Пройдя галерею, занимавшую одну сторону большого здания, в которой стояли множество богато одетых слуг, принцесса и ее царственный сын, сопровождаемые всем обществом, вступили в парадную приемную. Эта зала, более ста футов длины, была увешана по стенам тканями превосходной фламандской работы, на которых были изображены травли вепрей, волков и картины соколиных охот.
На верхнем конце этой великолепной залы возвышался помост, покрытый малиновым бархатным ковром, с вышитыми на нем золотом розами и с королевскими знаками Белого Оленя.
На помосте стояло два кресла, для короля и его матери, в тех случаях, когда там собирался Совет или происходили парадные приемы важных особ. Но на этот раз принцесса не прошла по середине комнаты, где теперь собралось все общество. Желая переговорить, с сыном, она отвела его и сэра Симона Бурлея в углубление большого свода окна и, когда убедилась, что отсюда их никто не может слышать, попросила старого рыцаря откровенно высказаться насчет восстания.
-- Государыня, -- угрюмо отвечал сэр Симон, -- я уже высказал свое мнение королю. Я полагаю, что это -- самая опасная вспышка народного недовольства из всех, когда-либо угрожавших государству. Но я не вижу средства, каким образом она может быть подавлена. В настоящее время восстание распространилось на два графства -- Кент и Эссекс, но я боюсь, что оно охватит все королевство. Расскажу вам один только, самый недавний случай, свидетельствующий о крайней смелости этих мятежников. Один гравесэндский обыватель, по имени Турстан, находящийся в крепостной от меня зависимости, попросил отпустить его на волю. Я потребовал выкупа в четыреста марок, так как он отказался уплатить деньги, то я отправил его узником в Рочестерский замок. Когда его поместили там, он объявил коменданту, сэру Джону Ньютоуну, что он все равно скоро будет освобожден. По всей вероятности, он нашел средство сообщаться с мятежниками, когда они пришли в Рочестер, то отправили коменданту письмо, требуя немедленного освобождения Турстана и угрожая в противном случае взять замок приступом и освободить его.
-- И я сильно опасаюсь, что они попытаются исполнить свою угрозу, -- сказала принцесса.
-- Сэр Джон Ньютоун просто рассмеется над ними! -- воскликнул король. -- Я уверен, что он прикажет повесить этого Турстана и со стен замка предложить мятежникам снять его, если они так в нем нуждаются.
-- Это только еще больше их озлобит и подтолкнет на самые ужасные крайности, -- сказала принцесса.
-- Вы правы, государыня, -- поддержал ее сэр Симон.
-- Рочестер -- одна из славнейших наших крепостей, она может выдержать натиск целого легиона плохо вооруженных крестьян! -- воскликнул король.
-- Но она может быть взята с помощью измены, и этого следует главным образом опасаться, -- сказал Бурлей.
-- Мне кажется, вы слишком преувеличиваете опасность, сэр Симон, -- заметил Ричард. -- Что могут сделать крестьяне против вельмож и рыцарства?
-- Этот вопрос, государь, может быть разрешен только мечом, -- ответил Бурлей. -- К несчастью, у нас нет рати, чтобы противопоставить им силу.
-- Как! -- воскликнул изумленный король. -- Разве целая рать нужна для того, чтобы подавить вспышку крестьянского мятежа?
-- Государь! -- отвечал сэр Симон. -- Мы не знаем, на кого положиться, кому доверять. Мы не можем даже с точностью сказать, кто нам верен, а кто изменник. Заговор (ведь это -- бесспорно, заговор!) был так хорошо слажен и хранился в такой тайне, что это не может быть делом простой черни. В нем, наверно, замешано какое-нибудь важное лицо. Я не смею даже шепотом высказать мое подозрение, но я думаю...
И он замялся.
-- Говорите смело! -- воскликнул король.-- Вы подозреваете одного из наших дядей? Но не герцога же Ланкастера. Он в Роксбурге.
-- Я подозреваю графа Букингама, государь, -- заметил сэр Симон. -- Предполагают, что он в Уэльсе, но с тех пор, как вспыхнуло это восстание, в Эссексе видели кого-то, очень похожего на него.
