Биография Эпиктета, к сожалению, известна нам не очень хорошо39. Однако основные факты его жизни таковы, что у нас вряд ли могут возникнуть сомнения в том, какой именно жизненный опыт приобрел Эпиктет и как мог этот опыт повлиять на формирование его философских концепций.
Родился он, видимо, около 50 года по Р. X. во Фригии (одной из областей Малой Азии, уже много лет входившей в состав Римской империи), кажется, в городе Гиераполе. Известно, что его мать была рабыней (сведений об отце в источниках, понятно, не имеется). Соответственно, и сам Эпиктет был рабом40. При неизвестных нам обстоятельствах он оказался в Риме, в составе имущества Эпафродита, одного из вольноотпущенников и секретарей императора Нерона. По некоторым свидетельствам, Эпиктет на всю жизнь остался хромым, после того как Эпафродит или в припадке гнева или в виде наказания сломал ему ногу41. Попытки ряда исследователей доказать неточность этой традиции уже давно были опровергнуты В. Э. Олдфазером, показавшим, что они ни на чем, кроме добросердечия этих исследователей, не основываются42. Известно, что еще будучи рабом Эпиктет познакомился с самым известным в то время в Риме философом-стоиком Музонием Руфом и стал его учеником. Несомненно, что Музоний оказал огромное влияние на формирование мировоззрения своего молодого ученика, что с бесспорностью следует из контекста всех высказываний Эпиктета о нем43, а также сравнения произведений Эпиктета с теми, к сожалению, немногими фрагментами трудов Музония Руфа, которые дошли по нас. Но вряд ли справедливо мнение тех исследователей, кто полностью отвергает творческое начало в трудах Эпиктета и считает его только эпигоном, рабски повторяющим то, что он получил от своего учителя.
Мы не знаем, когда и при каких обстоятельствах Эпиктет получил свободу. Однако нам известно, что к 92 году он был уже достаточно заметной фигурой среди римских философов, ибо он, как и другие философы, по указу императора Домициана, был изгнан в этом году из Рима (хотя, возможно, по событие имело место в 89 году по Р. X.). Эпиктет переселился в юрод Никополь (в Эпире), где открыл свою философскую школу. Из Никополя он совершил путешествие в Олимпию и Афины (Philоstratus, Epist., 69). Видимо, при императоре Траяне ему было разрешено вернуться в Рим, где он скоро приобрел большую популярность. Многие приходившие послушать его беседы принадлежали к самым высшим слоям римского общества. Среди них был и Флавий Арриан (известный автор биографии Александра Македонскою, тогда сенатор, позднее — консул), ставший горячим поклонником философа. В отличие от многих других учителей мудрости, Эпиктет и в жизни следовал принципам того учения, которое он проповедовал. Несмотря на пришедшую к нему славу и покровительство императора, он оставался столь же скромен в быту, как и в годы безвестности. Строгость его моральных правил и верность принципам благородной бедности вызывали к нему глубокое уважение не только у современников, но и у последующих поколений. Даже ранние христианские авторы, в общем, достаточно суровые в оценках своих языческих предшественников, выделяли Эпиктета среди общей массы философов. Умер он в глубокой старости, видимо, в 20-х годах II века44. Он был современником Тацита и Плутарха. «Палатинская Антология» сохранила нам его эпитафию: «Раб Эпиктет, хромой и бедный, как Ир, друг бессмертных» (Anth. Pal., VII, 676).
Эпиктет не относится к числу философов-эрудитов. Судя по цитатам в его беседах, он знал поэмы Гомера, кое-что из трудов Платона и Ксенофонта, некоторые трагедии. Высказывалось предположение, что основную часть своих знаний он почерпнул не из оригинальных работ, а из того пересказа их, который нашел в произведениях Хрисиппа, которого он действительно много читал и изучал. Что Эпиктет по-настоящему знал хорошо — это произведения философов позднего времени. Не отличался он и особой любовью (что, в общем, было не совсем обычно) к памятникам изобразительного искусства. Кажется, на него сильное впечатление произвели хрисоэлефантинные статуи Афины (в Афинах) и Зевса (в Олимпии), но Акрополь удостоился в одной из его «Бесед» не очень лестной оценки.
