Очень был занят Мурзилка новой жизнью на берегу моря и ни на что другое внимания не «обращал. А как-то поглядел на Петькиного отца и узнать его не может.
То худой был, бледный, - а теперь лицо красное, борода лопатой, да ведь толстый какой стал!..
Глянул на Петьку, и тот - совсем кубарь, поперек себя шире.
А тут заведующий домом отдыха идет.
Петькин отец - к нему:
- Ну, - говорит, - спасибо, товарищ, - вот как вы нас здесь поправили, - что меня, что Петьку…
Заведующий улыбается только:
- Я больше вас рад, что вы такие стали. Когда вы приехали сюда, жалко было смотреть на вас.
А Петькин отец ему говорит:
- В жизнь свою не думал в море купаться. Туг ведь, бывало, все богачи да купцы утешались, а теперь, на-поди, простому рабочему - и такое, можно сказать, удовлетворение.
Тут заведующий ради озорства Мурзилку за шиворот поднял да и говорит:
- Вот только собачка ваша отощала больно. Кожа да кости. И за курами не гоняется.
А какое там - отощал? Мурзилка вроде подушки на четырех лапах стал.
- Ну,- говорит Петькин отец, - пожили, погостили, за все спасибо, - а завтра и ко дворам надо… За работу приниматься с новыми силами… Едем, брат, Мурзилка!..
Мурзилка только слабо хвостом вильнул, слов-то он разобрать не может.
Зато когда поутру подали лошадь да стали вещи выносить, а Петька и отец оделись по-дорожному, - тут только сообразил Мурзилка, в чем дело.
Залаял, завизжал, стал бросаться от восторга во все стороны. Петьку в нос лизнул, курицу за крыло цапнул.
А потом вскочил на линейку, хвост крючком да как залает.
На лошади до пристани доехали. А там опять на пароход поднялись, - уж он пыхтел-пыхтел, насилу-то поплыли. А с парохода они-на поезд, и тут опять заперли их всех в комнатку, - и пошло стучать и день, и ночь: - «ты-ты-так», «ты-ты-так», «гы-ты-так» - без конца.
Как-то утром проснулись, - Петькин отец в окно выглянул, да и говорит:
- Ну, Петька, подъезжаем, - Москва - вот она… Сейчас последняя остановка будет.
Петька - к окну. Мурзилка на столик вскочил, в окно уставился и смотрит, будто Москву узнает.
Поезд остановился. Петькин отец говорит:
- Я пойду пополощу чайник, да и укладываться будем…
Вышел из вагона. И Мурзилка за ним. На платформу выскочил, загавкал. А тут вдруг какая-то кошка на него - фррр, спину горбом выгнула, хвост трубой подняла - и в сторону.
«А! Так?..»
Кинулся Мурзилка за кошкой: она по ступенькам, и он по ступенькам; она - в сад, и он в сад. она под дом, и Мурзилка туда же…
А кошки и след уж простыл… Бросился назад Мурзилка. Кто-то ухнул во весь голое, зашипел… - Замелькали колеса по рельсам. И слышит Мурзилка отчаянный крик:
- Мурзилка!.. Мурзилка!.. Мурзилка!..
Петька кричит!.. Петька, видно, в беде!.. Надо к нему на помощь!..
Вылетел Мурзилка на платформу.
Далеко-далеко несется поезд, откидывая набок дымовую ленту, и свистит издалека:
«Бууудь здоров, Мурзилка!..»
А на станции - тихо, тихо… Нет никого… Все чужое кругом. Сел Мурзилка на платформе да как завоет:
«Воу-воу… воу-у… Покинули Мурзилку одного! Покинули несчастного!..»
