Важный вид и благородная осанка Чосера внушали уважение, встречные почтительно снимали перед ним шляпы, когда он проходил через лужайку. Но никто не осмелился заговорить с ним, за исключением одного коренастого человека, выделившегося из толпы и смело направившегося к нему.
Поэт остановился, любезно ожидая приближения этого человека.
-- Мастер {Мастер -- очень распространенный в Средние века титул. Слово происходит от латинского magister -- набольший, старший. Отсюда французское мэтр -- учитель, которое и теперь прилагается к знаменитостям даже в области литературы и искусства.} Джеффри Чосер едва ли помнит меня, -- сказал этот дюжий парень, снимая шляпу. -- Но я прекрасно его помню: я видел его во Франции с покойным королем и с герцогом Ланкастером. Я был тогда стрелком в свите сэра Евстахия де Валлетора.
-- Ба! Я отлично помню тебя! Ты был самым могучим стрелком у сэра Евстахия. Не могу только припомнить твое имя.
-- Меня зовут Уотом Тайлером, теперь я занялся кузнечным ремеслом в этой деревне.
-- Ты говоришь, Уот Тайлер?! -- воскликнул Чосер, с удивлением глядя на кузнеца. -- Как давно поселился ты здесь?
-- Уж около шестнадцати лет, -- отвечал Уот.
-- Так, стало быть, ты был здесь до поступления леди Изабеллы в монастырь?
-- Я женился и открыл здесь кузницу за год до этого, -- сказал Уот.
"Я так и думал", -- мысленно сказал себе Чосер. Потом он добавил вслух:
-- Если бы сэр Евстахий выполнил свое обещание, леди Изабелла теперь могла бы блистать при дворе, вместо того чтоб заживо схоронить свою жизнь здесь, в монастыре. Впрочем, не думаю, чтобы сэр Евстахий был счастлив.
-- Весьма возможно, что его мучает совесть, -- заметил Уот. Наступило молчание, которое было прервано Чосером.
-- Несколько минут тому назад, -- сказал он, -- когда я смотрел из окна гостиницы, перед моими глазами промелькнуло видение дивной красоты. Это не была ни фея, ни нимфа, а молодая девушка. Хозяин гостиницы сказал мне, что это -- дочь Уота Тайлера, кузнеца.
-- Моя дочь! -- воскликнул Уот. -- Вы слишком преувеличиваете ее красоту, сэр.
-- Нисколько. Правда, я лишь несколько мгновений видел ее, но она показалась мне самой красивой девушкой, на которой когда-либо останавливался мой взгляд. Вот почему я хотел бы увидеть ее вновь, чтобы проверить мое первое впечатление.
-- Эдита пошла к вечерне в монастырь, иначе я попросил бы вас зайти в мой коттедж. Она сочтет великой для себя честью беседовать с знаменитым поэтом, Джеффри Чосером.
-- Пойдем со мной к монастырю. Быть может, мы встретим ее, -- предложил Чосер.
Когда они пошли вместе, разговор прервался. Поэт, казалось, погрузился в свои размышления. Время от времени Уот Тайлер искоса поглядывал на него, но ничего не говорил.
Они миновали деревню и вступили в аллею, ведущую к монастырю. Остановившись вдруг под великолепным старым дубом, простиравшим свои могучие ветви над дорогой, Чосер сказал своему спутнику:
-- Ты ведь виклифит?
-- Да, воистину так, -- отвечал Уот. -- Я -- друг францисканца Джона Бола, который заключен теперь в тюрьму за распространение учения Виклифа.
-- Когда я был в Кентербери, то видел там Джона Бола, который в туманных выражениях намекал мне, будто готовится религиозное восстание.
-- Если случится восстание, то оно не будет направлено исключительно против духовенства, -- сказал Уот. -- Прежде чем исправлять церковные злоупотребления, необходимо, чтобы притеснения, которым подвергается народ, были отменены.
-- Церковное чиноначалие должно быть упразднено, -- сказал Чосер.