Сам Эпиктет, подобно Сократу, которого он глубоко почитал, ничего не писал (кроме, может быть, заметок к беседам). Его «Беседы» были записаны и подготовлены к изданию Аррианом. Итак, это своеобразное произведение ни в коей мере не систематический курс стоической философии, а только запись тех бесед, которые вел учитель со своими учениками по поводу обсуждаемой на том или ином занятии темы. Тем не менее оно дает огромный материал не только для понимания мыслей самого философа, но и для понимания общественных настроений в Риме его времени, ибо обсуждались действительно самые важные мировоззренческие проблемы времени. Но перед тем, как перейти к изложению взглядов философа, мы хотели бы остановиться на том, с чего начали, — на жизненных впечатлениях философа, особенно в юности, в пору его формирования, на той атмосфере, в которой он вырос и которая дала ему основной запас его жизненных наблюдений. Они неизбежно в той или иной степени должны были найти отражение в его творчестве, ибо нельзя забывать, что Эпиктет прежде всего был философом-моралистом.
Вспомним, какие имена появляются в источниках рядом с именем молодого Эпиктета. Первое из них — это Музоний Руф. Мы уже говорили о том, что Руф (Эпиктет всегда называл его только так) был виднейшим представителем стоической философии в Риме этого времени и наставником молодежи45. Источники позволяют несколько расширить наше представление об этом философе. В частности, мы знаем, что он вращался в кругах оппозиции императору Нерону. По делу Пизона был выслан из Рима46. Сначала он находился на острове Гиар, а в 66–67 годах отбывал каторжные работы на Истме. Известно, что Руф советовал одному из заподозренных в заговоре Нероном сенаторов «предпочесть мужественную смерть жизни в неуверенности и страхе» (Tacit, Ann., XIV, 59). Позднее он оказался вовлеченным в гражданскую войну, разразившуюся после убийства Нерона. Об этом эпизоде его жизни рассказал Тацит. Когда после серии переворотов к власти в Риме пришел Вителлий, восточные армии Империи провозгласили императором Веспасиана. Его войска двигались на Рим и готовились к штурму «вечного города». В этот момент городские власти послали легатов для ведения переговоров с наступавшими. С другой стороны, были попытки воздействовать и на солдат армии Вителлия. Музоний Руф хотел убедить их прекратить братоубийственную войну, но безуспешно47. В период, когда власть Веспасиана еще не укрепилась и Сенат пытался играть какую-то политическую роль, Музоний Руф добивался осуждения Публия Целера, который своим доносом погубил Барею Сорана48. Однако при Веспасиане он снова оказался в ссылке и был из нее возвращен только императором Титом.
Второе имя, упоминаемое в связи с юностью Эпиктета, — это имя его римского хозяина Эпафродита. Он был вольноотпущенником и личным секретарем (секретарем по прошениям) императора Нерона. О жестокости Эпафродита, сломавшего ногу своему рабу, мы писали уже выше. Других свидетельств источников о нем не много, но эти свидетельства весьма красноречивы, Эпафродит обрисован как один из самых близких и самых доверенных людей императора, человек, который имеет к нему доступ в любое время дня и ночи. Он к тому же — человек смелый. Эпафродит остается со своим патроном даже тогда, когда почти все другие приближенные бежали, и помогает ему уйти из жизни, что по римским обычаям полагалось делать ближайшим друзьям49.
