Исторія развитія существъ.
I. Существа на Землѣ.
Астрономическія изысканія убѣждаютъ насъ, что Землю нельзя считать по преимуществу обитаемою планетою. "Но, возразятъ намъ, все сказанное не болѣе, какъ космологическія указанія, при которыхъ Земля разсматривается только какъ членъ цѣлаго, почему эти доводы, не смотря на ихъ неотрицаемость, все-таки недостаточны, для твердаго убѣжденія въ обитаемости міровъ. О физіологическомъ вопросѣ, при которомъ обращается вниманіе на образованіе, свойства и дѣятельность существъ, и который не слѣдовало бы упустить изъ виду при развитіи твоего ученія, ты совершенно умалчивалъ. Если всѣ планеты, какъ кажется, подобно Землѣ, годны для жизни, то это еще не доказываетъ, что на нихъ дѣйствительно есть жизнь, и мы ничѣмъ не убѣждены, что скрытные зачатки жизни находятся тамъ при условіяхъ, при которыхъ она можетъ существовать на другихъ планетахъ также надежно, какъ на Землѣ. Напротивъ того, можно полагать, что на однихъ чрезвычайная тяжесть и твердость тѣла, на другихъ легкость и рыхлость массы, на нѣкоторыхъ разрушительный жаръ и ослѣпительный свѣтъ, или же ледянистый холодъ и вѣчный мракъ, представляютъ непобѣдимое препятствіе проявленію жизни.
Дѣйствительно, предметъ надобно разсмотрѣть и съ физіологической точки зрѣнія. Но доводы, кажущеіся съ этой новой точки зрѣнія при первомъ взглядѣ важными, исчезаютъ, когда принимаютъ въ соображеніе причину, вызвавшую ихъ. Намъ не нужно сперва трудиться, чтобы познать ихъ ничтожность, и постигнуть возможность существованія ни мало несогласнаго съ жизнью на Землѣ. Дѣйствительнаго, бѣглаго взгляда на наше мѣстопребываніе достаточнол чтобы предполагать на другихъ планетахъ совершенно иное населеніе и даже имѣть полное убѣжденіе, что почти нельзя представить себѣ, какъ на этихъ, такъ и на другихъ мірахъ, существа, даже похожія на земныя.
Какая безконечная разница между ликующими пѣвцами, которые живо носятся по воздуху, и безмолвными существами, лѣниво ползающими по землѣ, между обитателями морей, живо бороздящими волны, и существами, рыскающими по лѣсу, лугамъ и іюлямъ на твердой сушѣ? Какая разница во внутреннемъ ихъ строеніи, дѣятельности, образѣ жизни и обнаруженіи ощущеній и желаній? Кто въ состояніи сосчитать ступени разницы жизни, которая начинается отъ животворастеній первобытныхъ временъ, и доходитъ до высшей ступени, на которой стоитъ человѣкъ? Даже въ самомъ человѣчествѣ какое разнообразіе формъ, нрава, нравственности, привычекъ, силы тѣла и могущества ума между европейцемъ, котораго воля преобразуетъ цѣлыя государства, и эскимосомъ, который неспособенъ выразить свои мысли словами? Если бы и не упоминали о неистощимомъ разнообразіи растеній, одно созерцаніе различныхъ формъ животной жизни было бы болѣе чѣмъ достаточно, чтобы убѣдить насъ, какъ ничтожны препятствія, представляемыя условіями жизни, когда они стремятся преградить путь клокочущему источнику жизни природы.
При обзорѣ различныхъ породъ животныхъ вашей планеты, отъ позвоночныхъ до медузъ и полиповъ, мы постигаемъ, какъ превосходно всякое существо устроено для своего мѣстопребыванія. Если мы такимъ образомъ обозримъ сотни тысячъ породъ растеній, населяющихъ поверхность земли, мы ясно сознаемъ, какою удивительною плодовитостью природа одарила всякій атомъ вещества. Можетъ быть, намъ замѣтятъ, что при произведеніи всѣхъ земныхъ существъ господствовалъ одинъ и тотъ же образъ созиданія; можетъ быть, намъ возразятъ, что, не смотря на безчисленность различныхъ твореній, они вообще устроены по одному и тому же типу, по которому все живое образовано соотвѣтственно жизненному элементу, питающему все возникающее на Землѣ. Мы соглашаемся съ этимъ, но прибавляемъ, что всякій другой жизненный элементъ, какъ и нашъ, исполнялъ бы свое назначеніе, если бы онъ состоялъ и изъ совершенно другихъ веществъ, вовсе не похожихъ на составныя части атмосфернаго воздуха. Мы утверждаемъ, что во всякомъ мірѣ всякое существо по необходимости организовано сообразно обитаемому имъ жизненному элементу, какія бы послѣдній ни имѣлъ свойства. Мы высказываемъ тутъ не случайно найденныя предположенія, но дѣлаемъ философическій выводъ, подтверждаемый изученіемъ природы. Самая исторія нашей земли краснорѣчиво говоритъ въ пользу нашихъ словъ.
