Капитан Бартелеми отправляетсяза своим ружьем
Капитан Бартелеми придерживал аллюр лошади все время -- разумеется, непродолжительное, -- пока ехал по деревне. Отъехав на расстояние ружейного выстрела от Турбако, он пустил лошадь во весь опор и, достигнув узкой тропинки в лесу, решительно углубился в чащу.
Тропинка эта вела к шалашу, в котором так долго жил капитан, где мы увидели его в первый раз совсем в другом виде, нежели в настоящую минуту, и перед которым он проехал с час назад.
Еще издали, не доехав до шалаша, он увидел у входа негра верхом на лошади, который держал другую лошадь в поводу.
-- Слава Богу! -- шепотом сказал себе капитан. -- Она имела терпение дождаться меня.
Он вонзил шпоры в бока лошади, и та помчалась стрелой.
Заслышав бешеный топот копыт, на пороге шалаша появилась прелестная молоденькая девушка.
Это была донья Лилия.
В мгновение ока капитан подскакал, спрыгнул наземь, бросил повод негру и почтительно раскланялся со своей очаровательной гостьей, вслед за которой вошел в шалаш.
-- Долго же вы заставили себя ждать, сеньор! -- воскликнула донья Лилия, пленительно надув губки. -- Разве вы не получили моего письма? Или, быть может, вы забыли, что в нем заключалось?
-- Вы сами этого не думаете, сеньорита; напротив, вы абсолютно убеждены, что любое ваше слово для меня равнозначно приказанию, которому я с радостью готов повиноваться.
-- Но только не с поспешностью, -- вставила девушка, усмехаясь.
-- Сеньорита, я направлялся прямо сюда, когда нежданно-негаданно столкнулся нос к носу со своим достопочтенным другом сеньором доном Торибио Морено. Вот уже несколько дней как он -- прости, Господи! -- точно задался мыслью не отходить от меня ни на шаг. Он так упорно вертелся около меня, что я едва высвободился из его когтей с час назад в нескольких шагах отсюда.
-- Ха-ха-ха! -- рассмеялась девушка. -- И вам понадобился целый час, чтобы доехать? Перемените свою лошадь, любезный капитан; у бедного животного, должно быть, страшно разбиты ноги.
-- Смейтесь, смейтесь, сеньорита, -- с обиженным видом ответил капитан, -- доброе же у вас сердце, когда вы так радуетесь моим невзгодам!
-- Полноте, вот вы уже и сердитесь, капитан! Еще одна уловка, чтобы как-нибудь вывернуться.
-- Нисколько, сеньорита, и в доказательство я скажу вам все: я ездил в кабак.
-- Выпить чарочку?
-- Нет, кое-что посмотреть.
-- Отведать винца, хотите вы сказать? -- насмешливо заметила девушка.
-- Шутите сколько угодно, сеньорита, но тем не менее я вовсе не весел, смею вас уверить. Я пробрался в отвратительный сарай, приложил глаз к щели в перегородке и увидел и услышал такие вещи, от которых содрогнулись бы алькальд и даже альгвазил [ альгвазил -- судебный исполнитель ], по природе своей люди отнюдь не робкого десятка.
-- И что же такого удалось вам увидеть и услышать, капитан? -- полюбопытствовала донья Лилия.
-- Этого я, видите ли, сказать не могу, -- ответил капитан, качнув головой.
-- Стало быть, вы рассказываете мне, ни дать ни взять, какую-то чепуху.
-- Я?
-- Еще бы! Вы с головы до пят окутаны таинственностью.
-- Увы! -- воскликнул Бартелеми. -- Разве моя вина, сеньорита, что вся наша жизнь состоит из тайн? Идем мы куда-то или возвращаемся, спим или бодрствуем, все вокруг нас -- тайна! Отовсюду веет на нас таинственный мрак, он парит у нас над головой, глухо рокочет под ногами!
-- Уж не сходите ли вы с ума, любезный капитан? -- с изумлением сказала девушка, пристально взглянув ему в лицо.
-- Я?
-- Разумеется, вы.
-- Насколько мне известно, нет. Я только отвечаю вам, сеньорита.
-- Ах! И это вы называете "отвечать"?
-- Когда же я говорю вам, сеньорита, что тайна...
-- Довольно, капитан, ради Бога! -- поспешно перебила донья Лилия. -- Не повторяйте снова!
