Итак, дон Хаиме покинул дворец. Площадь Майор опустела. Народное волнение улеглось так же быстро, как и возникло, солдат уговорили разойтись по казармам. Остальные, увидев, что своего не добьются, что пленных им не выдадут, пошумели и тоже отправились по своим лачугам. Лачуги эти находились в бедных кварталах и пользовались дурной славой. Любой, кто нуждался в убежище, находил его там.
У входа в дворец сидел Лопес, держа наготове оружие, как ему и было приказано.
Вдруг он увидел, что дверь отворилась, и он сразу догадался, что только его господин мог выйти так поздно из дворца.
-- Что нового? -- спросил дон Хаиме, вдевая ногу в стремя.
-- Ничего особенного, -- ответил Лопес.
-- Ты уверен в этом?
-- Почти! Да, чуть было не забыл, тут один человек выходил из дворца, так он показался мне очень знакомым.
-- И давно это было?
-- Нет, с четверть часа назад. А может, я ошибся. Он был совсем по-другому одет, да и видел я его мельком.
-- Кто же это был?
-- Пожалуй, вы не поверите, по-моему, дон Антонио Касебар.
-- Отчего же не поверю! Я сам его видел во дворце.
-- Ах, черт! В таком случае очень жалею, что я не подслушал их разговора.
-- Он был не один? Говори же, скорее!
-- Не один. К нему подошел какой-то человек.
-- А этого человека ты не узнал?
-- Нет. На нем была шляпа с большими полями, надвинутая на глаза, и плащ, в который он закутался до самого носа, к тому же было темно.
-- Дальше, дальше! -- нетерпеливо вскричал дон Хаиме.
-- Они о чем-то поговорили, но я расслышал всего несколько слов.
-- Повтори-ка их, живо!
-- Извольте! Один сказал: "Значит, он был там", что ответил второй, я не уловил, а потом первый сказал:
"Ну, он не посмеет". После этого они перешли на шепот. А потом первый сказал: "Надо отправиться туда". -- "Уже поздно", -- ответил второй. Еще я услышал два слова: "Пало-Кемадо". Они поговорили еще немного и разошлись. Первый скрылся под порталами, а дон Антонио свернул вправо, по направлению к парку Букарельи. Но скорее всего он зашел в какой-то дом -- вряд ли ему придет в голову одному гулять по парку в такое время.
-- Сейчас мы это узнаем, -- сказал дон Хаиме, вскочив на коня. -- Дай мне оружие и следуй за мной. Лошади не очень устали?
-- Совсем не устали, -- ответил Лопес, подавая дону Хаиме двустволку, пару револьверов и саблю. -- Как вы и приказывали, я сменил лошадей.
-- Тогда в путь!
Они поскакали вдоль пустой площади и, попетляв, чтобы сбить с толку преследователей, если такие появились бы, направились в сторону Букарельи.
В Мехико запрещено ездить верхом с наступлением ночи без особого разрешения. Но дон Хаиме пренебрег этим правилом, правда, ничем не рискуя: часовые равнодушно смотрели на скакавших мимо всадников, даже не думая их останавливать.
Отъехав довольно далеко от дворца, дон Хаиме и Лопес надели вечерние маски, чтобы их никто не узнал.
Вскоре они достигли парка Букарельи. Дон Хаиме, пристально вглядываясь в темноту, издал пронзительный свист.
Тотчас же кто-то отделился от входа в парк и остановился на дороге.
-- Не проходил ли здесь кто-нибудь за этот час? -- спросил дон Хаиме.
-- Да, я видел человека, он пришел к дому справа от вас, дважды хлопнул в ладоши, через минуту дверь отворилась и вышел слуга, ведя на поводу гнедого коня и неся плащ на красной подкладке.
-- Как же ты все это разглядел в темноте?
-- У слуги был фонарь. Человек отругал слугу за неосторожность, вышиб у него из рук фонарь и надел плащ.
-- Что было под плащом?
-- Мундир кавалерийского офицера.
-- Дальше?