Для того чтобы лучше понять личность Эпафродита, нужно постоянно помнить, что он был императорским вольноотпущенником. Видимо, не было в Риме того времени более ненавидимой и более презираемой всеми честными людьми социальной группы, нежели императорские рабы и вольноотпущенники, занятые на различных должностях во дворце. Дело, конечно, заключалось не в том, что императоры выбирали на свою службу наиболее отъявленных негодяев из всей Римской империи, а в том, что мораль этих лиц создавалась их социальным статусом. Империя только еще делала свои первые шаги, и первые шаги делал новый бюрократический аппарат, без которого управлять ею невозможно. Та двойственность структуры ранней Империи, о которой мы говорили выше, сказывалась и в том, как она управлялась. Продолжали существовать старые магистратуры, старая схема управления провинциями и руководства вооруженными силами государства. В этой старой структуре по-прежнему знатность играла весьма важную роль. На большинство постов нельзя было назначить человека, не имеющего сенаторского, в крайнем случае, всаднического статуса.
Но одновременно возник личный аппарат принцепса (несколько канцелярий, управление его казной, которая постепенно заменяла общегосударственную казну, система руководства личным имуществом императора и т. д.). Этот аппарат был укомплектован исключительно личными рабами и вольноотпущенниками императора50. Для этого было несколько причин. Во-первых, только им император мог доверять полностью, ибо они целиком зависели только от него. Во-вторых, это была личная служба императору, а не государству. С точки зрения древних, всякая личная служба другому (даже за деньги) приводит к частичной потере свободы и человеческого достоинства. Человек, зависимый, хотя бы только экономически, от другого, уже приближается по своему статусу к рабу. Много позднее, в поздней Римской империи (эпохи домината), в Византийской империи, в королевствах средневековой Европы, например, звание королевского (или императорского) постельничего становилось объектом вожделения людей из самых знатных фамилий. Такое было совершенно невозможно в Риме в это время. Сенатор или всадник не мог стать личным слугой императора. Эти должности целиком принадлежали лично зависимым от принцепса людям: его рабам и вольноотпущенникам.
В соответствии с их статусом очень быстро сформировалась и их особая мораль, многие черты которой были глубоко антипатичны римскому традиционному истеблишменту. Римлян старого закала глубоко возмущало, что важнейшие государственные дела решают люди без римских корней, лишенные чувства патриотизма и знания римских традиций, готовые за взятку добиться решения, идущего вразрез с государственными интересами. Эти люди прекрасно сознавали ту общую недоброжелательность по отношению к сенату, которая господствовала при дворе, и старательно разжигали ее доносами, как основанными на фактах, так и абсолютно ложными. Интрига была их любимым средством борьбы, а знание истинных пружин, приобретенное благодаря близости к подлинной власти, обеспечивало успех их предприятиям. Эти люди были поразительно алчны, что также вполне объяснимо. Когда еще не сложилась настоящая бюрократическая система, постоянная, не меняющаяся в зависимости от смены принцепса, у них, в сущности, не было будущего. Новый император — это и новые приближенные, которые с огромным удовольствием отдавали своих предшественников палачу, поскольку оснований для этого всегда было более чем достаточно. Именно таким человеком был хозяин Эпиктета-раба.
Однако мы хотели бы обратить внимание еще на одно обстоятельство: Эпиктет рос в Риме времени императора Нерона. Бесспорно, что общая обстановка в городе в годы этого царствования не могла не влиять на формирование образа мыслей молодого философа. При этом надо помнить, что целый ряд событий был хорошо известен всему городу. О других, не известных рядовым гражданам, хорошо могли быть осведомлены в доме Эпафродита, одного из самых близких императору людей. Наконец, вспомним, что Музоний Руф, учитель Эпиктета, был свой человек в кругах оппозиции. Поэтому можно полагать, что Эпиктет достаточно хорошо знал реальную картину всего происходящего в столице империи.
Мы думаем, что нет особой необходимости подробно рассказывать о царствовании Нерона. Любознательный читатель легко может найти труды Тацита или Светония, в которых дана яркая и правдивая картина этого страшного периода в истории Рима. Наша задача много уже и скромнее — напомнить только некоторые факты, а именно те, которые, с нашей точки зрения, должны были произвести особое впечатление на строй мыслей молодого человека, начавшего изучать не просто философию, но именно стоическую философию.
