Наступило минутное молчание. Дон Фернандо, пораженный ужасным известием, которое он узнал так неожиданно, крайне взволнованный, вынужденный признать слабость оборонительных средств, которыми он располагал, казался не способен связать и двух мыслей.
Шпион неподвижно и мрачно стоял перед ним, ожидая, чтобы опять начать разговор, так неожиданно прерванный.
Но дон Фернандо д'Авила был старый солдат неукротимой энергии, смелый до безрассудства. Когда прошел первый шок от страшного известия, он выпрямился во весь рост, все следы волнения исчезли с его лица, и он сделался холоден и спокоен.
В самом деле, что за дело было до смерти тому, кто видел ее и пренебрегал ею в двадцати сражениях? Если он дрожал, если его сердце было разбито, когда он узнал о готовившемся нападении флибустьеров на колонию, над которой он начальствовал, то вовсе не из-за страшной опасности, грозившей ему. Однако он знал флибустьеров, с которыми уже давно вел ожесточенную борьбу. Он знал, что их свирепость после победы превосходила даже их отвагу в сражении, что ни старики, ни малые дети не находили пощады перед этими свирепыми противниками и что особенно женщины должны были опасаться худшего с их стороны.
Как ни слабы были средства, которыми он располагал, он решился употребить их все -- не для того, чтобы отвратить удар, нависший над его головой, но чтобы смягчить его силу, и если он не мог спасти города, то, по крайней мере, хотел попытаться избавить жителей от бедствий, коим суждено последовать за взятием города приступом.
-- Могу я положиться на вас? -- спросил он, пристально глядя на шпиона.
-- Вице-король полностью доверяет мне, -- ответил Агуир.
-- Велика ваша бригантина?
-- Она может перевезти человек сто на небольшое расстояние.
-- Хорошо, вы понимаете меня. Возвращайтесь на свое судно, готовьтесь сняться с якоря и ждите моих приказаний.
Шпион сделал движение, чтобы уйти.
-- Подождите, -- остановил его дон Фернандо, -- под страхом лишиться головы, никому об этом ни слова!
-- Клянусь!
-- Ступайте.
Агуир вышел. Через минуту после него губернатор поднялся на палубу.
-- Ну что? -- спросила его донья Хуана. -- Важное известие получили вы?
-- Довольно важное, милое дитя; я даже попрошу вас немедленно отправиться со мной на берег, а капитан пусть извинит меня, что мне приходится так скоро оставить корабль, где нас встретили так гостеприимно.
Капитан поклонился.
-- Предвидя, что всякое может случиться, -- сказал он, -- я велел приготовить шлюпку; она ждет вас, сеньор губернатор.
-- Благодарю вас, кабальеро, но осмотр ваших товаров только отложен; надеюсь, что скоро мы его произведем. Вы едете с нами?
-- Если вы позволите.
-- Вы доставите мне удовольствие. Поехали, Хуана, моя милая, мы и так уже слишком задержались.
-- Но разве эти известия так важны? -- спросила девушка с беспокойством.
-- Довольно важны. Я вас жду.
Они сели в лодку и через несколько минут очутились на набережной среди шумной и веселой толпы.
Дон Фернандо нахмурил брови, эта веселость была ему неприятна. Он заметил офицера, курившего сигару на набережной, сделал ему знак подойти, наклонился к его уху и шепотом отдал ему приказание. Офицер удалился почти бегом. Дон Фернандо взял за руку свою питомицу и в сопровождении капитана корабля "Тринидад" направился к своему дому такими быстрыми шагами, что опасения молодой девушки возросли еще больше. Губернатор простился с доньей Хуаной, поцеловал ее в лоб и, проводив до ее половины, повернулся к капитану и сказал ему:
-- Пойдемте.
-- Куда мы идем?
-- В кабильдо.
Капитан жестом выразил удивление.
-- Что случилось? -- спросил он.
-- Ужасное известие, -- ответил губернатор вполголоса, -- но пойдемте, скоро вы все узнаете.
В Испании и во всех испанских колониях словом кабильдо называют ратушу.
Когда дон Фернандо пришел туда с капитаном, офицеры гарнизона и городские власти уже собрались в зале совета. Они вполголоса разговаривали между собой и с любопытством расспрашивали друг друга о причинах этого неожиданного совещания.
