Люгер "Чайка" был судном водоизмещением в девяносто тонн, с четырьмя пушками, которые делали его больше похожим на пиратский корабль, чем на мирное каботажное судно. Однако уже около года, как этот легкий люгер курсировал вдоль берегов Прованса и Леренских островов, и ничего худого о нем никогда не говорили. Хозяин этого судна, Нико, слыл честным и добрым малым, хотя немного грубым и задиристым. Эти недостатки, принадлежащие, впрочем, почти всем морякам, нисколько не уменьшали доброй славы, которой пользовался командир "Чайки".
Майор де л'Урсьер по прибытии на люгер тотчас отправился в каюту и, войдя туда, с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть от удивления. В каюте находился человек, который сидел за столом, небрежно потягивал ром, смешанный с водой, и курил огромную трубку, окутав все вокруг огромным облаком синеватого дыма, охватившего его, как ореол. В этом человеке майор узнал Мигеля Баска, рыбака. После секундной нерешительности майор вошел. Хотя присутствие этого человека на люгере было довольно странным, однако не могло испугать майора, не имевшего никакой причины предполагать, что Мигель относится к нему враждебно и поэтому его следует опасаться.
При шуме, произведенном майором у входа в каюту, матрос обернулся к нему, не вынимая трубки изо рта. Однако, поднося к губам стакан, который держал в правой руке, Мигель сказал насмешливым тоном:
-- Э! Да это, если не ошибаюсь, наш достойный комендант! Очень рад вас видеть, майор.
-- Скажите пожалуйста, -- ответил майор, подражая Баску, -- да это наш Мигель! По какому случаю я застаю вас здесь, когда были все основания предполагать, что вы заняты в эту минуту рыбной ловлей?
-- Ба-а! -- сказал Мигель с насмешкой. -- Рыбу можно ловить везде, и здесь -- не хуже, чем в другом месте... Что же вы не садитесь, майор, или вы боитесь унизиться, сев возле такого человека, как я?
-- Вы не должны так говорить, -- ответил майор, присаживаясь на стул.
-- Вы не курите? -- спросил Мигель.
-- Нет, это развлечение для моряков.
-- Это правда, майор, -- но вы пьете, я полагаю? Майор подал свой стакан, который матрос наполнил до краев.
-- Ваше здоровье, майор; уж вас-то я не ожидал увидеть здесь.
-- Серьезно?
-- Право, так.
-- Ну, говоря откровенно, и я не думал вас здесь встретить.
-- Вы с Сент-Онората?
-- Вы не можете не знать этого, коли я нашел вас здесь.
-- Так это мы на вас потратили два часа, лавируя между островами, рискуя наткнуться на какой-нибудь бурун, вместо того, чтобы заниматься нашими делами?
-- Как это, вашими делами? Разве вы заделались контрабандистом?
-- Я занимаюсь всем, -- лаконично отвечал Мигель, наполняя свой стакан.
-- Но за коим чертом вы здесь? -- спросил майор.
-- А вы? -- ответил Мигель вопросом на вопрос.
-- Я... я... -- в замешательстве начал майор.
-- Вы колеблетесь, -- с насмешкой продолжал Мигель, -- хотите, я скажу вам?
-- Вы, Мигель?
-- Вы ездили на остров Сент-Онорат любоваться природой, не так ли? -- сказал Мигель с громким хохотом.
-- Действительно, я всегда имел склонность ко всему живописному... Но я вспомнил, что забыл сказать Нико, где мне надо сойти на берег.
Он сделал движение, чтобы встать.
-- Не нужно, -- сказал матрос, заставляя его сесть.
-- Как же, не нужно? Напротив, нельзя медлить...
-- А я говорю, что вам придется пока посидеть, майор, -- решительно перебил матрос, -- мне надо прежде поговорить с вами.
-- Поговорить со мной?! -- с изумлением вскричал майор.
