Появление этой дамы и ее странных провожатых сильно поразило всех. В комнате все разом смолкло. Только де Ланжак, де Сент-Ромм и де Лафар ничего не видали -- они спали в разных положениях. Товарищи же их были настолько навеселе, что все видели в розовом свете.
-- Кто бы это была такая? -- поинтересовался де Шеврез.
-- Знатная, должно быть, -- заметил Оливье.
-- Знатная иностранка, -- с презрительной улыбкой произнес де Гиз.
-- Иностранка или здешняя, милый друг, но, во всяком случае, знатная дама, -- заключил Бассомпьер. -- Авантюристка не сумела бы держать себя с таким царственным величием.
-- Странно только, что она пришла одна в такой поздний час в ресторан, -- проговорил дю Люк.
-- Одна! А негры-то?
-- Вы не так меня поняли, любезный де Шеврез, я неясно выразился. Мне уже несколько раз случалось встречать ее на улице в разное время дня и ночи, и при ней бывало гораздо меньше провожатых, первый раз сегодня я вижу ее в сопровождении этих вооруженных негров.
-- В самом деле? Во всем этом есть что-то таинственное.
-- Спросим хозяина.
Позвали хозяина, но он тоже ничего не мог объяснить. Дама уже третий раз была в его ресторане, но всегда в маске, так что он не знал, молода ли, хороша ли она. Может быть, ему щедро заплатили, чтобы он молчал, а может быть, он и в самом деле ничего не знал.
-- Впрочем, господа, -- прибавил он с лукавой улыбкой. -- Вы легко можете сами расспросить эту даму, если уж вам так хочется, -- она будет ужинать вот здесь.
Он указал на соседний стол.
-- А! Так мы можем говорить с ней! -- воскликнул Бассомпьер.
-- Но зачем же вы поставили три прибора? -- спросил дю Люк. -- Разве эта дама собирается ужинать со своими черными слугами?
-- Не думаю, монсеньор, -- сказал, смеясь, шевалье де Гиз.
-- Да что нам за дело до нее? -- заметил де Шеврез. -- Она так же вольна, как и мы, делать, что ей хочется. В ее поступках нет ничего дурного.
-- Разумеется, интересно только знать, что это за женщина.
В эту минуту в ресторан вошли какие-то двое в плащах и прямо подошли к столу, приготовленному для дамы в красной маске, сбросили плащи и без церемоний сели.
Бассомпьер и его друзья с удивлением переглянулись. Посетители были стройные, высокие, плечистые мушкетеры
Людовика XIII, с длинными рапирами и двумя пистолетами за поясом. Но не это удивило веселую компанию, а то, что оба мушкетера явились в черных бархатных масках.
Было уже поздно.
Из ресторана все ушли; кроме наших семерых вельмож, из которых трое спали, да двоих незнакомцев, никого не оставалось.
-- Уберите эти блюда и пустые бутылки, -- распорядился Бассомпьер, -- и велите подать нам глинтвейна.
Глинтвейн нельзя приготовить меньше чем за полчаса, и Бассомпьер хотел выиграть время.
Незнакомцы между тем придвинули поближе свои шпаги и положили пистолеты на стол, одним словом, приняли все меры предосторожности. Они сидели лицом к двери, так что могли в случае надобности стеречь выход. Но как Бассомпьер и его товарищи, так и мушкетеры, казалось, не обращали друг на друга ни малейшего внимания.
Хозяин велел подать превосходный ужин и лучшие вина; когда все было готово, он отворил дверь соседней комнаты и почтительно поклонился на пороге.
Через минуту вышла дама, опять в сопровождении негров, которые шествовали за ней мерным шагом, с мушкетами на плече, положив руку на эфес рапиры.
Мушкетеры сейчас же встали и почтительно поклонились. Дама отвечала легким наклоном головы.
