Сэмюэль Диксон был очень доволен всем, что увидел в хижине Джорджа Клинтона, к которому чувствовал искреннюю привязанность. Убедившись в удобствах его положения, он скоро простился с молодым хозяином. Время летело быстро, а ему не хотелось заставлять брата ждать себя, хорошо зная, что брат за пустяками не прислал бы за ним, а, верно, есть какие-нибудь важные новости.
Прощаясь с Джорджем, он наклонился к нему и сказал вполголоса:
-- Берегитесь, любезный друг, раненый путешественник, которого вы подобрали на дороге, чтобы так радушно укрыть его в своем доме, кажется мне негодяем последней руки. Если хотите последовать моему совету, постарайтесь как можно скорее отделаться от него.
-- Я последую вашему совету, -- отвечал Джордж. -- Этот человек и мне также не внушает ни малейшего доверия. Даю вам слово, как только он оправится настолько, чтобы пуститься в путь, я не стану его задерживать.
-- И будете совершенно правы. Итак, до свидания!
-- И до скорого, надеюсь.
-- Разумеется. Надеюсь, по крайней мере, что теперь в ы не станете отказываться посещать меня.
-- Простите мне эту робость -- впрочем, очень извинительную в моем положении.
-- Довольно об этом; знайте только, что теперь я то и дело буду ждать вас.
-- Дело решенное.
-- Ловлю вас на слове. До свидания!
В последний раз пожав друг другу руки, они простились. Сэмюэль Диксон сел на лошадь и уехал.
Джордж следил за ним глазами, пока всадник не скрылся за группой деревьев.
Молодой человек вздохнул; отъезд Сэмюэля Диксона разорвал последнюю нить утренних приключений, полных очарования для влюбленного со времени появления Дианы и отрадной беседы за завтраком. Увы! Минуты счастья так кратки и так быстро уходят, и кто знает, когда-то удастся ему повторить то, что давало радость!
Печально возвращался он в свой дом, но едва успел сделать несколько шагов, как увидел своих гостей, в сопровождении Верной Опоры выходивших к нему навстречу и с живостью разговаривавших между собой.
-- Надеюсь, однако, что вы не покидаете нас так скоро, -- сказал он вежливо.
-- Нет, у нас нет такого намерения, -- отвечал Меткая Пуля. -- Напротив, мы рассчитываем воспользоваться на несколько дней вашим гостеприимством, если только это вас не обеспокоит.
-- Наоборот, это доставит мне большое удовольствие. Мой дом и все, что в нем есть, готово к вашим услугам. Распоряжайтесь тут как вам будет удобно.
С вежливым поклоном охотники поблагодарили молодого хозяина.
-- Мы вышли к вам навстречу, -- сказал Оливье, -- поскольку желаем поговорить с вами и думаем, что на открытом воздухе это будет безопаснее, чем в доме.
-- Действительно, это так, -- подхватил Меткая Пуля. -- Раненый, которому вы оказываете такое великодушное гостеприимство, лежит, по-видимому, без сознания, однако мы считаем, что будет еще безопаснее, если наши слова будут произнесены подальше от его ушей. Что же касается ваших слуг...
-- Эти люди вполне достойны доверия, скромные и преданные, -- с живостью прервал его Джордж.
-- Мы знаем это, и потому, повторяю вам, не в отношении ваших слуг мы принимаем меры предосторожности.
-- И это очень благоразумно, я вполне согласен с вами... Но Морис и Стефен видели мое появление на свет и любят меня, как своего сына. У меня нет тайн от них. Теперь вы понимаете, как мне неприятно делать вид, будто я что-то скрываю. Как ни важны дела, но прятаться от них я не могу...
-- Я предвидел это возражение, -- заметил Верная Опора, -- и потому предупредил их. Они вполне согласны с общим мнением.
-- Вы хорошо сделали, Шарбоно, что предупредили этих честных людей, которым я никак не желал бы давать повод к огорчению... Попрошу вас, господа, последовать за мной; я поведу вас в такое место, где никто нас не услышит, если можно предполагать, что и здесь какой-нибудь неведомый шпион вздумает подслушивать нас.
Джордж повернул в сторону от дома и в сопровождении охотников направился к небольшой открытой возвышенности над рекой, откуда открывался отличный вид во все стороны.
-- Вот моя обсерватория, -- сказал он, улыбаясь.
-- Отличный выбор местности.
-- Теперь не угодно ли расположиться на траве; я к вашим услугам.
По приглашению Джорджа Клинтона все расположились на траве, как кому было удобнее; а когда трубки были набиты, Меткая Пуля, по желанию своих друзей, приступил к разговору.