-- Крепостничество должно быть уничтожено, а собственность разделена равномерно между всеми, -- добавил Уот.
-- Нет, я не могу в этом согласиться с тобой, я не иду так далеко, -- возразил Чосер. -- Не увлекайся праздными мечтами. Собственность никогда не будет общей. Скажу тебе больше, и ты можешь, если хочешь, повторить это твоим единомышленникам, если бы герцог Ланкастер в своих заботах о всеобщем благе не встречал столько помех -- о, постоянных, непрерывных помех! -- большая часть народных бедствий была бы теперь уже устранена.
-- Я легко догадываюсь, почему вы стараетесь оправдать герцога Ланкастера, сэр, -- смело возразил Уот Тайлер. -- Но его милость утратил доверие народа и никогда не возвратит его.
-- Как? Никогда не возвратит?! -- воскликнул Чосер.
-- Он известен своим честолюбием, народ думает, что он метит на корону. Я должен прямо сказать вам, -- добавил Уот, -- народ не желает помогать ему свергнуть с престола племянника, сына Черного Принца.
-- Ему вовсе не нужна их помощь для такой мятежной цели! -- сказал Чосер с резким упреком. -- Это бессмысленное подозрение в высшей степени несправедливо по отношению к нему. У трона нет более надежной опоры, чем герцог Ланкастер.
-- Но разве сам его царственный племянник не относится к нему с недоверием, даже с величайшим недоверием? -- заметил Уот Тайлер.
-- У герцога много явных и тайных врагов. Я не знаю, какими ложными оговорами враги очернили его перед королем; одно только мне известно, что у Ричарда нет более честного и преданного подданного, чем его дядя, Джон Гонт.
-- Герцог, быть может, честен, но достоверно также, что он питает честолюбивые замыслы и народ не любит его.
-- Да разве может народ любить какого-либо принца? -- недоверчиво спросил Чосер. -- И разве он последует за каким-нибудь вождем не из его среды?
-- Время покажет, -- возразил Уот Тайлер с чувством собственного достоинства.
-- Ты полагаешь, что мы находимся накануне восстания, не так ли?! -- воскликнул Чосер, испытующе глядя на него.
-- Нет, я этого не говорю, -- ответил Уот Тайлер. -- Я утверждаю только, что народ решился добиться, чтобы требования его были выслушаны.
-- А я снова повторяю тебе, что добиться этого для народа может только герцог Ланкастер.
Уот Тайлер покачал головой.
-- Народ не доверяет и боится измены, -- сказал он. -- Он думает, что герцог воспользуется им, как орудием для своей собственной цели, и, достигнув ее, пожертвует им.
-- Восстание без его поддержки будет тотчас же подавлено! -- воскликнул Чосер.
-- Не думаю, -- возразил Уот Тайлер.
При этом разговоре все время присутствовал тайный свидетель, подслушивавший их беседу. То был сборщик податей, тихонько последовавший за ними с лужайки и спрятавшийся за соседним деревом. Ни одно слово, сказанное обоими собеседниками, не ускользнуло от острого слуха Шакстона. Полагая, что он услышал достаточно, он приготовился теперь уходить.
"Как хорошо я сделал, что последовал за ними! -- думал он. -- Я узнал чрезвычайно важную тайну, которую могу с большой выгодой для себя открыть Совету. Очевидно, готовится народное восстание. Уот Тайлер замешан в нем; а теперь оказывается, что Чосер также причастен к делу, если только, как я давно подозревал, он -- не один из главных зачинщиков. Обоих следует схватить. Вот посоветуюсь с мессером Венедетто. Впрочем, нет! Это неразумно: если он возьмет дело в свои руки, я потеряю награду. Нужно действовать осторожно. Что, если я пошлю гонца прямо к лорду мэру и к сэру Филпоту? Да, я так и сделаю. Найти бы только надежного гонца! Но тсс... Я слышу шаги... Кто-то идет в эту сторону. Нужно уходить".
И он бесшумно прокрался в чащу деревьев, совершенно скрываясь из виду двух приближавшихся лиц.