Поручение монаха было в точности исполнено. В ту же ночь сэр Виллиам, секретарь его сиятельства лорда-посланника, узнал о тайном браке. Первым движением сэра Виллиама, или лучше сказать, Антуана Конти, скрывавшегося под этим псевдонимом, было разбудить своего начальника и предупредить его; но он передумал и лег в постель, чтобы лучше на досуге обдумать план восстановления своего положения при дворе, пришедший ему в голову.
Конти имел очень слабую веру в ловкость лорда Фэнсгоу. Невежественный и грубый, но хитрый по природе, бывший фаворит еще большему научился в несчастье. После своего изгнания он очень скоро бежал и в скитаниях научился распознавать и оценивать людей.
Наконец он поступил на место секретаря к Фэнсгоу, но в высшей степени тяготился своим зависимым положением.
Главное желание Конти было оставить службу Англии. Он желал во что бы то ни стало сойтись с Кастельмелором, и ему только недоставало предлога, а теперь известия о свадьбе королевы и появлении у нее Васконселлоса были отличными предлогами.
Рано утром Конти заменил свой английский костюм на португальский и отправился во дворец Кастельмелора.
К несчастью для него, поступок монаха привел Кастельмелора в дурное расположение духа, и он приказал никого к себе не пускать, так что, после дюжины неудачных попыток, сеньор Винтимиль должен был печально возвратиться назад.
Первый, кого он встретил в приемной лорда, был прекрасный падуанец, которому возвратили свободу после неудачи вчерашнего предприятия, но который не думал оставлять места, куда его притягивал, как магнит, образ очаровательной Арабеллы.
Асканио ждал в приемной Балтазара, своего Меркурия, но Балтазар не являлся.
Конти рассеянно прошел мимо, не поклонившись; но падуанец был не такой человек, чтобы безнаказанно пропустить подобную невежливость.
Он решительно надвинул шляпу на левое ухо и зазвенел шпагой.
-- Черт возьми! Вот редкий невежа! -- закричал он. -- А! Да это сеньор Антуан Конти-Винтимиль!
Конти с беспокойством огляделся вокруг.
-- Молчите! -- прошептал он. -- Не произносите моего имени, сеньор. Здесь я сэр Виллиам.
-- Сэр Виллиам, -- повторил Асканио, -- пожалуй; но изменив имя, вы должны бы были изменить и манеры. Таково мое мнение... Что вы на это скажете?
Конти не отвечал. В то время как падуанец говорил, его поразила неожиданная идея.
-- Так все идет на свете! -- продолжал между тем многозначительно Асканио. -- Ваше сиятельство опустились до ничтожества. Я же добился того, что возвысился. Мои таланты оценили. Благодарю Бога, моим благородным предкам нечего краснеть за меня.
-- Сколько я помню, -- сказал вдруг Конти, -- ты был ловкий малый...
-- Что такое? -- перебил, нахмуря брови, Асканио.
Конти повторил.
Асканио мгновенно выхватил шпагу.
-- Это что за комедия? -- возмутился Конти.
-- А! Вы думаете, что я шучу? Защищайтесь! А не то, клянусь прахом Танкредо дель Аквамонда, моего прапра-прадеда, я проколю вас насквозь!
Говоря это, он размахивал шпагой около самого лица Конти.
Конти, как читатель помнит, добился милости Альфонса-ребенка благодаря своей замечательной ловкости во всех телесных упражнениях. Выведенный из терпения упрямством падуанца, он вынул в свою очередь шпагу.
Асканио в то же мгновение хладнокровно вложил свою в ножны.
-- Это научит вас, сеньор, -- сказал он, -- как надо вести себя с такой особой, как я. Вам нужен был урок, и капитан королевского патруля дал вам его.
При этих словах Конти внимательнее взглянул на него и увидал, что он сильно возвысился в чинах. Это только увеличило его желание войти с ним в мирные сношения.
-- Сеньор Асканио, -- сказал он, -- прошу вас принять мои извинения. Я предлагаю вам свою руку.
Он протянул руку падуанцу, который сложил свои за спиной.
-- Я принимаю мир, -- сказал он, -- так как я человек великодушный, что же касается руки... То не забывайте о расстоянии, которое разделяет нас. Зовите меня сеньор дель Аквамонда. До свидания, мой милый!
-- До свидания, сеньор дель Аквамонда.
