Конфликт с Герценом и его друзьями из-за огаревского дела очень болезненно переживался Некрасовым. Достаточно сослаться хотя бы на следующие слова его из письма к Панаевой: "Презрения Огарева, Герцена, Анненкова, Сатина не смыть всю жизнь, оно висит надо мной"... Еще тяжелее, разумеется, давалось Некрасову сознание, что и его ближайший друг присоединился к этим презирающим его людям и не только готов аплодировать враждебным выпадам против него, но и сам не стесняется распространять позорящие его слухи. Вот почему мысль о Тургеневе рождала в душе Некрасова, как было сказано, чрезвычайно болезненное чувство. Не только беседа, но и простая встреча с Тургеневым должны были при таких условиях не только взволновать, а прямо-таки потрясти Некрасова, причем вынести подобное потрясшие он не всегда чувствовал себя в силах. Эти соображения не лишнее будет иметь в виду при разъяснении обстоятельств, сопровождающих "последнее свидание" Тургенева с Некрасовым. Так именно назвал Тургенев свое общеизвестное стихотворение в прозе, в котором изобразил свою последнюю встречу с Некрасовым {Из письма Пыпина к Стасюлевичу от 23 мая 1877 г. ("Современный Мир" 1911 г., No 11) мы знаем, что это свидание произошло в 20-х числах мая 1877 г. Некоторые выражения письма позволяют утверждать, что Пыпин сознательно стремился к тому, чтобы свидание состоялось, иными словами к тому, чтобы Некрасов и Тургенев примирились. Из (письма Тургенева к Ю. Вревской от 30 января 1877 г. (Щукинский сборник, выпуск 5-й) явствует, что Тургенев определенным образом хотел примириться с Некрасовым и если не написал ему об этом, то только из боязни, что Некрасову его письмо может показаться ^предсмертным вестником". Здесь оке Тургенев признает, что вопрос о том, кто из них -- он или Некрасов -- является виновником ссоры -- далеко не ясный вопрос... В воспоминаниях Р. Антропова ("Звезда", 1902 г., No 4) есть определенные указания на то, что и Некрасов, "не перестававший любить Тургенева высокой и пламенной любовью", говорил окружающим о своем желании примириться с Тургеневым. Сопоставляя эти свидетельства, нельзя не притти к заключению, что "последнее свидание" Тургенева с Некрасовым явилось результатом если не обоюдной инициативы, то, во всяком случае, обоюдного желания Тургенева и Некрасова.}. Читатель не посетует ива нас, если мы приведем это проникновенное и высоко-художественное творение тургеневского таланта:
"Мы были когда-то короткими, близкими друзьями... но настал недобрый час -- и мы расстались как враги.
Прошло много лет... И вот заехав в город, где он жил, я узнал, что он безнадежно болен -- и желает видеться со мною.
Я отправился к нему, вошел в его комнату... Взоры наши встретились.
Я едва узнал его. Боже! Что с ним сделал недуг!
Желтый, высохший, с лысиной во всю голову, с узкой седой бородой, он сидел в одной, нарочно изрезанной рубахе... он не мог сносить давления самого легкого платья. Порывисто протянул он мне страшно худую, словно обглодавшую руку, усиленно прошептал несколько невнятных слов -- привет ли то был, упрек ли, кто знает? Изможденная грудь заколыхалась -- и на съеженные зрачки загоревшихся глаз окатились две крупные страдальческие слезинки.
Сердце во мне упало... Я сел на стул возле него -- и, опустив невольно взоры перед тем ужасом и безобразием, так-же протянул руку.
Но мне почудилось, что не его рука взялась за мою.
Мне почудилось, что менаду нами сидит высокая, тихая, белая женщина. Длинный покров облекает ее с ног до головы. Никуда не смотрят ее глубокие бледные глаза; ничего не говорят ее бледные строгие губы...
Эта женщина соединила наши руки... Она навсегда примирила нас.
Да... Смерть нас примирила..."
