Над храмом O-Сува, в маленьком парке холма Ниши, среди вековых камфарных деревьев, кенов и криптомерий, с которых все еще свешивались глицинии, Жан-Франсуа Фельз пробродил целый час...
Да, именно сюда, после того, как за ним закрылась дверь виллы Цапли, -- закрылась, как закрывается дверь склепа, пришел он... Поднялся по восточной аллее до вершины холма... Спустился с него по западному склону... Он останавливался на поворотах дороги, любуясь зелеными ущельями и городом цвета тумана, раскинувшимся у бухты цвета стали... Он заглянул во дворы и сады большого храма... Он прошелся по южной террасе, обсаженной шпалерами вишневых деревьев...
И всюду, как бы в обрамлении этих пейзажей, он видел образ женщины, прислонившейся к стене... Он видел Японию!
Теперь он покинул маленький парк. Очень усталый, он хотел вернуться в город, на борт "Изольды", и отдохнуть, наконец, в своей каюте от этого, слишком долгого путешествия... Но таинственная одержимость заставляла его блуждать, не давая ему выйти на верный путь. Он взял направо, вместо того, чтобы повернуть налево. И он снова вышел к холму Цапель, в сотне шагов от дома скорби.
Он остановился и собирался повернуть назад. Спешный шаг курумайи заставил его поднять голову. Он услышал свое имя:
-- Франсуа. Это вы?
Десяток курум приближался бегом, нагруженный светлыми туалетами и жакетами, украшенными орхидеями. Здесь был весь американский Нагасаки с мистрис Хоклей во главе, более прекрасной, чем когда-либо, в розовом муслиновом платье, -- почти таком же, какое Фельз видел на маркизе Иорисака.
Курума мистрис Хоклей внезапно остановилась, и все остальные курумы, останавливаясь, почти налетели одна на другую...
-- Франсуа! -- сказала мистрис Хоклей. -- Ужели вы на самом деле вернулись? Я счастлива видеть вас. Поедемте с нами: мы отправляемся все вместе пикником в какую-то рощу, известную князю Альгеро. И мы должны захватить здесь маркизу Иорисака...
-- Не выслушаете ли вы меня сперва? -- сказал Фельз.
Она вышла из коляски. Он приблизился к ней и, избегая всяких приготовлений, сказал:
-- Я только что видел маркизу. И должен предупредить вас: маркиз убит вчера при Тсусиме.
-- О!.. -- воскликнула мистрис Хоклей.
Она вскрикнула так громко, что вся компания соскочила с курум и, узнав в чем дело, стала выражать на разных языках свое сочувствие:
-- Бедная, бедная крошка! Mitsouko darling!.. What a pity!.. О poverina!..
-- Я думаю, что надо немедленно отправиться утешить ее, -- сказала мистрис Хоклей. -- Я отправлюсь и беру с собой князя Альгеро, который особенно дружен с маркизой. Я потом догоню остальных.
Она решительно подошла к двери. Она постучалась. Но в первый раз, "нэ-сан" не отворила двери и не распростерлась ниц перед посетительницей. Мистрис Хоклей снова постучала сильней, уже обоими кулаками, потрясая запертую дверь. Но дверь не открылась.
Раздосадованная, мистрис Хоклей вернулась к курумам и призвала в свидетели все общество:
-- Невероятно, чтобы в этом доме никто не слышал и не отвечал. Очевидно, маркизе не доложили. Потому что для нее было бы утешением быть сейчас среди друзей. Я думаю, как бы ей отправить весточку.
-- Бесполезно, -- сказал Фельз. -- Посмотрите!
Дверь, в которую уже никто не стучал, открылась вдруг. И странный кортеж появился из нее...
Слуги, служанки, все одетые по-дорожному, все нагруженные гладко отполированными ящиками, пачками, связками, нервущимися бумажными мешками, этими чемоданами и дорожными корзинами старинной Японии, шли неспешным шагом по дороге, ведущей к вокзалу железной дороги Нагасаки-Моджи, Киото и Токио...
И вдруг, позади слуг и служанок и сопровождаемая другими слугами и служанками, показалась изящная курума, везомая тихо... На подушках виднелась белая фигурка.
Белая фигурка... Женщина в трауре, одетая по старой моде, в грубый холст без шва, как предписывает обычай вдовам. Женщина, удалявшаяся торжественно и неподвижно, прямо держа голову и устремив вперед неподвижный взгляд -- маркиза Иорисака.
Она проехала. Она проехала мимо князя Альгеро, не удостоив его ни единым взглядом. Она проехала мимо мистрис Хоклей, не произнеся ни слова. Мимо Жана-Франсуа Фельза...
Она удалялась по тропинке медленно, окруженная своим эскортом.
Жан-Франсуа Фельз остановил последнего служителя и расспросил его по-японски.
-- Это маркиза Иорисака Митсуко, -- ответил слуга. -- Иорисака кошаку Фуджин... Ее муж вчера погиб на войне. Она отправляется в Киото, чтобы жить в буддийском монастыре для дочерей даймио. Она будет удостоена чести всю жизнь носить власяницу и потом умереть со всем почетом.