ЖЕНСКАЯ ТАКТИКА
Теперь вернемся к Лектуру, уехавшему из Двора Чудес в сопровождении двух бездельников.
Он не слишком опасался преследования, зная, как в то время полиция была плоха в Париже. Уже виднелись издали высокие стены Сен-Лазарского аббатства; через четверть часа Лектур въехал в деревню и остановился у гостиницы "Жерб д'Ор". Какой-то сержант караулил лошадей. Увидев Лектура, он подбежал подержать его лошадь.
-- А! Это ты, Ла Прери!-- узнал сержанта Лектур.-- Что нового?
-- Может быть, и найдется что-нибудь, господин барон, потому что меня сюда прислал один из моих начальников.
-- Ты мне об этом расскажешь. Фруадево здесь?
-- С час уже как приехал и привел вашу лошадь, господин барон.
Поблагодарив своих провожатых и дав им несколько луидоров, Лектур отпустил их, а сам вошел в гостиницу.
Фруадево, знавший вкусы своего господина, уже приготовил ему глинтвейн, и тот сел за стол, велев подать еще водки. Приказание было исполнено.
-- Теперь мы с тобой поговорим, Ла Прери!-- сказал Лектур.-- Выпей-ка сначала.
-- Слушаю, господин барон. Водка ведь молоко для солдат!
-- Кто тебя прислал сюда?
-- Господин герцог, и приказал передать вам письмо.
Ла Прери подал большой конверт.
Лектур понял, что герцог де Роган прислал сержанта не для одной передачи депеши; он мог прислать ее и с кем-нибудь другим; но Ла Прери был известен своей верностью герцогу, у которого одно время находился на службе; ему, вероятно, дано было какое-нибудь секретное поручение.
Ла Прери имел обыкновение говорить очень запутанными фразами, и без помощи водки у него трудно было чего-либо допытаться.
Лектур хорошо это знал и приготовил необходимое угощение. После нескольких рюмок и запутанной болтовни Ла Прери сказал наконец, что герцог велел передать барону следующее.
"Для одного дела, о котором мне незачем тебе говорить,-- привел Ла Прери подлинные слова герцога,-- по всей вероятности, для похищения, я секретно послал человек пятьдесят надежных молодцов, отчаянных головорезов, в Рюэль и Сен-Клу, деревни на берегу Сены, недалеко от Парижа. Никто не знает, что они там; они переодеты и живут порознь, чтобы не возбуждать подозрений, но знают, что должны соединиться под начальством господина Лектура, когда он сочтет удобным начать действия. Увидев тебя, Ла Прери, с господином Лектуром, они поодиночке выйдут из домов и молча пойдут за вами. Я полагаюсь,-- прибавил господин герцог,-- не только на твою храбрость и преданность, но и на аккуратное, покорное, а главное, решительное и быстрое исполнение приказаний господина Лектура".
-- Все? -- спросил Лектур.
-- Все, господин барон.
-- Ну, так и я тебя еще раз попрошу о том же, о чем говорил герцог. И пожалуйста, Ла Прери, оставь на это время твою неразлучную спутницу -- бутылку. Я должен тебе сказать, что, если, дело, на которое мы идем, не удастся по твоей вине, тебе придется поплатиться жизнью.
-- О, в таком случае, будьте спокойны, господин барон!
-- Ну, идем же.
Ла Прери допил все-таки остатки водки, и через пять минут они отправились в путь. Через три четверти часа после дю Люка и его спутников они переехала Сену в том же самом месте.
У герцога Сюлли, верного министра короля Генриха IV, был великолепный замок недалеко от деревни Рассвет. Тут он жил, оплакивая своего государя и друга.
Лектур, прибыв в Сен-Клу, поехал прямо через деревню и поля по узкой тропинке вдоль парка Сюлли. Подъехав к маленькому домику, похожему на сторожку, возле которого были ворота из такой плотной решетки, что в парк не удалось бы заглянуть никакому любопытному глазу, Лектур постучался эфесом шпаги.
Ворота отворились, и барон с сержантом и лакеем въехали во двор; ворота сейчас же закрылись.
Встретивший приезжих пожилой человек, сняв шляпу, почтительно поклонился Лектуру.
