Гостиница, в которой Монбар укрылся, чтобы избавиться от бурного приема, устроенного Береговыми братьями в честь его прибытия, имела довольно скромный вид и находилась почти у самой пристани, на углу двух улиц. Как почти все дома в этом городе, здание гостиницы имело плоскую крышу в виде террасы, с полукруглым балконом на первом этаже и с перистилем [Прямоугольная площадка, окруженная крытой колоннадой.] из древесных стволов, поддерживавших широкую галерею над дверью. Ветка лимонного дерева была привязана к железному треугольнику, на конце которого качалась большая доска, где красовалась надпись, сделанная огромными буквами желтого цвета: Хорошие квартиры для моряков.
Войдя внутрь, Монбар плотно затворил за собой дверь и с минуту находился почти в полной темноте; но мало-помалу его глаза привыкли к полумраку, так что он смог различать окружавшие его предметы. Зала, в которой он очутился, была не слишком большой. Вся мебель состояла из нескольких столов, скамей и стульев; в углу были составлены весла, мачты, снасти и сети. В глубине залы виднелся прилавок, на котором стояло несколько бутылок с различными напитками. Флибустьер осмотрелся вокруг. Он был один. Сев на скамью и ударив эфесом шпаги по столу, чтобы позвать прислугу, Монбар оперся локтями о стол, опустил голову на руки и предался размышлениям.
Через минуту легкий шум заставил его приподнять голову; перед ним спиной к свету неподвижно стояла женщина.
Черты ее лица в темноте, царившей в зале, терялись в неопределенных линиях. Она устремила на флибустьера взгляд с таким странным выражением, что он невольно вздрогнул.
-- Вы звали, -- сказала она тихим и дрожащим голосом. -- Что вам угодно?
При первых звуках этого голоса флибустьер почувствовал волнение, в котором не мог дать себе отчета; он задрожал и холодный пот выступил на его висках.
-- Да, я звал, -- ответил он, сам не зная, что говорит. -- Вы, без сомнения, хозяйка этой гостиницы?
-- Да, -- ответила она, потупив голову.
Монбар, все более и более озабоченный, напрасно старался рассмотреть лицо собеседницы: та, без сомнения не доверяясь темноте и желая остаться неизвестной, закрыла лицо толстой тканью своей мантильи.
-- Я моряк, -- продолжал авантюрист, -- и...
-- Я вас знаю, -- мягко перебила она.
-- А-а! -- воскликнул он. -- Вы знаете меня?
-- Да. Вы -- грозный и неумолимый предводитель флибустьеров, которого испанцы прозвали Губителем.
-- Да, это правда, -- произнес он с невыразимой ненавистью, -- я никогда не даю пощады испанцам.
Она поклонилась и ничего не ответила.
-- Можете вы предоставить мне комнаты в этой гостинице?
-- Почему же нет, если вы желаете... Однако у вас есть собственный дом.
-- Какое вам дело?
-- Да, правда, -- ответила она кротко, -- это меня не касается.
-- Проживают ли у вас другие флибустьеры?
-- Да, трое.
-- Кто они такие?
-- Франкер, кавалер де Граммон и капитан Дрейк.
-- Хорошо. Можете вы дать мне отдельные комнаты?
-- Что значит "отдельные"? Я не совсем хорошо понимаю вас, извините меня; я испанка, и французский язык мало знаком мне.
-- А! Так вы испанка? -- сказал Монбар резко.
-- То есть, -- ответила она с живостью, -- я родилась в Испанской Фландрии.
-- А-а!.. -- произнес Монбар, бросая на нее долгий взгляд. Потом, как бы не придавая никакой важности этому объяснению, он продолжал: -- Под словами "отдельные комнаты" я подразумеваю помещение, не имеющее никакого сообщения с другими помещениями, где я мог бы свободно находиться, не опасаясь встречи с посторонними, а в случае надобности и не будучи никем видим.
-- У меня есть такая квартира, которая вам нужна.
-- Я беру ее. Вот задаток.
Он бросил на стол несколько монет.
-- Я никогда не беру вперед, -- ответила она, быстро отталкивая деньги.
-- Тем хуже, потому что эти деньги пропадут: я никогда не беру назад то, что отдал.
Она колебалась с минуту, потом, подобрав золотые монеты, сказала:
-- Но вам надо знать цену этой квартиры.
-- Вы знаете, что я богат; цена для меня ничего не значит.
-- Хотите посмотреть, по крайней мере?
-- Зачем? Если квартира действительно такова, как вы говорите, я уверен, что она будет для меня удобна.
-- Когда вы желаете переехать?
-- Сегодня, сейчас же.
Он встал. Этот разговор тяготил его. Он чувствовал себя неловко с этой женщиной, хотя вряд ли мог отдать себе отчет, почему именно.
-- Простите, -- внезапно произнесла она, удерживая его, -- еще одно слово.
-- Говорите, -- ответил он, садясь.
-- Мне хотелось бы попросить вас об одном одолжении.
-- Об одолжении? Меня?
-- Да, -- сказала она смиренно.
