Страшное известие как громом поразило всех присутствующих.
Молчание продолжалось несколько минут. Наконец дед прервал его.
-- Вождь, вы печальный вестник, -- сказал онс горечью. -- И кто вам сообщил такую ужасную весть?
-- Может быть, вас обманули, -- заметил отец.
-- Дай Бог, чтобы это был обман! -- прошептал Оливье. Вождь печально покачал головой и начал было:
-- Вот как было дело... Но дед прервал его слова.
-- Не стану слушать, пока вы не займете место у нашего очага и не отведаете нашего хлеба-соли. Мы друзья и родственники; это ужасное несчастье трогает всех нас.
-- Это правда, -- сказал индеец тихо.
С почтительным поклоном он сел между Оливье и Меткой Пулей.
-- Ешьте и пейте, а после обеда мы будем держать общий совет.
Оливье с любопытством наблюдал за необыкновенными нравами; не понимал он хладнокровия и спокойствия этих людей, узнавших об ужасном несчастье, разразившемся над ними, и в глубине души обвинял их в черствости сердца.
Он не знал еще, что строгий индейский этикет предписывает в любой ситуации непременно сохранять внешнее спокойствие и выдержку. Только впоследствии он смог убедиться, что эти благородные сердца были жестоко уязвлены печалью.
Обед проходил в печальном молчании; собеседники не обменялись ни единым словом; они ели, как бы исполняя необходимую обязанность, от которой не могли и не хотели уклониться.
Недолго продолжался их обед, всего несколько минут. Вставая из-за стола, дедушка наклонился к Оливье и сказал с грустной улыбкой:
-- Вы не в добрый час переступили порог нашего дома. Простите, если наше гостеприимство не кажется вам вполне радушным: неожиданное несчастье поразило нас.
-- Вы удостоили меня чести, сказав, что принимаете меня за члена вашей семьи, -- отвечал молодой человек поспешно, -- позвольте же мне принять участие в вашем горе, которое гораздо ближе моему сердцу, чем вы думаете. Прошу вас, смотрите на меня как на брата Меткой Пули, моего искреннего друга.
-- Благодарю, -- отвечал старик, -- я был неправ, обращаясь с вами, как с посторонним, тогда как вы действительно член нашей семьи.
-- Вы мой второй сын, -- подхватил отец Меткой Пули, -- от вас у нас нет тайн.
-- Теперь моя очередь благодарить вас, -- ответил Оливье, чрезвычайно тронутый, -- надеюсь доказать вам, что я достоин чести, которую вы мне оказываете.
Молчание длилось несколько минут, пока каждый не набил свою трубку и не раскурил ее; тогда по знаку деда все уселись вокруг стола перед камином, который теперь ярко горел.
-- Вождь, -- произнес дед, -- настала минута объяснения. Наши уши открыты; с сердечным вниманием мы слушаем вас. Начинайте.
Вождь встал и с почтительным поклоном обвел глазами всех присутствующих. Лицо его было печально, но он собрался с духом, поднял голову и заговорил.
Но, несмотря на усилия казаться спокойным и говорить отчетливо, молодой индеец явно выказывал внутреннее волнение и говорил приглушенным и дрожащим голосом.
-- Ваша родственница Лагренэ никогда не была опасно больна; ваша дочь Вечерняя Роса силой похищена разбойником Томом Митчеллом с фермы старика Лагренэ.
-- Верны ли эти сведения? -- спросил дед, сильно взволнованный.
-- И сомнения никакого быть не может, поскольку это известие мне сообщил лесной охотник, на мнение которого я вполне могу положиться. Не прошло и часа, как он вернулся сюда.
-- Он сам видел, как это происходило?
-- Да, он видел, но другие его не видели. Воцарилось печальное молчание.
Никто из присутствующих не смел вмешиваться в разговор из чувства уважения к старику.
Несколько раз покачав головой, дед опять заговорил:
-- Простите, если буду говорить с вами откровенно; вы нам родня, я видел, как вы родились на свет и всегда любил вас как друга.
-- Отец мой очень милостив и знает мою преданность к нему, -- ответил вождь почтительно.
-- А между тем, повторяю, простите мне, что я прямо выскажу чувство, которое вы заставляете меня испытывать в эту минуту: в ваших словах слышится какая-то скрытность, что еще более тревожит меня, чем даже сама печальная весть, которую вы мне сообщили. Словом, я убежден, что вы не договариваете всего, что у вас на душе.