-- Как вы быстро мне открыли, метр Ла Рамэ,-- сказал Лектур,-- не заставил ли я себя дожидаться?
-- Нет, господин барон, с тех пор как дочь барина, герцогиня де Роган, изволит жить здесь, нам велено особенно зорко следить за всем; везде расставлены караулы. Вас давно увидели, узнали и дали знать о вашем приезде. Теперь такое время, господин барон.
-- Это правда, Ла Рамэ. Так герцогиня здесь?
-- Точно так; если угодно, я провожу вас, господин барон.
-- Пожалуйста, друг мой. А герцог Сюлли у себя?
-- Нет, господин барон, герцог уже несколько дней в своем имении Росни.
Лектур сошел с лошади и пошел за метром Ла Рамэ по аллее вековых деревьев.
Марии де Бетюнь, герцогине де Роган, было в это время немногим больше тридцати лет, но на вид нельзя было дать и двадцати пяти. Красота ее достигла в это время полного блеска и таила в себе что-то странное, оригинальное. Высокая, стройная, гибкая, она очаровывала каждого; сквозь прозрачную белую кожу видно было, как переливалась кровь; волосы были того прекрасного белокурого цвета, которым обыкновенно любуются у тициановских мадонн; блеск ее голубых глаз не всякий мог выдерживать; нежный, звучный голос, величественная осанка и прелестные манеры придавали ей вид настоящей царицы.
Современная хроника приписывала ей разные довольно скабрезные похождения.
Одним словом, Мария де Бетюнь была из тех женшин, чьих розовых коготков следовало бояться так же, как и страстных взглядов.
Когда стали преследовать ее мужа, она уехала жить к отцу и там гордо и твердо становилась лицом к лицу с врагами, которых сдерживала и почти пугала ее самоуверенность.
Когда ей доложили о Лектуре, она читала какую-то записочку; поспешно засунув ее за корсаж и внимательно посмотрев вокруг, она велела просить гостя.
Лектур был почти членом их семьи. Ни герцог, ни, возможно, сама герцогиня не имели от него тайн.
Он почтительно поклонился ей, поцеловал руку и сел в нескольких шагах от ее кресла.
-- Я очень рада вас видеть, милый Лектур; уж давно я не имею известий от герцога, что меня очень беспокоит. Он послал вас ко мне?
-- Нет, герцогиня. Монсеньор де Роган дал мне очень щекотливое поручение к одному из вельмож нашей партии. Я исполнил все и возвращался к герцогу в Монтобн, как вдруг в гостиницу, где я остановился, в двух милях отсюда, приехал нарочный с письмом, которое герцог поручил передать вам немедленно. Герцог просил сказать вам также, что ему очень грустно так долго быть в разлуке с вами.
Лектур подал письмо, обвязанное зеленой шелковинкой.
-- Благодарю вас, Лектур. Скажите герцогу, что и мне без него здесь очень скучно; но пусть он не беспокоится: несмотря ни на что, я сумею поддержать себя, сдержать наших врагов и разрушить их козни. Что бы ни задумывал монсеньор де Люинь, уверьте герцога, что у нас при Дворе есть еще несколько верных друзей, и вскоре, может быть, ожидаемая гроза бесследно рассеется.
-- Герцог давно знает, что может вполне положиться на вас,-- отвечал Лектур,-- что вы во всех отношениях героиня.
-- Милый Лектур, вы гадкий льстец,-- произнесла с очаровательной улыбкой герцогиня.
-- И самый преданный ваш слуга, прибавьте.
-- Нет, мой друг,-- отвечала она, ласково протянув ему руку,-- вы наш дорогой брат и самый неизменный друг.
-- Кто бы не согласился с радостью умереть, чтобы только услышать такие добрые слова, сказанные таким нежным голосом и таким прелестным ротиком!-- сказал Лектур, целуя ей руку.
-- Молчите, или я серьезно рассержусь,-- с улыбкой предупредила герцогиня.
-- Извольте, повинуюсь вашему приказанию.
-- А я пока прочту письмо герцога.
