С самого начала восстания все время стояла прекрасная погода: такого чудного утра, как то, какое было на следующий день после этих событий, никто и не запомнит. Яркими солнечными лучами осветились мирные жилища, монастыри, церкви и приюты старого Лондона; ярким светом озарены были и древние стены, и ворота Сити, где теснились вооруженные люди, и ворота и башни Тауэра, где толпились лучники и арбалетчики, и башня и стрелка собора Святого Павла, и старинное аббатство позади него.
На противоположной стороне реки вся местность являла вид разорения и разрушения. Монастыри, замки, тюрьмы лежали в развалинах или под пеплом. Дворец Ламбет еще дымился. Весь Саутварк был занят вооруженным войском, и страх, овладевший его обитателями, был до того велик, что они покорно присоединялись к мятежникам.
Но посмотрим, что творилось на другом конце Лондона.
На рассвете опьяненный успехом Беглый появился со своим войском перед Епископскими воротами и выслал вперед Готбранда с призывным рожком, чтобы потребовать свободного пропуска. Стража ответила отказом, и на мятежников посыпался град стрел и дротиков. Беглый приказал сейчас же идти на приступ, как вдруг толпа напуганных осаждающими горожан оттеснила стражу и отворила ворота, мятежники вошли в Сити.
Войско Беглого не прочь было предаться торжеству, но предводитель приказал как можно скорее идти к Лондонскому Мосту, чтобы там соединиться с силами Уота Тайлера. Мятежники тотчас же отправились туда, не встретив на пути никакого сопротивления.
Между тем северные ворота моста были уже разбиты, и огромное большинство горожан, сочувствовавших мятежникам, устроило им восторженный прием.
Мятежники направились по узкому проходу между высоких зданий, находившихся по обеим сторонам моста. Они шли, потрясая оружием и оглашая воздух страшными криками. Южные ворота моста были также разбиты, и здесь, на открытом пространстве, в конце Гай-Стрита, встретились друг с другом главари мятежников.
Уот Тайлер в сопровождении Джона Бола поздравил Беглого с успехом и горячо поблагодарил его за все сделанное. Однако некоторая надменность в его обращении не совсем понравилась его собрату.
Оставив вооруженный отряд для занятия моста, три главаря отправились в Табард и там сели завтракать. Наскоро покончив с едой, Уот Тайлер сказал товарищам:
-- Прежде чем напасть на Тауэр, должно доказать всем, что мы вовсе не сторонники Джона Гонта, для этого мы сожжем его Савойский дворец. Что вы на это скажете, братцы?
-- Одобряю! -- ответил монах. -- Это убедит народ, что мы не намерены слушать королевских дядей.
-- Ну, конечно. И вот где мы можем поживиться! -- воскликнул Беглый со злобным хохотом. -- Говорят, во дворце герцога больше драгоценной утвари и сокровищ, чем в каком-либо другом доме в Англии.
-- Дворец не следует грабить, -- сурово и властно заметил Уот Тайлер.
-- Не грабить?! -- воскликнул изумленный Беглый.
-- Да, надо объявить, чтобы никто под страхом смертной казни не смел присваивать ни единой вещи из Савойского дворца. Вся утварь, все золотые и серебряные сосуды, все ценные украшения, которых так много во дворце, должны быть разбиты в куски.
-- Люди будут этим очень недовольны, -- заметил Беглый.
-- Это докажет горожанам, что мы ищем не личной наживы, а только права и справедливости, -- сказал Джон Бол. -- Мы не разбойники, а освободители.
-- Повторяю, ваш приказ вызовет сильный ропот и неудовольствие, -- сказал Беглый. -- Я не одобряю его.
-- Для тебя у меня есть другое, более подходящее поручение, -- сказал Беглому Уот Тайлер. -- Пока я буду занят опустошением Савоя, ты разрушишь Ньюгэт и выпустишь узников.
-- Я предпочел бы первое, -- проворчал Беглый. -- Впрочем, делать нечего!
-- Ты отправишься со мной, добрый мастер Чосер, -- сказал Уот Тайлер, обращаясь к поэту, который присутствовал при этом разговоре. -- Ты увидишь справедливое возмездие, которое мы приготовили для герцога!
-- Если бы вы согласились выслушать меня, я умолял бы вас не разрушать прекрасный Савойский дворец, -- сказал поэт.
-- Все твои мольбы напрасны -- угрюмо ответил Уот Тайлер. -- Герцог Ланкастер -- изменил народу. Мы должны его наказать.
-- Еще раз повторяю вам, что у народа нет лучшего друга, чем Джон Гонт! -- горячо воскликнул Чосер.
-- Перестань! -- прервал его Уот Тайлер. -- Я уже довольно наслышался похвал ему. Нам пора идти. Пяти тысяч человек будет достаточно, чтобы разрушить Савой. Остальные займутся Ньюгэтом, а также будут смотреть, чтобы король и Совет не ускользнули из Тауэра.
-- Быть по сему! -- отвечал Беглый. -- Когда покончу с Ньюгэтом, загляну в Ломбардскую Улицу. Мне нужно покончить старые счеты с мессером Бенедетто.
-- Делай, как знаешь, -- сказал Уот Тайлер. -- Но не трогай Тауэра, пока я не вернусь из Савоя.
Главари вышли и сели на коней, которые уже ждали их, оседланные, на дворе Табарда.
Они двинулись вдоль Гай-Стрита к Лондонскому Мосту; огромному же войску был отдан приказ готовиться к выступлению в Сити. Чосеру дали верховую лошадь, он поехал рядом с Готбрандом. Часа два сряду двигалась по Лондонскому Мосту вся эта бесчисленная толпа. При вступлении мятежников в Сити жители, отчасти добровольно, отчасти из страха, устроили им восторженный прием и радушно открывали перед ними двери своих домов и винные погреба. Словом, их встречали, как избавителей, хотя едва ли искренно.
Трое предводителей проехали вместе вдоль Корнгиля и Чипсайда до тюрьмы Ньюгэт, где Беглый остановился с Готбрандом и значительным отрядом войска, чтобы выбить ворота тюрьмы. А Уот Тайлер и Джон Бол с пятитысячным отрядом спустились с Людгэт-Гиля и направились вдоль Флит-Стрита к Стрэнду.