Въ первобытныя времена земнаго шара, когда внутренній его жаръ и перевороты на его поверхности дѣлали невозможнымъ существованіе нынѣшнихъ животныхъ и растеній, подъ вліяніемъ удивительной могучей силы природы распространялась другаго рода жизнь, приспособленная къ тогдашнему состоянію земли. Густая бурная атмосфера была въ ту пору пресыщена углекислотою, которая развивалась изъ первобытной почвы, и безпрерывно выступала изъ дѣятельныхъ вулкановъ. Эта вредная примѣсь атмосфернаго воздуха препятствовала возниканію животной жизни на землѣ. Явились растенія, извлекающія свою пищу изъ существующихъ веществъ для пользы жизни на землѣ. Материкъ еще не образовался, воды господствовали безъ всякаго ограниченія, а кислородъ еще не освободился. Развились животворастенія, которыя, по своей природѣ, могли существовать, не смотря на малость количества освобождающагося кислорода: они жили въ водѣ, насыщенной азотомъ и углеродомъ, въ какой непремѣнно погибло бы животное высшей организаціи. Перевороты новаго міроваго тѣла, котораго тогдашній полярный жаръ былъ такой же, какъ нынѣшній экваторіальный, частые потопы, погруженіе береговѣ въ море, приподнятіе холмовъ, разлитіе морей, растрескиваніе едва застывшей земной коры и выступленіе изъ разсѣлины раскаленной вулканической массы, другой составъ атмосферы, бывшей тогда смѣсью газовъ, враждебныхъ нынѣшней жизни, все это не мѣшало проявленію жизни. Природа господствовала дѣятельною своею силою надъ всѣми этими условіями, которыя въ наше время, когда организмъ устроенъ иначе, неизбѣжно разрушили бы всю жизнь, и при такой дѣятельности она положила удивительный зачатокъ жизни. Развился роскошный міръ жизни, явились исполинскіе цикадеи, толщиною въ сажень, и папортники величиною съ деревья, слѣды которыхъ еще остались на экваторѣ; такія растенія, распространенныя на болотистыхъ пространствахъ милліоны лѣтъ тому назадъ, положили основаніе нынѣшней кислородной атмосферѣ, и обусловили образованіе могучихъ каменоугольныхъ пластовъ. Возникъ животный міръ, уединенный отъ растительнаго, и первыхъ его представителей мы находимъ въ отложеніяхъ древнѣйшихъ періодовъ: это были лишь нитевидныя существа, похожія на животныхъ только произвольными движеніями; это были инфузоріи, переносящія температуру, разрушающую жизнь высшихъ организмовъ, это были голотуріи, медузы и головоногія. Всѣ эти существа, открывшія періодъ животнаго міра, можно распознать только помощью микроскопа; они жили въ жаркихъ водахъ, и изъ однихъ череповъ ихъ образовались большія и высокія горы. Эти животныя столь мелки, что ихъ умѣщается 2,000 на протяженіи одной линіи и число ихъ до того велико, что въ обломкѣ скалы, вѣсомъ около лота, находятся черепы двухъ милліоновъ животныхъ! Въ ту пору, въ величественной лабораторіи природы происходили химическія соединенія, при которыхъ выдѣлилось неизмѣримое количество азота, составляющаго главную часть нашей атмосферы.
Послѣ этихъ созданій съ простымъ организмомъ, соотвѣтствующимъ тогдашнему состоянію земли, появились высшія породы посреди прекрасной цвѣтоносной растительности. Всѣ они были надѣлены жизненностью, которая могла сопротивляться переворотамъ, еще часто совершавшимся на поверхности земли: иглокожія и полипы въ морѣ могли выростать изъ отторженныхъ кусковъ своего тѣла, а черепокожныя имѣли надежную броню противъ бушующихъ силъ стихіи. Ближе къ нашему времени возникли животныя, защищенныя чешуями и толстою кожею, явились исполинскія ящерицы, разнообразныхъ чудовищныхъ формъ, напоминающихъ баснословныхъ вампировъ, и господствовали надъ всѣми созданными вещами и существами; явились чудные исполины животнаго царства, занимавшіе первое мѣсто тамъ, гдѣ позднѣе долженъ былъ жить человѣкъ. Примемъ въ соображеніе, что отъ колыбели земнаго міра до появленія послѣднихъ созданныхъ существъ, поверхность нашей планеты покрывалась послѣдовательно безчисленными видами растительнаго и животнаго царства, и что эти организмы возникали и развивались сообразно со свойствами почвы и состояніемъ воздуха, и опять исчезали по истеченіи періодовъ въ милліоны лѣтъ, чтобы уступить мѣсто другимъ породамъ, представлявшимъ затѣмъ подобное же теченіе событій. Примемъ въ соображеніе, что земная поверхность со времени своего образованія, много разъ была мѣстомъ борьбы силъ совершенно измѣнившихъ ея видъ. Тогда мы должны будемъ сознаться, что творческая сила безконечна, и что появленію жизни не положено другихъ предѣловъ, кромѣ гармоніи законовъ, господствующихъ надъ мірами.
Намъ можно возразить, что, ссылаясь на безконечность силъ природы, мы покидаемъ путь научнаго доказательства, ничего не доказываемъ. Намъ можно было бы сказать, что, если мы вѣримъ въ обитаемость планетъ, потому что творческая сила въ состояніи устранить всякое препятствіе, то мы также въ правѣ предполагать обитателей на кометахъ, планетидахъ, метеорныхъ камняхъ, облакахъ, коротко сказать, на всемъ, такъ какъ Творецъ, по своему желанію, могъ бы населить всѣ эти предметы. Такое толкованіе выказывало бы ложное пониманіе нашего довода и даже безсовѣстное перетолкованіе нашей мысли. Всякій праводушный человѣкъ, мы надѣемся, признаетъ и согласится, что мы стремимся постигнуть простоту дѣйствія природы, и вѣрно передать ея ученіе. Если мы говоримъ объ обитаемыхъ мірахъ, то полагаемъ, что ихъ обитаемость обусловливаетъ и самое обитаніе. Если же міры кажутся намъ необитаемыми, то прежде всего изслѣдуемъ, составляетъ ли такое предположеніе выраженіе дѣйствительности. Если такое мнѣніе согласуется съ самымъ дѣломъ, то мы будемъ склонны вѣрить, что эти міры дѣйствительно необитаемы. Но прежде нежели рѣшимся положительно отрицать обитаемость міровъ, мы требуемъ, чтобы препятствіе, которое, повидимому, представляется проявленію жизни, уже по своей сущности, было противно законамъ, господствующимъ надъ вселенною. Мы стремимся постигнуть природу, которая одна составляетъ цѣль и основу нашихъ изысканій, и образуетъ единственную нашу путеводительницу.