Герцогиня стала читать. Вскоре чтение до того заинтересовало ее, что она перечитала письмо раза два и глубоко задумалась, забыв даже о присутствии Лектура. Очнувшись, она провела рукой по лбу.
-- Я, кажется, позабыла о вас, мой друг, Герцог пишет мне такие странные вещи... я не знаю, что и думать; мне надо видеть его самого, чтобы убедиться, что я не ошибаюсь.
-- Разве это так трудно? -- спросил Лектур, лукаво улыбнувшись.
-- А! Вы что-нибудь знаете? -- нервно вздрогнула она.
-- Вы простили бы мне, если бы я знал?
-- Нет, вы гадкий, вы сделались сообщником моего мужа, и я не хочу больше ни в чем доверяться вам.
-- Что я могу ответить на это?
-- Ничего! Ваш ответ и так слишком хороша можно угадать. Послушайте, однако, Лектур,-- она как-то особенно пристально поглядела на него и, наклонившись к нему, произнесла: -- Шутки в сторону, поговорим серьезно!
-- Да разве мы не серьезно говорили?
-- О, какой вы несносный!
-- Смотрите, Мари, моя милая сестрица! Я чувствую, вижу... простите... что вы сейчас скажете мне страшную несообразность!
-- У! Гадкий! Я вас терпеть не могу!
-- Pardicu! Я это давно знаю.
-- Ну скажите же, отчего герцог поручает мне это дело?
-- Верно, у него есть на то свои основания.
-- Но, наконец, что же это за человек?
-- Ну вот! Так я и знал!
-- Ничего больше не скажу.
-- Бедное, милое дитя! Вы слишком женщина, мой дружок, чтобы остановиться на половине такой прекрасной дороги.
-- О!
-- Ну полноте же! Я не хочу приводить вас в отчаяние. Это славный мужчина; дамы его боготворят, и, клянусь вам, он того заслуживает...
-- Не хочу больше вас слушать, я наконец страшно рассержусь на вас.
-- Да за что? Я ведь передаю вам то, что мне поручил ваш муж, что вам необходимо знать, чтобы исполнить его поручение.
-- Но это, наконец, отвратительно! Я не понимаю, что думает герцог, заставляя меня исполнить подобную вещь,-- сказала она обиженным тоном.
-- Герцогиня, позвольте вам заметить, что вы не правы и преувеличиваете. Граф дю Люк де Мовер -- честный человек, знатного рода, в родстве с лучшими фамилиями двора. Его можно принимать, не унижая себя. Впрочем,-- прибавил он со слегка насмешливой улыбкой,-- это один из известнейших наших волокит, и ни одна дама, насколько мне известно, не скомпрометировала себя тем, что приняла его, даже наедине.
-- Послушайте, Лектур, убирайтесь! Этим словом вы все испортили. Ничего больше не хочу слышать. Я решительно не сделаю того, о чем просит герцог.
Де Лектур встал.
-- Куда вы? -- вскричала она.
-- Dame! Ухожу.
-- Как!.. Сейчас?
-- Конечно, ведь вы гоните меня.
-- Послушайте, вы серьезно говорите? Неужели вы не останетесь хоть на день?
-- Ни на одну минуту! Меня там ждут.
-- Ах да, правда! Ну, не удерживаю.
-- Итак?..
-- Вы скажете герцогу, что...
-- Что вы исполните его желание! Э, pardicu! Ведь я знаю его обыкновение жертвовать вами!
Он поцеловал ей руку и, смеясь, быстро пошел к двери.
-- Но...-- воскликнула она.
-- Да, да, будьте спокойны, милая сестра, я скажу герцогу, что вам это очень неприятно, но что вы наконец уступили очевидности, и он может рассчитывать на вас. Прощайте, прощайте!
Лектур мигом исчез за дверью.
Герцогиня с минуту смотрела ему вслед, повела плечами, как-то особенно улыбнулась и искоса взглянула в зеркало, в котором отражалась ее прелестная фигура,
-- Он правду говорит,-- прошептала она, засмеявшись,-- я горю нетерпением исполнить то, что герцог от меня требует.
Герцогиня свистнула в хорошенький золотой свисток.
-- Попросите графиню дю Люк,-- сказала она вошедшей камеристке.