Когда ужин был окончен, князь Зубов любезно показал принцу приготовленные для него покои и спальню.
Почему-то для последней была выбрана особенно обширная комната, почти пустая с кроватью под балдахином, напоминавшей саркофаг. Несмотря на истопленную изразцовую печь, покой был достаточно прохладен. Огромные окна ничем занавешены не были и выходили на ледяное пространство Невы. Северное сияние все вспыхивало и переливалось в величественных пространствах небесных. И в покое и за окнами все было так огромно, пустынно, великолепно и холодно.
-- Желаю вашему высочеству спокойной ночи на новоселье! -- сказал князь Зубов и вслед за тем удалился.
-- Да знаете ли вы, что это за человек? -- спросил Дибич.
-- Поскольку могу судить из беседы, приятный, -- отвечал маленький генерал, с тоской поглядывая на ложе и потирая стывшие руки.
-- Это один из известнейших и коварнейших любимцев императрицы Екатерины! Но теперь он и братья его в упадке. При дворе перед ним не извольте слишком расточать ваших любезностей!
-- В придворных сплетнях, барон, я еще неопытен, как крестьянский мальчик, -- сказал принц Евгений.
-- Тем более должно вам следовать моим указаниям! -- возразил барон Дибич. -- Вы в самом деле так разговаривали с князем Зубовым, будто находились с ним где-нибудь на охотничьем бивуаке.
-- Я слышал, что придворная жизнь уподобляется лесу, где охотятся за крупной дичью чинов, орденов, милостей. То, значит, в сем лесу возможны и бивуаки.
-- Вы блистаете остроумием, ваше высочество. А я вас предупредил. Хотя Зубовы и возвращены из ссылки, но император им показывает холодность. Вы же болтали с ним и, вообще, осыпали его милостивыми словами...
-- Ах, Дибич! Сейчас всего больше устрашает меня, что эта пышная кровать показывает холодность! Ну, как я буду здесь спать!
Тут в спальню вошел ротмистр фон Требра с сильно покрасневшим от тостов лицом.
-- Ну, сейчас начнут они ссориться! -- подумал принц Евгений.
Дибич и фон Требра всю дорогу вздорили, каждый заявлял исключительные права на принца, один -- как его наставник, другой -- как посланный императором.
И теперь, едва ротмистр вошел, Дибич принял вызывающую осанку, вздернув голову, причем парик его едва не слетел на пол и коса задорно выгнулась крючком. Со своей стороны, ротмистр заложил руки за спину и с высоты окинул пренебрежительным взором карикатурную фигурку барона.
-- Господин барон фон Дибич! -- сказал он резко, -- уведомился я, что его величеству угодно завтра же дать аудиенцию его высочеству!
-- Господин ротмистр фон Требра, -- самым скрипучим голосом отвечал Дибич. -- Если это так, то вы тут при чем?
-- При чем я тут?! -- закричал ротмистр, и его покрасневшее лицо стало пламенным. -- Странно слышать мне это от вас, барон, когда вам известно, что его высочество мой воспитанник и родителем его препоручен моему надзору.
-- Мне же препоручено самим императором доставление его высочества в столицу Российской империи! -- наступая, проскрипел Дибич.
-- Так что же! -- в свою очередь наступая, кричал ротмистр, -- вы препорученное вам исполнили, а доставление ко двору его высочества не прямая ли обязанность воспитателя?
-- В каких правилах воспитывали вы принца? В якобинских? -- все еще наступая, кричал Дибич.
-- В правилах чести, барон! Ибо я преподавал принцу токмо военные науки! -- тоже наступая, кричал фон Требра.
-- Вы есть якобинец! Вы последователь известного кенигсбергского вольнодумца Иммануила Канта У вас под подушкой вместо молитвенника его всеразрушающая "Kritik der reinen Vernunft"! Вы -- безбожник!
-- А вы есть известный клеветник! Что у меня под подушкой лежало, до того вам дела нет. Я преподавал принцу не "Kritik", а воинский устав прусской службы!
-- А я сей устав производил в действие на полях Цорндорфа!
-- Что вы производили в действие на полях Цорндорфа, я не знаю!
-- Весь свет о сем известен! И сам великий Фридрих...
-- Я знаю одно, что завтра имею сопровождать его высочество во дворец на аудиенцию!
-- Никогда!
-- Нет, им-имею!!.
-- Ни-когда!!.
-- Н-нет, им-м-ме-е-ю!!!..
-- Ни-ког-да!!!..
Произнося последние слова, каждый из споривших поднимал палец кверху и потом махал им перед носом противника, причем коротенький барон приподнимался на цыпочки и подскакивал, чтобы дотянуться до физиономии рослого ротмистра.
Затем оба отступили, словно два петуха.
-- Я есмь друг императора Павла! -- крикнул, ударяя себя кулаком в грудь, барон Дибич. -- Это я имею доставить его высочество во дворец!
-- А я назначен принцем-родителем иметь неотступное смотрение за его высочеством и потому сопровождаю его завтра! -- тоже ударив себя кулаком в грудь, крикнул ротмистр.
-- Господа, -- сказал, наконец, принц, уставший от этих пререканий, -- идите ссориться куда-нибудь в другое место и дайте мне спать!
Наставники рассеянно оглянулись на принца и шумно вышли, продолжая браниться.