Мы начертали картину первобытныхъ временъ, чтобы выказать важную ея основу, заключающую мысль, что жизнь проявляется различно смотря по дѣйствующимъ силамъ, которыя вызываютъ ее, и что она отнюдь не теряется въ элементахъ вещества. Это основаніе примѣнимъ къ звѣздамъ вообще. Въ такомъ случаѣ мы постигнемъ, что одни міры вселенной населены существами, похожими на земныя, а другіе такими, которыя не могли бы жить у насъ. Впрочемъ, мы не нуждаемся въ картинѣ первобытныхъ временъ, не смотря на всю ея важность и непосредственную примѣнимость къ нашему вопросу; мы могли бы доказать наше ученіе и безъ нея, потому что извѣстные процессы около насъ въ избыткѣ доставляютъ доводъ въ пользу нашего мнѣнія. Земля, какова она есть, не менѣе краснорѣчиво защищаетъ наше ученіе нынѣшними жизненными явленіями, какъ и земля первобытныхъ временъ. Дѣйствительно, доказательства представляются повсюду въ настоящей дѣятельности природы и указываютъ намъ разнообразіемъ произведеній, какое множество существъ могутъ возникнуть въ другихъ мірахъ вселенной. Безчисленныя водяныя животныя наслаждаются жизнью въ стихіи, гдѣ другія земныя существа погибли бы; земноводныя могутъ существовать въ атмосферѣ, гдѣ высшія животныя и люди оставаться не въ состояніи; коршуны и орлы носятся высоко въ воздухѣ надъ ослѣпительными полями вѣчнаго снѣга и прямо обращаютъ взоры къ лучезарному свѣтилу дня, не лишаясь силы зрѣнія; рыбы въ глубинѣ океана, гдѣ господствуетъ глубокая ночь, какой никогда нѣтъ на поверхности земли, умѣютъ находить свои пути; одинаковой породы инфузоріи существуютъ въ холодномъ Балтійскомъ Морѣ и въ жаркомъ поясѣ Китая и Японіи; кремнистыя водоросли, растущія въ горячихъ источникахъ Канады, встрѣчаются также въ мѣстностяхъ близъ полюсовъ, а въ глубинѣ морей лотомъ добыты животныя организмы съ глубины почти въ 2,000 футовъ подъ уровнемъ моря, гдѣ столбъ воды давитъ, тяжестью въ 27 пудовъ на квадратный дюймъ и подъ такимъ давленіемъ существа жили такимъ же образомъ какъ на поверхности моря. По всему этому видно, что ни родъ среды, ни свѣтъ или мракъ, ни жаръ или холодъ, ни давленіе или какое-либо другое условіе не могутъ ограничить созидающую силу природы, потому что ничто не дѣйствуетъ на всѣ существа совершенно одинаковымъ образомъ, но родъ и степень дѣйствія всегда соотвѣтствуютъ организаціи существъ, которыя ихъ претерпѣваютъ. Ни одинъ предметъ не есть безусловно то, чѣмъ онъ кажется, и все относительно въ сравненіи съ существами, съ которыми оно встрѣчается. Именно, вѣрнымъ помѣщеніемъ организмовъ въ надлежащія условія природа выказываетъ свою гармонію.
По этому мы видимъ, что уже у насъ природа представляетъ доказательство неистощимости созидающей ея силы, непобѣдимой ни какимъ препятствіемъ и произведшей на землѣ столь разнообразные организмы. Тѣмъ болѣе мы должны быть убѣждены, что на планетахъ и лунахъ природа не встрѣчаетъ непобѣдимыхъ препятствій для проявленія жизни, хотя тамъ произведенія могутъ быть безконечно различныя. Мы говоримъ, что эти произведенія могутъ и должны быть безконечно различны, и мы вовсе не думаемъ утверждать, что житель Меркурія устроенъ такъ же, какъ обитатель Нептуна, и убѣждены въ безконечности числа разнообразныхъ организмовъ не только другихъ свойствъ на различныхъ мірахъ, но весьма различныхъ въ каждомъ отдѣльномъ мірѣ, смотря по періоду его образованія, климату и жизненнымъ условіямъ. Разнообразіе, которое мы видимъ на Землѣ въ растительномъ и животномъ царствахъ въ разныхъ поясахъ, смотря по климату, состоянію атмосферы, свойствамъ почвы и другимъ мѣстнымъ условіямъ, указываетъ на невыразимую разницу, которая можетъ быть въ вещахъ и существахъ всякаго міра, въ организмахъ, формахъ и породахъ существъ. Тутъ открывается обширное поле предположеніямъ, которыя намъ, однако, нельзя поставить при нашемъ изслѣдованіи въ уровень съ фактами. Такія предположенія, можетъ быть, будутъ походить на картины воображенія поэтовъ и живописцевъ, которыя оживляли времена, покрытыя мракомъ неизвѣстности, причудливыми существами, первообразами эмблемъ, сфинксами, гномами, центаврами, сатирами, гарпіями, сиренами и вампирами, порожденными сумасброднымъ воображеніемъ.
Созерцаніе вещей на землѣ убѣждаетъ насъ, что всякое существо устроено сообразно мѣсту своего пребыванія, и что повсюду господствуетъ согласіе окружающихъ предметовъ, организаціи, потребностей и образа жизни. Если мы имѣемъ вѣрное представленіе о дѣйствующей силѣ природы, то должны допустить, что самая отдаленная планета получаетъ отъ солнца не меньше свѣта и теплоты, сколько нужно свойственнымъ ей организмамъ, и точно также Меркурій или Земля воспринимаютъ долю, соотвѣтствующую ихъ особенностямъ. По отдаленности отъ солнца или близости къ нему, мы отнюдь не можемъ полагать, что планета необитаема. Далѣе мы постигаемъ, что основныя вещества, находящіяся въ массѣ одной или другой планеты, также не составляютъ условія невозможности необитаемости планеты, потому что и различныя вещества нашей земли не препятствуютъ нашему существованію. Если намъ возразятъ, что вода въ однихъ мірахъ находится въ видѣ ларовъ, а въ другихъ въ видѣ льда или снѣга, на однихъ минералы расплавлены, а на другихъ столь тверды, что при нихъ невозможны земледѣліе и искусства; если намъ представятъ еще много другихъ подобныхъ доводовъ, мы возразимъ, что они могутъ быть приняты только, когда на всѣхъ планетахъ предполагаютъ такія же составныя части, какія свойственны Землѣ. Но этого допустить нельзя, потому что такіе доводы лишены всякаго научнаго значенія. На Сатурнѣ и Уранѣ жидкости не могутъ имѣть такого химическаго состава, какъ на Землѣ, потому что тамъ земная вода постоянно мерзлая, а плотныя тѣла и газы состоятъ не изъ тѣхъ элементовъ, какъ у насъ. Во всякомъ мірѣ есть особыя начала обитаемости. Нельзя сомнѣваться, что природа умѣетъ создавать физическія свойства живыхъ существъ сообразно особенностямъ органическихъ и неорганическихъ предметовъ, между которыми имъ приходится жить, а также устроивать ихъ сообразно особымъ жизненнымъ основаніямъ, свойственнымъ ихъ мѣстопребыванію.
