Нравится ли вам Англия? Или вы предпочитаете Италию?
-- Право, не знаю.
-- Быть может, Испанию? Мне все равно.
-- Почему же не Португалию?
-- Хорошо, мы оставим вас в Португалии.
Граф с возрастающим удивлением слушал этот непонятный для него разговор.
-- Что это значит? -- спросил он наконец.
-- Это значит, капитан, -- ответил Мигель, -- что король вашего помилования не подписывал, вы пленник и, вероятно, остались бы в заключении на всю жизнь, если бы, к счастью для вас, комендант не согласился отворить вам двери.
-- Комендант! -- вскричал граф, делая шаг к майору.
-- Не спешите благодарить коменданта, -- сказал Баск, -- подождите, пока он вам расскажет, что случилось и каким образом он должен был освободить вас, когда, быть может, предпочел бы не делать этого.
-- Посмотрим, посмотрим! -- сказал граф, с гневом топнув ногой. -- Объясните же мне все, наконец, я ничего не понимаю и хочу знать все -- все, слышите ли вы?!
-- Этот человек все расскажет вам, капитан, только он боится последствий своих признаний, вот почему он не решается начать.
Граф де Бармон презрительно улыбнулся.
-- Этот человек не стоит моего гнева, -- сказал он, -- что бы он ни рассказал, я не стану ему мстить; он прощен заранее, даю честное слово.
-- Рассказывайте, майор, -- сказал Мигель, -- а я пока поднимусь на палубу к Нико, или, если вы предпочитаете, к Тихому Ветерку, который довольно хорошо разыграл свою роль в этом деле.
Мигель вышел, майор и граф остались одни. Майор понял, что лучше откровенно во всем сознаться, и поведал графу о своей измене со всеми подробностями. Рассказал он и о том, каким образом Мигель заставил его спасти графа, когда, напротив, он получил плату за то, чтобы погубить его. Хотя имя герцога Пеньяфлора ни разу не было произнесено во время рассказа майора, граф, однако, угадал, что это герцог наносил ему все удары. Несмотря на всю его решимость, эта глубина ненависти, этот мстительный макиавеллизм испугали его. Но в этом подробном рассказе одно обстоятельство осталось для него темным: каким образом Мигель узнал о последней проделке его врага, и узнал как раз вовремя, так, чтобы расстроить ее?
На все вопросы графа майор ничего не мог ответить, он сам этого не знал.
-- Ну как, теперь вы все узнали? -- спросил матрос, внезапно входя в каюту.
-- Да, -- ответил граф с некоторым оттенком грусти, -- все, кроме одного обстоятельства.
-- Какого же?
-- Мне хотелось бы узнать, каким образом вы открыли так искусно составленный заговор.
-- Очень просто, капитан. Вот, в двух словах, как все было: Тихий Ветерок и я незаметно для майора следили за ним; когда он вошел в развалины, мы подслушали весь его разговор с незнакомцем. Когда майор отдал незнакомцу бумаги и тот направился к выходу, я бросился на него и, схватив за горло, с помощью Тихого Ветерка отнял у него бумаги...
-- Где же эти бумаги? -- с живостью перебил граф.
-- Я отдам их вам, капитан.
-- Благодарю тебя, Мигель! Теперь продолжай.
-- Я уже кончил. Я связал его и вложил ему в рот кляп, чтобы он не смог кричать, бросил его там и убежал.
-- Как! Ты убежал, Мигель, бросив связанного человека на пустынном острове?!
-- А что же я должен был делать, капитан?
-- О! Может быть, лучше было бы его убить, чем оставлять в таком ужасном положении?
-- А он-то уж как нежно поступил с вами, капитан! Полноте, жалость к такому хищному зверю была бы глупостью с вашей стороны. Кроме того, черт всегда помогает своим помощникам. Не беспокойтесь, я уверен, что он уже спасся.
-- Как же это?
-- Ведь не вплавь же он добрался до Сент-Онората. Верно, его люди спрятались где-нибудь поблизости; решив, что он слишком долго не возвращается, они, верно, отправились на его поиски и подняли его, так что ему пришлось проваляться всего часа два или, может быть, три.
-- Это возможно, Мигель, даже весьма вероятно. Но куда ты нас везешь?
-- Вы здесь распоряжаетесь, капитан; мы отправимся, куда вы захотите.
-- Я тебе скажу, но прежде высадим на берег майора; кажется, он так же желает освободиться от нашего общества, как мы -- от его.
В эту минуту послышался голос Тихого Ветерка.
-- Эй, Мигель, -- сказал он, -- нам навстречу идет большое судно.
-- Черт побери! -- сказал Мигель. -- А флаг поднят?
-- Поднят. Это норвежское судно.
-- Вот прекрасный случай для вас, майор, -- сказал граф.
-- Эй, матрос! -- закричал Мигель, не дожидаясь ответа майора. -- Правь на норвежца!
Майор счел бесполезным протестовать. Через два часа оба судна подошли друг к другу. Норвежское судно шло в Хельсингборг, и капитан согласился взять еще одного пассажира. Майора перевезли туда со всеми принадлежавшими ему вещами.
-- Теперь, капитан, -- сказал Мигель, когда шлюпка возвратилась, -- куда пойдем мы?
-- Пойдем к островам, -- печально ответил граф, -- только там мы найдем убежище. -- И бросив последний взгляд на берега Франции, очертания которых начинали теряться в синеватой дымке на горизонте, он прошептал, с горестным вздохом закрыв лицо руками: -- Прощай, Франция!
В этих двух словах вылились все последние человеческие чувства, оставшиеся в глубине сердца этого человека, столь истерзанного злополучной судьбой, который, побежденный отчаянием, отправлялся требовать от Нового Света мщения, в котором так упорно отказывал ему Старый Свет.