Губернатор вошел важной поступью и сел в кресло, приготовленное для него на возвышении в глубине залы.
-- Senores caballeros, -- сказал он, -- попрошу вашего самого серьезного внимания. Час тому назад я получил известие, которое обязан вам сообщить немедленно.
Офицеры поспешили занять места, предназначенные им этикетом. Когда все сели и водворилась тишина, губернатор встал и, развернув письмо, отданное ему Агуиром на "Тринидаде", произнес:
-- Послушайте, сеньоры, это известие должно быть интересно для всех вас.
Тишина и внимание удвоились. Губернатор обвел глазами собравшихся и начал читать депешу:
Сеньору полковнику дону Фернандо д ' Авила, губернатору Маракайбо, Гибралтара и других мест.
Сеньор полковник! Из достоверных источников нам стало известно, что французские и английские разбойники, называющиеся флибустьерами, вопреки мирному договору, существующему между тремя королевствами, вооружают в эту минуту грозный флот из двенадцати или четырнадцати кораблей с тремя тысячами разбойников на борту, с целью, о которой они заявляют во всеуслышание: напасть и разграбить города в провинции, находящейся под вашим ведомством...
Услышав эти известия, присутствующие вскрикнули от гнева и испуга, так что губернатор был вынужден прервать на минуту чтение депеши.
-- Подождите, сеньоры, -- сказал он спокойным и твердым голосом, -- я еще не кончил.
Он продолжал среди тишины и глухого волнения:
...Мне не нужно напоминать вам, сеньор полковник, о том, что надлежит сделать все необходимое для пользы короля; я слишком ценю ваше мужество и вашу опытность для того, чтобы предписывать вам, как вы должны поступать в подобных обстоятельствах. Если вы сумеете в течение нескольких дней сопротивляться разбойникам, к вам подоспеет сильная помощь из Веракруса и, я уверен, поможет вам уничтожить орды грабителей. Не отчаивайтесь, сеньор полковник, и, как вы делали уже не раз, храбро защищайте кастильскую честь. Да здравствует король!
Молю Бога, сеньор полковник, чтобы Он хранил вас под Его святым покровом.
Вице-король Новой Испании герцог Пеньяфлор, испанский гранд первого ранга и т. д. и т. п.
В этой депеше находился еще постскриптум, но дон Фернандо счел благоразумным не читать его. Вот что заключалось в этом постскриптуме:
Я должен вас предупредить, сеньор полковник, что разбойниками командуют самые отъявленные злодеи; главные предводители -- Монбар Губитель и англичанин Морган, разбойники, известные тем, что никогда не дают пощады побежденным. Это должно вас побудить скорее пасть в сражении, чем сдаться.
Дон Фернандо не зачел этого постскриптума, который мог бы окончательно уничтожить уже и без этого поколебленное мужество присутствующих, до того имя Монбара наполняло их ужасом.
После чтения депеши от вице-короля в течение нескольких минут раздавались крики и проклятия, так что губернатору невозможно было заставить себя слушать. Наконец шум мало-помалу утих, и дон Фернандо поспешил этим воспользоваться, чтобы заговорить.
-- Теперь не время горевать, надо действовать, -- сказал он резко. -- Время не терпит. Не приходите в уныние, следуйте моим советам, не теряя ни минуты, и я ручаюсь если не спасти город, то по крайней мере избавить ваши семейства и ваши богатства от разграбления разбойников.
-- Говорите! Говорите! -- вскричали все в один голос.
-- Помолчите же, вместо того чтобы кричать, не слушая Друг друга, -- продолжал губернатор, с гневом топнув ногой.
Все замолчали.