Поясненія, которыя даетъ здѣсь природа, совершенно согласны съ тѣмъ, что мы уже узнали въ ней въ другихъ отношеніяхъ касательно нашего ученія. Тѣсное и неразрывное отношеніе господствуетъ между Землею и населяющими ее созданіями, между физическими явленіями на ея поверхности и этими существами, начиная отъ животныхъ, переселяющихся подъ вліяніемъ инстинкта, чтобы жить постоянно при условіяхъ, благопріятныхъ ихъ тѣлу, до тѣхъ, которыя не могутъ покинуть своего мѣстопребыванія, и оттого мѣняютъ естественную свою одежду соотвѣтственно времени года. Дѣятельность жизни согласуется съ состояніями Земли; глубокая взаимность соединяетъ всѣ существа съ развитіемъ Земли и со всѣмъ, что сопровождало такое развитіе, даже въ періодахъ отдаленнѣйшихъ временъ, совершенно чуждыхъ нашей организаціи. Изъ тысячи предметовъ мы упомянемъ только о линнеевыхъ цвѣточныхъ часахъ, состоящихъ изъ ряда растеній, которыя распускаются и смыкаются въ опредѣленный часъ дня, слѣдовательно представляютъ явленіе, имѣющее точное и непосредственное соотношеніе съ движеніемъ Земли. Намъ представляются безчисленные результаты согласія Земли и ея населенія, и мы ясно познаемъ, что они опредѣлены другъ для друга. Въ природѣ кроется тайна всѣхъ вещей: она приводитъ въ движеніе и слабѣйшія и могущественнѣйшія силы, создаетъ взаимную связь между всѣми ея дѣйствіями и образуетъ созданія, соотвѣтствующія мірамъ и временамъ, которые ни одни и ни другія не въ состояніи задержать ея вліянія. Изъ этого слѣдуетъ, что обитаемость планетъ, которыя мы обозрѣли, составляетъ необходимое дополненіе къ ихъ существованію, и что свойства планетныхъ тѣлъ и жизненныя условія вовсе не препятствуютъ проявленію жизни на этихъ мірахъ.
Мы пойдемъ еще далѣе и примѣнимъ нашу основную истину ко всѣмъ звѣздамъ, которыя свѣтятся въ мірѣ въ видѣ солнцевъ. Результаты замѣчательнаго разложенія свѣтовыхъ лучей убѣдили насъ, что въ разложенномъ планетномъ свѣтѣ находится такое расположеніе цвѣтовъ и темныхъ линій, какія видны въ разложенныхъ лучахъ солнечныхъ. Это заставляетъ насъ полагать, что въ планетныхъ тѣлахъ нѣтъ веществъ, которыя измѣнили бы существенно свойства солнечнаго свѣта. Съ тѣмъ вмѣстѣ, это убѣждаетъ насъ, что въ солнцѣ есть желѣзо, натръ, магній, хромъ, никкель и мѣдь, между тѣмъ какъ мы не замѣчаемъ и слѣдовъ золота, серебра, свинца и ртути. Нынѣ сдѣлалось возможною химія неба; какъ прежде изслѣдывали химически составныя части земли, такъ теперь можно изслѣдовать составъ небесныхъ тѣлъ разложеніемъ свѣтоваго луча. Новѣйшія изысканія свѣта Сиріуса, Вѣсовъ и многихъ другихъ ярко блестящихъ звѣздъ небеснаго свода, открыли новую опытную науку, которая поведетъ насъ къ важнѣйшимъ открытіямъ, и даетъ основательную надежду, что мы узнаемъ сущность многихъ недосягаемыхъ донынѣ звѣздъ. Откроютъ ли эти изслѣдованія звѣздныхъ лучей, что въ звѣздахъ существуютъ элементы, какіе есть въ солнцѣ и планетахъ, или же докажутъ, что въ нихъ находятся совершенно другія вещества, -- во всякомъ случаѣ мы должны будемъ убѣдиться, что эти отдаленныя солнца или еще болѣе окружающія ихъ планеты заключаютъ стихіи, которыя, по ихъ свойствамъ, способны произвести организованныя существа, какъ бы они ни были различны отъ земныхъ. При этомъ мы, однако, должны соблюдать предосторожность, чтобы оставаться въ предѣлахъ крайнихъ границъ: природа, которая окружена безконечностью и измѣряется вѣчностью, можетъ обладать звѣздами, служащими исключительно для другихъ, точно такъ же, какъ она можетъ имѣть міры, возникающіе или разрушающіеся.
