В первых числах октября в Манчестер прибыла правительственная комиссия, которая должна была судить восемь якобитов, обвиняемых в государственной измене. Заседания ее должны были открыться 20 числа.
Прежде, чем описывать этот замечательный процесс, который в свое время наделал большого шума и сильно повредил министерству, необходимо познакомить читателя с господствовавшим в городе настроением умов.
Манчестерцы смотрели на это дело, как на кровавый поход, задуманный правительством при помощи судей, чтобы погубить несчастных якобитов и конфисковать их имущество. Поэтому общие симпатии были на стороне обвиняемых.
Несмотря на то, что якобитов заточили в тюрьму и таким образом лишили их возможности действовать, тем не менее в Манчестере у них осталось немало друзей, которые напрягали все усилия, чтобы представить это дело публике в надлежащем свете. Для этого они заручились искусным пером Роберта Фергюсона, смелого публициста, напечатавшего открытое письмо к сэру Джону Тренчарду о злоупотреблениях властью, которые позволяют себе министры. Он доказывал, что суд составлен искусственно, путем давления и подкупа, жестоко нападал на главного прокурора и выводил на свет Божий гнусную личность Лента и других свидетелей обвинения.
Широко распространяемые и всюду читаемые памфлеты Фергюсона производили огромное впечатление по всей стране и привлекли к обвиняемым симпатии и вигов и тори, которые чувствовали, что совершается большая несправедливость, и надеялись, что правительству не удастся ее осуществить. Разоблачения Фергюсона вызвали такую бурю негодования, что манчестерцы грозили побить камнями Аарона Смита и его вероломного свидетеля, если они вздумают явиться к ним в город. Они, несомненно, привели бы свою угрозу в исполнение, но главный прокурор был слишком осторожен и не так-то легко было захватить его.
Он приехал в город глубокой ночью, заранее уведомив о своем приезде, и вместе с своим свидетелем поселился в гостинице, где для них были уже приготовлены комнаты.
На другой день к дверям гостиницы был приставлен часовой, другой стоял во дворе. По этому нововведению все узнали, что Смит и его свидетель приехали. Возле гостиницы стала собираться возбужденная толпа, слышались крики и ругательства по адресу приезжих. Хозяин гостиницы, Джо Типпинг, не знал, как от них и отделаться. Лент целый день сидел дома и выходил на прогулку, когда становилось совсем темно, направляясь обыкновенно к мосту через реку Ирвелль.
Во время одной из таких прогулок он и не заметил, что какие-то люди шли за ним следом от самой гостиницы, пока один из незнакомцев не окликнул его. Не успел он оглянуться, как преследователи окружили его со всех сторон. Бежать было невозможно.
-- А, негодяй! -- вскричал один из незнакомцев, хватая его. -- Мы следили за тобою с того самого момента, как ты приехал в Манчестер. Наконец-то ты в наших руках!
-- За кого вы меня принимаете, джентльмены? -- храбро спросил Лент.
-- Мы знаем, что ты не кто иной, как Лент, вероломный свидетель, купленный правительством. Мы не дадим тебе выступить с твоими лживыми показаниями против честных людей, которых собираются засудить на смерть.
-- Я докажу только правду, -- уверял Лент. -- Каким же образом вы можете не дать мне выступить свидетелем?
-- Повесим тебя вот на том фонаре, -- сказал державший его незнакомец, указывая на фонарь, стоявший посредине моста.
-- Неужели вы будете участвовать в этом убийстве? -- жалобно спросил Лент остальных.
-- Да, да, повесить его, негодяя! -- раздалось несколько голосов.
Лент закричал, но ему моментально заткнули рот, накинули на шею петлю и потащили к фонарному столбу. На его счастье, к его преследователям присоединился какой-то молодой офицер.
-- Что вы хотите сделать с этим человеком? -- вскричал он.
-- Повесить его, негодяя, -- был ответ.
-- Его, действительно, стоит повесить, -- произнес офицер. -- Однако не советую вам делать этого; не навлекайте на себя кару закона, иначе вы только повредите своему делу. Отпустите его!
-- Отпустить его? -- закричали все с изумлением. -- Мы охотились за ним целый день, а теперь отпустить его?
