Для пояснения событий, которые должны следовать теперь, нам необходимо сделать несколько шагов назад и вернуться в палатку, где временно помещались граф де Болье и Меткая Пуля. Два белых были сильно разочарованы исходом их разговора с Серым Медведем, однако граф, как истый дворянин, не мог не признать со свойственным ему благородством, что в этом случае выгодная роль осталась за индейским вождем, смелость, а главное, величие которого внушали ему невольное удивление. Что касается Меткой Пули, то достойный охотник не задумывался так глубоко; взбешенный своей неудачей, а еще более пренебрежением вождя к нему, он придумывал самые страшные планы мести, выходя из себя от бешенства.
Граф забавлялся несколько минут проделками товарища, который расхаживал взад и вперед, бормоча себе что-то под нос, сжимая кулаки, поднимая глаза кверху и стуча оземь прикладом винтовки с комичным отчаянием; но наконец молодой человек не выдержал и разразился громким хохотом.
Охотник стал как вкопанный и осмотрелся вокруг, чтобы узнать причину несвоевременной веселости графа.
-- Что случилось, господин Эдуард? -- спросил он. -- Что вас так рассмешило?
Разумеется, этот вопрос, заданный с испугом, только заставил графа расхохотаться еще сильнее.
-- Ах! Дружище, -- вскричал он, -- ведь я смеюсь над вашим уморительным видом и сумасбродными проделками, за которыми я наблюдаю вот уже добрых двадцать минут.
-- Можно ли обращать это в шутку, господин Эдуард? -- возразил Меткая Пуля.
-- По-видимому, вы принимаете это близко к сердцу, любезный друг. Никогда не видел я вас таким взволнованным. Можно подумать, что вы лишились той гордой самоуверенности, которая помогала вам пренебрегать всеми опасностями.
-- Нет, нет, господин Эдуард, вы ошибаетесь, мое мнение на этот счет составлено давно, я твердо уверен, что эти красные черти никогда не исхитрятся убить меня; но, видите ли, меня бесит то, что они так ловко надули меня, это задевает мое самолюбие, знаете ли, вот я и ломаю голову, чтобы придумать средство сыграть с ними шутку в свою очередь.
-- Думайте, приятель; если возможно что-либо сделать, я помогу вам. Но пока мне остается сидеть сложа руки и оставаться безучастным, -- я связан словом.
-- Как! -- вскричал Меткая Пуля в изумлении. -- Вы останетесь здесь, чтобы содействовать их дьявольским фокусам?!
-- Придется, любезный друг, раз уж я обещал.
-- Ну, само собой, вы обещали, иначе и сделать нельзя было, но слово, данное индейцу, не в счет, господин Эдуард. Краснокожие -- идиоты! Что они смыслят в чести? В подобной ситуации Серый Медведь вовсе не считал бы себя связанным относительно вас, будьте уверены.
-- Возможно, любезный друг, хотя я и не разделяю вашего мнения: Серый Медведь человек необыкновенный, он одарен редким умом.
-- На что служит ему этот ум? На то разве только, чтобы превзойти своих соплеменников в хитрости и коварстве?.. Поверьте мне, не церемоньтесь, раскланяйтесь с ним по-французски, как говорят на юге, и наплюйте на все; краснокожие первые одобрят ваш поступок.
-- Любезный друг, -- твердо ответил граф, -- напрасно распространяться на этот счет. Мы, дворяне, дав слово, подчиняемся ему безусловно, кто бы ни был тот, кому наше слово дано, и какого бы цвета ни была его кожа.
-- Как хотите, господин Эдуард, это дело ваше, я не вправе давать вам советы или навязывать свое мнение, вы лучше меня рассудите, как вам надо поступать. Будьте спокойны, больше я не скажу вам ни слова об этом.
-- Спасибо, друг.
-- Все это прекрасно, но что же нам теперь делать?
-- Как! Что нам делать? Что вам делать, хотите вы сказать?
-- Нет, господин Эдуард, я сказал именно то, что хотел сказать; вы же понимаете, что я не оставлю вас одного в этом гнезде ехидн?
-- Напротив, любезный друг, вы сделаете это немедленно.
-- Я?! -- вскричал охотник и расхохотался во всю глотку.
