Бежала, бежала комнатка-и стала, наконец, на месте.

- Приехали, значит, - говорит отец. - Пойдем, Петька, выходи!..

Мурзилка горошком выскочил из вагона, смотрит - где же их дом? Нет его. Все что-то чужое, незнакомое. А хорошо, - солнце светит ярко, воздух чудесный.

А тут опять народ, - и все бегом…

И они за другими следом.

Бежали, бежали… Вдруг отец остановился и говорит:

- Ну, Петька, смотри, брат, вот и море!..

Большое такое, - синее, - и вдали с небом сходится. А у берега волны плещутся да шумят - бу-бу-бух, шур-шур-шур.

У берега люди суетятся.

На волнах качается лодка, и в нее люди по дощечке идут.

Петька Мурзилку на руки взял, а Петьку отец на себя поднял, - да этакой пирамидой они по жердочке и перешли в лодку.

Тут закачало их-туда-сюда, вверх, вниз. И стал берег отдаляться от них назад.

Подплыли к этакой махине. И тут стали они за другими людьми по лесенке будто на стену карабкаться.

- Это, Петька, пароход, - говорит отец, - вот, брат, куда вы с Мурзилкой угодили… Думал ли я когда, таких чудес навидаться…

Петька смотрит, - а у отца даже слезы на глазах. А сам рад, - лицо светится и будто сразу за эти дни поздоровел он и окреп.

На палубу взлезли, опять народу пропасть, И стоят, и ходят, и вповалку на палубе лежат.

Мурзилка даже огрызаться стал, до того ему все надоели.

«Ррррав… рррав!..»

Тут как рявкнет пароход, да густо так - гууу… Мурзилка даже уши прижал.

Метнулся туда, сюда, под ноги подкатился пассажиру, - тот чуть назад не опрокинулся. - Ах, ты, негодная! Мурзилка в сторону, - да в корзину с персиками. Корзинка - вверх дном, персики - на палубу.

Рассердился торговец - грузин.

- «Убью!..» -кричит.

Мурзилка совсем ошалел, насилу Петьку нашел, забился у него под ноги, сидит - ни жив, ни мертв.

Зашумел пароходный винт, вздрогнул пароход, стал медленно отваливать от берега. А сам весь трясется мелкой дрожью.