Как отнестись к этому рассказу? Является ли он точной передачей действительного факта, или же только художественным откликом на "известное реальное впечатление? Какие элементы в нем преобладают -- элементы Dichtung или Wahrheit? Мы склоняемся к мнению, что "Последнее свидание" следует рассматривать именно как стихотворение в прозе. Оно чрезвычайно показательно, быть может, для характеристики того настроения, которое испытал Тургенев, посетив Некрасова накануне его смерти, но видеть в нем точное воспроизведение того, что было в действительности, мы ни в коем случае не решились бы. Не решились бы как потому, что сильная струя Dichtung вообще свойственна стихотворениям в прозе Тургенева, так и потому, что нам довелось услышать и совершенно иной рассказ о "последнем свидании" двух писателей из уст едва ли не единственной очевидицы его. Мы говорим о жене Некрасова -- Зинаиде Николаевне. Летом 1914 г. автор этих строк посетил Зинаиду Николаевну в Саратове. Ему сдалось вызвать ее на разговор о прошлом, и она сообщила немало цельных для биографии Некрасова сведений (см. нашу статью "Зин. Ник. Некрасова" в "Жизни для всех" 1915 г., No 2). Между прочим, Зинаида Николаевна затронула и вопрос об отношениях Некрасова и Тургенева. Рассказав о том, как огорчала Некрасова враждебность Тургенева, она коснулась причин, вызвавших разрыв между ними. По ее словам, Тургенев не мог простить Некрасову совета воздержаться от напечатания романа "Отцы и дети", который дал ему прочесть в рукописи, и это-де и повело к прекращению их дружеских отношений. Само собой разумеется, эта часть воспоминаний Зин. Ник. не производит впечатления достоверности. Зинаида Николаевна о конфликте Некрасова с Тургеневым могла знать только понаслышке, так как ее знакомство с Некрасовым относится к началу 1870 года, к периоду "Отечественных Записок", а не "Современника". Естественно, что слышанное 35 лет тому назад, к тому же, быть может, плохо понятое,-- Зин. Николаевна в молодости была мало интеллигентна,-- " впоследствии, независимо от воли рассказчицы, приняло довольно-таки фантастический характер. Ветринский совершенно прав, доказывая, что Некрасов даже не мог читать в рукописи "Отцов и детей" {Жаль только, что почтенный исследователь, не дав себе труда вчитаться в нашу статью в "Жизни для всех", совершенно произвольно навязывает нам никогда и нигде не высказанную нами "полную веру" в то, что так дело действительно могло быть, как о том передала Некрасова.}, (см. его заметку "Тургенев и Некрасов" в историко-литературном сборнике "Огни"). Зато мы никоим образом не можем согласиться с Ветринским в категорическом отрицании им всякой достоверности за рассказом Зин. Ник. о "последнем свидании" Некрасова и Тургенева. Рассказ этот, записанный нами с возможною точностью непосредственно после того, как он был выслушан, таков:
"Узнал Тургенев от близких знакомых, что муж неизлечимо болен, и пожелал к нему приехать, чтобы помириться. Но нельзя было допустить его к Ник. Ал-чу, не подготовив,-- слишком уж он слаб и немощен был. Я сама взялась за это дело. Тургенев уже сидел у нас в передней, а я говорю Ник. Ал-чу: "Тургенев желал бы тебя повидать".-- "Пусть приедет, полюбуется, каков я стал",-- с горькой усмешкой отвечал муж. Тут я надела на него халатик и перевела из спальни в столовую,-- сам уж он не мог ходить. Сел он у стола, высасывает сок из бефштекса,-- ничего твердого ему не давали тогда. Смотреть на него страшно, такой он бледный, худой, изнеможенный... Я взглянула в окно, сделала вид, будто увидела Тургенева, я говорю: "А вот и Тургенев приехал". Через несколько времени Тургенев с цилиндром в руках, бодрый, высокий, представительный, появимся в дверях столовой, которая прибегала у нас к передней. Взглянул на Николая Ал-ча,-- и застыл, пораженный его видом. А у мужа по лицу страдальческая судорога прошла: видимо, невмоготу ему было бороться с приступом невыразимого душевного волнения... поднял он тощую исхудалую руку, махнул в сторону Тургенева, как бы хотел сказать, что не в силах с ним говорить... Тургенев, лицо которого было также искажено от волнения, молча благословил мужа и исчез в дверях. Ни слова не было оказано во время этого свидания, а сколько перечувствовали оба". Автор настоящих строк позволил себе спросить Зин. Николаевну, поняла ли она жест Некрасова рукой, как указание на физическую невозможность или же как указание на нежелание говорить с Тургеневым. Она, после долгого размышления, ответила: "Попрощался таким образом муж с Тургеневым, как бы сказал этим жестом: не могу, не выдержу беседы с тобой; оставь меня". На второй наш вопрос Зин. Николаевне, можно ли в этом жесте видеть нечто примирительное, Зин. Ник. затруднилась ответить.