-- Да, вы, мой друг, так надо.
-- Ба-а! Почему же надо, когда вы остаетесь?
-- Именно потому и надо. Охотник задумался на минуту.
-- Должен вам сказать, что я ничего не понимаю, -- сказал он наконец.
-- Но дело ясно, -- возразил граф.
-- Гм! Может быть, но только не для меня.
-- Разве вы не понимаете, что нам надо отомстить за себя?
-- О! Что касается этого, то я все понимаю как нельзя лучше.
-- Как же мы достигнем этой цели, если вы упрямитесь и не желаете уходить?
-- Да ведь вы же останетесь, -- упорствовал охотник.
-- Это совсем другое дело. Я остаюсь потому, что связан словом, а вы вольны уйти или оставаться. Вам надо пользоваться этим и тотчас уходить. Когда вы выберетесь на волю, отыщите приятелей, что будет не трудно в прерии; думаю, что мой честный Ивон, несмотря на свою трусость, вероятно, также хлопочет о моем избавлении. Повидайтесь с ним и решите что-нибудь. Я не могу уйти отсюда, это правда, но я и не могу запретить моим друзьям освободить меня! Если им это удастся, то мое слово будет снято с меня и ничто не помешает мне следовать за ними. Теперь вы понимаете?
-- Понимать-то понимаю, господин Эдуард, но должен признаться, что не решаюсь оставить вас одного среди этих краснокожих дьяволов.
-- Не беспокойтесь на этот счет, Меткая Пуля, я не подвергаюсь никакой опасности, они питают ко мне такое благоговение, что мне нечего опасаться с их стороны. Впрочем, Серый Медведь сумеет защитить меня в случае необходимости. Итак, любезный друг, послушайтесь меня и уходите скорее. Вы больше поможете мне, если уйдете, чем будете упорно находится здесь, где ваше присутствие в случае опасности мне скорее навредит, чем пойдет на пользу.
-- Вам лучше знать, граф, и раз вы требуете этого, то я уйду, -- ответил охотник, грустно качая головой.
-- Главное, будьте осторожны, выходя из стана; смотрите, чтобы вас не убили!
Охотник презрительно улыбнулся.
-- Вы знаете, что краснокожие не могут справиться со мной, -- возразил он.
-- А я забыл! -- со смехом ответил граф. -- Ну, прощайте, дружище! Не оставайтесь тут дольше. Желаю успеха!
-- До свидания, господин Эдуард, позвольте мне пожать вашу руку. Как знать, сведет ли нас еще судьба!
-- Нет, мы должны обняться, любезный друг, -- возразил граф, -- ведь мы братья!
-- С радостью! -- вскричал просиявший канадец и бросился в раскрытые объятия графа.
Они крепко обнялись и наконец расстались. Граф лег на кучу шкур, которые служили ему постелью, а канадец, осмотрев свое оружие, в последний раз кивнул на прощание молодому человеку и вышел из палатки.
Меткая Пуля медленно прошел стан с винтовкой в руке, высоко подняв голову и гордо осматриваясь вокруг. Индейцы, по-видимому, не обращали никакого внимания на присутствие среди них канадца и дали ему преспокойно уйти.
Когда охотник отошел на два ружейных выстрела от стана, он приостановился и стал размышлять, как ему поступить, чтобы выручить графа. В несколько минут его решение было принято, и он направился к укреплению скваттера тем беглым шагом быстрее лошадиной рыси, которым ходят люди, освоенные с прерией.
Когда Меткая Пуля дошел до плантации, Джон Брайт держал совещание с Ивоном и охотниками, которых прислал майор Мелвилл. Появление Меткой Пули вызвало громкое радостное "ура".
Американцы находились в порядочном затруднении. Как бы подробны ни были сведения, которые собрала миссис Маргарет о намерениях Серого Медведя и замыслах индейцев, все-таки ее отчет майору Мелвиллу был очень неполон по той естественной причине, что старейшины великого совета союзных племен держали свои совещания в глубочайшей тайне и Красный Волк, несмотря на свою проницательность и ловкость, с трудом уловил одну лишь небольшую часть плана, которым должны были руководствоваться вожди.