-- Так точно, майор, -- сказал Мигель с сарказмом в голосе, -- я должен вам сказать нечто очень важное. В вашей чертовой крепости это невозможно: там у вас множество солдат и тюремщиков, которые, стоит вам нахмурить брови, схватят вашего собеседника и без церемоний бросят в какую-нибудь яму, где и оставят гнить без всякого зазрения совести. Это очень неприятно, честное слово. Здесь гораздо удобнее, я не боюсь, что вы заключите меня в тюрьму, поэтому и хочу воспользоваться представившимся случаем высказать вам то, что у меня на сердце.
Майор в душе не на шутку встревожился, еще не зная точно, чего именно должен опасаться, до того обращение этого матроса, который всегда был с ним вежлив до раболепия, казалось ему странным. Однако он не показал вида и, небрежно облокотившись о стол, сказал:
-- Хорошо, поговорим, если вам так хочется, добрый Мигель. Мне торопиться некуда.
Матрос чуть подвинул стул и очутился прямо напротив де л'Урсьера. Посмотрев на него с лукавым видом и отпив ром, он вдруг сказал, стукнув пустым стаканом о стол:
-- Премилая у вас страсть, майор, отправляться по ночам любоваться впотьмах развалинами монастыря, премилая страсть! При этом, как я узнал, она вам приносит большие барыши.
-- Что вы хотите сказать? -- вскричал майор, побледнев.
-- То, что говорю! Уж не верите ли вы в случайность, майор?
-- Но...
-- В случайность, по которой встретили меня здесь и по которой нашли на пустынном острове брильянт в триста тысяч? Ведь и та и другая случайности совершенно невозможны.
На этот раз майор и не пытался отвечать; он понял, что попался. Мигель продолжал насмешливым тоном:
-- Конечно, действовать так, как вы, очень умно, можно быстро разбогатеть, хватая обеими руками, только ремесло-то это очень ненадежно.
-- Вы меня оскорбляете, негодяй! -- пролепетал майор. -- Берегитесь, я позову...
-- Полноте, -- перебил матрос с громким смехом, -- я не обращаю внимания на ваши оскорбления; я занят другим в эту минуту, а если вы хотите позвать кого-то, попробуйте, вы увидите, что получится.
-- Но это измена!
-- Еще бы! Ведь мы все более или менее изменники! И вы изменник, и я изменник, это уж точно; поверьте мне, бесполезно разговаривать на эту тему, гораздо лучше вернуться к нашему делу.
-- Говорите, -- пробормотал майор мрачным голосом.
-- Послушайте, я хочу доказать вам, что я с вами полностью откровенен, и показать раз и навсегда, сколь напрасны ваши надежды относительно того, что случится здесь. Эй, Нико! -- закричал он громким голосом, слегка ударив стаканом по столу. -- Иди сюда, мой милый!
На лестнице раздались тяжелые шаги, и тотчас лукавое лицо Нико появилось в дверях.
-- Чего ты хочешь, Мигель? -- спросил он, делая вид, будто не замечает присутствия майора.
-- Совсем немного, -- отвечал матрос, указывая на офицера, побледневшего от волнения, -- одного простого вопроса, чтобы доставить удовольствие этому господину.
-- Говори.
-- Кто теперь командует люгером "Чайка", в каюте которого мы находимся в данную минуту?
-- Ты.
-- И все на люгере, включая и тебя, обязаны мне повиноваться?
-- Непременно, да еще и без малейшего возражения.
-- Очень хорошо; положим, Нико, я прикажу тебя схватить майора, привязать ему к ногам два ядра и бросить в море; что ты сделаешь, мой милый?
-- Что я сделаю?
-- Да.
-- Я повинуюсь.
-- Без возражений? Нико пожал плечами.
-- Прикажешь? -- сказал он, протянув свою широкую руку к майору, который задрожал всем телом.
-- Не будем торопиться, -- ответил Мигель, -- возвращайся на палубу, но не уходи далеко; вероятно, ты скоро мне понадобишься.
-- Хорошо, -- ответил Нико и исчез.