На пороге Асканио обернулся и сделал самый грациозный поклон.
-- Имеет ли ваше сиятельство доступ во дворец Кастельмелора? -- спросил Конти.
-- Конечно, утром и вечером я бываю там как капитан рыцарей Небесного Свода, и во всякое время как друг его сиятельства графа.
-- Это прекрасная привилегия! Ну, сеньор, как ни низко я пал, но у меня есть сто луидоров, которые я могу предложить за одну услугу.
В два прыжка Асканио был около Конти.
-- Как вы это находите? -- продолжал последний. -- Вы должны за это провести меня к графу!
-- Э! -- сказал Асканио. -- Это не совсем невозможно. Я чувствую желание что-нибудь для вас сделать и...
-- Покончим эту комедию, -- сухо перебил Конти, -- я плачу и не люблю, чтобы со мною слишком долго шутили. Можете ли вы сейчас же проводить меня к графу?
В эту минуту дверь кабинета приотворилась и в нее показалась голова милорда.
-- Сэр Виллиам, -- сказал Фэнсгоу, -- я вас жду целый час.
И он снова закрыл дверь.
-- Черт возьми! -- с досадой вскричал Конти. -- Сеньор Асканио, дело придется отложить до шести часов вечера.
-- Невозможно! В шесть часов я буду одеваться к любовному свиданию.
-- Ну, в семь!
-- О, в семь я буду около той, которую обожаю...
-- Дурак! -- пробормотал Конти. -- Когда же в таком случае?
-- Но... -- сказал Асканио, -- я думаю, что в восемь часов... Погодите!.. Да, я думаю, что в восемь... Я буду иметь возможность...
Послышался звонок милорда.
-- Скорее, -- сказал Конти, -- я должен знать наверно...
-- Хорошо, будьте уверены.
-- Где же мы встретимся?
-- Здесь, в саду.
-- А кто вам откроет дверь.
-- Это моя тайна!..
Снова послышался нетерпеливый звонок милорда, и наши друзья расстались.
В ожидании их встречи мы познакомим читателя с мисс Арабеллой Фэнсгоу, наследницей милорда.
Мисс Арабелла представляла британский тип не менее интересный, чем ее отец. Это была особа длинная, бледная и худая. В первой молодости она могла быть довольно сносной мисс, но в описываемое нами время ей было уже тридцать пять лет. Особенностью ее лица было развитие верхней челюсти и громадные зубы, ослепительной белизны, которые пугали детей.
Отправляясь в Португалию, прелестная мисс решила покорить сердца всех знатных португальцев и сделать их слугами Англии или, по крайней мере, приобрести себе мужа.
В этот вечер она назначила свидание прекрасному падуанцу. И утро застало ее уже за приготовлениями, хотя свидание было назначено на вечер.
Благодаря стараниям горничной, к пяти часам мисс Арабеллу издали можно было принять за очень хорошо одетую восковую куклу, которой недоставало только гибкости настоящей мисс.
-- Как ты меня находишь, Пешенс? -- спросила она свою горничную, пресвитерианку.
-- О, мисс лучше, чем вообще должна быть всякая дочь Адама! -- вскричала камеристка.
-- Итак, ты меня находишь красивой? -- проговорила мисс. -- Надеюсь, что то же самое найдет и этот дерзкий солдат, осмелившийся поднять на меня взгляд. Кастельмелор любит меня, его взгляд сказал мне это. Но он молод и скромен и, без сомнения, боится отказа. Я хочу ободрить его примером этого итальянца, письмо которого, впрочем, очень недурно.
-- Суета сует! -- прошептала Пешенс.
-- Как ты можешь так говорить! -- возмутилась мисс. -- Разве ты не знаешь, какая благородная мысль руководит мною!
Затем она приказала подать ей громадный кусок мяса и бутылку крепкого пива, чтобы поддержать свое воздушное существо.
Наконец настал час свидания.
После получасового ожидания мисс услыхала, как кто-то вложил ключ в замок и калитка с шумом распахнулась.
-- Неосторожный, -- прошептала Арабелла, -- сколько шума!
По песку аллеи раздались поспешные шаги, и какой-то человек, блестя золотом и драгоценными каменьями, бросился к ногам Арабеллы.
-- Кто вы? -- прошептала она.
Луна, выйдя в эту минуту из-за тучи, осветила во всем великолепии прекрасного падуанца.