Хотя в годы "мрачного семилетия" (1848--1855 г.), когда самое имя Белинского было изгнано из печати, "Современник", (под гнетом все возрастающей реакции, не мог не потускнеть и обезличиться, все же он оставался единственным журналом, который, пусть с помощью обиняков и иносказаний, напоминал время от времени читателям некоторые из мыслей Белинского. Когда же времена изменились к лучшему и с воцарением Александра И, вынужденного неотвратимой логикой истории "пойти на уступки либеральному общественному мнению, русская печать получила возможность высказываться несколько свободнее, то "Современник" одну из основных своих задач полагал в том, чтобы восстановить в общественном дознании заветы Белинского. В его редакции одно из первых мест занимает Чернышевский, подлинный продолжатель дела Белинского, не устававший твердить о великом значении своего предшественника в истории русской литературы и общественности. Однако кто, как не Некрасов, пригласил Чернышевского в "Современник" и дал ему возможность стать главным вдохновителем этого журнала? Возможно, что, действуя таким образом, Некрасов исходил из убеждения, что Чернышевский, поскольку он больше чем кто-либо другой из современных критиков способен продолжать дело Белинского, имеет поэтому и преимущественные права на руководящую роль в журнале, успех которого в значительной степени был создан Белинским.
Но не только через посредство Чернышевского, а затем и Добролюбова. Некрасов работал над восстановлением заветов Белинского в русской литературе и журналистике. Он предпринимал в данном направлении немало и вполне самостоятельных шагов. Расскажем об одном из них. Когда в 1856 г. пользовавшийся репутацией либерала цензор В. Н. Бекетов вымарал в одной из статей апрельского номера "Современника" несколько страниц, посвященных Белинскому, то Некрасов обратился к нему со следующим, в несвойственных ему патетических тонах написанным, письмом (приводим в извлечениях, впервые напечатано в "Современнике" 1913 г., No 1):
"Почтеннейший Владимир Николаевич! Бога ради восстановите вымаранные Вами страницы о Белинском. Это слишком печальное действие, и я надеялся и надеюсь от врожденного вам чувства справедливости, что вы не будете гонителем беззащитного и долгопоруганного покойника -- хотя в том случае, где вам прямо не предписывает ваша обязанность. Нет и не было прямого распоряжения, чтобы о Белинском не пропускать доброго слова, равно не было велено выругать его. Отчего же ругать его могли и ругали, а похвалить считается опасным?.. Самое худшее, что может случиться, что после напечатания этих страниц не велят хвалить Белинского. Ну, тогда и перестанем, а теперь умоляю вас поступить с прежней снисходительностью...
Будьте друг, лучше запретите мою "Княгиню", запретите десять моих стихотворений кряду, даю честное слово: жаловаться не стану даже про себя.
Отец родной, пробегите эти страницы и решите покойно: могут ли они кого-нибудь раздражить и вызвать бурю? Клянусь, нет. В них только повторено то, что уже вы пропустили прежде в разбивку в нескольких статьях. Но, бога ради, не вносите этого вопроса в Комитет, -- это пойдет тогда в долгий ящик, и притом будет похоже на вопрос: а не высечь ли еще такого-то, на который чаще всего говорится: высечь- Зачем сечь тех, которых можно не сечь. А если им суждено быть высеченными, то пусть это случится гораздо позже и не по "нашей вине" {Дело это разрешилось следующим компромиссным путем: в VI кн. "Современника" сохранились похвалы Белинского, но самое имя Белинского три этом названо не было; вместо него были употреблены такие выражения, как "человек, который был органом критики гоголевского периода" или ("автор статей о Пушкине" и т. д. Полностью имя Белинского стало употребляться лишь с VII кн. "Современника" в продолжении той же статьи Чернышевского.}...
И не только в качестве редактора и журналиста Некрасов боролся за то, чтобы воскресить память о "беззащитном и долго поруганном" покойнике. Эту же цель он ставил перед собою как поэт. Не будет преувеличением сказать, что ни о ком, за исключением быть может матери, Некрасов не говорил в своих стихах столь часто и в таком проникновенном тоне, как о Белинском.