-- Он отдал свою шляпу с перьями слуге. Тот вернулся в дом и вскоре принес войлочную шляпу, пистолеты и ружье, пристегнул офицеру шпоры, и тот вскочил на коня и ускакал.
-- Куда?
-- В сторону площади Майор.
-- А слуга?
-- Вернулся в дом.
-- Ты уверен, что они тебя не видели?
-- Уверен.
-- Хорошо. Стой тут и никуда не ходи. До свидания!
-- До свидания! -- человек исчез в темноте.
Дон Хаиме и Лопес повернули коней. Вскоре достигли площади Майор.
Дон Хаиме, видимо, хорошо знал, куда надо ехать, потому что, не задумываясь, сворачивал с улицы в улицу.
Вскоре они подъехали к приюту святого Антония, но не остановились. К городу уже съезжались торговцы.
В нескольких шагах от приюта, в том месте, где на скрещении шести дорог стоит каменный крест, дон Хаиме остановился и опять пронзительно свистнул.
В ту же минуту кто-то, лежавший у подножия креста, поднялся и неподвижно застыл перед доном Хаиме.
-- Не проезжал ли здесь всадник на пегом коне в войлочной шляпе? -- спросил дон Хаиме.
-- Проезжал, -- ответил незнакомец.
-- Давно?
-- Час назад.
-- Он был один?
-- Один.
-- Куда поехал?
-- Туда, -- ответил незнакомец, указывая на вторую дорогу слева. -- Должен ли я ехать с вами?
-- А где твоя лошадь?
-- В загоне, возле приюта святого Антония.
-- Далеко, мне некогда тебя ждать. Оставайся тут!
-- Слушаюсь.
Человек снова лег у подножия креста, а всадники поехали дальше.
-- Он, наверняка, отправился в Пало-Кемадо, -- произнес дон Хаиме.
-- Вы правы, -- отозвался Лопес, -- как это я раньше об этом не догадался.
Они молча ехали около часа и, наконец, увидели темные контуры какого-то здания.
-- Вот Пало-Кемадо, -- сказал дон Хаиме. Проехав еще немного, они остановились. Громко залаяла собака.
-- Черт возьми! -- произнес в сердцах дон Хаиме. -- Надо уходить, проклятый пес нас выдаст.
Они пришпорили коней и помчались во всю прыть. Но вскоре снова остановились, и дон Хаиме спешился.
-- Спрячь где-нибудь лошадей, -- сказал он, -- и жди меня!
Лопес ничего не ответил, он не был болтлив.
Дон Хаиме тщательно осмотрел оружие, лег на землю и медленно пополз в сторону ранчо Пало-Кемадо. Приблизившись, он увидел с десяток привязанных лошадей, а рядом с ними нескольких человек.
Один, вооруженный длинным копьем, стоял у дверей. Видимо, это был часовой.
Дон Хаиме остановился, не зная, что предпринять. Однако дон Хаиме решил во что бы то ни стало узнать, что привело сюда этих людей. А решений своих, как известно читателю, дон Хаиме никогда не менял.
Те, кто был в ранчо, видимо, сделали все, чтобы не быть застигнутыми врасплох.
С необычайной осторожностью он снова пополз вперед, извиваясь, словно змея.
Он не направился прямо к ранчо, а обогнул его, чтобы убедиться, нет ли с другой стороны часового.
Как и предполагал дон Хаиме, позади ранчо не было никого.
Он осторожно поднялся с земли и осмотрелся. К дому примыкал загон для скота, обнесенный живой изгородью. Он казался совершенно пустым. Дон Хаиме нашарил в загородке отверстие и пробрался в загон, откуда уже нетрудно было пройти к дому. Его только удивило, что собака до сих пор не залаяла. А не залаяла она потому, что ее увели в дом и посадили на цепь, опасаясь привлечь внимание индейцев, которые как раз в это время несут на продажу в город свой товар.
Осмотрев стену дома, дон Хаиме нашел дверь, которая почему-то не была заперта и открылась, едва он ее толкнул.
Дверь вела в коридор, довольно темный, но из другой двери сюда проникал свет и видно было сквозь щели, что там происходит.
Большая комната была освещена единственным факелом.
