За то, съ другой стороны, посмотрите, какъ счастливы, тѣ, которые, по своимъ наклонностямъ и по своей глупости, всего ближе стоятъ къ животнымъ, совершенно чуждые всякимъ сверхчеловѣческимъ порывамъ. Попробуемъ пояснить это не стоическими энтимемами, а самымъ что ни на есть нагляднымъ примѣромъ. Боги безсмертные! кому живется счастливѣе, чѣмъ тому роду людей, который принято называть шутами, скоморохами, дурачками, юродивыми и тому подобными ласкательными именами. То, что я скажу, можетъ показаться на первый взглядъ глупостью и нелѣпостью, но въ дѣйствительности это -- сущая правда.
Начать съ того, что этимъ людямъ совершенно не извѣстенъ страхъ смерти, то-есть одно -- клянусь Юпитеромъ! -- изъ далеко не послѣднихъ золъ. Далѣе, они не знаютъ угрызеній совѣсти, не пугаются росказнями о выходцахъ съ того свѣта, не боятся ни привидѣній, ни призраковъ, не мучатся опасеніями угрожающихъ бѣдъ, не волнуются надеждами на будущія блага; однимъ словомъ, они свободны отъ тысячи треволненій, которыхъ такъ много въ этой жизни. Имъ не знакомо ни чувство стыда, ни чувство уваженія, ни чувство зависти, ни чувство любви. Наконецъ, стоитъ имъ сдѣлать еще небольшой шагъ для приближенія къ безсмысленнымъ животнымъ, и они достигаютъ той ступени невмѣняемости, при которой -- по авторитетному мнѣнію богослововъ -- они даже не могутъ грѣшить.
Счастливые дурачки.
А ну-ка, теперь ты, глупѣйшій мудрецъ, взвѣсь-ка всѣ тѣ душевныя тревоги, которыя и денно и нощно терзаютъ твою душу; собери въ одну кучу всѣ невзгоды, которыми преисполнена твоя жизнь, и ты разумѣешь, отъ сколькихъ бѣдъ избавляю я своихъ дурачковъ! Прибавь къ этому, что они не только сами безпрестанно веселы, играютъ, напѣваютъ, хохочутъ, но и другимъ, съ кѣмъ только имъ приходится вращаться, приносятъ съ собой хорошее настроеніе, шутливость, игривость и смѣхъ; можно подумать, что они посланы богами изъ милосердія, для того чтобы вносить лучъ веселости въ печальный сумракъ человѣческой жизни.
Вотъ почему совершенно иначе относятся къ дуракамъ, чѣмъ къ прочимъ людямъ. Между тѣмъ какъ къ послѣднимъ относятся различно, къ однимъ привѣтливо, къ другимъ недружелюбно, -- дураки служатъ предметомъ симпатіи всѣхъ и каждаго; ихъ всѣ съ удовольствіемъ слушаютъ, всѣ наперерывъ ихъ залучаютъ къ себѣ, ласкаютъ, холятъ, лелѣютъ, выручаютъ изъ бѣды; что бы они ни сказали, что бы ни сдѣлали, все имъ сходитъ безнаказанно съ рукъ. Никому и въ голову не приходитъ -- вредить дуракамъ; даже дикіе звѣри, и тѣ ихъ не трогаютъ, точно инстинктомъ чуя ихъ безобидность. Дѣло въ-томъ, что они находятся подъ особымъ покровительствомъ; неудивительно поэтому, что всѣ относятся къ нимъ съ такою симпатіей.
Придворные шуты.
Дураки составляютъ усладу величайшихъ государей; безъ нихъ иные не могутъ ни обѣдать, ни гулять, ни жить {Намекъ на шутовъ, которые были въ старину необходимою принадлежностью всякаго королевскаго или княжескаго двора.}. Во всякомъ случаѣ, своихъ дурачковъ они рѣшительно предпочитаютъ хмурымъ мудрецамъ, хотя и этихъ послѣднихъ держатъ иногда на своемъ иждивеніи, чести ради. Причина подобнаго предпочтенія настолько же очевидна, насколько и естественна. Мудрецы, вѣдь, обыкновенно докладываютъ государямъ самыя грустныя вещи; съ другой стороны, ученость внушаетъ имъ такую самоувѣренность, что они не боятся подъ часъ рѣзать нѣжное ухо монарха грубою правдой. Дураки же, наоборотъ, доставляютъ государямъ то, что ихъ всего болѣе забавляетъ: шутки, смѣхъ, хохотъ, развлеченіе.
Дураки правдивы.
Примите также во вниманіе и тотъ немаловажный даръ дураковъ, что они одни безхитростны и правдивы. А что похвальнѣе правдивости? Правда, извѣстное изрѣченіе Алкивіада у Платона называетъ правдивость спутницей вина и дѣтства; но въ дѣйствительности эта честь принадлежитъ мнѣ. Сошлюсь на свидѣтельство Эврипида, которому принадлежитъ это изреченіе на мой счетъ: "глупецъ глупости и говоритъ". Но у дурачка, вѣдь, что на умѣ, то и на языкѣ. У мудрецовъ же, по словамъ того же Эврипида, два языка, изъ которыхъ одинъ говоритъ правду, другой же -- то, что, по ихъ мнѣнію, приличествуетъ времени и обстоятельствамъ. Ихъ дѣло -- обращать черное въ бѣлое и изъ одного и того же рта выпускать и холодъ и жаръ, и держать одно на умѣ, а другое на языкѣ
Несчастіе государей.
При всемъ своемъ благополучіи, государи представляются мнѣ въ одномъ отношеніи самыми несчастными: имъ не отъ кого узнать правды, и это потому, что, вмѣсто друзей, они осуждены имѣть вокругъ себя льстецовъ. Но, быть можетъ, возразитъ кто: уши государей не выносятъ правды, и потому они избѣгаютъ мудрецовъ, которые, чего добраго, позволятъ себѣ говорить болѣе правды, чѣмъ пріятныхъ вещей. Что жъ, надо въ томъ сознаться, недолюбливаютъ правды власть имущіе. Но это-то вотъ особенно и цѣнно въ моихъ дурачкахъ, что отъ нихъ не только правда, но подъ часъ и явные укоры выслушиваются съ удовольствіемъ. Попробуй сказать правду мудрецъ -- онъ рискуетъ поплатиться своей головой; ту же самую правду сказалъ шутъ -- всѣмъ весело! Въ правдѣ, самой по себѣ, есть, вѣдь, что-то само по себѣ привлекательное; надо только, чтобы въ формѣ ея выраженія не было ничего оскорбительнаго; но тайну этого боги открыли однимъ лишь глупцамъ.
Глупцы и женщины.
По тѣмъ же приблизительно причинамъ и женщины отдаютъ обыкновенно предпочтеніе мущинамъ, принадлежащимъ къ этому разряду людей, какъ по природѣ своей болѣе способнымъ отдаваться удовольствіямъ и всякому вздору. Кромѣ того, что бы ни произошло у нихъ съ этого сорта мущинами, даже если и серьезное что, -- имъ всегда легко обратить дѣло въ шутку: неистощима изобрѣтательность женскаго пола, въ особенности когда требуется прикрыть благовидными предлогами свои грѣшки!..
Благополучіе глупцовъ.
Но возвращаюсь къ благополучію глупцовъ. Проведя пріятнымъ образомъ жизнь, затѣмъ умирая безъ всякаго страха смерти, почти ея не сознавая, они прямикомъ переселяются въ Елисейскія поля, для того чтобы и тамъ забавлять скучающія благочестивыя души.