-- Да, отпустить, -- стоял на своем офицер. -- Он не может повредить на суде нашим друзьям. А если вы его повесите, это, несомненно, послужит им во вред. Вот почему я и говорю вам опять: отпустите его.
-- Приходится повиноваться вам, капитан, -- заговорили кругом, -- хотя нам не очень это приятно. Смотрите, как бы вам не пришлось раскаяться в вашем милосердии.
С этими словами они сняли с Лента веревку и выпустили. Чтобы подбодрить его и придать ему живости, ему дали два-три хороших пинка, но Лент и без того пустился со всех ног по направлению к гостинице, давая себе клятву не выходить из-под ее кровли все время, пока ему придется жить в Манчестере.
На другой день, поздно вечером, привезли в Манчестер обвиняемых. Их сопровождал капитан Бридж с своими драгунами, так как было опасение, что по дороге друзья арестованных сделают попытку отбить их. Но те, чувствуя, что приговор суда будет в их пользу, предупредили всех, что необходимо сохранять полное спокойствие.
Несмотря на поздний час, на улицах были толпы народа, которые приветствовали подсудимых криками, когда те медленно и с трудом ехали к месту суда. Толпа не ограничивалась лишь проявлением своего сочувствия: слышались и негодующие возгласы по адресу правительства. Голландских драгун встретили гиканьем, так что капитан Бридж, выведенный из себя сыпавшимися на него и на его солдат оскорблениями, пригрозил разогнать толпу силою, если она не прекратит своих оскорбительных выкриков. После этого народ стал держать себя спокойнее, и подсудимые двигались уже беспрепятственно. Поместили их в обширном доме, прилегавшем к зданию суда и нанятом нарочно для этого дела.
Суд, в котором должен был слушаться этот громкий процесс, занимал обширное здание без всяких скульптурных украшений, очень подходящее для этой цели. По другую сторону здания суда был нанят еще дом для судей и судебных чиновников, которые еще не приехали.
В соседних улицах было снято еще несколько домов для членов совета его величества.
В ночь, когда прибыли подсудимые, большая толпа народа собралась на площади перед занятым ими домом и стояла здесь несколько часов. Эти демонстрации помешали якобитам видеться с их друзьями. Им сказали, что если ночь пройдет спокойно и не произойдет никаких столкновений, их друзья получат разрешение навестить их завтра утром.
На другой день прибыли четыре члена суда, назначенные правительством для разбирательства этого дела, и пять членов королевского совета. Их прибытие дало новый толчок возбуждению, которое все сильнее и сильнее распространялось в городе.
Через друзей подсудимых публика была хорошо осведомлена о политических взглядах судей и отлично понимала, что они являются простыми орудиями в руках правительства.
Председатель этого совета Вильям Вильямс был очень способный, но беспринципный человек, вертевшийся, как флюгер по ветру. В царствование Карла II он был в оппозиции двору. Став баронетом при Иакове И, он теперь преследовал приверженцев этого короля и преследовал с поразительным усердием. Он не дожидался удобного случая напасть на сверженного короля и сам перешел в наступление.
Остальные члены, подобно своему председателю, были на все руки за исключением сына Вильямса, который пока не имел еще случая изменить своим убеждениям.
Не было еще ни одного процесса, в котором публика относилась бы с большим презрением и к судьям, и к членам совета, и к обвинителю, и к свидетелям обвинения. Больше всего доставалось правительству, но ему было решительно все равно, что думает публика о нем самом и его агентах, для него важно было только одно -- добиться осуждения якобитов.
Наконец съехались в Манчестер все лица, которые должны были принять участие в этом процессе.
Хотя друзья и уверяли обвиняемых, что их, несомненно, оправдают, однако они чувствовали себя очень неспокойно, зная, что правительство сделало все возможное для их осуждения.
Что касается судей и членов совета, то они чувствовали себя прекрасно и заказали себе в "Бычьей Голове" превосходный ужин, на который был приглашен и Аарон Смит. За обедом было выпито немало вина, причем прокурор не отставал от других.
Но Лента на обед не пригласили. Такое пренебрежение смертельно обидело эту важную и мстительную персону.
На другой день открылся суд.
Усевшись на своих местах, судьи представляли внушительное зрелище. Рядом с ними сидели еще четыре лица: шериф, Аарон Смит, местный прокурор Белей, манчестерский секретарь Винтер и, наконец, капитан Бридж.
