Варна. Лагерь под Йени-Кей. 27/15 июня 1854 г.
21/9 числа я вступил на французское судно «Дофин», на котором поместились только три роты 2-го батальона: все были довольны, судя по погоде, совершить этот переход при удачных условиях и действительно, спустя тридцать часов, 22/10 в полдень мы благополучно входили в порт Варны.
Город имеет не более 12–14 тысяч жителей и окружен крепостной стеной, не имеющей особого оборонительного значения, так как над городом господствуют высоты, с которых легко бомбардировать его. Мы почти ничего не нашли здесь из съестного, исключая некоторого количества провизии, привезенной французскими или английскими маркитантами, продававшими их по баснословным ценам.
Небольшую нашу колонну, усиленную пятью ротами батальона, высадившегося часом позднее, офицер генерального штаба проводил на место, предполагаемой лагерной стоянки, около 8–10 километров к северо-западу от города, где мы быстро устроились. В одно мгновение ока были поставлены палатки, разведены огни для варки пищи и собраны фуражиры для немедленной раздачи припасов.
Я воспользовался приглашением на обед к товарищам 1-го батальона, прибывшего сюда накануне. Если батальон одного полка вступает на место, последовательно через один или несколько дней после другого, то обычаем установлено, что ранее прибывшие офицеры приглашают к себе на обед офицеров рот одного номера, вновь пришедшего батальона.
На следующий день утром я покинул лагерь, чтоб осмотреть окрестности. Прикомандированный к свите, в ожидании министерского решения о моем перемещении, я остался без всякой службы.
Первая дивизия стала лагерем на высотах, командовавших и прикрывавших город. Прибывающая на днях из Адрианополя 2-я дивизия должна поместиться на оставленном для неё месте на правом фланге 1-ой дивизии. 3-я дивизия в полном составе поставлена правее 2-ой, а на нашем правом фланге уже стоит 4-я дивизия, высадившаяся несколькими днями ранее. Весь английский корпус размещается между городом и французскими войсками. Англо-французская армия доставлена в обратном боевом порядке. Она почти в полном составе и только недостает части артиллерии и кавалерии, которая вскоре ожидается, и тогда отряд будет в состоянии начать военные действия.
Повсюду встречаю хорошее расположение духа, веселье, довольство и горжусь и счастлив, что принадлежу к такой армии!
После полудня я отправился в английский лагерь. Несмотря на самолюбие француза, должен сознаться, что был восхищен прекрасным видом английских солдат и удивлялся их большому росту, изящным, новым мундирам, сильному сложению, точности и правильности их перестроений и красоте их лошадей. Привычка к излишнему комфорту составляет большой недостаток, и им будет весьма трудно удовлетворять свои многочисленные потребности, когда пойдем вперед.
В самом близком расстоянии от англичан, под теми же стенами Варны стоит лагерем в довольно большом количестве турецкая кавалерия, но между ними существует чувствительная разница и главным образом в том, что у турок нет ничего, чему можно бы было позавидовать, и судя по приемам, на них нельзя сильно рассчитывать. Их называют башибузуками, род иррегулярной кавалерии, которая, по моему мнению, более расположена к краже и грабежу на больших дорогах, чем к поведению хорошего солдата. Она состоит под начальством генерала Юсуфа и слывет официально под названием восточных спагов.
Близ наших лагерей находится густой, высокоствольный лес, куда я уже отваживался проникать, найдя здесь следы животных. Но, к сожалению, они оказались принадлежащими лишь собакам или волкам. Правда, я не ходил в чащу из боязни заблудиться. В ночное время эти собаки или волки подходили почти вплоть к нашему лагерю и очищали его от костей и других отбросов, которые не были зарыты. В этом то лесу наши солдаты добывали себе топливо для приготовления пищи и поддержания во всю ночь огня больших костров на передней линии лагеря, причем каждая рота запасалась необходимым количеством дров без всякого контроля. Впрочем, эти материалы здесь не имеют никакой стоимости, так как жители соседних деревень не стеснялись рубить вековые дубы, с единственною целью получить необходимый им отрубок, остальное же бросалось на месте, уничтожаясь от времени и ветхости. Я наступал на срубленные деревья более двух метров в обхвате и они вследствие гнилости, подавались от моей тяжести.
В этот лес наши люди отправлялись еще для сбора ветвей с целью устройства шалашей, прекрасного убежища от солнца; эту привычку они переняли от войск, прибывших из Африки и умевших хорошо устраивать такой сорт навесов из ветвей с зеленой листвой. По моему приказанию люди моей прежней роты устроили такой шалаш и для меня, в котором я с гордостью заседаю во всё время сильной дневной жары.
В следующие дни, я посетил окружные местности. Болгарские деревни содержатся чище чем те, которые я проезжал по дороге из Галлиполи к Константинополю. Жители со спокойным темпераментом, равнодушно занимаются возделыванием своих участков, которые по закону они могут брать только в аренду.
Упряжь их рабочего скота украшена приспособлением, на котором висят два или три лошадиных хвоста, смотря по рангу, к которому принадлежит землевладелец. Несмотря на их спокойствие сразу чувствуется, что народонаселение симпатизирует русским, так как они не высказывали никакого желания помогать нам и прятали всё то, что могло быть для нас полезно. Это доказывалось нахождением нами во многих местах большего количества зерна в бочках, нарытых в землю.
Мы щадили засеянные поля, не причиняя им порчи, уважали обычаи, платили за всё наличными и не оспаривали даже часто преувеличенные цены припасов. Может быть такими поступками достигнём, что болгарское народонаселение будет к нам менее враждебно.
Тем временем я выезжаю свою лошадь и в этом скромном занятии нахожу развлечение, соответствующее моим вкусам.
Благодарю горячо любимую матушку за её добрые советы и даю слово быть всегда достойным ее, чтобы ни случилось.