-- Теперь вы все узнали, господин майор, -- сказал Мигель, небрежно повернувшись к испуганному коменданту, -- и начинаете понимать, что, как я ни ничтожен по сравнению с вами, однако, по крайней мере на время, вы находитесь в моей власти.
-- Признаю, -- произнес майор слабым, дрожащим голосом.
-- Раз так, я думаю, мы быстро поймем друг друга.
-- Приступайте же к делу без дальнейших околичностей.
-- Хорошо! -- грубо вскричал Мигель. -- Вот это мне нравится. Благоволите вручить мне брильянт, который ваш сообщник передал вам в развалинах.
-- Это грабеж! Я был о вас лучшего мнения, -- произнес майор презрительно.
-- Называйте это как хотите, -- хладнокровно возразил матрос, -- слова ничего не значат, а брильянт отдайте мне.
-- Нет, -- холодно ответил майор, -- этот брильянт составляет все мое богатство, и вы получите его только вместе с моей жизнью.
-- Это меня не остановит. Я вас убью, если будет нужно, а после возьму брильянт!
Он зарядил пистолет. Наступило молчание.
-- Итак, вы непременно хотите отнять у меня этот брильянт?
-- И брильянт, и еще кое-что другое.
-- Я вас не понимаю.
Матрос встал, приставил пистолет к груди майора и, нахмурив брови, сказал:
-- Вы меня поймете.
Майор почувствовал, что погиб -- этот человек убьет его.
-- Остановитесь, -- сказал он.
-- Вы согласны?
-- Да, -- сказал майор прерывающимся от бешенства голосом и, вынув футляр из кармана, прошептал: -- Возьми и будь проклят!
Мигель заткнул пистолет за пояс, раскрыл футляр и внимательно рассмотрел брильянт.
-- Тот самый! -- сказал он, закрыл футляр и спрятал его в карман.
Несчастный комендант следил за всеми его движениями тусклым взором. Мигель сел на прежнее место, налил себе стакан рому, опорожнил его одним глотком и, откинувшись назад, принялся набивать свою трубку.
-- Теперь поговорим, -- заметил он.
-- Как, поговорим? -- спросил майор. -- Разве мы еще не поговорили?
-- Конечно, нет! Гм! Как вы торопитесь. Мы еще ничего не сказали друг другу.
-- Чего же еще вы хотите от меня?
-- Это упрек, но я приписываю его вашей досаде и не сержусь на вас. Неприятно, когда человека, бывшего всю жизнь бедным, вдруг лишили состояния, которого он наконец добился, причем лишили в одно мгновение. Выслушайте же меня, майор, -- продолжал Мигель, приняв добродушный вид и положив локти на стол, -- состояние, которого вы лишились, легко будет вернуть назад, это зависит только от вас.
Майор вытаращил глаза, не зная, должен ли он верить словам матроса, но так как он ничем не рисковал, позволив Мигелю объясниться, то приготовился слушать с самым сосредоточенным вниманием. Его собеседник между тем продолжал:
-- Неважно, как я узнал, но знаю наверняка, -- неопровержимым доказательством чему служит брильянт, -- что, с одной стороны, вы притворялись, будто принимаете живейшее участие в судьбе графа де Бармона, у которого вы, не в упрек вам будь сказано, посредством этого притворного сострадания выманили значительную сумму денег, а с другой стороны, вы изменяли ему без стыда и совести, оказывая услуги его врагам, от которых также получали хорошую плату. Это только к слову; бесполезно об этом рассуждать, -- сказал Мигель, движением руки останавливая майора, который хотел что-то сказать. -- Но я вбил себе в голову, что, несмотря на интриги его врагов, граф будет освобожден, и освобожден мною. Вот мой план -- выслушайте хорошенько, господин комендант, потому что дело это касается вас больше, чем вы, по-видимому, предполагаете... Граф узнал о смерти кардинала Ришелье. Это я передал ему это известие в письме герцога де Белльгарда. Вы видите, я знаю все, или почти все. Он тотчас попросил вас к себе, вы явились. О чем вы говорили? Говорите и будьте откровенны; я слушаю вас.