Когда император Клавдий женился на своей племяннице Агриппине Младшей, у нее уже был сын от предыдущего брака. Несмотря на то что у Клавдия был собственный сын Британик, Агриппина добилась, чтобы император усыновил ее ребенка, который и получил имя Нерон Клавдий Цезарь. Стремясь закрепить власть за своим сыном, а за собой — влияние в государственных делах, Агриппина отравила своего мужа. Преторианская гвардия провозгласила ее сына императором, а покорный Сенат санкционировал это (54 год по Р. X.). Нерон начал свое правление с заявления о том, что он будет полностью уважать права Сената, за которым останутся решения по всем важнейшим вопросам. До 62 года Нерон находился под влиянием префекта претория Секста Афрания Бурра и своего воспитателя философа-стоика Луция Аннея Сенеки. Хотя в первый период царствования поддерживались хорошие отношения с Сенатом, общая ситуация отнюдь не была безоблачной, поскольку шла ожесточенная борьба за власть в самом императорском дворце. Агриппина стремилась к власти, что отнюдь не нравилось ее сыну, которого в этом поддержали и Бурр и Сенека. Она хотела противопоставить родному сыну Британика, но Британик был отравлен, а сама Агриппина убита (после нескольких неудачных покушений) по приказу Нерона.
В 62 году умер Бурр, а Сенека потерял всякое влияние при дворе и удалился от дел. Любимцем Нерона стал новый префект претория Офоний Тигеллин, потворствовавший самым низким страстям императора. Начались преследования по закону об оскорблении величества, против сенаторов возбуждались обвинения, приводившие к суровым наказаниям и конфискации всего имущества. Зачастую богатство и знатность были истинной причиной осуждения тех или иных лиц. «Шесть господ владели половиной Африки, пока не казнил их принцепс Нерон», — писал Плиний Старший (Plin., Nat. Нist., XVIII, 35). Видимо, в этот период главной причиной преследования сенаторов была необходимость получить денежные средства, имевшиеся у богатейших людей Рима, а не какая-либо сознательная антисенатская политика. Средства же были необходимы потому, что Нерон своими экстравагантными затеями и бессмысленными тратами совершенно опустошил казну. По словам Светония, его девизом было: «Будем действовать так, чтобы ни у кого ничего не осталось» (Suet., Nеrо, 32,4).
Оппозиционные настроения в сенате нашли свое выражение в заговоре Гая Кальпурния Пизона, в котором принимали участие видные сенаторы и преторианские командиры. Однако заговор был раскрыт. Следствие велось с беспримерной жестокостью. Поскольку в этом заговоре участвовали многие из приближенных императора, бывало, что допрос подозреваемых заговорщиков вели другие, еще не выявленные участники того же самого заговора. Многие заговорщики были казнены, часть же покончила с собой. Пизон вскрыл себе вены. По приказу Нерона покончил жизнь самоубийством и Сенека. Покончил с собой и поэт Лукан. Кроме того, дети осужденных были изгнаны из Рима и убиты «ядом или голодом» (Suet., Nero, 36, 2). Преследования знати в дальнейшем еще более усилились: «После этого он казнил уже без меры и без разбора кого угодно и за что угодно» (Suet., Nero, 37, 1). Большим несчастьем для Рима стал грандиозный пожар в 64 году, продолжавшийся 9 дней. Сгорела большая часть города, многие тысячи людей остались без крова и имущества. В городе ходили слухи, что город был специально подожжен по приказу Нерона, желавшего построить новый город, более красивый, чем старый Рим. Поскольку эти слухи были весьма нежелательны, то ответственными за пожар сделали христиан, тогда только еще начавших проникать в Рим.
Во всяком случае, к 68 году чаща терпения переполнилась, и в провинциях поднимают восстания римские армии, что и привело к гибели императора Нерона.