Трое мужчин, закутанных в плащи, сидели за столом, уставленном бутылками и кубками, и о чем-то горячо спорили.
Дон Хаиме тотчас узнал их; это были дон Фелиппе, полковник герильерос, дон Мельхиор де ля Крус и дон Антонио де Касебар.
-- Наконец-то, -- радостно прошептал дон Хаиме, -- я все узнаю! -- и он стал прислушиваться к разговору.
Говорил дон Фелиппе. Язык у него заплетался. Он, видимо, изрядно выпил и старался в чем-то убедить своих приятелей, а те не соглашались.
-- Нет, сеньоры, -- упрямо твердил он, -- я не отдам вам письма! Будь я проклят! Я честный человек. -- Каждое слово он сопровождал ударом кулака по столу.
-- Но, если вы хотите во что бы то ни стало оставить письмо у себя, хотя вам приказано передать его нам, как можем мы выполнить данное нам поручение? -- возразил дон Мельхиор.
-- И как мы докажем, -- подхватил дон Антонио, -- тем, с кем нам придется иметь дело, что это поручено именно нам?
-- Это меня не касается. Как говорится, каждый сам за себя. Я -- человек честный и должен блюсти свои интересы, а вы -- свои.
-- Вздор! -- вскричал дон Антонио. -- Мы рискуем головой!
-- Вполне возможно, дорогой сеньор. Каждый поступает, как ему заблагорассудится. Я -- честный человек и говорю прямо, что письма не отдам, если вы не дадите мне столько, сколько я попросил у вас. Почему, несмотря на ваш уговор с генералом, вы не предупредили его о сегодняшнем деле?
-- Мы объяснили вам, что это было невозможно, потому что решилось все слишком неожиданно.
-- Хороша неожиданность. Вот и договаривайтесь с его превосходительством сами, а я умываю руки.
-- Что вы болтаете! -- холодно заметил дон Антонио. -- Лучше ответьте, намерены вы отдать письмо или нет?
-- Нет, -- стоял на своем дон Фелиппе. -- Только за десять тысяч пиастров. Право, цена невысока, я честный человек!
-- Подпись сеньора Бенито Хуареса настоящая драгоценность. Я не стал бы торговаться, -- прошептал дон Хаиме.
-- Но поймите же, -- вскричал дон Мельхиор, -- вы поступаете как вор!
-- Ну и что, -- с иронией произнес дон Фелиппе, -- я -- вор, вы -- предатели, только мы из разных партий. Вот и все различие между нами.
Оскорбленные дон Мельхиор и дон Антонио вскочили из-за стола.
-- Пойдемте, -- сказал дон Мельхиор, -- он -- настоящее животное, не желает ничего понимать.
-- Самое лучшее отправиться к главнокомандующему, -- произнес дон Антонио, -- он проучит этого наглеца!
-- Ступайте, ступайте, дорогие сеньоры, -- насмешливо произнес герильеро, -- счастливого вам пути, а письмецо пусть останется у меня, может быть, найдется на него покупатель. Я ведь человек честный!
Переглянувшись, дон Антонио и дон Мельхиор схватились было за оружие, но затем презрительно пожали плечами и вышли.
Через несколько минут они ускакали, только и слышен был удалявшийся топот конских копыт.
-- Уехали, -- проворчал дон Фелиппе, налил себе вина и проглотил залпом. -- Спешат, будто сам дьявол за ними гонится. Рассердились! Ну и наплевать! Главное -- письмо у меня.
Рассуждая сам с собой, герильеро поставил кубок на стол, поднял голову и задрожал: перед ним молча стоял человек, до самых глаз закутанный в плащ. В каждой руке он держал по шестиствольному револьверу.
Дон Фелиппе изменился в лице.
-- Что за черт? Что вам от меня надо? -- вскричал он срывающимся от страха голосом. -- Не иначе как я угодил в западню!
Весь хмель сошел с дона Фелиппе. Он хотел убежать, но незнакомец предупредил:
-- Ни с места! Иначе пристрелю как собаку! Герильеро тяжело опустился на скамейку.