Неожиданная и в то же время блестящая победа Мирамона над сильным и опытным врагом вернула сторонникам президента мужество и надежду.
Солдаты больше не сомневались в успехе дела, за которое сражались, и считали победу окончательной.
Один только Мирамон знал истинную цену одержанной победе.
Он слишком хорошо понимал зыбкость своего положения, чтобы тешить себя несбыточными мечтами. Но в глубине души благодарил фортуну за то, что не дала ему пасть слишком низко, как это бывает с простыми смертными.
Кавалерия, преследовавшая отступающего врага, чтобы он снова не собрался с силами, вернулась. Мирамон дал войску два часа отдохнуть и приказал возвращаться в Мехико. Возвратились на несколько часов позднее, чем предполагали. Усталые лошади двигались медленно, кавалеристы, сопровождая пленных и трофейные пушки, шли пешком, а многочисленные экипажи с багажом могли ехать только по хорошей дороге. Все это задержало войско в пути.
Было уже около десяти вечера, когда авангард экспедиционного корпуса достиг первых домов Мехико. Город был залит огнями.
Новости, как хорошие, так и плохие, распространяются с необычайной скоростью. Неудивительно поэтому, что исход сражения при Толухе, стал сразу же известен в Мехико.
Слух о блестящей победе президента передавался из уст в уста.
Радость охватила горожан. Члены муниципального совета в полном составе встретили президента у городских ворот, чтобы принести ему свои поздравления. Войска шли между стоявшими плотной стеной по обе стороны дороги людьми, которые кричали "виват", размахивали шляпами, платками, бросали петарды. Несмотря на поздний час, звонили в колокола, священники, охладевшие за последнее время к тому, кто всегда их поддерживал, сегодня старались всячески показать ему свою преданность.
Мирамон с легкой иронией отвечал на восторги толпы и сыпавшиеся со всех сторон приветственные возгласы.
У дворца он слез с лошади, заметил какого-то человека, который с улыбкой смотрел на него. Это был дон Хаиме.
Увидев его, Мирамон не мог удержаться от радостного возгласа.
-- Ах, это вы, мой друг! Пойдемте же!
Ко всеобщему удивлению, он взял дона Хаиме под руку и повел во дворец.
Едва войдя в кабинет, президент бросился в кресло и отер платком катившийся со лба пот.
-- Ух! -- вскричал он. -- Я в полном изнеможении! Эта дурацкая комедия меня так утомила.
-- Рад слышать это от вас, -- весело сказал дон Хаиме. -- Я боялся, что успех ослепит вас.
Генерал презрительно пожал плечами.
-- За кого вы меня принимаете, друг мой? Неужели я похож на человека, которого успех может ослепить? Даже самый блестящий успех не что иное, как еще одна победа, не имеющая никакого значения для того дела, за которое я борюсь.
-- К сожалению, генерал, вы правы.
-- Да, прав. Мое падение неизбежно, выигранное сражение лишь оттянуло его на несколько дней. Эта восторженная толпа, изменчивая и легко увлекающаяся, давно от меня отвернулась. Я знаю!
-- У вас было много неудач, генерал! Но кто может утверждать, что вы не вернете потерянное, если еще раз-другой победите!
-- Друг мой, сейчас я победил благодаря вам. Вы ударили в тыл неприятелю, и это решило исход сражения.
-- Вы склонны видеть все в мрачном свете. Уверяю вас, еще две победы, и вы спасены.
-- Мы непременно будем сражаться, если только представится возможность. Будь у меня преданные офицеры, я не сидел бы в Мехико и добился бы полной победы.
В эту минуту дверь отворилась, и на пороге появился генерал Кабос.
-- Ах, это вы, генерал, -- с наигранной веселостью произнес президент, протягивая генералу руку. -- Чем обязан удовольствию видеть вас?
-- Прошу извинить, что осмелился войти без доклада, но дело не терпит отлагательств.
Дон Хаиме хотел уйти, но президент жестом его удержал и обратился к генералу:
-- Что случилось, генерал?
-- Господин президент! Народ и солдаты требуют немедленного расстрела пленных офицеров, как изменников родины.
-- Не может быть, -- сказал президент, побледнев.
-- Потрудитесь, ваше превосходительство, открыть окно, вы услышите, какой шум на площади!
-- Пойти на убийство? После победы! Я никогда не совершу подобной подлости! Где пленные?
-- На дворцовом дворе, под стражей.
-- Прикажите их немедленно привести ко мне! Ступайте, генерал!
-- Ах, друг мой, -- вскричал президент, как только генерал удалился. -- Чего можно ожидать от народа, напрочь лишенного благородства? Что подумают о нас в Европе? Ничего, кроме презрения, мы не вызовем. А ведь народ наш по природе своей не жесток. Рабство и бесконечные революции сделали его таким. Пойдемте со мной, надо найти выход из этого положения!
Они отправились в просторный зал, где собрались самые преданные сторонники президента.
Президент сел в кресло, стоявшее на возвышении, офицеры его окружили. По знаку Мирамона дон Хаиме стал рядом с ним. В сопровождении генерала Кабоса вошли пленные.
С виду спокойные, они не могли не тревожиться об ожидавшей их участи. С площади доносились крики разъяренной толпы, жаждущей их смерти. Приверженцы президента ненавидели их.
Впереди шел генерал Бериосабал, совсем еще молодой, лет тридцати, с умным и выразительным лицом и благородной осанкой. За ним следовал генерал Дегольядо с сыновьями, затем шли два полковника и офицеры.
При их приближении президент встал и с улыбкой пошел им навстречу.
-- Господа! -- сказал он с поклоном. -- Весьма сожалею, что обстоятельства не позволяют мне немедленно возвратить вам свободу, но я сделаю все, чтобы вы не испытывали особых тягот и задержались здесь ненадолго. Возьмите обратно ваши шпаги!
По знаку Мирамона Кабос возвратил пленным оружие.
-- Господа! -- продолжал президент. -- Считайте себя моими гостями. Вам будут оказывать должное уважение. Об одном лишь прошу, дать честное слово офицера и дворянина не выходить отсюда без моего разрешения. Не потому что я вам не доверяю, а чтобы оградить вас от покушений на вашу жизнь.
-- Благодарю вас, ваше превосходительство! -- ответил генерал Бериосабал. -- Мы не сомневались в вашем великодушии и клянемся честью пользоваться свободой лишь в тех пределах, какие вы нам укажете.
Президент распорядился отвести пленных в отведенные для них комнаты и хотел было вернуться к себе в кабинет, но его остановил дон Хаиме и, указав на одного из офицеров, спросил:
-- Вы знаете этого человека?
-- Конечно, знаю, -- ответил президент. -- Он всего несколько дней состоит у нас на службе и уже успел оказать мне немало важных услуг. Это испанец, зовут его Антонио де Касебар.
-- О, его имя мне хорошо известно, к несчастью, я давно с ним знаком! -- вскричал дон Хаиме. -- Он предатель!
-- Вы шутите!
-- Говорю вам, он предатель, я знаю это точно, -- стоял на своем дон Хаиме.
-- Не убеждайте меня, -- с жаром произнес президент, -- мне это неприятно. Доброй ночи! Завтра непременно приходите, надо обсудить множество важных дел. И, поклонившись, президент скрылся в своем кабинете. С минуту дон Хаиме стоял, неприятно пораженный недоверием президента, потом прошептал:
-- Если Бог захочет погубить человека, он делает его слепым.
Теперь все кончено. Дон Хаиме покинул дворец с тяжелым сердцем.