На следующий день Вальтер отправился к назначенному времени в Уайтхоллский дворец.
У дверей казначейства он нашел красивый экипаж, поджидавший, очевидно, сэра Джона Тренчарда. Через несколько минут он, действительно, вышел из своей канцелярии и, дружески поздоровавшись с Вальтером, пригласил его к себе в экипаж. Усевшись с ним рядом, он приказал кучеру ехать прямо в Кенсингтонский дворец.
Дорога шла через Сент-Джемский парк мимо Букингемского дворца и далее по Гайд-парку, разбитому королем Вильгельмом. Этот парк считался в то время лучшим украшением города, ибо в нем были расставлены на некотором расстоянии фонари -- новость для столицы, не имевшей в то время освещения.
Экипаж быстро двигался вперед и скоро въехал в дворцовые ворота. Кенсингтонский дворец, любимая резиденция короля Вильгельма, был куплен им у графа Ноттингема и значительно расширен, а местами и переделан заново. Внутренние работы производил знаменитый художник-архитектор Кент, по плану которого была устроена и главная лестница -- чудо тогдашнего строительного искусства.
Украшения дворца носили отпечаток вкуса королевы Марии, которая следила сама за его перестройкой, пока ее супруг был во Фландрии. Следуя его указаниям, королева Мария приказала увеличить сад и разбить его в голландском вкусе, который так любил ее муж.
Главным украшением дворца был огромный сад, занимавший площадь трех квадратных миль. Сам дворец не отличался громадными размерами и его в то время никак нельзя было сравнить с Сент-Джемским, Уайтоллским и Виндзорским.
Вальтер, впрочем, не разделял этого мнения. Когда они подъезжали ко дворцу по обсаженной великолепными деревьями аллее, ему показалось, что дворец имеет очень величавую внешность. Он поделился своими впечатлениями с сэром Тренчард ом, который посоветовал ему рассказать ее величеству, как поразил его новый дворец. Оба спутника говорили между собою очень мало, сэр Джон казался погруженным в свои думы и ограничивался лишь тем, что только отвечал на вопросы Вальтера.
Наконец они подъехали к дворцу и, выйдя из экипажа, поднялись на подъезд и вошли в вестибюль, где им навстречу вышли несколько дворцовых служителей. Их появление доказывало, что гостей ждали. Сэр Джон в сопровождении своего спутника вступил в длинные сени, ведущие к главной лестнице, построенной, как сказано выше, Кентом. Им же были расписаны потолки и стены дворца.
Поднимаясь по черным мраморным ступеням, они узнали от дежурного камер-лакея, что ее величество в большой галерее. На это приглашение оба они ответили легким поклоном.
Прежде, чем наши герои предстанут перед королевой Марией, скажем здесь несколько слов о ней.
В то время, к которому относится наш рассказ, королеве Марии было тридцать два года. Казалось, перед ней начинается длинный ряд лет власти и блеска. Но в книге судеб было написано другое, и ей оставалось жить всего несколько месяцев.
Ей суждено было рано умереть. Но никто не мог этого предполагать: здоровье ее было превосходно и никакие неприятности, по крайней мере явные, не омрачали ее жизни.
Несмотря на свой сравнительно молодой возраст, Мария была уже семнадцать лет замужем. Хотя принц Оранский и не принадлежал к числу лиц, способных внушать к себе искреннюю любовь, однако ее привязанность к нему была непоколебима. Брак их был бездетен.
Мария была в полном блеске своей красоты. Высокого роста, достаточно полная, она сохраняла все обаяние молодости. Ее овальное приветливое лицо, обрамленное волною светло-каштановых волос, отличалось красотою и тонкостью черт. Ее обращение с окружающими было просто, хотя в нем каждый чувствовал величавость.
Достигнув верхней площадки лестницы, где стояло несколько лакеев, камер-лакей ввел сэра Джона и его спутника в первую комнату, за которой шел целый ряд других. В конце этой анфилады находилась большая галерея, где их ждала королева.