Вождь молча опустил голову.
-- Вот видите ли, я попал прямо в цель: вы явно знаете больше, нежели говорите.
-- Сердце мое открыто перед вами, красная и чистая кровь течет в моих жилах, Ваконда видит и слышит меня. Отец мой должен прямо объясниться, я же могу говорить только после него. Отец мой стар, и волосы его убелены снегом многих зим. Мудрость руководит им.
-- Вот это очень хорошо, Храбрец; несмотря на вашу молодость, вы отличный человек и скоро будете знаменитым вождем у огня совета. Я уважаю причины, замыкающие ваши уста; вы любите мою внучку Вечернюю Росу.
На лице молодого человека отразилось крайнее волнение.
-- Не оправдывайтесь, -- продолжал старик с живостью. -- Я это знаю, и мы с сыном с радостью замечали вашу любовь, потому что девочка будет счастлива с человеком прямодушным и мужественным. Будучи поставлены в такое положение, не зная наших намерений или толкуя их в неблагоприятную для себя сторону, вы полагаете, что вам не следует обвинять наших родственников и что, может быть, мы не поверим этому обвинению; как честный человек, вы сдерживаете себя. Повторяю вам -- это благородно; но опасность велика и не допускает промедления. Нашего родственника Лагренэ мы знаем хорошо и даже, может быть, лучше, чем вас. Мы знаем, что ложь никогда не оскверняла вашего языка. Но теперь скрывать что-нибудь было бы преступлением; вы сделаетесь как бы соумышленником злодеев. Говорите же прямо, вождь, мои дети просят вас об этом вместе со мной.
-- Повинуюсь, -- ответил вождь почтительно.
-- И главное, не скрывайте ничего, -- сказал Франсуа Бержэ, дружески пожимая ему руку, причем Меткая Пуля улыбкой, а Оливье взглядом как бы приглашали его не медлить.
-- Расскажу вам все по порядку, -- начал индеец после короткого молчания. -- Вы верно угадали -- мое сердце летело к Вечерней Росе. Я люблю ее, ее любовь -- мое счастье, ее голос -- моя радость.
Старики обменялись радостной улыбкой.
-- По возвращении в селение после неудачного похода я узнал, что Вечерней Росы нет в доме ее отца. Я осведомлялся у всех и даже осмелился у вас спросить, где она. Ваш ответ преисполнил меня печали и безнадежности. С разбитым сердцем удалился я в свою хижину. Отец моего отца сжалился надо мной. Куга-гандэ любит меня, он утешал и увещевал меня, как мудрец: "Поезжай, -- говорил он, -- отыщи Меткую Пулю, ожидающего тебя в назначенном тобой месте. Расскажи ему о случившемся. Он брат Вечерней Росы и будет плакать вместе с тобой или даст тебе добрый совет. В твое отсутствие я не стану дремать и, если понадобится, сам отправлюсь в поселение белого человека на Ветряной реке. Ступай, сын мой, и да благословит тебя Ваконда!" Я повиновался отцу моего отца, надел дорожное платье, взял оружие, провизию и уехал. Печалью была преисполнена моя душа, мрачное предчувствие о возможности ужасного несчастья грызло мою душу. Сам Ваконда послал мне это предчувствие, потому что оно не обмануло меня...
-- Мужайтесь, дитя мое, -- сказал старик ласково. -- Ваконда милостив и всемогущ, он посылает испытания своим избранникам.
-- Два часа тому назад я возвратился в наше селение, тревожный и печальный. Даже забыв проститься с друзьями, я поспешил в свою хижину. Отец моего отца ожидал меня. Мрачный и печальный сидел он на пороге нашей хижины и встал, увидев меня. По грустному взгляду, который он устремил на меня, я понял, что у него печальные вести. Куга-гандэ старейшина, в его словах нельзя сомневаться. Вот что я узнал от него. Два дня, скрываясь в чаще кустарников, он не спускал глаз с хижины поселенца на Ветряной реке. Вечером другого дня, когда еще луна не взошла, послышался тихий свист неподалеку от его дома и показался бледнолицый в одежде лесного охотника с винтовкой в руках. За дальностью расстояния различить черты его лица было невозможно. Почти в ту же минуту отворилась дверь хижины и оттуда выскользнул человек. Это был сам Лагренэ.