-- Зачем мне пересказывать вам этот разговор? -- насмешливо спросил майор.
-- Для моего личного удовольствия, -- ответил Мигель, -- и для вашей собственной пользы. Не спешите радоваться, майор, вы еще не высвободились из моих рук; поверьте мне, соглашайтесь добровольно, этого требуют ваши выгоды.
-- Мои выгоды? -- удивленно переспросил майор.
-- Не беспокойтесь, когда придет время, я вам все объясню.
Старый офицер подумал и наконец решился говорить, дав себе слово, если представится случай, заставить матроса Дорого поплатиться за причиненные беспокойство и унижение.
-- Граф, -- начал комендант, -- просил меня съездить в Париж для переговоров с герцогом де Белльгардом, чтобы -- Хорошо.
-- Господин комендант, кажется, желает немножко отдохнуть. Не можешь ли ты поместить его где-нибудь, чтобы он мог поспать часа три -- четыре?
-- Ничего не может быть легче; так как я не лягу спать нынешней ночью, и ты также, конечно, то моя комната в распоряжении господина майора, если ему будет угодно.
Старый офицер был действительно разбит, не только от усталости и продолжительной бессонницы, но и от волнения, которое испытал за этот вечер. В уверенности, что ему нечего опасаться за свою безопасность, он без церемоний принял предложение хозяина люгера и ушел в каюту, дверь которой Нико вежливо распахнул перед ним.
Оба моряка вернулись на палубу.
-- На этот раз, -- сказал Мигель, -- кажется, мы все придумали хорошо и наш план удастся.
-- Готов согласиться с тобой, а все-таки с этим старым бакланом трудно было справиться!
-- Не слишком, -- сказал Мигель смеясь, -- кроме того, у него не было выбора; волей-неволей, а он должен был согласиться.
Как было решено, всю ночь люгер крейсировал на расстоянии пяти миль от берега. На восходе солнца подошли к острову. Возле берегов ветер стих, так что потребовалось довольно много времени для того, чтобы легкое судно дошло до небольшой пристани, находившейся перед крепостью. Люгер сидел в воде так глубоко, что не мог подойти к самой набережной; поэтому он лег в дрейф на некотором расстоянии. Хозяин люгера Нико спустил шлюпку в море, а Мигель отправился в каюту предупредить майора.
Комендант уже проснулся. Освеженный сном, он смотрел теперь на свое положение более трезво и понимал, что предложенный ему способ выйти из затруднительного положения, в которое он сам себя поставил по причине своей жадности, был скорее выгоден, чем неприятен для него. Почти с веселым видом поздоровался он с Мигелем и без всякого внутреннего сопротивления пожал руку, протянутую ему.
-- Где мы теперь, Мигель? -- спросил он.
-- Мы приехали, майор.
-- Уже? Не боитесь ли вы, что немного рано выходить на берег?
-- Нет; уже девять часов утра.
-- Так поздно? Черт побери! Кажется, я неплохо поспал; я чувствую себя отлично.
-- Тем лучше, майор, это хороший знак. Вы помните все наши условия, не правда ли?
-- Абсолютно.
-- И вы исполните их добросовестно?
-- Добросовестно! Я в свою очередь даю вам честное слово и, что бы ни случилось, сдержу его.
-- Мне приятно слышать это, я начинаю думать о вас иначе.
-- Ба-а! -- смеясь сказал майор. -- Вы меня еще не знаете!
-- Шлюпка готова; она ждет только вас.
-- Если так, я иду за вами, Мигель. Теперь я так же тороплюсь закончить это дело, как и вы.
Майор вышел на палубу, сел в шлюпку, которая тотчас направилась к набережной. Сердце Мигеля сильно билось в то время, пока он следил тревожным взором за легкой шлюпкой, быстро удалявшейся от люгера к берегу.