-- Вы ни словом не упомянули мне об этом раньше, -- сказал король.
-- Я получил это заявление только вчера, поздно вечером, государь, и не хотел передавать его, пока оно не будет подтверждено. Теперь же я нахожу, что его не следует долее скрывать: лучше, чтобы ваше величество были заранее предупреждены о размерах опасности.
-- Если наш дядя, граф Букингам, устраивает заговор против нас, то опасность действительно велика, -- сказал король. -- Но я не могу этому поверить.
-- Я уже предостерегала тебя против него, -- сказала принцесса.
На одно мгновение тень промелькнула по лицу Ричарда, но она быстро исчезла. Мать и сэр Симон с тревогой следили за ним.
-- Совет должен быть немедленно созван, -- сказала принцесса, -- хотя бы его пришлось устроить здесь!
-- Я предупредил уже ваше желание, государыня, -- заметил сэр Бурлей. -- Перед отъездом из Тауэра сегодня утром я разослал гонцов к архиепископу кентерберийскому, во дворец Ламбет {Ламбет (Lambeth) -- часть Лондона на южном берегу Темзы. Здесь находится пышный дворец, который с XIII века служит местопребыванием архиепископа Кентерберийского.} и к лорду-казначею, в его замок Гайбери, уведомляя их обоих об опасном положении вещей и сообщая им, что они найдут его величество и вашу милость в Эльтгаме.
-- Вы хорошо сделали, -- сказала принцесса, -- канцлер королевства да и лорд-казначей -- лучшие советники в таком опасном положении.
-- Я предпринял еще один шаг, за который надеюсь получите одобрение его величества, -- продолжал Бурлей. -- Узнав, что некоторые граждане сочувствуют мятежникам, я просил сэра Уильяма Вальворта, лорда-мэра, и сэра Джона Филпота расследовать дело, чтобы его величество мог узнать всю правду. Лично они оба вполне преданы, и безусловно, надежны, на них можно положиться.
-- Знаю, -- отвечал Ричард, -- и, безусловно, им доверяю. Но я не хочу обижать недоверием добрых граждан Лондона. Всякий раз, когда я появлялся среди них, меня встречали выражения преданности и почтительности. Вы, конечно, не могли забыть моего первого посещения Сити, сэр Симон, и того приема, который мне был там сделан по этому случаю?
-- Прекрасно помню, государь, -- отвечал Бурлей. -- Но положение вещей изменилось с тех пор. Во всяком случае, мы скоро услышим, что донесет лорд-мэр.
Как раз в эту минуту вошел привратник с белой булавой. Отвесив низкий поклон, он доложил королю, что лорд-мэр и сэр Джон Фильнот только что прибыли во дворец.
-- Очень кстати! -- воскликнул Ричард. -- Приведите их к нам немедленно и позаботьтесь также, чтобы их свита была хорошо накормлена.
-- Они живо отозвались на приглашение, -- заметила принцесса.
Едва привратник удалился, как явился камергер, он доложил о прибытии архиепископа кентерберийского и лорда верховного казначея, сэра Роберта Гэльса.
-- Теперь совет наш может состояться, -- сказал король и повторил такое же приказание, какое только что отдал привратнику. -- Пожалуйте, государыня, займем наши места! -- добавил он, обращаясь к принцессе.
-- Прежде чем начнется совет, -- заметила она, -- не найдете ли нужным поговорить с господином Джефреем Чосером и мессером Венедетто? Они оба были в плену у мятежников и могли бы рассказать многое, о чем небесполезно услышать государю.
-- Пусть они сделают свое сообщение перед Советом, -- сказал Ричард. -- Попросите их последовать за нами, -- добавил он, обращаясь к сэру Симону.
Введя принцессу на помост, король помог ей сесть на одно из королевских кресел, затем занял место рядом с ней. По правую руку короля встали барон де Вертэн и сэр Евстахий Валлетор, между тем как сэр Симон Бурлей с Чосером и Бенедеттом встали по левую от него руку.
Все остальные придворные оставались посреди комнаты. Между ними и королевским помостом поместилась кучка богато одетых свитских.