Разведчики, разосланные по всем направлениям, вернулись с грозными сведениями о передвижениях черноногих; индейцы, казалось, вознамерились теперь нанести решительный удар; все миссурийские племена отозвались на призыв Серого Медведя и теперь прибывали одно за другим, чтобы примкнуть к союзным силам, которые вначале состояли из тысячи человек, но мало-помалу достигли грозной цифры в четыре тысячи и, по всей вероятности, не остановятся на этом числе.
Невидимый неприятель окружил форт Макензи со всех сторон и преграждал всякое сообщение с другими фортами компании. Положение майора было крайне опасным.
Охотники находились в большом недоумении и уже несколько часов держали большое совещание, но не придумали еще никакого способа, достаточно действенного и удобоисполнимого, чтобы заставить индейцев снять осаду с форта.
Белые достигли владычества в Америке только посредством неприязни, которую разжигали между первобытными народами этого материка. Где туземцы действовали дружно, европейцы потерпели поражение, как, например, в Чили, где арауканы до сих пор составляют независимую республику и храбро отстаивают свои права; и семинолы в Луизиане только в последнее время были покорены после ожесточенной войны, веденной по всем правилам. Да много еще индейских народов могли бы мы назвать, если бы понадобилось подтвердить фактами наше мнение.
На этот раз краснокожие, казалось, осознали важность искреннего и крепкого союза.
Вожди соединившихся народов точно предали забвению вражду и зависть, существовавшие между различными племенами, чтобы истребить общего врага. Разумеется, несмотря на свою храбрость, американцы трепетали при мысли о предстоящей губительной войне с неприятелем, ожесточенным долгими притеснениями, когда пересчитывали, сколько их, и убеждались в своей малочисленности и бессилии против громадных полчищ, готовившихся подавить их.
Совещание, прерванное на минуту прибытием Меткой Пули, продолжалось с прежним жаром.
-- Ей-Богу! -- вскричал Джон Брайт, с гневом ударяя кулаком по колену. -- Надо сознаться, что мне не везет, -- как ни кинь, а все клин! Едва я успел устроиться тут, где все предвещало мне самые приятные перспективы, как вдруг против воли оказался увлечен в войну с этими проклятыми язычниками. Кто знает, как все это закончится? Для меня ясно только то, что мы оставим тут наши скальпы. Нечего сказать, большая радость для человека мирного, у которого только одна забота -- честным трудом взрастить свою семью!
-- Не о том теперь речь, -- возразил Ивон, -- надо освободить моего хозяина во что бы ни стало! Как?! Вы боитесь драться, когда это почти ваше ремесло и весь свой век вы только этим и занимаетесь, а я, известный трус, нисколько не боюсь рисковать скальпом, чтобы спасти своего господина?..
-- Вы не поняли меня, дружище Ивон, я не боюсь драться с краснокожими -- сохрани меня Бог бояться поганцев, которых презираю. Но позволительно, я думаю, честному и трудолюбивому землепашцу, как я, сокрушаться о последствиях войны с этими дьяволами. Я очень хорошо знаю, чем обязан вашему господину и, конечно, не задумаюсь бежать к нему на помощь, что бы из того ни вышло. Моим небольшим достоянием я обязан ему. Я не забыл этого, ей-Богу! И дам убить себя, но долг свой исполню!
-- Ну вот, так-то лучше! -- вскричал обрадованный Ивон. -- Я знал, что вы не способны отступить.
-- К несчастью, -- вмешался Меткая Пуля, -- все это нисколько не приближает нас к цели. Я не вижу средства помочь нашим друзьям. Эти краснокожие черти нагрянут на вас, как туча саранчи в июле; сколько ни убивай их, а они все-таки осилят нас численностью.
Эта печальная истина, вполне сознаваемая присутствующими, погрузила их в безмолвную грусть. Нельзя обсуждать физическую невозможность, ей можно только покориться. Американцы ожидали неминуемой катастрофы, и отчаяние их было соразмерно собственному бессилию. Вдруг снаружи раздался крик "к оружию!", повторенный несколько раз. Все вздрогнули, схватились за винтовки и выбежали на двор.
Крик, прервавший совещание, был призывом Уильяма, сына скваттера.