-- Вы меня знаете, вы испанка, и просите меня об одолжении! -- заметил он, пожимая плечами.
-- Я знаю, что поступаю нехорошо, но я прошу вас об этом одолжении, потому что только вы один можете оказать мне его.
-- Раз так, говорите, я слушаю вас, но будьте кратки.
-- Я прошу у вас только пять минут.
-- Хорошо, пусть будет пять минут.
В эту минуту дверь отворилась и в залу вошли два человека. Она отступила и, сделав флибустьеру знак, чтобы он следовал за ней, тихо произнесла:
-- Идите за мной, я отведу вас в ваши комнаты.
-- Но о чем же вы хотели меня просить?
-- После, в другой раз, -- ответила она голосом, прерывающимся от волнения.
-- Как вам угодно. Однако этот господин мне знаком, и я желаю с ним поговорить.
-- Вы знаете Франкера?! -- вскричала она, вздрогнув.
-- Почему бы мне его не знать, да и с какой стати это касается вас?
-- Меня? Это меня нисколько не касается.
-- Если так, то, пожалуйста, оставьте нас.
-- Я ухожу. Человек, пришедший с господином Франкером, мой слуга. Он останется здесь, чтобы прислуживать вам.
-- Хорошо, хорошо! -- с нетерпением промолвил Монбар. -- Странная женщина! -- прошептал он, следя за ней взглядом, пока она выходила из залы. -- Не могу понять, почему она так меня заинтересовала. Мне кажется, будто мы с ней уже встречались, но где и когда -- этого я уже не могу сказать.
Он подошел к Франкеру, который опустился на стул и казался сильно озабочен. Однако услышав, что Монбар приближается к нему, он поднял голову и протянул ему руку.
-- Добро пожаловать в Пор-де-Пе, -- сказал он.
-- Благодарю, -- ответил Монбар, отвечая на его пожатие, -- но что с вами? Вы бледны, расстроены... Не случилось ли с вами какого-нибудь несчастья?
-- Нет, ничего, не обращайте на это внимания; мне и самому неловко. У меня, должно быть, приступ лихорадки и ничего больше. Должно быть, здешний воздух не для меня.
-- Вы смеетесь! Местный климат -- самый здоровый в целом свете.
-- Тогда это, вероятно, следствие простуды, полученной мной в Леогане.
-- Это может быть все, что вам угодно, друг мой, -- ответил флибустьер, понимая, что молодой человек по какой-то причине не хотел открывать правды, -- во всяком случае надеюсь, что эта болезнь, какова бы она ни была, не помешает вам участвовать в экспедиции, которую я готовлю.
-- Конечно, я очень хотел бы сопровождать вас.
-- Итак, это решено.
-- Экспедиция будет серьезной на этот раз?
-- Вы сами сможете судить об этом, -- ответил Монбар с улыбкой.
Во время разговора флибустьеров человек, которого трактирщица назвала своим слугой и который был не кто иной как Бирбомоно, ходил взад и вперед по зале, переставляя с места на место столы и скамьи.
-- Послушайте, милейший, -- обратился к нему Монбар, -- я только что снял в этом доме квартиру; пожалуйста, покажите мне ее.
-- Я к вашим услугам.
-- Вы уходите? -- спросил Франкер, быстро вставая с места.
-- Да, на некоторое время, мне необходимо отдохнуть.
-- Жаль, -- с волнением произнес молодой человек, -- поскольку случай свел нас, я хотел объясниться с вами.
-- Объясниться со мной? -- переспросил Монбар с удивлением.
-- Да, если, впрочем, вы согласны.
-- Вы очень торопитесь?
-- Очень, клянусь вам!
-- Как странно! Стало быть, дело серьезное?
-- Дело касается жизни и смерти, -- сказал Франкер прерывающимся голосом.
Несколько секунд Монбар рассматривал его с величайшим изумлением.
-- Вы чрезвычайно удивляете меня, -- вымолвил он наконец, -- мы очень мало знаем друг друга, никогда не жили вместе; что же такого важного можете вы мне сообщить?
-- Но вы согласны, по крайней мере, меня выслушать?
-- Конечно, когда вы хотите.
-- Сейчас.
-- Я слушаю вас.
-- Не здесь. Вы один должны слышать то, что я вам скажу.
-- Хорошо; пойдемте в мои комнаты. Или, может быть, вы предпочитаете говорить со мной у вас?
-- Мне все равно, только бы мы были одни.
Монбар движением руки приказал Бирбомоно проводить их в его квартиру. Все трое вышли из залы.
-- О, кабальеро! -- шепнул мажордом на ухо молодому человеку. -- Что вы хотите сделать?
-- Хочу покончить с этим делом так или иначе, -- ответил тот с расстроенным видом, -- мое положение невыносимо.
Бирбомоно опустил голову и промолчал. Поднявшись на несколько ступеней, мажордом отворил дверь и ввел Монбара и Франкера в помещение, меблированное довольно неплохо.
-- Вот ваши комнаты, -- сказал он Монбару.