-- Уверены ли вы в том, что говорите? -- спросил дед с живостью.
-- Куга-гандэ узнал его, -- ответил вождь просто.
-- Продолжайте.
-- Он подошел к неизвестному человеку, и долго они о чем-то шептались, потом они расстались, обменявшись словами, которые были произнесены так громко, что старейшина Куга-гандэ ясно их расслышал. Эти слова, заключавшие, вероятно, суть их переговоров, заключались в следующем: "Так вы даете мне честное слово, что она будет в целости и невредимости?" -- "Клянусь, что она будет пользоваться у меня полным уважением, как будто моя сестра или дочь", -- ответил охотник.
Поселенец одобрительно кивнул головой и, возвратясь в хижину, запер за собой дверь. Охотник скрылся в лесу.
Прошло два часа. Почти в ту самую минуту, когда раздался первый крик филина, старейшина, неподвижно остававшийся в чаще, навострив уши и глаза, вдруг услышал далекий шум, который быстро приближался, потому что люди, не боясь нападения, не принимали никаких мер предосторожности. Вскоре они появились. Их было по крайней мере тридцать человек, и все бледнолицые, вооруженные винтовками. Молча окружили они хижину и, по данному одним из них сигналу, бросились на штурм с обеих сторон.
Лагренэ со своими работниками защищались, как люди, захваченные врасплох во время сна, то есть плохо, без всякого порядка и единодушия.
Нападающие вскоре вошли в хижину; отец моего отца ясно слышал возню и суматоху, но не счел благоразумным покидать свое убежище. Он был один и не мог оказать никакой действенной помощи, да и, помимо всего прочего, это дело его не касалось, поскольку происходило между бледнолицыми, и вмешательство индейца было бы всеми принято с недоброжелательством. Менее чем через час охотники вышли из хижины, унося с собой женщину, лишившуюся чувств и закутанную в одеяло. Вполне довольные успехом своего предприятия, они удалились, даже не заперев за собой двери. Куга-гандэ оставался неподвижным в своем убежище еще около двух часов. Убедившись за это время, что похитители, кто бы они ни были, совсем ушли и больше не возвратятся, он решился войти в хижину.
Внутри царил страшный беспорядок: повсюду валялись разбитая посуда, сломанная мебель; хозяин, его жена и прислуга были крепко связаны и с заткнутыми ртами лежали на полу. Старейшина поспешил развести огонь, чтобы действовать при его свете, потом освободил жителей хижины; все они были так крепко связаны веревками из лиан, что прошло более двадцати минут, прежде чем они смогли пошевелиться.
Жена поселенца плакала и ломала себе руки, осыпая упреками своего мужа, вероломство которого было причиной погибели его племянницы. Не могу повторить ее слов, но, вероятно, вы и сами догадываетесь.
-- Что же отвечал на это ее муж? -- спросил Франсуа Бержэ.
-- Ничего; он был ошеломлен и оставался неподвижен, как громом пораженный. Наконец он, по-видимому, собрался с силами. Куга-гандэ предложил преследовать похитителей, но поселенец отказался под тем предлогом, что, вероятно, они так хитро скрыли свои следы, что все труды пропадут понапрасну, и уверял, что Бог поможет и никакое преступление не останется безнаказанным. Куга-гандэ понял, что его присутствие неприятно и, холодно простившись с хозяином, ушел. Но все же он хотел узнать последнее слово этого темного дела. Он не вернулся домой, а смело отправился по следам разбойников. Не опасаясь погони, они оставляли за собой широкие следы; пренебрегая всякими мерами предосторожности, они шли прямой дорогой и вышли из леса прямо к берегу Миссури. Для старейшины это служило ясным доказательством того, что похитителями были те самые страшные разбойники во главе со своим неуловимым вожаком, перед которым дрожат все воины, бледнолицые или краснокожие, живущие в прериях.
-- Том Митчелл? -- прошептал дед.
-- Он самый. Старейшина продолжал свои исследования по обеим сторонам реки на протяжении многих миль, но безуспешно, и потому он вернулся назад в свое селение в ожидании моего приезда. Вот и все. Так ли я говорил, товарищи и братья?
