Они уехали через две недели -- сначала в Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айрес. Из Бордо они отбыли как раз в тот самый день, когда полковник Эннебон, произведенный в генералы, занял на рю Доминик свой новый пост, один из самых видных во французской армии.
Тремя днями раньше зюд-экспресс доставил Изабеллу и Поля де Ла Боалль на Сен-Жанский вокзал. На платформе в Бордо их встретили горничная и лакей, выехавшие из Парижа за день до них. Погода была самая обычная для атлантического побережья -- теплая и дождливая. Зюд-экспресс прибывает в Бордо в половине шестого утра. В декабре в этот час бывает еще совсем темно, как ночью. Во время всего путешествия они не произнесли ни одного слова, хотя двухместное купе и располагало к интимной беседе. Столь же мало говорили они, подъезжая в извозчичьей пролетке по узким пригородным улицам к гостинице. Мокрые тротуары отражали желтый свет фонарей.
В Бордо им предстояло провести двое суток в ожидании парохода. За это время нужно было закончить все приготовления к далекому и длительному путешествию. Такие дни бывают всегда очень опасны: путешествие уже начато, но возможность возвращения назад еще не отрезана.
Отель "Монтрэ", котором остановилась чета де Ла Боалль, принадлежит к числу издавна знаменитых бордоских гостиниц, обставленных по-старинному и помещающихся в узких центральных улицах города. Как раз на той самой улице, против отеля "Монтрэ", находится прославленный ресторан "Шапон Фэн", над которым тоже устроена гостиница.
Изабелла, молчаливая и задумчивая, глядела в окно, завешенное белыми тюлевыми занавесками, на мокрую от непрерывного дождя и почти пустую бордоскую мостовую. С соседнего рынка доносился запах овощей. Изабелла вспомнила Рим и "Альберто-Палас".
Там все светилось, блистало и сверкало, несмотря на глухую тревогу, уже угрожавшую ее душевному покою. Здесь все было мрачно и скорбно. И все-таки ее нынешнее состояние уже нельзя было назвать отчаянием...
Прижавшись лбом к окну, она смотрела на улицу, но ничего не видела...
Ничего не видела... Не видела, что в одном из окон отеля, против гостиницы "Монтрэ" занавеска время от времени отодвигалась в сторону и два глаза пристально смотрели на нее...
Сутками раньше своей дочери и зятя в Бордо прибыла госпожа Эннебон и остановилась в гостинице "Шапон-Фэн". От нее потребовалось немало решимости, чтоб предпринять это тайное путешествие: твердое желание прибывшего в Париж генерала Эннебон прекратить всякие отношения между женщиной, носившей его имя, и человеком, упоминавшимся всегда рядом с нею, было ей хорошо известно. Но ничто не могло устоять против властной, деспотической потребности еще раз, в последний раз перед долгой разлукой, повидаться с возлюбленным. Впрочем, разлука эта представлялась ей только томительным антрактом между безумной любовью в прошлом и безумной любовью в будущем.
-- Я люблю и любима, -- говорила она, нахмурив брови. -- Безумны те, кто хочет разлучить навсегда женщину и ее избранника. Я знаю и уверена, что все препятствия, которые соорудят между мною и Полем де Ла Боалль, разлетятся в прах, как только мы окажем серьезное сопротивление... я и он... мы оба...
Она вдруг замолчала, задумавшись о нем, который уезжал от нее далеко, уезжал не один...
-- Он не любит ее, -- убеждала она себя самое, -- он никогда не полюбит ее.
Но мысль, что он уедет без последнего поцелуя, без прощальной клятвы любви и верности, была для нее невыносима. Она отправилась в Бордо днем раньше, чем они, ради одной прощальной ночи с ним...
-- Поезжай с нею куда хочешь, поезжай, куда она хочет. Утоми ее, усыпи ее. Если у тебя хватит сил, то сломи ее: она мне причинила слишком много зла, чтоб я чувствовала к ней какое-либо сострадание. Словом, делай все, что ты должен делать, но не забывай, что я жду тебя и что я никогда не устану ждать тебя.
Обнаженная, она крепко держала его в своих объятиях на широкой отельной кровати, в которой произошла их последняя встреча. Украдкой, как вор, он покинул после полуночи гостиницу "Монтрэ" чтобы перебежать через улицу... Она любила его в эту последнюю ночь с убийственной страстью и ненасытной жадностью. Эта заурядная светская дама, любительница путешествий и столичных развлечений, драгоценностей и безделушек, роскоши и блеска, вдруг превратилась в трагическую любовницу, лишь только у нее захотели отнять ее возлюбленного. Она уже готова была признаться себе, что наивная и безумная затея, предпринятая ею, чтобы сохранить за собой своего избранника, коренилась не столько в ее страсти, сколько в склонности к пикантным приключениям, интриге, непредвиденным осложнениям, остроумным мелким обманам... Но как все это было теперь далеко! Женщина, державшая в своих объятиях Поля де Ла Боалль, забыла все, кроме несравненной сладости этих объятий. Кристине Эннебон было тридцать восемь лет, а для женщины, привыкшей к любви, этот возраст -- самый страстный.
Впрочем, Поль де Ла Боалль отвечал на ее страстность полной взаимностью. Чувственная власть зрелой женщины над мужчиной, который значительно моложе ее, имеет равной себе только ответную власть молодого мужчины над зрелой женщиной. Такие связи были бы самыми крепкими на свете, если бы только они выдерживали испытание времени...
Но в эту ночь, последнюю, прощальную ночь, Поль де Ла Боалль и Кристина Эннебон не думали о времени, забыли о нем совсем...
В конце осени светает поздно. Было еще совсем темно, когда Поль де Ла Боалль снова перебежал улицу, чтоб из гостиницы "Шапон-Фэн" попасть в гостиницу "Монтрэ". При этом он бросил беспокойный взгляд на окно комнаты, которую занимала Изабелла де Ла Боалль. Ни в одном окне не было света. Да если бы кто-нибудь в одном из этих темных окон и смотрел на улицу, вряд ли он мог бы как следует разглядеть силуэты ночных прохожих.
Точно так же сомнительно, видела ли Изабелла два дня спустя, отплывая с Полем де Ла Боалль на пакетботе в далекое море, среди собравшейся на пристани толпы провожающих свою мать, сидевшую в отдалении в открытом автомобиле. Поль де Ла Боалль видел ее и вглядывался в нее пристально, словно желая надолго запечатлеть в памяти ее образ.