Это даетъ намъ право предполагать, что нѣкоторыя жизненныя условія, кажущіяся несовмѣстными съ существованіемъ на Землѣ, могутъ быть дѣйствительно благопріятны твореніямъ съ неизвѣстною намъ организаціею. Для примѣра, мы утверждаемъ, что отсутствіе атмосферы, а съ тѣмъ вмѣстѣ и жидкости на поверхности міра не исключаетъ возможности жизни. Новѣйшіе естествоиспытатели, допускающіе многочисленность обитаемыхъ міровъ только при существованіи воздуха и жидкости, полагаютъ дѣйствительно, что природа неспособна произвести живыя существа иначе, какъ по образцамъ, находящимся на Землѣ. Основательно ли это? Оттого, что мы не въ состояніи жить безъ воздуха, окружающаго нашу Землю, развѣ другія міровыя тѣла безъ такой оболочки не могутъ быть обитаемы живыми существами? Оттого, что вода необходима для земной жизни, развѣ слѣдуетъ вывести, что она неизбѣжно нужна для жизни на другихъ мірахъ? Развѣ свойство физической природы не опредѣлило, чтобы жизнь проявилась однимъ или другимъ способомъ или въ одной или другой формѣ, и не всѣ ли существа соединены съ этимъ свойствомъ природы самыми тѣми силами, которыя произвели и поддерживаютъ ихъ? Окружилъ ли бы Создатель земной шаръ воздушною оболочкою нынѣшняго состава, если бы человѣку слѣдовало организоваться иначе, и помѣстилъ ли бы Онъ человѣка съ настоящею организаціею на Землѣ, если бы на ней не было такой атмосферы? Какъ безумны изслѣдователи новѣйшихъ временъ, стремящіеся ограничить творческую силу въ тѣсныхъ предѣлахъ, въ которыхъ не хотятъ умѣстить даже человѣческихъ знаній? Какъ безумно утверждать, что могучая природа въ состояніи произвести растительную и животную жизнь только при опредѣленномъ соотношеніи смѣси азота и кислорода, и что если такой смѣси нѣтъ, то и жизнь невозможна. Развѣ все во вселенной должно быть сдѣлано по образцу Земли? Оттого, что на Землѣ существуютъ три царства природы, мы вовсе не видимъ основанія полагать, что на другихъ мірахъ всѣ вещи и существа могутъ возникнуть и находиться только въ такихъ же формахъ, и что всякую другую форму существованія, которая кажется намъ несовмѣстною съ земною, никакъ нельзя допустить во вселенной? Древніе судили бы навѣрное осмотрительнѣе, и если бы мы спросили Плутарха, который въ своихъ замѣчательныхъ сочиненіяхъ передаетъ мнѣнія предшественниковъ, онъ отвѣчалъ бы намъ: "Кто требуетъ, чтобъ всѣ оживленныя существа другихъ міровъ обладали тѣми же самыми предметами, какіе нужны земнымъ жителямъ для рожденія, жизни, питанія и поддержанія существованія, тотъ не соображаетъ разнообразія и неодинаковости въ природѣ, въ которой существуютъ большія различія между ея обитателями. Если бы мы не могли подойти къ морю или достигнуть его, а имѣли возможность только видѣть его издали, и намъ сказали, что морская вода горька, солона и негодна для питья, и что въ немъ находятся различныя крупныя животныя всякаго рода, мы полагали бы, что намъ разсказываютъ басни. Въ такомъ же положеніи находимся мы, полагая, что Луна и другіе міры не обитаемы ни однимъ человѣкомъ."
Позднѣе мы разсмотримъ этотъ вопросъ съ общей философской точки зрѣнія, а здѣсь сдѣлаемъ, для дополненія сказаннаго, еще одно замѣчаніе. Мы вкратцѣ упомянемъ о нашемъ незнаніи на этомъ островкѣ міра, на которомъ помѣстила насъ судьба, и вспомнимъ о трудностяхъ при изслѣдованіи царствъ и могущества природы. Съ одной стороны, намъ неизвѣстны всѣ причины, которыя могутъ и могли обусловить пробужденіе, поддержаніе и распространеніе жизни на земной поверхности, а съ другой, мы вовсе не знаемъ основныхъ причинъ, обусловливающихъ поддержаніе и распространеніе совершенно другихъ существъ въ другихъ мірахъ. Мы едва постигли, какія причины господствуютъ при ежедневныхъ процесахъ жизни; мы едва поняли физическія свойства жизненныхъ элементовъ, дѣйствіе свѣта и электричества, теплоты и магнетизма, а между тѣмъ вокругъ насъ постоянно дѣйствуютъ другія силы, еще не изслѣдованныя подробно, и, можетъ быть, еще не открытыя. Оттого, какъ притязательно оспаривать жизнь на другихъ планетахъ при недостаточности нашего такъ называемаго естествознанія! Вообще, чѣмъ можно съ успѣхомъ опровергать дѣятельную силу природы и возможность появленія существъ на всѣхъ величественныхъ міровыхъ шарахъ, обходящихъ вокругъ лучезарнаго средоточія свѣта и теплоты? Сколько притязательности въ предположеніи, что малый міръ, на которомъ мы узнали свѣтъ, единственный храмъ или образецъ природы!
При обзорѣ результатовъ нашихъ астрономическихъ и Физіологическихъ разсужденій, мы ясно и надежно видимъ съ точекъ зрѣнія астрономовъ и физіологовъ:
1) что Земля не имѣетъ ни какихъ преимуществъ передъ другими планетами;
2) что многія планеты обитаемы, какъ и она.
Намъ легко вывести изъ предъидущихъ сужденій мысль, которою мы заканчиваемъ этотъ отдѣлъ. Вся философія говоритъ намъ, что всякій предметъ имѣетъ причину существованія въ природѣ, которая ничего не дѣлаетъ напрасно. Отъ Аристотеля до Бюффонэ ни одному естествоиспытателю не вспало на мысль сомнѣваться въ этой истинѣ, представляющейся имъ безусловно необходимою мыслью. Если природа усѣяла пространство мірами, годными для обитанія, она сдѣлала это не для того, чтобы міры вѣчно оставались пустыми, и всѣ философы сознаются, что противоположное мнѣніе не имѣетъ прочнаго основанія. Вникнемъ въ самое основаніе дѣла, и поставимъ совершенно ясный и опредѣленный вопросъ, который занималъ испытующіе умы съ самаго начала философіи. "Имѣетъ ли міръ какую-нибудь цѣль? или же онъ существуетъ безъ цѣли?" Мы должны сперва рѣшиться предполагать одно или другое....Безъ согласія въ этомъ отношеніи, дальнѣйшее разсужденіе невозможно, потому что всякій, смотря съ различной точки зрѣнія, дѣлаетъ разныя предположенія, а оттого и различные выводы.