Наступило молчание. Вдруг Бержэ Франсуа воскликнул:
-- Надо положить этому конец! Я первый и единственный виновник этого несчастья. Ни под каким предлогом мне не следовало расставаться с дочерью. Моя обязанность отыскать ее. Клянусь, я найду ее -- или погибну! Не теряя ни минуты я отправлюсь в путь. Благодарю, вождь, за точные сведения, я воспользуюсь ими.
Он было двинулся с места, но Оливье тихо удержал его и сказал:
-- Простите, что я осмеливаюсь вмешаться в такое важное семейное дело, касающееся вас лично. Дружба, соединяющая меня с вашим сыном, ваш родственный прием дают мне право считать себя как бы членом вашего семейного совета и, если вам угодно выслушать меня, подать вам добрый совет.
-- Говорите, -- ответил старый охотник. -- Ваш совет будет принят в соображение моим отцом и мной.
С почтительным поклоном молодой человек сказал:
-- С величайшим вниманием я выслушал факты, сообщенные вождем, и со своей стороны совершенно уверен в их достоверности. Но из всего услышанного я вывел заключение, что нападение разбойников, задуманное ими с участием переселенца, его нежелание или, скорее, положительный отказ преследовать их скрывают не только измену, но и какую-то тайну, которую прежде всего следует разъяснить.
-- К сожалению, мы разделяем ваше мнение, -- сказал дед с горестью, -- измена до такой степени поразительна, что и сомневаться нельзя.
-- Так и вы признаете здесь измену?
-- Недостойную, подлую измену! -- воскликнул Франсуа, ударив кулаком по столу.
-- Вы позволите мне продолжать?
-- Пожалуйста!
-- В таком случае вы лучше всякого другого можете понять справедливость моего мнения, что кто бы ни были ваши враги, но их шпионы окружают вас, следят за вашими действиями и немедленно дают о том отчет. И десяти минут не пройдет после того, как вы пуститесь в погоню за хищником, а его шпионы или товарищи будут преследовать вас.
-- Это правда, -- прошептал дед.
-- Но что же нам делать?! -- воскликнул Франсуа с отчаянием.
-- Дело очень просто -- так просто, что я даже удивляюсь, почему никому из вас не пришла в голову эта мысль. Не прошло и двух часов, как мы вернулись в деревню; меня, чужеземца в вашем краю, никто не знает, мои действия никого не могут заинтересовать. Если вы согласны, то нынешней же ночью мы отправимся на поиски вместе с вождем и Меткой Пулей. Если наш скорый отъезд и заметят, то вам будет не трудно придумать какой-либо вероятный предлог. Шпионы следят за вами, а не за другими. Никак нельзя допустить предположения, чтобы кто-нибудь подумал, что вы предоставляете другим разыскивать вашу дочь, тогда как всем известна непреклонная энергия вашего характера. Нас будет трое смелых охотников, двое из которых основательно изучили эти места. По следам одного не мудрено гоняться, но следы трех опытных и осторожных охотников не так-то легко открыть, поскольку они легко обнаруживают шпионов и тут же на месте их убивают. Вот каково мое мнение, и на мой взгляд оно верно. Кроме того, вы не можете поручить это важное дело людям более преданным вам. Подумайте и объявите ваше окончательное решение.
-- Справедливо сказано и хорошо обдумано, -- ответил старик. -- Мы счастливы, что нашли такого друга, и мы благодарим вас. Не требуется долгих размышлений для того, чтобы признать абсолютную справедливость ваших слов. Мы с сыном с радостью поручаем вам отыскать нашу бедную девочку. Вы отправитесь, как сами говорите, сегодня же вечером, когда луна скроется. Вождь и мой внук поедут с вами.
-- И вы будете вознаграждены успехом! -- добавил Франсуа, крепко пожимая Оливье руку.
-- Надеюсь, и я буду прилагать все старания, зависящие от меня, потому что ваша дочь, хоть я никогда ее и не видел, теперь мне будто сестра.
-- Клянусь честью, судьба благоприятствовала моему сыну, устроив встречу с вами. Счастливого успеха, дети мои! Бог не оставит вас.
Молодые люди поблагодарили Оливье таким выразительным взглядом, в значении которого сомневаться не приходилось.
В двенадцатом часу ночи трое молодых друзей покинули селение, да так тихо, что никто этого не заметил, и тотчас пустились в погоню за разбойниками, похитившими девушку.
Читатель уже знает, каким образом и при каких обстоятельствах случай свел их с вожаком разбойников.