-- От Верной Опоры мы узнали, что вы не так давно покинули Соединенные Штаты, чтобы на время переселиться в прерии Дальнего Запада.
-- Это совершенная истина, которую я не имею причины скрывать.
-- Каждый человек волен распоряжаться своими действиями и имеет полное право жить, как ему угодно -- до тех пор, пока его действия не причиняют вреда ближнему. Мы ни в коем случае не позволили бы себе вмешиваться в ваши личные дела. Если я заговорил об этом, так только для того, чтобы объяснить и указать вам, что, будучи чужеземцем в прерии, вы не можете знать принятых здесь правил и обычаев.
-- Признаюсь, что в этом предмете я совершеннейший невежда; вот почему я вполне доверяю моему другу Верной Опоре, который, будучи старым лесным охотником -- старым, несмотря на свою молодость, -- изучил до основания все правила и обычаи, о которых вы упоминаете. Но чтобы не терять времени напрасно, позвольте мне прямо сказать вам, что я не понимаю цели всех этих предисловий и буду искренне благодарен, если вы приступите прямо к делу.
-- Позвольте один вопрос.
-- Сделайте одолжение.
-- Временно поселившись в прериях, намерены ли вы покориться ее законам и обычаям?
-- Конечно, каковы бы они ни были, я покорюсь им, если только эти требования будут сообразны со справедливостью.
-- Поклянитесь.
-- Даю вам честное слово.
-- Мы вполне полагаемся на вашу честь. Мне приятно убедиться, что Верная Опора не обманул нас, говоря о вас с похвалой.
-- Благодарю моего друга и теперь жду ваших разъяснений.
-- Двух слов достаточно; по поручению моих друзей я прошу вас выдать в наши руки раненого, лежащего под вашим кровом.
-- Выдать его в ваши руки? -- воскликнул Джордж с удивлением. -- А что вы намерены с ним делать?
-- Применить к нему закон Линча, -- отвечал охотник хладнокровно.
Молодой человек вздрогнул, лицо его покрылось смертельной бледностью; с ужасом посмотрел он на охотников, которые молча кивнули головой в знак подтверждения слов Меткой Пули.
-- Что это значит? -- вдруг воскликнул Джордж с запальчивостью. -- Неужели вы хотите применить бесполезную казнь к несчастному, жизнь которого и без того висит на волоске?
-- Это наше право и наш долг -- то есть не в том, чтобы, как вы говорите, применить к нему бесполезную казнь, но чтобы судить его и вынести над ним приговор, который должно выполнить на месте, какого бы рода этот приговор ни был.
-- Но это ужасно! -- воскликнул Джордж, в отчаянии закрыв лицо руками.
-- Вы не знаете этого человека. Если в первую минуту, по причинам, касающимся лично нас, мы притворились, что не знаем его, то теперь, по удалении вашего гостя, мы должны открыть вам, какого рода этот злодей.
-- А какое мне дело до этого? -- возразил Джордж с живостью. -- Я вижу в нем только несчастного, израненного, умирающего и сознаю свою обязанность помочь ему, не требуя отчета в его поступках.
-- Такие гуманные чувства приносят честь вашему человеколюбию, -- отвечал Меткая Пуля с насмешливой улыбкой. -- Подобные чувства очень похвальны в цивилизованном обществе, где законы ограждают и защищают людей, так что сами люди не имеют нужды вмешиваться в дела и защищать свою личность, в прериях же такие чувства никуда не годятся; тут каждому приходится защищать самого себя и заботиться о своей безопасности, если нет охоты умирать под ударами врагов, беспрерывно злоумышляющих против его жизни.
-- Лучше быть жертвой, чем палачом!
-- Ваша воля так думать и добровольно подставлять свое горло под ножи убийц; но вы позволите нам не разделять вашего мнения и придерживаться своего, совершенно противоположного.
-- Однако, бывают условия...
-- Оставим лучше этот разговор. Вы дали нам честное слово; угодно вам сдержать его или уклониться?
-- Так вот как вы признаете права гостеприимства! -- сказал хозяин с укором.
-- Вы несправедливы и не хотите понять, что в эту минуту мы есть просто орудие общественного правосудия и исполняем тяжелую обязанность.
-- Кто принуждает вас браться за эту обязанность?
-- Наша совесть и забота о нашей безопасности. Выдаете ли вы нам этого человека? Да или нет?
-- Берите, раз вы этого требуете, -- ответил Клинтон с горечью, -- но если вы по собственному произволу делаете себя судьями этого несчастного, то я хочу быть его защитником.