Джон Брайт все еще занимал вершину пригорка, на котором устроил свой лагерь по прибытии в эту местность; благодаря работам североамериканцев пригорок превратился в настоящий форт, способный выдержать не только внезапное нападение бродяг и воров, но даже устоять против значительных сил.
Все обратили свой взор на равнину, волнистая поверхность которой открывалась взору на пять или шесть миль вокруг. Охотники убедились с тайным страхом, что Уильям не ошибся, -- многочисленный отряд индейцев в полном боевом снаряжении мчался по равнине и быстро приближался к плантации.
-- Черт побери! -- пробормотал Меткая Пуля сквозь зубы. -- Дело дрянь. Ну, я должен сознаться, что эти проклятые нехристи порядком научились тактике; если так пойдет и дальше, они вскоре заткнут нас за пояс.
-- Вы думаете? -- откликнулся Джон Брайт с беспокойством.
-- Как не думать! -- ответил охотник. -- Очевидно, что они собираются напасть на нас, их план так же ясен для меня теперь, как будто они сами сообщили мне его.
-- Ага! -- с любопытством вскричал Ивон.
-- Сами судите, -- продолжал охотник, -- индейцы хотят разом напасть на все посты белых, чтобы поставить их в невозможность помогать друг другу; это очень логично с их стороны, таким образом они одолеют нас без труда и перебьют поодиночке... Гм! Человек, который предводительствует ими, страшный противник для нас! Нам надо примириться с нашей судьбой, ребята, -- мы погибли, это для меня так ясно, как будто скальпель уже на наших волосах. Остается одно -- оказать перед смертью храбрый отпор!
От этих слов, произнесенных охотником свойственным ему ровным и хладнокровным тоном, мороз пробежал по коже присутствующих.
-- Один я, быть может, спасусь от общей участи, -- беспечно прибавил Меткая Пуля.
-- Ба-а! Это почему же, старина? -- полюбопытствовал Ивон.
-- Потому, черт побери, -- с усмешкой сказал тот, -- что индейцы не могут убить меня, как вам известно.
-- А! -- воскликнул изумленный Ивон, глядя на приятеля с восторгом.
-- Да, это так, -- заключил Меткая Пуля, поставив ружье прикладом на землю и опираясь руками на дуло.
Между тем краснокожие быстро продвигались вперед. Их было по крайней мере полтораста человек, и почти все имели ружья, что означало отборное войско. Шагов на десять впереди отряда ехали два всадника -- вероятно, вожди.
На расстоянии полутора выстрелов от укреплений индейцы остановились, некоторое время совещались между собой, затем от них отделился всадник, пустил лошадь вскачь и, когда подъехал к частоколу на расстояние пистолетного выстрела, махнул в воздухе бизоновой шкурой.
-- Эй, Джон Брайт! -- насмешливо сказал Меткая Пуля. -- Это относится к вам, как командиру гарнизона. Краснокожие желают вступить в переговоры.
-- Ух! -- вскричал американец. -- Меня так и подмывает всадить вместо ответа пулю в мерзавца, который там гарцует!
С этими словами он поднял винтовку.
-- Сохрани вас Бог! -- остановил его охотник. -- Вы не знаете краснокожих: пока не раздалось первого выстрела, еще есть возможность уговорить их.
-- Знаете, старина, что вам следовало бы сделать? -- произнес вдруг Ивон.
-- Что же, мой осторожный приятель? -- спросил канадец.
-- Ведь вы не боитесь, что краснокожие убьют вас, так пойдите и переговорите с ними; пожалуй, вы еще уладите дело.
-- Да-да! Это прекрасная мысль! Почем знать, что из этого выйдет? Сейчас же иду, это и в самом деле будет лучше!.. Вы идете со мной, Ивон?
-- Почему бы и нет? -- заметил тот. -- С вами я не трушу.
-- Решено. Отпирайте нам ворота, Джон Брайт, а главное, смотрите в оба во время нашего отсутствия, при первом подозрительном движении стреляйте в язычников.
-- Будьте спокойны, старый охотник, -- сказал тот, крепко пожимая ему руку. -- Я не хотел бы, чтобы с вами случилось несчастье, вы -- ей-Богу! -- молодец!..