Один из мушкетеров снял с нее плащ и положил на стул. Четверо вельмож чуть не вскрикнули от восторга. Дама в красной маске была стройна, высока, превосходно сложена, в атласном платье gris perle [ жемчужно-серого цвета -- фр.], затканном серебром, широкие рукава которого, убранные дорогим кружевом, пристегнуты были тремя крупными бриллиантами. Из-под маленькой серой бархатной шляпки с черным пером рассыпались волнами черные, как вороново крыло, локоны. Маска закрывала почти все лицо, оставляя открытыми только крошечный ротик с алыми губками и ослепительно белыми зубами, и кругленький подбородок с ямкой и с темной родинкой с одной стороны.
Поблагодарив милой улыбкой мушкетера, она села и пригласила сесть своих кавалеров.
Негры стали по обеим сторонам стола, поставили на пол свои мушкеты и опять сделались неподвижны, как статуи.
Дама, наклонившись немного к одному из мушкетеров, довольно громко, так, что любопытные соседи могли их слышать, заговорила с ним на каком-то иностранном языке.
-- Что это за язык? -- шепнул дю Люк одному из своих товарищей.
-- Не немецкий, только и могу сказать, -- отвечал Бассомпьер.
-- Она говорит по-мавритански, -- с замечательной уверенностью сказал де Шеврез.
-- Да разве вы знаете мавританский язык? -- с удивлением спросили вельможи.
-- И не думаю, а в детстве у меня был гувернер, старик аббат, которому не позволяли слишком строго выговаривать мне за шалости, когда я, бывало, в чем-либо провинюсь, а это случалось раз двадцать в день, он начинал бранить меня по-мавритански и бранил досыта. Я ни слова не понимал, но ужасно этого боялся! Язык, на котором говорит эта дама, очень напоминает мне то, что я слышал от моего аббата, и из этого я заключаю, что она говорит по-мавритански.
Звонкий, веселый смех дамы заставил его вдруг замолчать и совершенно оторопеть.
-- Ошибаетесь, граф де Шеврез, -- произнесла она на чистейшем французском языке, -- это не по-мавритански, а по-португальски.
-- Ну, это все равно, -- заметил, засмеявшись, Бассомпьер. -- Португальский язык столько же похож на мавританский, сколько лотарингское наречие на немецкий.
-- Вы находите, господин де Бассомпьер? -- усомнилась дама.
-- Так вы португалка, сударыня? -- любезно поинтересовался шевалье де Гиз.
-- Может быть, шевалье де Гиз.
-- Нет, вы ошибаетесь, господа, -- объявил, улыбаясь, граф дю Люк. -- Эта дама ангел, спустившийся на землю.
-- Или демон, поднявшийся из ада, чтобы погубить вас, граф дю Люк де Мовер, -- прибавила незнакомка, иронично сверкнув на него глазами. -- Да, господа, я знаю лучше, чем вы предполагаете, и знаю также и ваших друзей, господ де Ланжака, де Лафара и де Сент-Ромма, мертвецки пьяных и спящих на столе.
-- Ах, Боже мой, да это колдунья, друзья мои! -- вскричал с комическим отчаянием де Шеврез.
-- Как жаль, что тут нет его преосвященства епископа Люсонского! -- посетовал Бассомпьер. -- Он так хорошо умеет заклинать духов!
Незнакомка и ее двое кавалеров громко рассмеялись.
-- Колдунья или нет, -- вполголоса проговорил дю Люк, -- я от души готов пойти для нее в ад!
-- Даже еще не видев меня? -- насмешливо полюбопытствовала она.
-- Особенно не видев вас, честное слово! Она улыбнулась и задумалась.
-- Смотрите, Оливье! Осторожнее! -- воскликнули молодые люди. -- Может быть, под этими душистыми перчатками скрываются острые когти!
Незнакомка рассеянно сняла одну перчатку. У нее была прелестная белая ручка.
-- Розовые когти наносят самые тяжелые раны, -- насмешливо изрекла она.
-- Parbleu! Я все-таки повторяю: кто бы вы ни были, я пойду за вами куда угодно, хоть в ад, по одному вашему знаку.
-- Разве вы свободны? -- сухо спросила она. -- Вы, кажется, забыли, что у вас есть жена, граф Оливье дю Люк де Мовер?