Сзади них толпилось множество второстепенных чиновников, за которыми прятались, по приказанию Смита, свидетели обвинения -- Лент, Уомбалль и Вильсон.
Несмотря на обширные размеры, зал суда был переполнен.
После мелких предварительных формальностей вошли присяжные, которых тут же привели к присяге. Все смотрели на них с любопытством. Все это были члены лучших ланкаширских семейств, которые на этот раз охотно отказались бы от исполнения своей тяжелой обязанности, если б только это было можно.
Приведя присяжных к присяге, председатель суда придал своему лицу строгое выражение и произнес речь, в которой объяснил сущность предстоящего процесса. Присяжные, выслушав речь, поклонились. Первым обвинялся сэр Вильям Джерард.
-- Введите подсудимого сэра Вильяма Джерарда, -- распорядился председатель.
Подсудимый предстал перед судом. Винтер прочел обвинительный против него акт на английском и латинском языках, но сэр Джерард не признал себя виновным.
Один за другим были введены и остальные подсудимые, и ни один из них не признал себя виновным.
После этой процедуры председатель заявил, что заседание прерывается до утра следующего дня.
К концу первого заседания беспокойство стало заметно усиливаться. Все присутствовавшие почувствовали, что дело принимает весьма плохой оборот для подсудимых. Впрочем, Аарон Смит, для которого необходимо было добиться обвинительного вердикта, все еще сомневался, удастся ли его игра.
К шести часам утра, когда должно было начаться заседание суда, площадь была полна народом. В семь часов утра, когда судьи, члены совета и другие чины заняли свои места, в зале едва можно было пройти.
При появлении подсудимых в публике произошла сенсация. Все они держались с достоинством и по внешнему их виду нельзя было и предполагать, что здесь дело идет о их жизни.
Когда присяжные заседатели заняли свои места, мистер Вильяме, сын сэра Вильямса, как младший член совета, первый произнес речь, в которой доказывал, что обвиняемые старались изменнически свергнуть правительство, низложить короля и королеву и склоняли французского короля вторгнуться для этого в пределы Англии. С этой же целью они исполняли всякие поручения бывшего короля Иакова.
Первым свидетелем со стороны обвинения выступил Лент. Необыкновенной своею наглостью и развязностью, которую не мог сдержать даже Аарон Смит, он произвел на публику самое отталкивающее впечатление. На нем был костюм, обращавший на себя общее внимание: малиновый вышитый камзол, парик с длинными кудрями и галстук из фламандских кружев. Вел он себя в высшей степени нагло, и общее желание было -- вышвырнуть его вон из зала заседания.
Несмотря, однако, на его развязность, вопрос, предложенный ему сэром Вильямсом, смутил его.
-- Мистер Лент, знаете ли вы подсудимых?
-- Очень хорошо, г-н председатель, -- отвечал свидетель, выпрямляясь во весь свой рост. -- Я всех их знаю.
-- В таком случае, свидетель, потрудитесь указать, где тут сэр Роуланд Станлей? -- спросил сэр Роуланд.
-- Он сидит направо от вас, -- отвечал Лент без колебаний.
В зале раздались смешки. Лент, видимо, сконфузился. Но председатель поспешил на помощь ему.
-- Мистер Лент, возьмите булавку у пристава и дотроньтесь ею до головы сэра Роуланда.
Лент взял булавку и тронул сэра Томаса Клифтона.
Хихиканье превратилось в громкий смех, который председателю с трудом удалось прекратить.
Давая свои показания, Лент рассказал далее, как он ездил в Майерскоф, как он передал поручение короля Иакова полковнику Тильдеслею и другим, как он познакомился с подсудимыми, из которых Роуланду Станлею передал приказ сверженного короля о назначении его полковником конного полка, а лорду Молинэ -- приказ быть губернатором Ливерпуля.
-- Скажите, пожалуйста, сэр, -- обратился к нему председатель, -- в то время все подсудимые были вместе?
-- Да, все вместе.
-- Вы утверждаете, что были знакомы со мною раньше этого времени? -- спросил сэр Роуланд Станлей.
-- Нет, этого я не утверждаю, -- отвечал Лент.