Комната, как успел заметить Вальтер, была вся увешана гобеленами, изображающими охоту Дианы на кабана. Над камином висела картина работы Гвидо Рени.
Во второй комнате, потолок которой был расписан Кентом, висели картины Гольбейна и портреты короля и королевы, когда они были еще принцем и принцессою Оранскими, писанные сэром Питером Лелем.
Пройдя еще три комнаты, украшенные картинами Тициана, Рафаэля, Аннибала Караччи и Вандейка, они вошли в большую галерею. В конце ее сидела в кресле королева, рядом с ней расположилась леди Фортескью.
Эта длинная галерея была также увешана картинами первоклассных мастеров, начиная с портрета Генриха VIII кисти Гольбейна. Среди портретов висел и портрет Иакова И в бытность его герцогом Йоркским. Последним приобретением галереи были портреты короля и королевы в коронационных мантиях работы сэра Готфрида Келлера.
Королева была в утреннем белом шелковом платье, украшенном кружевами; ее прекрасные косы, заложенные короной на голове, не были напудрены.
Леди Фортескью, женщина также очень красивая, была одета гораздо богаче королевы и носила высокую прическу, скрадывавшую ее небольшой рост.
Обе с большим любопытством осматривали Вальтера, пока он приближался к ним по галерее.
-- Капитан Кросби действительно красавец, и ваше величество совершенно верно описали его наружность, -- заметила леди Фортескью.
Исполнив свою обязанность, камер-лакей удалился, а сэр Джон, отвесив королеве низкий поклон, представил ей Вальтера, который встретил такой же милостивый прием, как и накануне.
Королева поднялась с кресла и, дав понять молодому человеку, что она желает говорить с ним, медленно пошла по длинной галерее. Вальтер почтительно следовал за нею.
Леди Фортескью и сэр Джон остались на своих местах.
-- Не могу надивиться! -- сказал Тренчард.
-- Очень понятно, -- отвечала леди. -- Ее величество желает говорить с капитаном Кросби о своем августейшем отце. Она чрезвычайно встревожена недавним покушением на него.
-- А, теперь я понимаю! -- воскликнул сэр Джон. -- Как это раньше не пришло мне в голову!
Королева дошла почти до самого конца галереи и остановилась в амбразуре окна, почти скрытая занавесками от посторонних глаз. Тут только она нарушила молчание.
Ее обращение с Вальтером сразу изменилось.
-- Вы спасли жизнь моего отца, капитан Кросби, -- произнесла она весьма серьезно. -- Благодарю вас от всего сердца.
-- Ваши слова чрезвычайно милостивы, ваше величество, -- отвечал Вальтер. -- Но я не ожидал услышать их от вас.
-- Я вижу, что вы разделяете общее мнение, будто бы я не люблю своего отца, -- возразила королева. -- Вы ошибаетесь. Я питаю к нему глубокую привязанность. Кроме короля, моего супруга, я люблю его больше всего на свете.
-- Я ни одной минуты не сомневался в том, что вы изволите говорить, всемилостивейшая государыня, но вы простите меня, если я скажу, что ваше поведение не соответствует вашим словам.
-- Прощаю вас, сэр, -- отвечала королева. -- Благодарю вас за то, что вы говорите со мною так откровенно. Но скажите мне, -- я даю вам право говорить мне всю правду, -- неужели король думает, что это покушение было подстроено моим супругом?
-- Преступник сам сознался в этом, -- отвечал Вальтер.
-- Это ложь, -- воскликнула Мария с негодованием.. -- Король Вильгельм не способен на такое гнусное дело.
-- Я вполне уверен в этом -- сказал Вальтер. -- Думаю, что и ваш августейший отец считает его непричастным к этому делу.
-- Благодарю вас за эту весть. Вы сняли с моей души страшную тяжесть. Я знаю, что отец считает меня неблагодарной. Знаю, что он смотрит на моего супруга, как на злейшего своего врага, но я не могу себе представить, как он мог подумать, что я или он желаем его смерти.
Королева, видимо, сильно волновалась.
-- Выслушайте правду и тем дайте мне возможность облегчить мое сердце, -- продолжала она. -- Я очень страдала от того, что я сделала. Но переделать что-либо я уже не могу.