Ветринский противопоставляет этому "искаженному" рассказу "подлинный рассказ самого Тургенева", т. е. стихотворение в прозе "Последнее свидание". Почему его надо считать "подлинным рассказом", об этом исследователь не сумел сказать ни слова. Мы отнюдь не настаиваем на том, что в рассказе Зин. Ник. нет никаких искажений, но, во всяком случае, этот рассказ, воспроизводящий то, что она видела собственными глазами, не производит впечатления измышленного, и считаться с ним всякий, интересующийся отношениями Некрасова и Тургенева, безусловно должен. Вывод же, который приходится из него сделать, несколько подрывает общераспространенное мнение о том, что Некрасов и Тургенев вполне примирились во время своего "последнего свидания". Это мнение всецело основывается на стихотворении в прозе Тургенева, однако, и в нем есть фраза, которая может быть истолковываема, как косвенное указание на то, что, несмотря на рукопожатие, полного примирения все же не состоялась. Мы имеем в виду фразу о нескольких "невнятных словах", которые прошептал Некрасов и в которых заключался не то привет, не то упрек -- этого Тургенев не разобрал. Ну, а если заключался упрек, то можно ли тогда говорить о полном примирении?..
Мы рассмотрели историю отношений Некрасова и Тургенева и высказали ряд соображений об общественно-психологических причинах той распри, которая разъединяла их в последние десятилетия их жизни. Работа наша разрослась, и это лишило нас возможности заняться вопросом о влиянии их друг на друга как писателей, а между тем общие мотивы в их творчестве бросаются в глаза. Тематика "Саши" настолько близка к "тематике" Рудина, а в обрисовке славных героев столько общих черт, что не так давно пользовалось широким распространением мнение, что некрасовская "Саша" не более как переложенный в стихи "Рудин". Ошибочность подобной точки "зрения очевидна: доказано, что Некрасов написал "Сашу" ранее, чем Тургенев -- "Рудина". Тем не менее сопоставление этих двух произведений и в плане идеологическом и в плане композиционном; представило бы значительный интерес и, весьма возможно, натолкнуло бы на ряд не лишенных значения социологических выводов. Напрашиваются на сопоставление также стихотворение Некрасова "Так, служба", которое навлекло на поэта столько обвинений в "клевете на народ", и рассказ Тургенева о том, как орловские крестьяне, топили француза Леженя ("Однодворец Овсянников"), Мы позволили себе привести эти беглые примеры только для того, чтоб с их помощью привлечь внимание читателей к поставленной выше теме об общих мотивах в творчестве Тургенева и Некрасова. Тема эта, повторяем, нуждается в разработке {Вышедшая в 1908 году книга И. Смирнова "Заступники народные" хотя и трактует о творчестве Тургенева и Некрасова, однако, ограничивается лишь пересказами их произведений, цитатами из них и отнюдь не затрогивает "вопроса, доставленного нами.}.