-- К счастью для нас, испанский флот стоит в нашей гавани, и она наполнена судами всех возможных величин. Поспешите разместить всех женщин и детей и все драгоценности на этих кораблях. Они доставят их в Гибралтар. Маракайбо не сможет выдержать осады, лучше бросить его, пусть разбойники спокойно в него войдут. Пока они потеряют время, грабя то немногое, что здесь останется, мы займемся усилением укреплений Гибралтара, которые уже и без того достаточно мощны. Если разбойники осмелятся преследовать нас там, я надеюсь так наказать их, что у них пропадет охота предпринимать новую экспедицию к этим берегам. Кроме того, вице-король обещает нам скорую помощь, и, вероятно, разбойники не успеют даже атаковать наше убежище. Поспешите же предупредить ваших сограждан и подготовиться к отъезду. Тот, кто завтра на рассвете будет еще в Маракайбо, так и останется здесь. Вы все слышали, ступайте. А вы, сеньоры офицеры, пока задержитесь. Горожане с шумом бросились к дверям и в одно мгновение очистили залу. Почти тотчас на улицах послышались их крики, к которым скоро присоединились зловещие звуки набата во всех церквах.
-- Senores caballeros, -- сказал губернатор, когда увидел, что все горожане вышли, а остались одни офицеры, -- мы солдаты и робеть не станем, мы исполним наш долг! Следовательно, мне нечего уговаривать вас сражаться храбро во имя короля. Полковник дон Сантьяго Тельес!
-- Что прикажете, ваше превосходительство? -- отозвался полковник, подходя к губернатору.
-- Возьмите пятьдесят решительных человек и ступайте на пристань; там вы найдете моряка по имени Агуир. Отправляйтесь с вашими людьми на его бригантине на Голубиный остров, в форт Барра, гарнизон которого состоит из сорока пяти человек. Постарайтесь продержаться один день против разбойников, это необходимо.
-- Ваше превосходительство, я продержусь два дня, -- ответил полковник, -- я ручаюсь вам за это.
-- Благодарю вас. Прощайте, полковник.
-- Прощайте, ваше превосходительство. Скоро вы услышите о моей смерти, но будьте спокойны, я заставлю разбойников дорого заплатить за нее.
Он поклонился и вышел, столь же спокойный с виду, как если бы отправлялся на прогулку.
-- Капитан Ортега, -- сказал губернатор, подавляя вздох, -- отправьте пятьдесят солдат верхом во все стороны дать знать по деревням о приближении разбойников. Ступайте.
Капитан Ортега тотчас ушел.
-- А вы, полковник дон Хосе Ортес, -- продолжал губернатор, -- примите начальство над гарнизоном; удалитесь с ним в Гибралтар, оставив здесь только пятьдесят человек добровольцев. Вы меня понимаете?
-- Абсолютно понимаю, ваше превосходительство.
-- Особенно прошу вас увезти все оружие и боеприпасы: ни к чему дарить разбойникам наши пушки.
-- Решительно ни к чему. Где должны остаться эти солдаты?
-- Здесь, в кабильдо.
-- Очень хорошо. А когда мне отправляться?
-- С последней партией жителей. Прощайте, полковник.
-- Нет, ваше превосходительство, до свидания.
-- Кто знает... -- прошептал дон Фернандо. Полковник в свою очередь вышел. С губернатором остался только один человек -- капитан "Тринидада".
-- Как! -- сказал он, заметив его. -- Вы все еще здесь, капитан?
-- Да, ваше превосходительство, я предпочел остаться с вами.
-- Но позвольте заметить вам, капитан, что вы поступаете вопреки вашим интересам, коли не торопитесь.
-- Я тут кое о чем поразмыслил, ваше превосходительство, -- сказал капитан, не отвечая на замечание губернатора.
-- О чем же, капитан?
-- С тех пор как мы здесь, вы занимались другими и вовсе не думали о себе.
-- Не в этом ли заключается моя обязанность?
-- Я вас не осуждаю, наоборот...
-- Ну так что же?
-- Мне кажется, что теперь настал ваш черед, для этого я и остался. Вы приказали ретироваться к Гибралтару, а это значит, что у вас имеются весьма серьезные причины.
-- Действительно, очень серьезные, капитан.
-- Но вы же не можете позволить врагам бесславно убить себя здесь вместе с горсткой людей; кроме того, у вас есть питомица, о которой вы обязаны позаботиться.
-- Моя питомица поплывет в Гибралтар на вашем корабле.
-- Одна?
-- С вами.
Капитан покачал головою.
-- Нет, -- сказал он.
-- Как! Вы мне отказываете?! -- вскричал губернатор с удивлением.
-- Не я, а она откажется, ваше превосходительство.
-- О-о! Что это вы мне говорите, капитан!