-- Как вам угодно.
-- Видно, мне придется отказаться от того, чтобы узнать что-либо от вас.
Бартелеми молча и почтительно поклонился очаровательной собеседнице.
-- Фи, какой дурной! Ничего и говорить не хочет! Знаете ли вы, по крайней мере, что происходит?
-- Происходит много разных разностей, сеньорита.
-- И среди прочих одна в особенности.
-- Какая же именно?
-- Брак моей кузины с сеньором доном Торибио Морено назначен на будущий четверг. Что вы на это скажете?
-- Что же сказать? Это смешно.
-- Злой человек! Так-то вы принимаете эту страшную весть!
-- Позвольте, сеньорита, прошу не смешивать одного с другим. Если бы этому браку, вполне обоснованно ненавистному вашей пленительной кузине, суждено было совершиться, вы бы видели меня в отчаянии. Но так как он не состоится никогда, то это известие просто смешит меня.
-- Послушайте, капитан, вы, право, стоите того, чтобы я выцарапала вам глаза.
-- Мне!.. Вот тебе и на! За что?
-- Я приезжаю сюда с отчаянием в душе, чтобы почерпнуть у вас утешения и поделиться с вами горем, а вы только одно и твердите: этот брак не состоится. Не вы ли помешаете ему?
-- Гм, гм!.. Как знать? -- насмешливо заметил капитан. -- Пожалуй, что и помешаю. Во всяком случае, если не я остановлю его, то это сделает некто другой, кого я знаю.
-- Да, ваш знаменитый капитан Железная Голова?
-- Именно, сеньорита.
-- Который все едет, да никак не приедет! -- с досадой воскликнула девушка.
-- Ошибаетесь, сеньорита, он приехал.
-- Он?
-- Как нельзя вернее.
-- Медвежонок Железная голова?
-- Он сам, сеньорита.
-- Вы видели его?
-- Признаться, еще нет.
-- О чем же вы мне толкуете?
-- Позвольте.
-- Я горю нетерпением, а вы как нарочно мучаете меня! -- вскричала девушка, с гневом топнув крошечной ножкой.
-- Можете ли вы говорить так, сеньорита, когда я исполняю все, что вы приказываете?
-- Кончите вы или нет?
-- В двух словах дело вот в чем, сеньорита: час назад, въезжая на пригорок, все также в обществе моего почтенного приятеля дона Торибио Морено... вот кому, между прочим, я готовлю хороший сюрприз!..
-- Да продолжайте же, капитан, продолжайте, ради всего святого!
-- Ну так вот, сеньорита, я увидел два больших корабля, фрегат и бриг, которые показались на горизонте.
-- И это единственный признак?
-- Для меня его вполне достаточно, сеньорита, и вот почему: фрегат идет со взятым на гитовы грот-брамселем и распущенным красным фор-брамселем.
-- Вы должны знать, что я не поняла ни слова из того, что вы сейчас сообщили.
-- Подозреваю, сеньорита. Для меня это означает так же ясно, как будто написано буквами высотой в шесть футов, что это фрегат Медвежонка Железная Голова.
-- Ах, Боже мой! -- донья Лилия сильно побледнела и пошатнулась.
-- Что с вами? Уж не ужалила ли вас змея?
-- Меня, капитан? Ничуть не бывало; это просто от волнения.
-- Я предпочитаю последнее, сеньорита, -- по крайней мере, опасности нет.
-- Но вы сообщаете известия так внезапно!
-- Ну вот! Не говорю я -- грозят выцарапать мне глаза; говорю -- падают в обморок. Прекрасное у меня положение, нечего сказать!
-- Молчите!
-- Весьма охотно.
-- Отвечайте же!
-- Как! Опять?
-- Когда должен прибыть капитан Железная Голова?
-- В эту ночь, по всей вероятности.
-- Можете вы связаться с ним?
-- Мог бы, то есть... нет, не могу!
-- Не объясните ли вы мне этого противоречия?
-- С легкостью, сеньорита. Я мог бы, если бы имел лодку, какую-нибудь пирогу или выдолбленное бревно, что бы то ни было; не могу же потому, что не располагаю ни одним из вышеозначенных средств для плавания и, при всем своем желании, не в силах проплыть мили четыре, по меньшей мере, уж не говоря об акулах, которые, вероятно, цапнули бы меня мимоходом, так как имеют дурную привычку постоянно шнырять вокруг берегов.