Передъ рѣшеніемъ вопроса, положимъ сперва, что вселенная не имѣетъ ни какой цѣли. Изъ этого слѣдуетъ, что взаимныя отношенія и свойства планетъ должно считать совершенно случайными, что онѣ возникли случайно въ настоящей формѣ, и случай господствовалъ при превращеніи вещества и образованіи міровъ. Всѣхъ, кто вѣруетъ въ случай и предполагаетъ причину существованія міровъ единственно въ веществѣ, называютъ вообще матеріалистами, къ какой бы они ни принадлежали школѣ. Эти философы, которые считаютъ дѣйствительнымъ и истиннымъ только осязаемое, не оспариваютъ нашего ученія, и въ дѣйствительности этихъ словъ убѣждаетъ насъ слѣдующее сужденіе. Если слѣпое соединеніе жизненныхъ условій вызвало на Землѣ населеніе, то навѣрное тѣ же условія въ безконечныя времена всегда были неразрывны съ веществомъ въ пространствѣ уже съ той поры, какъ возникли дѣйствительныя вещи, съ такими же свѣтовыми и теплородными лучами, съ такими же элементами вещества и формами существованія, т. е. плотною, жидкою и газообразною, съ такими же силами и, наконецъ, съ такими же причинами, какія обусловливали образованіе нашей Земли. Слѣдовательно, нельзя сомнѣваться, что эти элементы вселенной были когда бы то ни было не дѣятельны, но что онѣ обусловливали образованіе тысячъ тысячъ разнообразныхъ соединеній и тысячъ тысячъ вещей и существъ различныхъ формъ, размѣровъ и отношеній.
По этому видно, что система матеріалистовъ говоритъ въ пользу нашего ученія, хотя они разсматриваютъ только развитіе вещества. Не смотря на точку опоры, которую даетъ намъ матеріализмъ, мы считаемъ обязанностью не присоединяться къ нему и не предоставлять нашего ученія матеріялистамъ, потому что свидѣтельство тѣхъ, которые не видятъ въ организаціи вселенной дѣйствія разумнаго существа, кажется намъ не вполнѣ способнымъ расширить кругъ нашего ученія.
Мы не станемъ долго разсматривать доказательства существованія Бога, но выразимъ нашъ образъ мыслей нѣсколькими словами.
Не смотря на нерѣшительность знаменитыхъ ученыхъ, не смотря на множество матеріалистовъ новыхъ и новѣйшихъ временъ, мы, ни на одно мгновеніе не задумываясь, утверждаемъ, что существованіе Бога есть основная истина, совершенно независимая отъ какого бы то ни было догмата и даже совершенно независимая отъ всякаго религіознаго чувства. Признаки его существованія для насъ столь же многочисленны, какъ живыя существа, населяющія Землю.
При всей нашей неспособности постигнуть Его сущность, при всей нашей ничтожности передъ Нимъ, мы подтверждаемъ существованіе Всевышняго. Мы постигаемъ Его столь мало, какъ комаръ солнце. Мы не знаемъ, кто Онъ, каковъ Онъ, какъ Онъ дѣйствуетъ, въ чемъ заключается Его всевѣдѣніе и вездѣсущность, мы рѣшительно не знаемъ ничего о Немъ самомъ. Еще болѣе, мы ничего не можемъ знать о Немъ, потому что мы тма тѣни, а Онъ яркость свѣта; мы конечное, а Онъ безконеченъ. Его блескъ ослѣпляетъ наши слабые глаза, родъ Его существованія непостижимъ для нашего бѣднаго разсудка; сущность Его дѣйствительности недосягаема для нашихъ ограниченныхъ способностей, такъ что ни какая наука не достигаетъ Его познаванія. Баконъ весьма вѣрно говоритъ: "Мало наукъ удаляетъ отъ Бога; но много наукъ возвращаетъ къ Богу. Оттого не правда, что ни какое знаніе не открываетъ намъ существованія несозданнаго. Мы, конечно, ничего не знаемъ о Немъ непосредственнаго; но мы взираемъ на Всевышняго изъ глубины нашей ничтожности, и уже одна мысль о предвѣчномъ Его существованіи своею силою подавляетъ насъ къ землѣ и заставляетъ смириться. Мы видимъ Его ясно по всѣмъ формамъ существъ, мы слышимъ Его голосъ въ гармоніи природы; наше мышленіе требуетъ первой причины и посл ѣ дней ц ѣ ли всего созданнаго."
Вы не хотите признать первой причины, потому что не можете представить себѣ, что міръ когда-либо не существовалъ, и изъ этого выводите неуничтожимость міра; вы не хотите послѣдней пѣли, потому что цѣлесообразность для васъ таинственна и темна, и увлекаетъ къ очевиднымъ ошибкамъ. Но что называете вы и что называемъ мы цѣлесообразностью? Неужели вы дѣйствительно думаете, что истинная цѣлесообразность и истинное назначеніе существъ заключается въ томъ, что мы придумываемъ въ нашемъ мозгу? Неужели вы дѣйствительно думаете что мы, ничтожные атомы, можемъ вникнуть во всеобщій планъ неизмѣримаго и всесторонне пополняющагося цѣлаго природы? Развѣ вы все еще смѣшиваете дѣйствительный общій порядокъ вещей и существъ съ вашими придуманными системами классификаціи? Развѣ вы не соображаете, что человѣкъ и его исторія, его знаніе и назначеніе только игра мухи, носящейся надъ безграничнымъ океаномъ пространства и времени, и что мы, для постиженія дѣйствительнаго порядка вещей, должны обозрѣть вселенную въ цѣлости?
Нѣтъ, истинная цѣлесообразность не придумана человѣкомъ, а если мы во всемъ созданномъ видимъ однообразное указаніе на цѣль; если мы предполагаемъ назначеніе существъ и природы, то лишь потому, что видимъ въ произведеніяхъ природы слѣды божественнаго плана. Мы изслѣдываемъ окружающія насъ формы существованія, которыя сплетаются, сцѣпляются и взаимно обусловливаются; мы замѣчаемъ устройства, которыя соотвѣтствуютъ одно другому; мы познаемъ во всемъ существующемъ, отъ камня до человѣка, взаимное пополненіе; мы видимъ то же самое и въ различныхъ составныхъ частяхъ каждаго отдѣльнаго существа такимъ образомъ, что безъ предположенія цѣлесообразности невозможно изслѣдованіе развитія существъ или опредѣленіе дѣятельности одного какого-либо органа. Если полагать, что такое положеніе вещей есть произведеніе вещества, то мы соглашаемся съ этимъ, и даже прибавляемъ, что всякій другой міръ, какъ и земной, долженъ представлять отпечатокъ взаимнаго пополненія; но надъ физическими силами, которыя такъ превосходно и разумно установили порядокъ вещей, мы видимъ высшее, разумное существо, приводящее эти силы въ дѣйствіе, и поддерживающее ихъ.
