А теперь вернемся к тому времени, когда Мирамон бесцеремонно распорядился хранящимися в английском консульстве деньгами Конвента, и расскажем о событиях, тесно связанных с нашим повествованием.
Как и предсказал дон Хаиме, захват денег Конвента генералом Маркесом не мог не бросить тень на доброе имя президента. Члены дипломатического корпуса, в первую очередь, испанский посланник и управляющий делами французского посольства, прежде поддерживающие Мирамона против Хуареса, теперь считали партию умеренных, в которую входил Мирамон, погибшей, если только не произойдет какого-либо чуда. А на чудо в создавшейся ситуации рассчитывать было нечего. К тому же денег Конвента из средств, предоставленных доном Хаиме в распоряжение президента, не хватило не только на покрытие дефицита полностью, но даже малой его части. Огромные суммы ушли на выплату солдатам жалованья за три месяца, после чего Мирамон объявил вербовку новых солдат, намереваясь последний раз попытать счастья на поле брани.
Однако Мирамон, молодой, энергичный генерал, хорошо понимал всю невыгодность своего положения по сравнению с превосходящими силами "пурос" -- "чистых", как называли себя сторонники Хуареса, и потому прежде, чем прибегнуть к силе оружия, решил испробовать единственное, доступное ему средство, -- дипломатическое посредничество.
Испанский посланник, прибыв в Мехико, признал правительство Мирамона, и вот к нему-то и обратился в отчаянии Мирамон, желая заручиться поддержкой представителей иностранных государств для переговоров о мире и предлагая со своей стороны соответствующие уступки.
Во-первых, условия о мире определяют представители воюющих сторон вместе с представителями Европы и Соединенных Штатов.
Во-вторых, представители воюющих сторон назначают главу республики, который сохраняет свою власть вплоть до решения этого вопроса представителями всей страны.
В-третьих, на собраниях этих же представителей будет решен вопрос о созыве Конгресса.
О том, что распри утомили Мирамона и он ничего так не желает, как мира, свидетельствует телеграмма от третьего октября 1860 года, посланная Мирамоном испанскому послу. Вот какими словами она заканчивается: "Да исполнятся с Божьей помощью все мои пожелания, с которыми я обращаюсь к вам лично".
Как и можно было предполагать, попытка мирного решения вопроса не удалась. Почему? Это ясно каждому, даже не интересующемуся политикой.
Хуарес, овладевший большей частью мексиканской территории, чувствовал себя хозяином страны и, хотя ничего не имел против переговоров, хотел не уступок со стороны Мирамона, а полной его капитуляции.
Но Мирамон, отважный как лев, затравленный охотниками, верил в непобедимость своей шпаги и не хотел сдаваться.
Итак, 17 ноября он обратился к своим приверженцам с последним воззванием, стараясь разбудить в них веру в общее дело и заразить своей энергией.
К несчастью, в войсках Мирамону больше не верили и остались глухи к его призыву. Личные интересы и страх взяли верх. Мирамону надо было решать: либо прекратить борьбу и сложить с себя власть, либо все поставить на карту и попытать счастья с оружием в руках.
После долгих размышлений генерал решил снова взяться за оружие.
Ночь была на исходе, бледный свет проникал в комнату через занавески, споря с гаснущим пламенем свечей. Генерал вел разговор с доном Хаиме, которого не так давно принимал в этом же кабинете.
Догоравшие свечи свидетельствовали о том, что разговор начался давно, и сейчас оба склонились над большой картой, обмениваясь замечаниями.
Вдруг генерал выпрямился, опустился в кресло и прошептал:
-- Зачем упорствовать вопреки судьбе?
-- Чтобы победить, генерал! -- ответил дон Хаиме.
-- Это невозможно!
-- Вы отчаялись, генерал?
-- Нет, напротив, скорее погибну, чем покорюсь презренному Хуаресу, злобному и мстительному индейцу, из жалости подобранному на дороге испанцем. Этот негодяи с помощью междоусобных войн хочет привести страну к гибели.