-- О! -- простонал Оливье, побледнев, как смерть, и, совершенно уничтоженный, опустился на стул.
-- Вы правы, де Шеврез, это колдунья! -- объявил, смеясь, Бассомпьер.
-- Хотите точно узнать это, господин Бассомпьер, так справьтесь у мадам де Куланж.
-- Демон! -- вскричал Бассомпьер, бледнея. -- Я отступаюсь, господа.
-- А мне что вы скажете, прелестная сивилла? [ Сивилла -- в античной мифологии ясновидящая, получившая от божества дар предсказаний ] -- поинтересовался де Гиз.
-- Скажу одно, шевалье: ваши предки были львы, но если вы не остережетесь, так ваша династия выродится в обезьян!
-- Morbleu! -- вскричал он, приподнявшись. Его удержали.
-- Неужели вы станете сердиться на женщину? -- сказал граф де Шеврез.
-- Господин де Шеврез правду говорит, -- насмешливо продолжала незнакомка. -- Только мелким людям доставляет удовольствие оскорблять или бить женщин. Не правда ли, шевалье?
-- Вы прелестнейший демон, какого я когда-нибудь видел, -- отвечал де Шеврез, едва заметно побледнев. -- Господа, нам всем досталось понемногу!
-- И вы довольны?
-- Не совсем, партия неравная.
-- Это отчего? -- надменно произнесла дама.
-- Оттого, что вы знаете, кто мы, а мы вас не знаем.
-- Но узнаем! -- порывисто добавил де Гиз.
-- Берегитесь, шевалье! Это похоже на угрозу, -- заявила она, не смущаясь.
-- Это и есть угроза! Parbleu! Да неужели же позволить вам, сударыня, приходить в трактир и, замаскированной, оскорблять вельмож знатнейших домов Франции! Вы первая начали с нами разговор и без всякого повода с нашей стороны оскорбили каждого из нас. Это вам даром не пройдет. Ваши кавалеры, если они действительно дворяне, ответят за ваши слова!
-- Мы не деремся, милостивый государь, -- хладнокровно проговорил один из мушкетеров.
-- А! Так что же вы делаете?
-- Наша обязанность -- убивать тех, кто осмелится оскорбить эту даму, -- пояснил другой. -- Мы во всеуслышанье заявляем себя ее покорными слугами.
С этими словами они прицелились из пистолетов, а негры из мушкетов.
-- Прекрасно! -- заключил, посмеиваясь, де Гиз. -- Так вы наемные убийцы?
-- Как прикажете? -- обратился один из мушкетеров к даме в красной маске.
-- Подождите! -- повелела она, спокойно и небрежно улыбнувшись.
-- Sang Dieu! Но это невозможно! -- закричал де Гиз. -- Как вы думаете, господа?
-- Мы будем с вами заодно, -- подтвердили Бассомпьер и де Шеврез.
Они стали будить спавших товарищей, крича им, что дело идет о расправе. Те живо вскочили и схватились за шпаги.
-- Битва? Браво! Это нам сейчас окончательно прогонит сон.
-- Господа, выслушайте наши условия! -- решительно произнес шевалье де Гиз, гордо обращаясь к мушкетерам.
-- Ваши условия? -- спросила с насмешливой улыбкой дама.
-- Да, сударыня, мы не убийцы и непременно разделаемся с негодяями, которые вас защищают.
-- Какие же это условия? -- переспросила она, слегка закусив губы.
-- Вы сейчас же снимите маску, сию минуту, понимаете, сударыня? Мы хотим знать, кто вы такая. Затем вы попросите у нас извинения за нанесенные обиды.
-- Извинения! Ну, это резко относительно женщины, шевалье! -- насмешливо заметила она, искоса взглянув на графа дю Люка.
-- Мы даем вам пять минут на размышление, сударыня. Он положил на стол свои часы, осыпанные бриллиантами.
-- Благодарю вас за такой долгий срок, милостивый государь. Мне довольно и одной минуты. Теперь вы меня выслушайте.