Царствование Нерона было отмечено непрерывной чредой преступлений. Еще юношей он любил весьма своеобразные развлечения: по вечерам с группой собутыльников он слонялся по кабакам и приставал к прохожим, но, чтобы не пострадать от какого-нибудь смельчака, он имел неподалеку охрану из солдат-преторианцев. Его сексуальная распущенность не знала границ. Как будто стремясь показать полное пренебрежение к римскому образу жизни и римским традициям, он изнасиловал весталку. Другие его преступления против нравственности просто трудно перечислить.
Его жестокость обращалась не только на врагов, но и в неменьшей мере на близких ему людей. Кроме матери, Нерон убил тетку. По ложному обвинению казнил первую жену Октавию и даже Поппею Сабину, вторую жену, которую он, кажется, безмерно любил, он убил, ударив ее, беременную, ногой в живот. Своего пасынка, сына Поппеи Сабины от первого брака, он велел рабам утопить. Убита была дочь императора Клавдия Антония, которая отказалась стать его женой. Казнены были также многие другие его родственники. Над некоторыми из них он перед смертью надругался.
Нерон сочетал неимоверную жестокость с поразительной самовлюбленностью. Он вообразил себя великим артистом и часто выступал как кифаред, а затем стал выступать и в трагедиях. Однако, не будучи уверен в том, что его игру и пение смогут оценить по-настоящему, создал особый отряд из более чем 5000 человек, которые должны были обеспечивать ему аплодисменты. Потом он стал выступать и как возница в цирке. Наконец увлечение артистической деятельностью переходит всякие пределы, и в 66 году Нерон отправляется в путешествие по Греции, надеясь, что эллины по заслугам оценят его искусство. Для того чтобы иметь возможность выступить на всех празднествах, он приказал провести их все в один год, сместив все сроки. Опытные в лести, греки сумели угодить императору, за что и были вознаграждены, Нерон же вернулся в Италию как триумфатор, как будто он выиграл тяжелую войну.
Сенат он не только уничтожал физически, но и стремился всенародно унизить, заставляя, например, сенаторов, выступать в роли гладиаторов в амфитеатре.
Нерон всей своей жизнью сокрушал все традиционные римские моральные ценности. Он, конечно, не ставил себе такой цели, но он сумел убить в римском обществе уважение к власти императора. Столь же сильно он смог подорвать авторитет Сената. Сенат, раболепно дарующий все новые и новые почести принцепсу за совершенные им преступления, объявляющий их подвигами, — такой высший орган власти также не мог у сколько-нибудь честных людей вызывать былое уважение.
Чтобы закончить рассказ об уроках жизни, полученных молодым философом, отметим еще один факт, который должен был произвести, с нашей точки зрения, огромное впечатление на молодого Эпиктета.
В 61 году в Риме был убит своим рабом префект города Педаний Секунд. По старому закону следовало приговорить к смерти всех рабов, находившихся в момент убийства под одной крышей с хозяином. Дело дошло до Сената, где раздавались голоса в пользу отмены старинного постановления, как излишне жестокого. Но большинство сенаторов стояло за его сохранение. Этот принцип восторжествовал, но, когда повели на казнь 400 рабов, собралась большая толпа, протестовавшая против казни. Императору пришлось послать воинский отряд, чтобы рассеять толпу и осуществить эту массовую казнь.
Попытаемся теперь понять, каким образом могли взаимодействовать те уроки стоической мудрости, которые преподал Музоний Руф своему молодому ученику, с опытом жизни, который Эпиктет приобрел в Риме, находясь в доме вольноотпущенника императора Нерона, и, соответственно, какую форму приобрело само это стоическое учение в результате этого взаимодействия, в чем оно отличалось от тех идей, которые развивали не только ранние стоики, но и старший современник Эпиктета- Сенека. Конечно, мы не можем дать здесь развернутую характеристику учения Эпиктета, да это и не нужно, поскольку его «Беседы» перед вами. Мы же можем на себя возложить только малую часть труда — дать несколько намеков, несколько сравнений, не предрешая тех выводов, к которым придет читатель.