-- Спросите ее об этом сами -- и вы увидите; только помните, что все корабли уйдут нынче ночью в Гибралтар, останется один мой; я поклялся не оставлять вас здесь.
Губернатор с минуту размышлял, потом протянул капитану руку, говоря с некоторым волнением в голосе:
-- Хорошо, капитан, я согласен, но предупреждаю вас, что я оставлю свой пост последним, да и то лишь тогда, когда мне ничего больше не останется делать.
-- Именно это я и имел в виду.
-- Пойдемте к моей питомице.
Они вышли из кабильдо и быстрым шагом направились к дому губернатора.
Вид города за два часа совершенно изменился: улицы наводняли толпы обывателей, но уже не слышно было ни смеха, ни пения, не было видно веселых лиц. В воздухе раздавались горестные восклицания, сдавленные рыдания, вокруг виднелись бледные и испуганные лица -- словом, повсюду царили ужас и отчаяние.
По приказанию губернатора началась эвакуация. Жители бросали дома, прихватывая все самое ценное из своего имущества; за ними следовали испуганные жены и дети. Это зрелище леденило сердце.
Дурные известия распространяются с непостижимой быстротой; донья Хуана уже знала обо всем. Когда дон Фернандо вошел к ней в комнату, он нашел ее лежащей на подушках, бледную, но холодную и решительную. Нья Чиала, сидя в углу комнаты, плакала, закрыв лицо руками. Дон Фернандо с одного взгляда понял, в чем дело.
-- Хуана, милое мое дитя, я вижу, что вы уже знаете об опасности, угрожающей нам.
-- Знаю, -- ответила она печально.
-- Вы знаете, что мы вынуждены отступить перед силами, гораздо значительнее наших, и очистить город?
-- Знаю.
-- Я пришел за вами, уложите же все наиболее дорогие ваши вещи.
-- Мы едем! -- вскричала донья Хуана, с живостью вставая.
-- Да, милое дитя, вы едете, а я должен остаться здесь еще
на некоторое время; ведь мне нужно позаботиться о спасении несчастных жителей нашего города. Она упала на подушки.
-- Хорошо, -- сказала она, -- я подожду.
-- Подождете?
-- Неужели вы можете оскорбить меня предположением, будто я соглашусь уехать, бросив вас здесь?
-- Будьте рассудительны, Хуана, дитя мое, опасность ужасна. Вы знаете, как я вас люблю; я буду спокоен только когда узнаю, что вы в безопасности. Капитан ждет вас, пойдемте.
-- Я благодарна капитану, но уеду только вместе с вами. О! Не качайте головой, я так решила! Если вы меня любите, то и я вас люблю. Для меня, бедного брошенного ребенка, без родных и без друзей, вы один составляете всю мою семью. Не настаивайте же, умоляю вас, это бесполезно, я умру или спасусь вместе с вами.
-- Прошу вас, Хуана, перемените это намерение, которое приводит меня в отчаяние, согласитесь уехать.
-- С вами -- да, без вас -- нет. Я ваша дочь, если не по крови, то по сердцу; обязанность дочери оставаться, что бы ни случилось, возле своего отца, и я останусь.
Напрасно дон Фернандо настаивал, донья Хуана оставалась тверда и непоколебима. В конце концов он был вынужден уступить ее желанию. Тогда молодая девушка с радостью вскочила и бросилась к нему на шею, заливаясь слезами и от души благодаря его.
-- Вы помните мои утренние предчувствия, -- сказала она с печальной и кроткой улыбкой. -- Вы все еще думаете, что я сумасбродна?
-- Нет, -- ответил он, -- это я был слеп; вас предостерегал сам Господь.
На другой день на рассвете город был пуст. По улицам и площадям бродили только люди, которые сочли бесполезным выезжать из города: они были слишком бедны для того, чтобы опасаться флибустьеров.
Дон Фернандо оставался в доме, перед которым поставил Пятьдесят солдат, взятых им из восьмисот, составлявших гарнизон.
Донья Хуана и нья Чиала поместились на "Тринидаде". Капитан поклялся девушке, что не отчалит без дона Фернандо. Для спасения жителей города были приняты все меры предосторожности. Губернатор, успокоившись на их счет, спокойно ожидал появления авантюристов.