НЕЗНАКОМКА НАЗНАЧАЕТ СВИДАНИЕ
Двадцать минут они неслись сломя голову. Наконец Клер-де-Люнь сдержал свою лошадь и спросил капитана, куда же они едут.
Капитан и сам не знал.
-- Господа,-- сказал он,-- приостановимся ненадолго и решим по крайней мере, стоит ли нам так торопиться?
-- По-моему, не стоит,-- отвечал дю Люк,-- а вы как думаете, мсье де Лектур?
-- Я думаю иначе, господа,-- отвечал Лектур.-- Я тороплюсь к нашим друзьям дать им отчет в том, что я сделал. Что ты возьмешь с меня за твою лошадь, Клер-де-Люнь?
-- Пожалуй, я ее не продам вам, сударь, а променяю на вашу. Будьте спокойны: она надежная. Кроме того, откровенно вам признаюсь, дорога до Сен-Лазарской заставы будет для вас не совсем безопасна, поэтому я отправлю с вами двоих проводников. Ваша лошадь будет ждать вас на некотором расстоянии от заставы; там вы поедете один.
Лектур поблагодарил Клер-де-Люня, и вельможи расстались, повторив еще раз друг другу обоюдные условия.
-- Куда же мы теперь? -- спросил графа капитан Ватан.
-- По-моему, лучше закончить день каким-нибудь развлечением. Судя по всему, сегодня нам предстоит немного дел,-- сказал Оливье.
Остальная компания согласилась с ним, и они отправились в маленькую деревеньку за Сен-Клу и Севром, где, по словам капитана, в одном трактире подавали особенно вкусное вино.
Проехав Севр, они остановили на минуту лошадей.
-- Вон этот трактир, о котором я вам говорил,-- указал, потирая руки, капитан.-- Он на вершине горы перед нами.
Стали взбираться по ее крутому, скалистому склону. Лошади совсем задохнулись, добравшись до вершины.
В нескольких шагах от дороги стоял чистенький белый домик с зелеными ставнями. У ворот было несколько телег; лошади ели овес из деревянных торб; из окон слышались веселые восклицания извозчиков, остановившихся здесь по дороге в Париж или из Парижа. Полуграмотная вывеска объявляла, что в трактире "Рассвет" и конный, и пеший могут получить все, что им нужно.
Всадники остановились и были радушно встречены толстым, веселым хозяином, метром Гогелю, и его гарсонами.
Извозчики в это время садились в свои телеги, собираясь ехать дальше.
Капитан, войдя с товарищами в опрятную залу, подозвал хозяина и заказал ему обед, прося поторопиться. Через час все было готово. Друзья условились, что Оливье будут звать графом де Сен-Клер, Дубль-Эпе -- маркизом де ла Бланш-Ланд, а Клер-де-Люня -- шевалье дю Пон де Ларш.
Обед им подали в комнате самого хозяина.
-- Что это значит? -- удивился капитан.
-- Я бы не хотел,-- отвечал хозяин,-- чтобы такие хорошие господа сидели рядом с неучами, которые у меня постоянно бывают.
Его поблагодарили за внимание и попросили отобедать вместе с ними. Обед был отличный.
-- У вас, должно быть, хорошо идут дела,-- сказал с видимым равнодушием капитан.
-- Не могу жаловаться, господа; но прежде было лучше. Мой отец устроил это заведение лет пятнадцать тому назад, и во время смут, после того как покойный Генрих Четвертый уехал из столицы, дела отца шли отлично. Теперь я живу главным образом посещениями придворных; если бы не они, мне пришлось бы запереть лавочку.
-- Как! У вас бывают придворные? -- спросил капитан.-- Да ведь король, кажется, когда не живет в Париже, всегда уезжает в Сен-Жермен?
-- Нет,-- отвечал, улыбаясь, трактирщик,-- он иногда ездит и в Версаль.
-- Pardieu! Любезный хозяин, я провинциал и не знаю, что делается в столице; скажите мне, пожалуйста, что такое Версаль?
-- Версаль, господин барон,-- старый, полуразрушенный дом, куда съезжаются для охоты. Король Людовик Тринадцатый особенно любит его.
-- Вот как! А я и не знал. А далеко это отсюда?
-- Да меньше двух миль.
-- Скажите пожалуйста!
-- Но какая же вам выгода от того, что Версаль близко? -- спросил Клер-де-Люнь.
-- Видите ли, в Версале места немного; там едва размещаются человек восемь, остающихся при короле, а приезжает с ним всегда человек сорок.
-- А! Понимаю. Так остальные обращаются к вам?
-- Точно так, господин шевалье,
-- В таком случае я спокоен за вас, хозяин.
-- Очень вам благодарен, господин барон.