Первые упоминания о нем, правда, завуалированные желанием обмануть цензурных аргусов, находим в "Деловом разговоре" 1851 г. Двумя годами позднее Некрасов пишет стихотворение "Памяти приятеля", в котором выражает свою скорбь о том, что Белинский умер "несчастлив и незнаем" и "даже могила его затеряна" {Могила Белинского действительно была затеряна и долгое [время местонахождение ее не было известно. Нашел ее П. А. Ефремов (см. "Доклады и отчеты Русск. Библиолог. О-ва" 1908 г., вып. I, стр. 1--2.}. Однако напечатать это стихотворение в николаевское время нечего было и думать. Не потому, конечно, чтобы оно по содержанию своему было "предосудительно", а единственно потому, что всякий сколько-нибудь развитой читатель догадался бы, что в нем речь идет о Белинском, имя которого, повторяем, было запретным. Как только Николай I умер, Некрасов поспешил напечатать это стихотворение в "Современнике" {Николай I, по официальным данным, умер 18 февр. 1885 г., а стихотворение "Памяти приятеля" появилось в No 3 "Современника" за тот же год, дата цензурного разрешения этого номера -- 28 феврраля.}.
В 1855--56 тт., под влиянием того, что появилась надежда на обновление русской жизни в духе тех же принципов и идей, которые исповедывал Белинский, быть может, под впечатлением прогрессировавшего сближения с другим "великим разночинцем" русской литературы -- Чернышевским, печатавшим как раз в это время, свои "Очерки гоголевского периода", этот восторженный дифирамб Белинскому, -- Некрасов, как поэт, уделяет последнему особое внимание. К 1855 г. относится его поэма "Белинский", подробно, но местами не слишком художественно рисующая биографию и журнальную деятельность великого критика. Характерно, что при жизни поэта, а прожил он после ее написания свыше 20 лет, ее не оказалось возможным напечатать в России {Впервые напечатал ее за границей Герцен в No 5 "Полярной Звезды" 1859 г. В России лишь в 1881 г. П. О. Морозов опубликовал ее полностью в No 2 исторического журнала "Древняя и новая Россия". Но и после того эта поэма не вошла ли в одно "из дореволюционных изданий стихотворений Некрасова.}. Это объясняется, конечно, тем, что в поэме настойчиво подчеркивается революционный смысл литературной проповеди Белинского. Заметим, что заключительные строки проникнуты тем же пессимизмом, что и конец стихотворения "Памяти приятеля". Вот они:
Он умер... Помянуть печатно
Слабеет память с каждым днем
Его не смели... Так о нем
И скоро сгибнет невозвратно.
В следующем 1856 г. Некрасов пишет поэму "Несчастные". Мы глубоко убеждены, что в лице героя ее, политического каторжанина Крота, и в тюрьме проповедывавшего свои идеи, поэт имел в виду опять-таки изобразить Белинского. Но ведь Белинский на каторге не был и в тюрьме не сидел? Совершенно верно, однако, только потому, что от этой участи его избавила смерть. Если бы злая чахотка не скосила Белинского в феврале 1848 г., крамольному автору знаменитого "Письма к Гоголю", само собой разумеется, не миновать бы тюрьмы и каторги {Известно, что Достоевский был сослан на каторгу главным образом, за чтение "Письма к Гоголю". Можно поэтому представить, что ожидало самого автора этого письма.}. Таким образом, Некрасову легко было представить себе Белинского в образе возможного узника и каторжанина. Более того, поскольку русская жизнь в николаевское время с точки зрения Белинского, Некрасова, да и не только их, но всех передовых людей той эпохи, мало чем отличалась от тюрьмы, поэт не слишком даже погрешал против действительности, изображая Белинского в тюрьме. Одним словом, мы отстаиваем здесь тот взгляд, ;что поэма "Несчастные" принадлежала к числу произведший если не символических, то, во (всяком случае, таких, в основу которых положена аллегория. Взглянем с этой точки зрения на ее содержание, не упуская из виду, что известие о цензурной буре, вызванной изданием стихотворений Некрасова в 1856 г. в такой мере повлияло на настроение поэта, с увлечением работавшего над "Несчастными", что он оборвал эту работу и что, таким образом, поэма, в том виде, в каком мы ее знаем, представляет только незаконченный отрывок большого произведения. В первой части "Несчастных" Некрасов излагает биографию героя, от имени которого ведется рассказ, причем описание детства, характеристики матери и отца, изображение Петербурга {В XI книжке "Современник" 1856 г. Чернышевский, замещавший в редакции уехавшего за границу Некрасова, перепечатал из его "Стихотворений" "Поэта и гражданина". Это стихотворение обратило внимание III отделения как на самый сборник, так и на его автора. Цензурная буря приняла при этом такие размеры, что (Некрасов даже опасался ареста по возвращении в Роосию.} и петербургских мытарств сплошь автобиографичны. Только в самом конце первой части поэт рвет автобиографическую нить и заставляет "своего героя убить любимую им женщину и попасть в каторжную тюрьму. Во второй части поэмы, герой, повторяем, ничем не отличающийся от Некрасова, если не считать совершенного им преступления, встречается с Кротом. П. Ф. Якубович (см. его книгу о Некрасове) рядом убедительных сопоставлений доказал, что и наружность Крота, и духовный его облик, и содержание тех речей, с которыми он обращается к своим сотоварищам по заключению, и, наконец, его последние минуты изображены Некрасовым так, что их можно отнести только к одному реальному прототипу -- именно Белинскому.
