Въ длинное и утомительное путешествіе Фавстулъ пустился только съ однимъ слугой, первымъ попавшимся въ послѣдній моментъ передъ отъѣздомъ. Часа за два до отъѣзда ему сказали, что одинъ изъ бывшихъ его рабовъ, Матонъ, настойчиво добивается переговорить съ нимъ. Онъ велѣлъ его позвать.
-- Возьми меня съ собой,-- сказалъ Матонъ.-- Я знаю, куда и для чего ты ѣдешь, и буду тебѣ полезнѣе, чѣмъ всякій рабъ, ибо я одинаково хорошо говорю и по-гречески, и по-латыни.
Фавстулъ съ минуту подумалъ о томъ, съ какою цѣлью этотъ Матонъ просится ѣхать съ нимъ. Матонъ внимательно смотрѣлъ ему въ лицо и какъ бы угадалъ его мысли.
-- Мнѣ хочется побывать въ Константинополѣ и другого случая увидать новый Римъ не представляется.
Фавстулъ согласился. Чтобы избѣгнуть непріятныхъ разговоровъ, онъ всегда соглашался. Кто-нибудь да долженъ же былъ ѣхать съ нимъ, а производить выборъ было некогда.
Онъ помнилъ, что этотъ Матонъ выкупилъ у него свою свободу, и ему стало стыдно, что онъ добровольно не отпустилъ его на свободу. Но тогда ему нужны были деньги, и онъ ихъ взялъ у него. И Фавстулъ рѣшилъ, что если онъ добьется въ Константинополѣ того, за чѣмъ онъ ѣхалъ, вернуть Матону его деньги.
Получивъ свободу, Матонъ черезчуръ увлекся желаніемъ разбогатѣть какъ можно больше и сталъ давать деньги взаймы безъ всякой осторожности. Гоняясь за высокими процентами, онъ потерпѣлъ тяжкія потери. Поѣздка съ Фавстуломъ должна была, по его расчетамъ, вознаградить его за все. Въ Римѣ было не мало людей, которые были противъ того, чтобы Фавстулъ прибѣгъ къ милосердію императора. Эти люди готовы были даже заплатить за то, чтобы Фавстулъ потерпѣлъ полную неудачу, и Матонъ уже получилъ отъ нихъ часть денегъ, но отказался отъ всякихъ хлопотъ, пока не получитъ впередъ всю обѣщанную награду. Кромѣ того, онъ имѣлъ въ виду получить отъ Фавстула обратно деньги, которыя онъ далъ ему за свою свободу. Если это ему удастся, онъ можетъ и не возвращаться въ Римъ, а устроиться, гдѣ ему будетъ удобнѣе.
Какъ бы то ни было, онъ сумѣлъ увѣрить Фавстула, что сумѣетъ быть ему полезнымъ. При всякомъ удобномъ случаѣ во время путешествія онъ дѣйствовалъ расторопно и энергично, такъ что приключеній съ ними не было. Не разъ Фавотулу приходила въ голову мысль, что, не будь этого веселаго и жизнерадостнаго спутника, онъ палъ бы духомъ.
Безпечные и непривычные къ работѣ люди обнаруживаютъ наибольшее нетерпѣніе, когда имъ приходится сдѣлать что-нибудь необыкновенное. Фавстулъ чувствовалъ самъ, что, не будь около него Матона, онъ впалъ бы въ такое раздраженіе, которое совершенно лишило бы его возможности владѣть собой. Но Матонъ умѣлъ представить пустяками всякія препятствія и подыскать оправданіе каждому промедленію. Мало-по-малу Фавстулу стало казаться, что его спутникъ принимаетъ горячо къ сердцу освобожденіе его дочери. Вѣдь она относилась къ рабамъ гораздо мягче, чѣмъ ея братъ. Къ тому же такой умный человѣкъ, какъ Матонъ, долженъ самъ понимать, что въ случаѣ благополучнаго окончанія дѣла онъ можетъ разсчитывать на хорошую награду.
Но всѣ мысли Фавстула были всегда съ дочерью. Все напоминало ему о ней, и среди природы, вдали отъ Рима, ему начинало казаться, что его хлопоты не могутъ пропасть даромъ.
Наканунѣ пріѣзда въ Анкону рано утромъ они встрѣтили на своемъ пути маленькую часовню. Она была заперта и безлюдна. Стояла она недалеко отъ дороги, на могилѣ одного мученика. Темныя сосны почти скрывали ее подъ собой. Кругомъ не было и признаковъ жилья. Здѣсь съ ними произошло приключеніе.
-- Лошадь твоя, господинъ мой, стала хромать,-- объявилъ Матонъ.
Очнувшись отъ задумчивости, Фавстулъ сразу- убѣдился, что Матонъ правъ. По осмотрѣ оказалось, что въ ногу бѣднаго животнаго впился большой гвоздь. Надо было его, во что бы ни стало вытащить.
Матонъ спросилъ, не пожелаетъ ли Фавстулъ подождать здѣсь немного, пока онъ отыщетъ кузнеца. Дѣлать было нечего, Фавстулъ согласился, слѣзъ съ лошади и сѣлъ около дороги.
Было совершенно свѣтло. Мѣстность была унылая, но Фавстулъ такъ досадовалъ на эту проволочку, что ему было не до унынія. Лошадь его щипала траву около дороги. Посидѣвъ немного, Фавстулъ поднялся и пошелъ по направленію къ часовнѣ. Дверь въ нее оказалась отворенной, и въ нее вошли два или три крестьянина. Онъ слѣдилъ за ними незамѣтно и уже готовъ былъ войти самъ, какъ вдругъ изъ-за угла часовни показался какой-то старикъ и, увидѣвъ его, остановился въ испугѣ.
-- Не бойся меня,-- сказалъ Фавстулъ, съ улыбкой идя къ нему навстрѣчу.-- Я путникъ и ѣду по дѣлу, которое, навѣрно, заинтересуетъ тебя. Ты, вѣрно, священникъ и хочешь служить обѣдню?
-- Да. Я помолюсь о томъ, чтобы твое путешествіе кончилось удачно. Войди и помолись, сынъ мой.
-- Хорошо. Но я не христіанинъ.
Ты ѣдешь въ Константинополь просить за твою дочь! Это дѣло большого милосердія.
-- Это для меня первое дѣло,-- сказалъ онъ тономъ, въ которомъ слышалось смиреніе.
-- Войди и отстой обѣдню,-- предложилъ ему священникъ.-- Проси Господа за свою дочь, и Онъ поможетъ тебѣ. Въ теперешніе страшные дни мы принуждены забираться сюда тайкомъ, какъ во дни древнихъ мучениковъ. Эта часовня построена въ память мученицы, такой же молодой дѣвушки, какъ и твоя дочь. Неисповѣдимы пути Господни!
Онъ сдѣлалъ шага два къ часовнѣ.
-- Хорошо, я войду,-- сказалъ Фавстулъ.
-- Больше сея любви никто же имать,-- продолжалъ какъ бы про себя старый священникъ.-- Войди, сынъ мой, скоро войдетъ на. небо жертва, принесенная на костяхъ мученицы за ту, которая готовится стать мученицей.
Въ ту же ночь Матонъ убилъ своего бывшаго господина.