Одна философская школа нынѣшняго времени утверждаетъ, что однообразное указаніе цѣли переносится на вещи только человѣческимъ умомъ, который такимъ образомъ удивляется въ природѣ собственному своему произведенію. Намъ говорятъ, что природа только сліяніе вещества и слѣпой силы, которыхъ разнообразное соединеніе производитъ отдѣльныя существа, породы и виды, и вовсе не доказываетъ содѣйствія высшаго разумнаго существа. Намъ повторяютъ, что Богъ излишнее предположеніе, съ которымъ нечего дѣлать; утверждаютъ, что всякая мысль о разумѣ, независимомъ отъ матеріяльнаго міра, ничтожна и безмысленна, что надобно предоставить провозглашеніе цѣлей природы премудрости школьныхъ учителей, которые между ребяческими слушателями могутъ продолжать такія невинныя изысканія. Въ то же время эта высокомудрая школа, опирающаяся при своей болтовнѣ на такихъ основаніяхъ, не видитъ, что она взобралась на высочайшую ступень безсмыслія.
Вы говорите и утверждаете, что природная сила, свойственная самой сущности вещества, обезпечиваетъ жизнь и вѣчное существованіе міра; вы говорите и увѣряете, что могущество, которое неопредѣленное время поддерживаетъ настоящее состояніе вещей или постепенно преобразуетъ его, свойственно самимъ этимъ естественнымъ силамъ, включающимъ въ себѣ возникшую изъ нихъ самихъ способность продолжать всеобщее созданіе. Изъ нихъ самихъ? Что же вы объ этомъ знаете? Попытайтесь доказать, что эта способность заключается въ сущности самаго вещества, и не принадлежитъ высшему могуществу, которое, по своей волѣ, уничтожило бы произведеніе первобытной своей дѣятельности и обратило все въ хаосъ. Докажите намъ, что вещество, котораго достоинство вы столько восхваляете, существуетъ само собою. Въ этомъ случаѣ не ограничивайтесь неосновательными утвержденіями, потому что вы становитесь на почву научнаго знанія, но докажите свои слова, которыя вы провозглашаете съ такою самоувѣренностью.
Если бы ваше заключеніе было вѣрно, если законы, управляющіе міромъ, включали въ себѣ вѣчное существованіе и вѣчную неизмѣнность, если бы безпрерывное вліяніе Создателя на всѣ вещи было излишне, и оттого вовсе не существовало,-- въ чемъ мы, познавъ создающее существо и утвердивъ это сознаніе, охотно соглашаемся на время -- не доказывало ли бы это, что Создатель, котораго существованіе вы ложно отрицаете, обнаружилъ свою мудрость и могущество, не связывая себя рабски вѣчно трудиться надъ своимъ произведеніемъ. Когда Ньютонъ открылъ законъ притяженія, и приложилъ его къ мірамъ, онъ высказалъ мнѣніе, что Создатель долженъ безпрерывно поддерживать ходъ машины вселенной. Вѣкомъ позднѣе, Лапласъ показалъ, что міровая система не часы, которые надобно по временамъ заводить, но что она сама собою находится въ безпрерывномъ ходу отъ вѣчности до вѣчности. Мы находимъ, что Лапласъ постигъ сущность Бога возвышеннѣе Ньютона. Безконечность напечатлѣна на природѣ, и мы охотно признаемъ руку, которая напечатлѣла ее. Твореніе открываетъ намъ такъ опредѣленно и ясно безконечнаго Творца, что одно безуміе или ослѣпленіе можетъ отрицать Его. Отрицать Бога, потому что Онъ открылъ свою мудрость и всемогущество! отвергать божественную дѣятельность, потому что въ ней заключается возвышенность! Въ самомъ дѣлѣ, вы отстали далеко, вы, считающіе себя философами будущаго времени!
Какимъ же образомъ вы хотите поддержать вашу систему? Мы не обращаемся къ вашей совѣсти и уваженію историческихъ свидѣтельствъ, потому что они для насъ недостаточны, но обращаемся просто къ здравому человѣческому разсудку. Люди, въ родѣ Кеплера, Ньютона, Эйлера, Лапласа, Лагранжа, не смотря на свой умъ, стоящій несравненно выше ежедневнаго, могли только найти выраженіе закона, господствующаго во вселенной, формулу образа дѣйствія силы во вселенной; эти остроумные геніи не умѣли создать одного такого закона безъ образца въ природѣ, не умѣли въ своемъ человѣческомъ мозгѣ выработать его, уже не говорю дѣйствовать имъ, но только изобрѣсть и создать мертвое существованіе. уединенное отъ дѣйствительной жизни: развѣ въ такомъ случаѣ эти живые законы силъ вселенной не возвѣщаютъ о высшемъ разумномъ существѣ, создавшемъ эти силы и придавшемъ имъ дѣятельность, которую люди едва сумѣли выразить формулою. Въ самомъ дѣлѣ, отрицатели Бога выводятъ свои заключенія очень страннымъ образомъ. Если бы мы, къ сожалѣнію, не имѣли явныхъ доказательствъ, то не могли бы считать возможнымъ, чтобы такіе очевидные признаки разума, поддерживающаго порядокъ, можно было разсматривать съ изумленіемъ и удивляться законамъ, не познавая высшаго существа, которое создало такіе законы и предписало ихъ вселенной. Странный выводъ; не смотря на очевидность, вы не хотите вѣрить въ Бога, потому что не въ состояніи постигнуть его сущности. Сущность чего же мы вообще постигаемъ? Развѣ мы знаемъ, что такое атомъ вещества? Развѣ мы знаемъ, въ чемъ состоитъ сущность мысли? Развѣ мы можемъ вникнуть въ сущность силъ природы? Знаемъ ли мы, что такое сила притяженія, и составляетъ ли она нѣчто отдѣльное отъ вещества или же есть только его свойство?.... Мы не понимаемъ ничего или почти ничего о самой сущности предметовъ; это вы знаете такъ же, какъ и мы. Какъ безсмысленно обрекать Бога смерти, не хотѣть знать Его и богохульно отвергать Его существованіе единственно потому, что мы не постигаемъ Его сущности!