Итак, Крот -- это Белинский.
Каково же влияние Крота на героя "Несчастных" и на других узников? Оно в общих чертах таково же, как и влияние Белинского на своих современников: они восприняли его идеи и видят теперь смысл своей жизни в работе на пользу родины и народа (см. известную "Песню преступников"). Крот живет, пропагандирует и умирает в тюрьме. И Белинокий жил, проповедывал и умер в той обширной тюрьме, имя которой "Николаевская Россия". Крот не дождался того "великого мига", когда двери тюрьмы распахнулись перед ее обитателями, как и Белинский не дожил до перемены царствования, которая одно время воспринималась Некрасовым, как начало освободительной эры в русской жизни. Ученики и сотоварищи Крота, выйдя из тюрьмы, Прежде всего посетили могилу Крота. Ученик и сотоварищ Белинского Некрасов в своих прежних стихах (см. выше) напоминал о могиле Белинского, скорбя о том, что она "затеряна", что "память благодарная друзей дороги к ней не проторила", а новую поэму начал призывом итти на поклонение этой и подобным могилам:
А станешь стариться, нарви
Цветов, растущих на могилах,
И ими сердце обнови...
Наше толкование поэмы "Несчастные" идет в разрез со взглядами некоторых других исследователей, склонных, опираясь на известный рассказ Достоевского об его беседе с Некрасовым по поводу "Несчастных" {Напоминаем, что, по словам Достоевского, Некрасов сказал ему о своей поэме: "Я тут об вас думал, когда писал это; это об вас написано" {"Дневник писателя", декабрь, 1877 г.).}, думать, что Некрасов в лице Крота изобразил Достоевского. К. И. Чуковский в своих примечаниях к стихотворениям Некрасова (изд. 1927 г.) приводит ряд веских соображений, опровергающих это мнение: "Если бы Некрасов относился с таким пиететом к Достоевскому, он не сочинил бы о нем эпиграммы, не отвергал бы его повестей, написанных по возвращении из Сибири, не высмеивал бы его в "Свистке", не печатал, бы о нем издевательских статей Щедрина и, наконец, не потешался бы над ним в своей повести о "Каменном сердце". Сочиняя "Несчастных", он мог думать о ссыльном авторе "Бедных людей", но молитвенно изображать его в виде полусвятого Крота он не мог потому, что в тех литературных кругах, к которым он принадлежал по своим убеждениям и вкусам, к Достоевскому было принято относиться враждебно".
Поскольку версия о Кроте-Достоевском отвергается, толкование поэмы как попытки, а лице Крота изобразить Белинского остается единственно возможным. Кстати, когда Некрасов задумал в 1857 году издать сборник в память Белинского, он намеревался включить в этот сборник именно поэму "Несчастные" (см. его письмо к Тургеневу от 10 сент. 1857 г.). Поэма о Белинском, хотя бы и выведенном под вымышленным именем, была особенно уместна в сборнике, посвященном его памяти и изданном в целях оказания материальной помощи его семье.
Через два с лишком года в первой главе большого стихотворения "О погоде" опять мелькает образ Белинского, неразрывно (связанный с другим, не дававшим покоя Некрасову образом, -- образом могилы.
Наконец, в 1867 г. на страницах "Медвежьей охоты" Некрасов почтил Белинского стихами, которые и по своему общественному смыслу и по художественности формы принадлежали к подлинным шедеврам его творчества. Они общеизвестны, и приводить их, разумеется, нет надобности.
Число ссылок на произведения Некрасова, содержащие в себе прямые или же косвенные упоминания о Белинском, можно было бы значительно увеличить. Однако и приведенных ссылок достаточно для того, чтобы судить, как высоко ставил поэт Белинского и какое исключительное внимание уделил его памяти. Мысль о великом народолюбце Белинском нередко сливалась в его сознании с мыслью о самом народе, о мужике, "с мыслью о том "желанном времячке", когда этот мужик:
....не Блюхера
И не Милорда глупого,--
Белинского и Гоголя
С базара понесет.