-- Думаю, что так оно и есть, -- со смехом ответил канадец, -- но главным образом я озабочен относительно вот этого славного малого, а за себя мне опасаться нечего.
-- Все равно, я глаз не спущу с этих чертей.
-- Вреда это не принесет.
Ворота отворили; Меткая Пуля с Ивоном сошли с пригорка и направились к всаднику, который ожидал их, сидя на лошади с гордой осанкой.
-- Ага! -- прошептал Меткая Пуля, когда приблизился к нему настолько, что смог разглядеть его лицо. -- Я думаю, наше дело не так плохо, как я полагал вначале.
-- Почему вы так думаете? -- спросил Ивон.
-- А вы взгляните на этого индейца; разве вы не узнаете Красного Волка?
-- В самом деле, это он. Но что из этого?
-- То, что я не считаю Красного Волка таким врагом, как казалось бы с первого взгляда.
-- И вы уверены, что не ошибаетесь?
-- Тише! Сейчас мы увидим.
Три человека чинно раскланялись по индейскому обычаю, приложив правую руку к сердцу, а левую протянув вперед ладонью кверху и растопырив пальцы.
-- Мой брат желанный гость своих бледнолицых друзей, -- сказал Меткая Пуля, -- не согласится ли он сесть у огня совета и выкурить трубку в моем вигваме?
-- Сам охотник решит, пришел ли Красный Волк как друг, -- возразил индеец.
-- Хорошо, -- сказал канадец. -- Разве Красный Волк опасался измены со стороны своих белых друзей, что привел с собой такую многочисленную рать?
Черноногий тонко улыбнулся:
-- Красный Волк -- вождь кайнахов, -- сказал он, -- язык его не раздвоен, слова, исходящие из его груди, идут от сердца. Вождь хочет помочь своим бледнолицым друзьям.
-- О! -- воскликнул Меткая Пуля. -- Вождь говорил хорошо, его слова приятно звучали в моих ушах. Чего желает мой брат?
-- Сесть у огня совета бледнолицых, чтобы объяснить им причину, почему он здесь.
-- Хорошо! Мой брат пойдет к бледнолицым один?
-- Нет, другое лицо придет с вождем.
-- Кто же это лицо, кому великий вождь оказывает такое доверие?
-- Степная Волчица.
Меткая Пуля едва удержался от радостного движения.
-- Хорошо! -- повторил он. -- Мой брат может прийти со Степной Волчицей; бледнолицые примут их радушно.
-- Не возвестит ли мой брат охотник своих друзей о нашем посещении?
-- Да, вождь, я сейчас же пойду исполнять это поручение. Переговоры были закончены, и после новых взаимных поклонов три человека разошлись.
Меткая Пуля и бретонец поспешно вернулись в укрепление.
-- Победа! -- вскричал охотник, входя. -- Мы спасены!
Все столпились вокруг него, сгорая от нетерпения услышать подробности переговоров. Канадец удовлетворил всеобщее любопытство не теряя ни минуты.
-- Ого! -- заметил Джон Брайт. -- Если старуха с ними, то мы действительно спасены.
И он весело потер руки.
После своей горестной неудачи с ловушкой, расставленной Серому Медведю, миссис Маргарет не впала в уныние, но, напротив, возгорелась еще более сильной жаждой мести. Не теряя ни минуты на пустые сожаления, что ей не удалось достигнуть своей цели, она немедленно принялась за новые меры, твердо вознамерившись нанести решительный удар. Она была ослеплена яростью и стремилась вперед, несмотря ни на какие последствия.
Не прошло и десяти минут после того, как она оставила Серого Медведя, как она уже выезжала из лагеря в сопровождении Красного Волка, который по ее приказанию взял с собой воинов, находившихся под его началом. Все они направились к плантации скваттера.
Едва Меткая Пуля успел объяснить друзьям то, что они желали знать, как миссис Маргарет и Красный Волк въехали в укрепленный стан, где были встречены с величайшим дружелюбием, особенно Джоном Брайтом, который от всего сердца радовался, что его плантации не угрожает опасность и гроза разразится где-нибудь в другом месте.
Вернемся теперь в форт Макензи, где происходили чрезвычайно важные события.