-- Что же тут поделаешь, генерал, -- насмешливо заметил дон Хаиме, -- может быть, испанец, о котором вы говорите, нарочно воспитал подобранного им индейца мстительным и злобным, предвидя происходящие ныне события?
-- Клянусь, что никто еще никогда не замышлял столь хитроумных и коварных планов и не осуществлял их такими гнусными путями и с таким бесстыдством!
-- Но ведь он -- предводитель "пурос", "чистых"! -- заметил с улыбкой дон Хаиме.
-- Да будь он проклят! -- вскричал с негодованием генерал. -- У него единственная цель -- погубить наше несчастное отечество.
-- Почему же тогда вы не желаете последовать моему совету?
Генерал с досадой пожал плечами.
-- Боже мой! Да потому, что план ваш неосуществим!
-- Больше нет у вас причин для отказа? -- спросил дон Хаиме.
-- Кроме того, -- добавил в замешательстве генерал, -- раз уж вы требуете от меня откровенности, признаюсь, что ваш план ущемляет мое достоинство.
-- Позвольте, генерал, мне кажется, что вы не так меня поняли.
-- Не так понял?! Вы шутите, мой друг, я могу, если желаете, изложить от начала до конца весь ваш план, в который вы так верите и хотите, чтобы я поверил.
-- Попробуйте, -- произнес дон Хаиме.
-- Ну, вот он ваш план: неожиданно покинуть город, оставив артиллерию, стремительно приблизиться к неприятелю и напасть на него, застав врасплох.
-- Не только напасть, но и разбить! -- возразил дон Хаиме.
-- Ну, разбить... -- произнес с сомнением генерал.
-- Именно разбить! Заметьте, генерал, ваши враги уверены, что вы заняты сейчас укреплением своих позиций в городе, ввиду предстоящей осады. Они уверенно двигаются вперед, потому что знают, что после поражения генерала Маркеса ваши сторонники избегают открытого боя.
-- Все это верно, -- согласился генерал.
-- И потому совсем нетрудно разбить врага. Партизанская война для вас не только единственное средство борьбы, она дает вам шансы на успех, гарантирует победу над противником. Несколько удачных схваток с неприятелем, и покинувшие вас бывшие сторонники вернутся к вам, а огромное войско Хуареса растает, как снег под ярким солнцем.
-- Да, да, я понимаю ваш смелый замысел.
-- Обратите внимание на еще одно преимущество этого плана.
-- Какое же?
-- В случае поражения -- погибнуть на поле брани с оружием в руках, вместо того чтобы ждать, как зверь в логове, осады врага, а потом сдаться, чтобы спасти столицу республики от ужасов междоусобной войны.
Генерал стал в волнении ходить по кабинету. Наконец, он остановился перед доном Хаиме.
-- Благодарю вас, -- сказал он растроганно, -- за вашу откровенность, вы -- единственный друг в постигшей меня беде. Я принимаю ваш план и сегодня же приступлю к его осуществлению. Который час?
-- Около четырех, генерал.
-- В пять я выступаю из Мехико. Дон Хаиме поднялся.
-- Вы уже покидаете меня, мой друг?
-- Я вам больше не нужен, позвольте мне, генерал, удалиться.
-- Но мы с вами еще увидимся?
-- Во время сражения, генерал! Где именно вы намерены дать бой неприятелю?
-- Здесь, -- ответил генерал, -- у Толуха. -- Он указал место на карте. -- Авангард неприятеля прибудет туда не ранее двух часов пополудни, при быстром передвижении я там буду около полудня и смогу приготовиться к сражению.
-- Место выбрано удачно, я предсказываю вам победу, генерал!
-- Да услышит вас Бог! Но что-то не верится!
-- Опять вы пали духом!
-- Нет, вы ошибаетесь, это мое убеждение. Они пожали друг другу руки, и дон Хаиме удалился.
Через несколько минут он выехал за пределы Мехико и помчался по равнине.