-- Хорошо, теперь уйдите.
Мажордом вышел, затворив за собой дверь.
Комната, куда вошли флибустьеры, оказалась передней. Не задерживаясь, они прошли в гостиную. Монбар сел в кресло, знаком прося молодого человека последовать его примеру, но тот отрицательно покачал головой и остался стоять. Наступило довольно продолжительное молчание. Монбар первый прервал его.
-- Я жду, -- сказал он.
Молодой человек вздрогнул и, быстро приподняв голову, медленно произнес мрачным голосом:
-- Милостивый государь, вы пользуетесь репутацией человека беспримерной храбрости и отваги.
-- Что? -- произнес Монбар, удивляясь такому неожиданному вступлению.
-- Да, -- продолжал Франкер, -- вы слывете человеком неустрашимым, таким, которого не только ничто не может заставить трепетать, но даже удивить.
-- Очень может быть, -- ответил флибустьер, -- но какое отношение может иметь моя храбрость к нашему с вами объяснению?
-- Сейчас вы поймете... Вы часто, как сами говорили мне, дрались на дуэли, а дуэль между флибустьерами почти всегда имеет смертельный исход.
-- Прошу вас приступить к делу, -- перебил Монбар, чувствуя, что им овладевает гнев, и делая напрасные усилия преодолеть его.
-- Случай всегда вам благоприятствовал, и вы целы и невредимы выходили из этих поединков. Это так?
-- Уж не хотите ли вы оскорбить меня? -- запальчиво вскричал Монбар.
-- Нет, -- ответил Франкер кротко, почти печально, -- я прошу вас только отвечать мне.
-- Ну да, Господь постоянно защищал меня, потому что я всегда поддерживал правое дело.
-- Вы говорите о Боге? -- вскричал Франкер вне себя от удивления.
-- Почему же мне не говорить, молодой человек? -- ответил Монбар. -- Но оставим это и приступим прямо к делу.
-- Хорошо... Я желаю драться с вами, и так как я также буду защищать дело святое и справедливое, я в свою очередь надеюсь, что Бог защитит меня и что я вас убью.
Монбар с ужасом отодвинулся.
-- Что означает вся эта комедия? -- медленно произнес он. -- Вы что, помешались, милостивый государь?
-- Я не помешался, и это не комедия, -- спокойно ответил Франкер.
-- Так вы действительно вызываете меня на дуэль?!
-- Действительно.
-- Вы хотите меня убить?
-- Надеюсь.
-- Это ни на что не похоже! -- вскричал Монбар, вскочив с места и расхаживая большими шагами по комнате. -- Вы меня не знаете. Я никогда не причинял вам ни зла, ни вреда.
-- Вы так полагаете?
-- Полагаю? Я в этом уверен!
-- Вы ошибаетесь. Вы причинили мне много зла, вы нанесли мне несмываемое оскорбление.
-- Я?
-- Да, вы, сеньор!
-- Вы в этом уверены?
-- Я даю вам честное слово.
Монбар молчал несколько минут; он размышлял.
-- Послушайте, -- сказал он наконец, -- как ни странно ваше предложение, я принимаю его.
-- Благодарю вас.
-- Подождите. Я сказал, что принимаю, но с одним условием.
-- Какое же это условие?
-- Сначала вы расскажете мне, кто вы, какие причины руководят вами и какие люди заставляют вас действовать подобным образом.
-- Милостивый государь!
-- Не настаивайте, мое решение неизменно.
-- Однако...
-- Это очень мило, честное слово! Вы ни с того ни с сего вызываете меня на дуэль, говорите, что хотите меня убить, и воображаете, будто я соглашусь. Да вы просто бредите, дорогой мой! Неужели вы предполагаете, что я просто так соглашусь на вызов первого встречного, которому вздумается оскорбить меня? Нет, сделайте одолжение, так не бывает. Не старайтесь заставить меня, бросив мне в лицо одно из тех оскорблений, которые требуют крови. Предупреждаю, что при первом слове, при первом движении я прострелю вам голову, как бешеной собаке. Теперь вы предупреждены, хотите говорите, хотите нет, я умываю руки.
-- Хорошо. Если вы требуете, я буду говорить, но поверьте мне, для вас будет гораздо лучше, если я промолчу; по крайней мере, ваша честь не пострадает.
-- Предоставьте мне самому судить, милостивый государь, о тех вопросах, где затронута моя честь. Говорите без опасения и без всякой сдержанности.
-- Я так и сделаю. Но пеняйте на самого себя за последствия, которые могут иметь мои слова.
-- Говорю вам в последний раз, что я требую откровенного и полного объяснения, и прибавляю, что вовсе не опасаюсь последствий.
-- Я исполню ваше желание и надеюсь отнять у вас таким образом всякий предлог отказать мне в удовлетворении.
-- Будьте спокойны на этот счет, я даю вам слово дворянина. Говорите без обиняков, прошу вас, потому что, признаюсь, это начинает мне надоедать.
Молодой человек поклонился и, поставив свой стул напротив кресла Монбара, приготовился говорить.