-- Почему же нет? Исправить ошибку никогда не поздно.
-- Невозможно! -- воскликнула королева с отчаянием в голосе. -- Я боюсь небесного гнева.
-- Позвольте мне утешить ваше величество, -- сказал Вальтер, не смея сомневаться в ее искренности. -- Могу ли я взять смелость повторить вашему августейшему отцу все то, что я здесь слышал?
-- Конечно, сэр. Но никому другому, кроме него.
-- Ваше величество можете в этом случае положиться на меня, -- серьезно сказал Вальтер.
-- По всей вероятности, мне не придется больше увидеться с отцом. Жаль, что не удастся получить прощение из его уст.
-- Я надеюсь, что дело может повернуться иначе, -- заметил Вальтер.
-- Нет, -- произнесла королева, вздрагивая, -- у меня есть свои предзнаменования.
-- Предзнаменования? -- спросил Вальтер. -- Я не понимаю вас, ваше величество.
-- Да, мне было предсказано, что я не увижу отца.
Судя по тому, как она сказала эти слова, видно было, что она вполне верит в предзнаменование.
-- Это мог предсказать вашему величеству только враг, -- заметил Вальтер.
-- Нет, это мне сказал человек, которому я вполне доверяю. Я желала бы умереть в мире со всеми. Но больше всего мне хотелось бы, чтобы отец меня простил. Добейтесь этого, если можно. Если вы увидите его, напомните ему о дочери, которую он так нежно любил. Я дрожу при мысли, что он будет проклинать меня.
-- Не следует так думать, ваше величество, -- сказал растроганный Вальтер. -- Несмотря на все то, что случилось, я полагаю -- нет, больше, я уверен -- что он вас любит.
-- Будем надеяться! -- вскричала королева. -- Вот его портрет против нас. Всякий раз, как я гляжу на него, мне кажется, что он начинает хмуриться.
Я не смею поднять на него глаз. Но, скажите, сильно он изменился?
-- Лицо короля вовсе не хмуро, -- отвечал Вальтер. -- Напротив, оно всегда озарено улыбкой.
-- Нет, я была права, -- вскричала королева, взглянув на портрет и тотчас же отворачиваясь от него. -- Он все еще хмурится на меня.
И, едва овладев собою, королева продолжала:
-- Я не буду спрашивать вас о ваших планах. Я уверена, что они касаются ланкаширских якобитов. Но я не хочу верить, будто вы решились изменить вашим друзьям. Вы, очевидно, имеете какие-то другие причины так поступать. Объясните мне все откровенно.
-- Ваше величество угадали, -- ответил Вальтер. -- Я не намерен изменять моим друзьям. Я стараюсь спасти их и уничтожить замыслы негодяев и изменников. Один из них -- некий Лент -- вчера ночью уже покушался на мою жизнь.
-- Я слышала об этом Ленте от сэра Тренчарда. Мне очень досадно, что он принужден пользоваться услугами такого господина. Но я вот что скажу вам: как только я увидела вас, я сейчас же поняла ваши намерения. Ваша природа слишком благородна для предательства. Я не могу отдать себе отчета в доверии, которое чувствую к вам. Не обманите же меня. Я питаю расположение к вам, как к брату.
-- О, доверие вашего величества глубоко трогает меня, -- воскликнул Вальтер. -- Вы изволили уже раньше что-нибудь слышать обо мне?
-- Что вы хотите сказать? -- спросила она с изумлением.
-- Ваша благосклонность ко мне дает мне право говорить совершенно откровенно. Вашему величеству, вероятно, уже намекали, что меня считают сыном короля Иакова.
-- Никогда я этого не слышала! Но если это так, тогда становится понятен интерес, который вы возбуждаете во мне.
-- Это верно, ваше величество, -- продолжал Вальтер. -- Я действительно сын короля Иакова, хотя я и не признан им открыто. Но наедине он открыл мне, что он мой отец. Королева Мария также знает об этом и всегда обращается со мной весьма милостиво. Я не могу, конечно, судить по этому о ее доброте, но она охотно всегда исполняла все мои просьбы.