Граф дю Люк быстро бросился вперед и встал между товарищами.
-- Ни слова больше, сударыня! -- строго сказал он. -- Вы, конечно, очень виноваты перед нами, но не заслуживаете такого строгого наказания, какое назначают вам мои товарищи. Если бы мужчина нанес нам подобное оскорбление, он поплатился бы своей кровью, оскорбление от женщины мы презираем. Если вы, пользуясь своей слабостью и, по всей вероятности, знатностью происхождения, считаете себя вправе говорить каждому что угодно, так мы не забыли того, что нам приказывает честь. Спрячьте шпаги, друзья мои! Хозяин, велите подать нам глинтвейн! Будем пить, и не обращая больше внимания на разгульных женщин, бродящих ночью по улицам и оскорбляющих порядочных людей!
-- Милостивый государь! Вы дорого поплатитесь за такую обиду! -- крикнула дама, бросившись к графу.
-- Полноте, сударыня! Разве я знаю, кто вы такая? -- отвечал он, презрительно улыбнувшись и пожав плечами.
-- О, берегитесь!
-- Чего, сударыня? Я перед вами, извольте, прикажите вашим слугам стрелять по мне!
Незнакомка с отчаянным жестом откинулась назад и закрыла лицо руками.
-- Будем пить, господа! -- повторил граф, подставляя хозяину стакан.
-- Отлично, друг! -- одобрили его вельможи. -- Вы правду говорите, мы действительно ошибались.
-- Да, -- заключил шевалье де Гиз. -- И приняли распутницу за знатную даму.
-- Не говорите о ней больше ни слова, кто бы она ни была -- она женщина, не станем этого забывать.
Дама вдруг, как пантера, бросилась опять к дю Люку и, положив ему дрожащую руку на плечо, наклонилась почти к самому его лицу.
-- Я люблю тебя! -- прошептала она сдавленным голосом. -- Ты единственный мужчина между всеми этими щеголями!
-- Как вы скоро меня полюбили, душечка! -- насмешливо проговорил он.
-- Может быть!.. Теперь ты пошел бы за мной, если бы я тебе велела?
-- Отчего же нет! Я ведь дал честное слово.
-- Хорошо, я не забуду, ты скоро получишь от меня известие.
-- Извольте. За ваше здоровье!
Не успел он сделать двух глотков, как она выхватила у него стакан, выпила до половины и остальное выплеснула влицо его товарищам.
-- А вы все -- подлецы! -- объявила она.
Вельможи бешено вскочили с мест и вырвали из ножен шпаги.
Дама, быстро отступив, схватила серебряный свисток и пронзительно свистнула. Дверь мигом шумно распахнулась, и в комнату вбежали человек пятнадцать в масках и вооруженных с головы до ног; окружив семерых вельмож, они прицелились в них.
-- Видите, я не боялась вас, господа! -- с колкой иронией произнесла дама. -- Прощайте! Веселитесь! А ты, Оливье дю Люк де Мовер, не забывай!
-- Sang Dieu! Еще бы, моя прелесть! -- вскричал он, рассмеявшись. -- Ангел ты или демон, клянусь, я до безумия влюблен в тебя!
Незнакомка отвечала ему только прерывистым смехом, походившим на рыдание, и исчезла в сопровождении своих таинственных защитников.
Вельможи с минуту стояли, как ошеломленные, потом переглянулись, точно очнувшись от страшного кошмара, не говоря ни слова, накинули плащи и вышли.
Но они ничего не увидали. Незнакомка пропала совершенно бесследно.
Едва они успели уйти, как из внутренней двери осторожно вышли Жак де Сент-Ирем с сестрой.
-- Ну, что, Диана? Довольна ты сюрпризом? -- спросил он, подсмеиваясь.
-- О да, братец! -- задумчиво отвечала она. -- То, что мы сейчас видели и слышали, может, пожалуй, принести нам большую пользу.
-- Оттого-то я тебя сюда и привел, сестрица. Теперь, я думаю, можно и домой?
-- Пойдем! -- сказала она. Они ушли.