-- Право, вы мне кажетесь таким славным человеком. Пью за ваше здоровье.
-- И за ваше, господа! Кроме того,-- продолжал трактирщик,-- и охота часто бывает в этой стороне; ну, понимаете, придворные завтракают в лесу...
-- Завтракают в лесу?
-- Точно так, господин маркиз. На обратном пути, проезжая у Трех Дорог, король посылает ко мне за вином для своих вельмож.
-- Но эти случаи редки, конечно, хозяин?
-- Очень редки, монсеньор. Зимой еще туда-сюда, а уж летом совсем плохо!
-- Разве летом король не ездит в Версаль? -- спросил, улыбаясь, граф.
-- Почти никогда, господин граф. Ведь его привлекает сюда охота.
-- А много здесь дичи?
-- О, множество! Вот и сегодня я был так счастлив! У меня останавливался граф де Шеврез. Вы его, верно, знаете, господин барон?
-- В лицо нет, а много слышал о нем хорошего.
-- Да, сударь, прекрасный вельможа. Он закусывал здесь, выпил стакан вина и сказал мне, что его величество собирается частенько приезжать в Версаль на охоту.
-- А!-- хладнокровно заметил Клер-де-Люнь.-- Но его величество может передумать.
-- Нет, господин шевалье, это невозможно. Вот подлинные слова графа де Шевреза: "Метр Гогелю, я долго не могу у вас оставаться; меня послали вперед приготовить все к приезду его величества; через пять дней король будет здесь".
-- В таком случае, сомнение невозможно, метр Гогелю. А долго король пробудет в Версале?
-- Недели две, думаю. Готовят большие охоты. Господин де Шеврез уже взял у меня комнату для себя и пятерых товарищей и заплатил за месяц вперед.
-- Все это несомненные доказательства, метр Гогелю,
Они выпили еще раз за его здоровье, и затем капитан Ватан совершенно забыл о его существовании. Он из него выжал все, что хотел. Около пяти часов они встали из-за стола, заплатили хозяину десять луидоров и умчались в Париж.
Без четверти семь они уже были в городе. За заставой они разъехались: Дубль-Эпе и Клер-де-Люнь отправились прямо по берегу Сены, а капитан с графом повернули налево, сказав Дубль-Эпе, что вечером встретятся у него.
-- Что вы думаете о сегодняшнем дне, граф? -- спросил капитан, когда они пришли к себе в "Шер-Ликорн".
-- О, мы не потеряли времени даром! Узнали все, что нам было нужно,-- отвечал Оливье.
-- Теперь,-- сказал капитан,-- пойду посмотрю, что делают шалопаи, которых я навербовал; затем пройду в "Эпе-де-буа" узнать, нет ли чего нового. До часу вы меня застанете там, а после я буду ждать вас у Дубль-Эпе. А вы что намерены делать?
-- Я немножко устал, останусь дома; но в любом случае мы вечером увидимся.
-- Так до свидания, граф.
Капитан ушел, а граф велел Мишелю подать халат и устроился у камина с тем, чтобы просидеть вечер дома.
Мишель подал ему на серебряном подносе письмо, обвязанное черным локоном.
-- Кто это принес? -- спросил Оливье.
-- Не знаю, граф.
-- Как не знаешь? Ведь не само же оно пришло.
-- Вот как было, граф: позвонили, я пошел отворить, за дверью никого ис было, только на замке висело письмо на нитке.
-- Странно! Ступай, Мишель; я позову тебя, когда понадобится.
Граф прошелся раза два по комнате, не решаясь вскрыть письмо, потом остановился и сердито топнул.
-- Да неужели я вечно буду без характера, без воли? Проклятая нерешительность!
Он машинально скомкал письмо в руке. Локон развернулся, и письмо открылось.
-- Судьба!-- произнес он.-- Ну, пожалуй, прочтем! Вот что там было написано:
"Я пойду за тобой по первому твоему зову",-- сказали вы, когда мы последний раз виделись в Тюильрийском ресторане.
Я зову Вас. Приходите!
Сегодня в восемь часов вечера на углу улиц Арбр-Сек и Сент-Оноре будут ждать носилки.
Садитесь и завяжите себе глаза платком, который вам подаст мужчина; вы дадите при этом слово не снимать его, пока вам не скажут.
Красная Маска.
Придете?"
-- Конечно!-- громко сказал он.-- Конечно, приду, красавица! Но приму меры предосторожности. В наше время измена скрывается под всевозможными масками. Ну, как видно, не все свидания похожи одно на другое! Уже половина восьмого! Я едва успеваю!
Заткнув за пояс два пистолета и взяв шпагу, он завернулся в плащ и вышел, прошептав:
-- Красавица, может быть, не одна? Ну да увидим!