-- Стало быть, вы нуждаетесь в лодке?
-- Боже мой! Я удовлетворюсь чем угодно, лишь бы было куда сесть.
-- Если бы я достала вам индейскую пирогу, смогли бы вы ею воспользоваться?
-- Это как раз было бы мне на руку.
-- Что такое?
-- Это я так сболтнул, а просто хотел сказать, что для меня ничего не может быть удобнее.
-- Пирогу я вам достану.
-- В самом деле?
-- Да.
-- Сейчас?
-- К какому времени она вам нужна?
-- Позвольте, сеньорита... Солнце заходит часов в семь или в половине восьмого; раньше восьми полная темнота не наступит... мне нужна эта ладья или пирога где-то к половине девятого, но не позднее.
-- Это почему?
-- Принимая во внимание, сколько времени понадобится, чтобы привести пирогу в то место, откуда я должен отчалить... потом кратчайший срок на переезд... я не могу попасть на фрегат раньше полуночи.
-- Не поздно ли это будет?
-- Нет, сеньорита, напротив, самое лучшее время. Месяц всходит только в одиннадцать часов, а я уже буду так далеко от берега, что меня не увидят.
-- Это уж ваше дело, капитан; вам лучше меня знать.
-- Да, да, сеньорита, будьте уверены, я все устрою, положитесь на меня.
-- Капитан, вы премилый человек, я вас очень люблю.
-- Ах, если б это было правдой! -- вскричал Бартелеми с трагикомическим видом. -- Но все равно, ветер подул с другой стороны; я предпочитаю его прежнему.
-- А когда мы увидим капитана Железная Голова?
-- Кого? Медвежонка?
-- Да, капитана Железная Голова.
-- Знаю, знаю. Когда же вы желаете его видеть?
-- Разве вы не понимаете, что кузина будет рада увидеть его чем скорее, тем лучше?
-- Постойте-ка!
-- Что такое?
-- Позвольте прикинуть.
-- Вечно все только прикидывать!
-- Правда, но ведь это единственное средство не ошибиться. Можете ли вы выходить в ваш сад когда вам заблагорассудится?
-- Кто же нам запретит? Мы с кузиной совершенно свободны.
-- Хорошо; извольте же нынче часам к трем утра прогуливаться вдвоем, как ни в чем ни бывало, близ калитки, которая вам известна.
-- Которая в самом конце сада, со стороны леса?
-- Именно.
-- А дальше что?
-- А то, что, вероятно, некое отчасти знакомое вам лицо постучится в эту калитку...
-- Ах, капитан, если вы это сделаете, то я...
-- Что? -- с живостью перебил он.
-- Повторяю вам, вы будете премилым человеком и я буду крепко любить вас.
-- Так решено, я привезу вам Медвежонка, живого или мертвого.
-- Кузина предпочла бы первое.
-- Понятно; да и он также, надо полагать. Вы ничего больше не желаете спросить у меня, сеньорита? Не стесняйтесь.
-- Нет, ничего.
-- Так я напомню вам о пироге для меня.
-- Я сейчас уеду, следуйте за мной на расстоянии, я укажу вам место, где она находится. Смотрите, не забывайте вашего обещания.
-- Скорее умру, чем обману вас.
-- Вот моя рука, до свидания, капитан.
-- До свидания, сеньорита, -- ответил он, целуя протянутую ему крошечную ручку.
Девушка присела в грациозном поклоне, сопровождая его пленительнейшей улыбкой, и вышла из шалаша.
Спустя минуту на потрескавшейся от засухи земле раздался лошадиный топот, который быстро удалялся.
Оставшись один, капитан подозрительно осмотрелся вокруг, наклонился к куче сухих листьев в углу и, порывшись в них, достал свое буканьерское ружье, спрятанное некоторое время тому назад, когда он покидал шалаш с доном Энрике Торибио Морено.
-- Вот мой "желен", -- весело воскликнул он, -- хорошо быть предусмотрительным. Если я встречусь со своим славным товарищем, то докажу вам, что я не обманщик.
Часам к десяти с половиной капитан Бартелеми сел в пирогу и стал грести к флибустьерской эскадре, замеченной им днем.
Для большей предосторожности, чтобы какой-нибудь невидимый соглядатай не подкараулил его, он обернул весла ветошью, и плеска воды не было слышно.