-- Очень хорошо. Ваше желание радует нас. Прежде всего мы желаем справедливости.
-- Когда же вы расположены производить суд над умирающим?
-- Приступим сию же минуту, -- ответил Меткая Пуля холодно и тотчас встал; его примеру последовали остальные охотники.
-- Но это невозможно! Этот человек даже не в состоянии отвечать вам.
-- Он совсем не так болен, как вы воображаете. Впрочем, если вам будет угодно провести нас к нему, то вы сами убедитесь в этом, -- сказал канадец с насмешкой.
-- Так пойдемте! -- воскликнул Джордж со сдержанным раздражением. -- В любом случае лучше как-нибудь покончить с этим делом.
-- Именно этого мы и желаем. Все пятеро пошли к хижине.
Оливье и Храбрец молча и бесстрастно присутствовали при разговоре охотника с Джорджем Клинтоном; по их суровому виду и грозным взглядам было очевидно, что они разделяют мнение Меткой Пули и готовы ему помогать насколько хватит сил в исполнении его предприятия.
Когда лесные охотники вошли в комнату, где лежал раненый, то они увидели, что сознание вполне к нему возвратилось; на его лице, покрытом мертвенной бледностью, горели лихорадочные пятна, пот выступил на лбу, глаза его были закрыты, но он не спал и внимательно вглядывался сквозь полузакрытые ресницы -- словом, он походил на настороженного тигра, предчувствующего близкую опасность, ноне знающего, с какой стороны она грозит.
Меткая Пуля смотрел на лежащего с такой настойчивостью, что тот, почувствовав проницательный взгляд, тяготивший его, невольно открыл глаза и тотчас же опять закрыл их; дрожь пробежала по его телу.
Канадец улыбнулся и, наклонившись к Верной Опоре, прошептал ему на ухо несколько слов. Тот утвердительно кивнул головой и вышел.
-- Господа, -- сказал Меткая Пуля громко. -- Согласно принятому обычаю мы приступим к выбору судьи по закону Линча. Кого вы избираете председателем?
-- Вас, -- ответили индеец и француз в один голос.
-- Согласен. Вы будете моими помощниками. Заседание открывается немедленно... Вам известно, что мы собрались здесь, чтобы судить этого человека.
-- Вы забываете, -- прервал его Джордж Клинтон, -- я вызвался быть защитником этого несчастного.
-- Справедливо, -- тут же согласился Меткая Пуля. -- Прошу вас внимательно выслушать обвинение, которое я должен произнести для того, чтобы потом вы могли производить защиту в его пользу, если только вы найдете это возможным.
Раненый лежал неподвижно и, по-видимому, не понимал происходившего вокруг него; но при великодушном предложении молодого человека он вздрогнул; невольно глаза его открылись и со странным выражением устремились на Джорджа.
В продолжение нескольких минут Меткая Пуля собирался с мыслями, потом скрестил руки на груди, выпрямился и медленным, но отчетливым голосом произнес:
-- Обвиняемый, вы стоите перед лицом грозного суда. Судья по закону Линча обязан приговорить вас к казни, если вы виновны, и оправдать вас, если невиновность ваша будет доказана. Соберитесь с мыслями, просите Бога даровать вам силы ответить на обвинение, которое будет выдвинуто против вас.
-- Я не признаю суда по закону Линча, -- ответил обвиняемый слабым, но ясным голосом, -- вы не судьи, а разбойники. Я не стану отвечать вам.
-- Как вам будет угодно, -- возразил канадец хладнокровно, -- но предупреждаю вас, что ваше молчание будет приниматься за знак согласия и что приговор будет вынесен на основании этого условия.
Раненый содрогнулся.
-- Почему вы не дали мне умереть в лесу? Зачем перенесли меня в это убежище? -- спросил он с укором. -- Разве гостеприимство в прериях скрывает разбой и засаду?
-- Он говорит справедливо! -- воскликнул Джордж пылко. -- Я не потерплю, чтобы под моим кровом происходили подобные несправедливости. Я протестую во имя человеколюбия против подобных поступков, которые, происходя в моем присутствии, налагают на меня пятно вечного позора.
-- Правосудие по закону Линча пользуется всемогущей властью в прериях, -- возразил канадец спокойно, -- никто не имеет права восставать против него. Этот человек -- разбойник, чья совесть запятнана кровью и преступлениями. Луи Керчар, Поль Самбрен, Том Митчелл -- на какое из этих имен угодно вам отвечать? Как видите, вас хорошо знают, и сознайтесь, что нам все прекрасно известно. Одиннадцать дней прошло с тех пор, как вы заманили в засаду старика, сопровождавшего молодую девушку; старика вы злодейски застрелили, подкравшись сзади. Что вы сделали с девушкой?