-- Если я не ошибаюсь, -- продолжал сэр Роуланд, -- я получил приказ от человека, чрезвычайно похожего на вас, тот самый приказ, который и навлек на меня опасность лишиться жизни и имущества?
-- Я передал вам только письмо доктора Бромфильда, -- возразил тот.
-- Вы получили ответ, сэр Роуланд, -- сказал председатель суда. -- Вы можете предлагать вопросы, -- прибавил он, обращаясь к остальным подсудимым, -- но теперь не время входить в препирательства. Позвольте вас спросить, свидетель, знали ли вы в лицо подсудимых Клифтона и Станлея прежде, чем передали им это поручение?
-- Нет, я никогда раньше их не видал.
-- В таком случае, -- продолжал председатель, -- не следует придавать ошибке, сделанной свидетелем Лентом, такого значения, которое ей пытаются приписать подсудимые. Он только смешал имена двух подсудимых, которых он не знал хорошо в лицо.
-- Подсудимые, которым я передал приказ, дали мне каждый за это по пять гиней, -- заявил Лент. -- Я могу передать некоторые подробности в доказательство того, что я говорю правду. Сэр Роуланд дал мне две гинеи золотом, остальные серебром. Все подсудимые, получив приказ, целовали его и затем, став на колени, пили за здоровье короля Иакова, королевы и принца Уэльского.
-- Почему же вы, свидетель, не говорили об этих фактах раньше? -- спросил Дикконсон.
-- Я бы и не заговорил о них, если бы от меня не требовали того, чего я не мог исполнить.
-- Потрудитесь объяснить, что вы этим хотите сказать, -- обратился к Ленту председатель.
-- Когда я был во Франции, ваша милость, там подготовляли убийство короля Вильгельма, и граф Мельфорд просил меня принять участие в этом покушении. Но по дороге в Англию я встретил одного картезианского монаха, который успел отклонить меня от этого намерения.
После Лента было допрошено еще несколько свидетелей. Затем Дикконсон задал вопрос: все ли улики приведены против обвиняемых?
-- Я должен спросить об этом у королевского совета, -- отвечал председатель.
Встал сэр Вильяме.
-- Мы не имеем надобности в дальнейших доказательствах преступления, -- сказал он.
Начались защитительные речи.
-- Ваша милость, -- начал сэр Роуланд Станлей, обращаясь к председателю суда. -- Мы не будем обращать внимание суда и присяжных на все несообразности возведенного на нас обвинения. Мы уверены, что вы сами сделаете это за нас. От нас с величайшей тщательностью скрывают подробности обвинения, но мы надеемся доказать и вам и присяжным, что здесь дело идет о заговоре против нашей жизни, составленном жадными и нищими негодяями с целью овладеть нашим имуществом.
-- Милостивые государи, -- начал, в свою очередь, Дикконсон. -- Мы имеем здесь дело с гнусной интригой, похожей на ту, которою палаты общин опутали Фуллера. Но дело Фуллера не было так плохо, как наше. Вспомним еще и дело Витнея, который, чтобы спасти свою жизнь, обвинил лордов Лигфильда и Сольсбери в том, что они хотели убить короля. Но ложь Витнея раскрылась, и на следующий день он был повешен. Надеюсь, и нам удастся доказать, что возведенное на нас обвинение такого же сорта. Мы Докажем это свидетельскими показаниями.
За речами обвиняемых начался допрос свидетелей со стороны защиты. После их показаний был составлен письменный протокол. Мистер Тафф заявил, что теперь станет ясно для всех, что этот суд подстроен Аароном Смитом.
-- Я называю его заговором Аарона Смита, -- продолжал Тафф, -- ибо он подстроил и подговорил свидетелей. Он нанял Лента и уверил лорда-майора, что он честный человек. Не кто иной, как Аарон Смит, грозил мне судебным преследованием, если я раскрою гнусные его замыслы. Я решился всеми зависящими от меня средствами спасти несчастных обвиняемых от гибели, но могущество Аарона Смита устрашало меня. Я не знал, на что решиться, пока ссора между Лентом и Вильсоном не натолкнула меня на мысль раскрыть их козни.
После прочтения показаний Таффа было допрошено еще несколько свидетелей.
