«Трам-та-та, трам-та-та»… - рассыпается по улице сухая дробь барабана.
Сегодня праздник. Еще рано, и изо всех окон, из калиток высовываются головы. Смотрят, что такое?
Стройном колонкой идут по улице ребятишки, в легких рубашках, с красными галстуками, в коротких трусиках, босиком. Впереди-барабанщик, за ним-малыш со знаменем.
- Пионеры, пионеры приехали из центра!
Высыпали ребята из калиток, глаз не сводят с пионеров, идут за ними в нескольких шагах.
Петька выбежал тоже, а впереди него - Мурзилка.
На улице грохот, возня. Куда-то идут ребята, веселые, довольные. А Мурзилке это - первое удовольствие. Хвост трубой поднял, как помешанный, носится вокруг всего пионерского отряда, то справа, то слева, и лает, лает без умолку от восторга.
Идет говор по всей слободе:
- Молодцы, ребята! Ишь, как выровнялись, не то, что наши ребята, - любо-дорого посмотреть!
За слободой у берега реки раскинули пионеры лагерь. Живо палатки поставили, ямку выкопали, огонь развели, дежурные по местам.
Отдохнули, закусили и опять в слободу.
Тут народ собрался, и стал вожатый отряда говорить, что вот-де приехали они проведать ребят слободских.
А потом хором петь стали, гимнастику проделали и под конец показали пирамиду.
Кругом все рады, во все глаза смотрят.
- Ай-да ребята!
- И молодцы же!.. Поди, какие штуки выкидывают! На все руки!
Ушли пионеры в лагерь отдохнуть, и кое-кто из ребят с ними увязались, а Петька впереди всех. Само собой, и Мурзилка тут же.
Петька одно твердит:
- Хочу пионером быть. Пойдем, Мурзилочка, с пионерами.
А Мурзилка вокруг него пляшет и лает:
- Гав, гав, гав!..
И не поймешь его, хочет он или нет с пионерами оставаться.
Пионеры говорят:
- Мал ты, Петька, подрасти немного, тогда можно будет.
А Петька свое:
- Не хочу, не уйду от вас.
Что ты с ним станешь делать?
Вечер уж. Давно ребята по домам разошлись, и Петька с ними было пошел, да дорогой тайком отбился, спрятался на задворках, а потом - опять в лагерь.
Пионеры - купаться, и он купаться; пионеры - картошку есть, и он картошку жует.
А Мурзилке-то каково? Проголодался он и по двору соскучился, домой хочет, да Петьку одного бросить нельзя.
Уж он его и за штаны, и за рубашку, и за руку тянет.
Петька от него отмахивается:
- Не пойду я домой, не хочу…
«Ну, брат, - почесал Мурзилка ухо задней лапой,-ты вроде Хохлушки выходишь. Дома-го его, небось, ищут, а он - здесь торчит!»
Петька сапоги скинул, ходит босиком, как пионеры.
Тут Мурзилка один сапог схвати да как припустится домой.
Во двор влетел, сапогом размахивает.
А на дворе давно переполох, - пропал Петька. А тут Мурзилка с Петькиным сапогом.
Так и ахнула Петькина мать:
- Утонул, утонул Петечка! Утонул, родненький мой, купамшись. Вон Мурзилка, пес умный, и сапожок его притащил.
Выхватила сапог у Мурзилки из пасти, а Мурзилка и рад, лает, за подол теребит Петькину мать.
- Гав, гав!..
А уж весть по всей слободе прошла:
- Утонул Петька, погиб мальчишка. Мурзилка его та-шил, тащил и не вытащил.
Кое-кому уже даже мерещиться стало, что видели они, как Петька тонул.
Бросилась Петькина мать на реку, за ней - ребята. А Мурзилка летит курьером впереди всех.
- Гав, гав, лови озорника, держи его крепче!
Лагерь - вот он, под горой.
Горит ярко костер, звонко разносится песня над сонным лугом, над рекой.
Подбежали ребята к пионерам, спрашивают:
- Где тут утопленник лежит?
А «утопленник» у огня во все горло выводит:
- «Здравствуй, милая картошка…»
Мурзилка - к нему, в самые губы лизнул.
- Попался, утопленник!
Силой из лагеря повели Петьку, а он в голос ревет. Только тем и утешить могли, что обещала ему мать наутро выкроить красную звездочку и на грудь пришпилить, как полагается у октябрят.