-- Этим и объясняется кое-что, о чем мне недавно передавали, -- прервала его королева. -- Вы, конечно, не удивитесь, что мы располагаем секретными донесениями о Сен-Жерменском дворе -- ведь и королева Мария Моденская получает сведения о нашем. Мне передавали, что Беатриса Тильдеслей была назначена фрейлиной именно по вашей просьбе.
-- Вам верно сказали, государыня, -- отвечал Вальтер. -- Королева Мария сразу согласилась на мою просьбу.
-- Если бы вы обратились с такою просьбою ко мне, -- продолжала королева, -- я бы также не отказала вам.
Вальтер поклонился в знак благодарности.
-- Вы любите Беатрису Тильдеслей? -- спросила она.
-- Больше моей жизни! -- пылко воскликнул он.
-- В таком случае будьте уверены, что она будет принадлежать вам. Я обещаю вам это. Впрочем, что это я говорю. Мне ведь не долго суждено жить.
-- Государыня, отбросьте эти страхи, -- сказал Вальтер. -- После всего того, что было здесь сказано, я приложу все усилия, чтобы восстановить между вами и вашим отцом доброе согласие. Думаю, что мне это удастся.
-- Теперь, когда я нашла брата, мне нечего падать духом. Как будто небеса услышали мою молитву. Нужно, однако, окончить нашу беседу, хотя мне хотелось бы сказать вам еще многое. Вы должны явиться сюда еще раз.
-- Я предполагал возвратиться в Ланкашир, государыня, -- сказал Вальтер.
-- Нет, нет, я вам приказываю.
-- Повинуюсь приказанию вашего величества.
Королева направилась обратно в другой конец галереи, где сидели сэр Джон и леди Фортескью, которые поднялись при ее приближении.
-- Благодарю вас, сэр Джон, за то, что вы привели ко мне капитана Кросби, -- обратилась королева к Тренчарду. -- У меня был очень интересный разговор с ним. Прежде, чем вы уйдете, я хотела бы сказать вам несколько слов.
При этом намеке присутствовавшие поспешили отойти в сторону.
-- Известны ли вам, сэр Джон, причины, по которым капитан Кросби пользуется таким расположением моего отца?
-- Ваше величество, я слышал, что некоторые считают короля Иакова в родстве с ним, -- отвечал тот уклончиво. -- Но я не знаю, известно ли вам об этом.
-- Я знаю об этом и потому особенно интересуюсь им, -- сказала королева. -- Поэтому я желаю, чтобы вы взяли его под свое покровительство, сэр Джон. Он должен быть в полной безопасности.
-- Ваше величество можете положиться на меня: я сделаю все, что от меня зависит, -- с поклоном отвечал Тренчард. -- Вам не благоугодно более говорить с ним теперь?
-- Нет, -- последовал ответ.
Сэр Тренчард отвесил глубокий поклон и приготовился ехать обратно.
Также поклонившись, Вальтер почтительно поцеловал протянутую ему королевой руку. Она следила за ним глазами и едва могла подавить вздох, когда он скрылся за дверью.
-- Ваше величество довольны молодым человеком? -- спросила леди Фортескью.
-- Вполне. Он ведь сын моего отца.
-- Вот как! -- воскликнула графиня. -- Это, впрочем, не новость.
На обратном пути в Уайтхолл сэр Тренчард поздравлял Вальтера с благоприятным впечатлением, которое он произвел на королеву, снова подчеркивая, что он сам будет виноват, если не создаст себе при дворе выдающегося положения. У ворот дворца они расстались. Сэр Джон просил своего спутника прийти к нему завтра, говоря, что у него есть важные новости;
-- А теперь я должен переговорить с мистером Аароном Смитом, -- прибавил он. -- Итак, до завтра.
Вальтер не знал, что ему думать и как действовать. Одно только решил он твердо: ни за что на свете не выдавать короля Иакова.
-- Что бы ни случилось, я буду верен ему, -- твердил он про себя.