-- Господа присяжные заседатели, -- начал председатель. -- В этом деле для нас есть риск совершить несправедливость, если мы поверим свидетелям короны, то эти люди, несомненно, являются главарями заговора, имевшего целью поднять восстание и призвать к нам французов. Но если мы допустим, что весь этот заговор есть только измышления Лента и рассчитан на то, чтобы воспользоваться имуществом подсудимых, как уверяют свидетели защиты, тогда вы должны оправдать их. Это дело, -- продолжал он, после некоторого раздумья, -- требует обсуждения, и потому мы сделаем перерыв на два часа. В это время вы успеете разобраться в показаниях, успеете оценить, насколько заслуживают доверия свидетели короны и подсудимых.
Старшина присяжных заявил, однако, что для них нет надобности обдумывать что-либо в этом деле. Не выходя из зала суда, они вынесли единогласно вердикт: "не виновны".
Раздались было радостные восклицания, но председатель быстро остановил публику.
-- Джентльмены, -- обратился он к обвиняемым, не скрывая своего неудовольствия, -- вы видите, сколь милостиво и справедливо правительство, при котором вам приходится жить. Вы должны теперь убедиться, что оно одинаково бережет жизнь католиков и протестантов. Подсудимые, вы свободны, но берегитесь отныне составлять заговоры против правительства и злоумышлять против него.
Подсудимые были немедленно освобождены. Когда они вышли из зала суда, друзья окружили их со всех сторон и с триумфом прошли по городу.
Невозможно описать, какое впечатление произвел на толпу, ждавшую на улице, оправдательный приговор.
Поднялся неслыханный шум. Тысячи католиков ринулись к подсудимым, чтобы пожать им руки, но стража оттеснила их назад.
Быстро подъехали три открытых экипажа, запряженные каждый четверкой и заранее приготовленные Траффордом, который предвидел, что его друзья будут оправданы. Лакеи помогали героям дня подниматься в экипажи. Усердствовала и окружавшая их толпа.
В сопровождении дюжины своих единомышленников якобиты тихо ехали по главным улицам города. В окнах стояли дамы и махали платками, приветствуя оправданных.
Погода, словно нарочно, разгулялась: утром было пасмурно и облачно, но вечер настал прекрасный.
Общее настроение было радостное, довольное исходом судебного процесса; в нем видели торжество якобитов и поражение правительства.
Ни для кого не было тайной, что председатель употреблял все усилия, чтобы добиться обвинительного приговора.
Хотели было произвести легкую демонстрацию против Оранской династии, но дело, к счастью, до этого не дошло.
Проездив по городу около часа в сопровождении ликующей толпы, герои дня отправились к мистеру Траффорду, где их ожидали собравшиеся здесь друзья. При входе в зал их встретили их семьи -- сюрприз, лучше которого нельзя было и придумать.
Мы не станем здесь описывать разыгравшейся трогательной сцены. То была встреча, которую редко приходится переживать в жизни.
Освободившись от объятий жен и детей, лорд Молинэ и другие были приветствованы лицами, которых они никак не ожидали здесь видеть: сэр Джон Фенвик и полковник Тильдеслей, которые, отправляясь в Сен-Жермен, нарочно сделали крюк и явились повидать своих друзей.
Пока происходили взаимные приветствия, дворецкий широко отворил двери и доложил, что ужин готов.
Никогда еще ужин не проходил так весело. Присутствовавшие, казалось, хотели вознаградить своих друзей за все перенесенные ими страдания. Ни один из присутствовавших за ужином не уехал в эту ночь от гостеприимного Траффорда.
Пока оправданные обвиняемые с триумфом выходили из здания суда, прокурор и его свидетели подвергались большой опасности... Если бы Лент и его покровитель Аарон Смит попались в это время в руки толпы, они дорого поплатились бы за свои гнусные интриги. Но они решились выйти лишь много спустя после окончания заседания, да и то с большими предосторожностями.
Эти негодяи, несомненно, сильно повредили правительству и оказали, вопреки своему желанию, поддержку якобитам, которых они стремились погубить. Они выехали из города тайно ночью и сели в почтовую карету, которая направлялась в Стокпорт. За ними пустились в погоню два всадника, которые нагнали карету недалеко от этого города. Незнакомцы приказали спустить оконное стекло и произвели внутрь кареты два выстрела.
Лент был убит, Аарон Смит отделался испугом.
Виновники преступления остались не обнаруженными.