-- Клевета! -- воскликнул раненый, приподнявшись с постели с такой живостью, какой нельзя было ожидать при его слабости. -- Клевета! Я не убивал старика! Не знаю, о чем вы говорите.
-- Повторяю, вы убили старика и похитили девушку. Доказательства в моих руках.
Раненый опустил голову в замешательстве и до крови закусил губы.
Меткая Пуля продолжал:
-- Сегодня утром вы поссорились с товарищем при проезде через эту долину и, в свою очередь, пали жертвой вероломства; этот товарищ пустил в вас пулю сзади, когда вы этого не ожидали.
-- Ложь! -- проворчал раненый сквозь зубы.
-- Вы уверяете, что это ложь, но сейчас мы увидим. Канадец приложил руку к губам и издал пронзительный свист.
Почти в ту же минуту послышались шаги, дверь отворилась, и несколько человек вошли в комнату.
То были Верная Опора и двое слуг Клинтона; они привели с собой крепко связанного человека невзрачного вида.
-- Вот ваш злоумышленник, -- сказал Меткая Пуля.
-- Я не знаю этого человека, -- ответил раненый хриплым голосом.
-- Как! Вы не признаете меня, благородный господин? -- произнес пленник с насмешливой кротостью. -- Неужели за столь короткое время вы позабыли бедного Камота?
-- Так вы упорно подтверждаете свои слова, будто не знаете этого человека?
-- Подтверждаю, -- ответил тот с усилием.
-- Очень хорошо, -- и обратившись к связанному разбойнику, Меткая Пуля спросил его: -- Хочешь ли ты быть освобожден или повешен? Исходя из этого, подумай хорошенько, намерен ли ты говорить правду или не желаешь сознаваться.
-- Еще бы! -- воскликнул пленник, мексиканский бродяга. -- Я готов сознаться во всем, как вы прикажете.
-- Говори же!
-- Злодей! Неужели ты намерен изменить мне? -- воскликнул раненый с усилием.
-- Но послушайте, -- ответил его соумышленник тем же приторным тоном, -- у меня вовсе нет охоты болтаться на виселице, а судьи Линча не любят шутить.
Раненый бросил на него презрительный взгляд и обратился к Меткой Пуле:
-- Нет надобности расспрашивать этого бездельника, я расскажу вам все, что вы желаете знать.
-- Хорошо. Говорите, мы слушаем.
-- Я буду говорить, но с одним, условием.
-- Условий не принимаем.
-- Берегитесь; я один знаю, где находится девушка, которую вы ищете. Если вы откажетесь от моих условий, тогда и я буду молчать. Вы можете меня убить, но я унесу тайну в могилу, и вы никогда не увидите этой девушки.
Меткая Пуля вопросительно посмотрел на мексиканца.
-- Это правда, -- нехотя подтвердил бродяга, пожимая плечами.
Храбрец, Оливье и Верная Опора сделали знак судье.
-- Чего же вы желаете? -- спросил тот пленника.
-- Жизни, свободы и трех часов времени, необходимых для безопасности.
-- И больше ничего? -- спросил Меткая Пуля.
-- Нет, еще я желаю, чтобы мой друг Камот был отпущен со мной.
-- Да я-то этого не желаю! -- закричал разбойник.
-- Я требую этого, и еще, разумеется, мне надо возвратить мою лошадь, оружие и чемодан.
-- Что еще?
-- Больше ничего.
-- Где же молодая девушка?
-- Принимаете ли вы мои условия?
-- Принимаем.
-- Поклянитесь.
-- Клянусь.
-- Еще минуту, -- вмешался Джордж Клинтон.
-- Что там еще? -- осведомился Меткая Пуля с досадой.
-- Я настаиваю, чтобы этому человеку была дана неделя Для выздоровления -- или, по крайней мере, пока он не соберется с силами. Эту неделю он проведет под моим и вашим присмотром.
-- Согласен... Где же девушка?
-- Она заключена в шести милях отсюда в пещере Элка. Я ехал туда, когда этот бездельник уложил меня выстрелом. Поспешите, а не то она умрет с голоду.
Едва эти слова были произнесены, как индейский вождь и Оливье уже бросились вон из дома.
-- Берегитесь, -- с угрозой произнес Меткая Пуля, -- если вы сказали неправду, ничто уже не спасет вас от моего мщения.
-- Клянусь Богом, я сказал истину! -- прошептал раненый и снова лишился чувств.
Камот по приказанию Меткой Пули, несмотря на бурные возражения, был оставлен в крепком заключении.