Начать съ самой жизни. Что ея слаще и драгоцѣннѣе? Кому, однако, какъ не мнѣ, принадлежитъ главная роль въ зачатіи всякой жизни? Вѣдь не копье же дщери могучаго родителя Паллады и не эгида тучегонителя Зевса производитъ и размножаетъ родъ людской? Напротивъ, самому отцу боговъ и царю людей, однимъ мановеніемъ приводящему въ трепетъ весь Олимпъ, приходится отложить въ сторону свои перуны и свои титаническій видъ, которымъ онъ, по желанію, наводитъ страхъ на боговъ, и, на манеръ зауряднаго лицедѣя, напяливать на себя чужую личину, когда ему случится захотѣть заняться -- это излюбленное его занятіе! -- продолженіемъ своего рода. Ужъ на что стоики! {Философская школа, основанная греческимъ философомъ Зенономъ и отличавшаяся суровостью своихъ нравственныхъ правилъ.} Считаютъ себя чуть что не богами. Но дайте мнѣ тройного стоика, или если угодно -- четверного, наконецъ -- шестисотерного, а я скажу, что и ему придется въ подобномъ случаѣ отложить въ сторону, если не бороду -- знакъ мудрости (впрочемъ общій съ козлами) -- то во всякомъ случаѣ, расправить свои нахмуренныя брови, разгладить морщины на челѣ, отложить въ сторону свои нравственныя правила и отдаться сладкому безумію. Словомъ, будь хоть размудрецъ, безъ меня не обойдешься, коль скоро захочешь стать отцомъ. Почему бы не быть мнѣ, по моему обычаю, еще откровеннѣе съ вами? Скажите, пожалуйста, развѣ голова, развѣ лицо, развѣ грудь, развѣ рука, развѣ ухо, эти слывущія приличными части тѣла, производятъ на свѣтъ боговъ и людей? Не является ли, напротивъ, въ роли распространительницы рода человѣческаго та часть нашего тѣла, до того глупая, что даже назвать ея нельзя безъ невольной усмѣшки... И скажите на милость, ну какой мущина согласился бы надѣть на себя узду супружества, если бы онъ, по примѣру знаменитыхъ философовъ, взвѣсилъ предварительно всѣ невыгоды супружеской жизни? Или какая женщина допустила бы къ себѣ мущину, если бы поразмыслила объ опасностяхъ и мукахъ родовъ, о тяжкомъ бремени воспитанія? Стало быть, если вы обязаны жизнью супружеству, супружествомъ же обязаны моей наперсницѣ Аноѣ, то вы понимаете теперь, чѣмъ, именно, вы мнѣ обязаны...
Далѣе, какая женщина, разъ испытавшая муки родовъ, захотѣла бы снова повторить опытъ, если бы другая изъ здѣсь присутствующихъ спутницъ моихъ, богиня Лета, не вмѣшалась въ дѣло? Врядъ ли и сама Венера станетъ отрицать, что безъ нашего участія -- не въ обиду будь сказано Лукрецію -- вся ея сила оказалась бы бездѣйственной и безплодной. Не иному чему, какъ пьяной и смѣшной забавѣ, обязаны своимъ появленіемъ на свѣтъ и хмурые философы, роль которыхъ унаслѣдовали въ наше время такъ называемые монахи, -- и порфироносные цари, и благочестивые священнослужители, и трижды святѣйшіе Понтифики {Т. е. папы.}, -- наконецъ, и весь этотъ сонмъ поэтическихъ божествъ, до того многолюдный, что самъ Олимпъ, какъ онъ ни просторенъ, едва вмѣщаетъ всю эту толпу.