Есть Богъ, и Онъ создалъ міры не безъ цѣли. Мысль о божественномъ міровомъ планѣ возникла въ насъ, и, воодушевляясь ею, мы спрашиваемъ: развѣ планеты, между которыми, какъ мы видѣли, Земля не имѣетъ ни какихъ преимуществъ, и которыя существуютъ навѣрное не для того, чтобы мы иногда замѣчали нѣкоторыя изъ нихъ, развѣ эти планеты созданы съ цѣлью быть годными для обитанія, но не быть обитаемыми и познаваемыми ихъ обитателями? Неужели намъ согласиться съ ограниченнымъ убѣжденіемъ, которое считаетъ планеты только массами, приведенными Богомъ въ движеніе единственно для ихъ созерцанія ангелами и нѣкоторыми избранными, чтобы ими прославлялось имя Создателя? Развѣ рядъ небесныхъ тѣлъ въ безконечномъ пространствѣ не обнаруживаетъ могущества Бога и не прославляетъ Его лучше единогласнаго благоговѣнія мыслящихъ существъ! Такое воззрѣніе на божественное дѣйствіе ни сколько не согласуется со свѣтомъ очевидной истины. Нельзя оспаривать, что Земля создана для обитанія не только потому, что на ней мы видимъ обитающія существа, но также потому, что эти существа находятся въ согласіи и тѣсной связи съ Землею, почему по необходимости должно дѣлать неопровержимый выводъ, что мысль обитанія непосредственно и неизб ѣ жно сливается съ мыслью объ обитаемости. Этотъ фактъ неопровержимое доказательство истины нашего ученія. Если не считать созидающей силы несогласною съ самой собою и собственнымъ образомъ дѣйствія, то надобно допустить, что обитаемость планетъ непремѣнно требуетъ ихъ обитанія. Къ чему проходятъ годы, десятки лѣтъ, мѣсяцы и дни; къ чему существуютъ зачатки всѣхъ даровъ природы на поверхности; къ чему благотворные лучи солнца, пробуждающіе жизнь и благопріятствующія ей, если эта жизнь на планетахъ не проявляется? Къ чему на Марсѣ отлагается снѣгъ, который постоянно таетъ весною и орошаетъ луга? Къ чему на Юпитерѣ ходятъ облака, распространяющія на обширныхъ пространствахъ тѣнь и прохладу? Къ чему атмосфера Венеры освѣжительно облекаетъ долины и горы? О, лучезарные міры, носящіеся далеко отъ насъ по небу! возможно ли, чтобы на васъ безпрерывно господствовало немощное безплодіе? Возможно ли, чтобы великолѣпіе, которое кажется вашимъ достояніемъ, было свойственно покинутымъ одинокимъ мѣстностямъ, гдѣ въ вѣчномъ могильномъ безмолвіи другъ на друга смотрятъ скалы? Такое зрѣлище страшно, по своей безконечной неизмѣнности, и непостижимѣе мысли, что смерть разрушительно разольется на землѣ, однимъ ударомъ уничтожитъ все живущее и наслаждающееся на ней и броситъ остатки жизни въ пространство, какъ трупъ въ вѣчную могилу!
II. Жизнь.
Сужденія наши заключаютъ въ себѣ двойное убѣжденіе, и оно было бы достаточно для обыкновенныхъ вопросовъ, относящихся только къ человѣку; но природа не хотѣла предоставить человѣку объясненіе созданія вселенной въ ея гармоническомъ единствѣ. Господь всѣхъ существъ скрылъ возвышенные признаки своего могущества подъ таинственнымъ покровомъ, и предоставилъ себѣ раскрыто его самъ, подавляя гордость людей расширеніемъ круга ихъ познаній. Такимъ образомъ, природа ранѣе науки открыла людямъ чудеса неизмѣримой плодотворности, пробудила въ умѣ изслѣдовавшихъ ее мысль объ обитаемости вселенной, и выказала, что одна обитаемая земля не соотвѣтствуетъ ни ея достоинству, ни ея величію. Затѣмъ природа предоставила наукѣ развить эту основную мысль, позволяя человѣку проникнуть во святыню вѣчнаго своего могущества. При созерцаніи величія, богатства и прелести природы, древніе благоговѣли передъ безконечностью Создателя и могли повергнуться передъ Его величіемъ, причемъ они знали, какъ мало земля заслуживаетъ привлекать на себя взоры, и какъ ничтожны ея чудеса передъ возвышенностью Бога. Неужели въ настоящее время, при свѣтѣ новыхъ наукъ, могутъ заблуждаться до того, что включаютъ божественную возвышенность въ тотъ міръ, въ которомъ имъ самимъ кажется тѣсно, и въ которомъ мы быстрѣе олимпійскихъ крылатыхъ коней спѣшимъ вдаль и управляемъ молніею, чтобы тихо бесѣдовать съ нашими антиподами, когда мы покоряемъ нашей волѣ силы, заставляя покоиться или устремляться къ предписанной нами цѣли? Когда все болѣе изслѣдывали землю, уничтожали на ней очарованіе таинственности и подвергали всѣ вещи испытующему нашему взору, тогда звѣздный міръ открылся передъ нами въ неизмѣримомъ пространствѣ, въ исполинскихъ размѣрахъ и расширялся тѣмъ болѣе, чѣмъ яснѣе мы постигали ничтожность нашей земли. Когда микроскопъ научилъ насъ, что повсюду на обитаемой нами планетѣ распространена жизнь, и земля слишкомъ тѣсна, чтобы включить ее всю, телескопъ открылъ намъ на небѣ новыя области, гдѣ такой жизни менѣе тѣсно, чѣмъ здѣсь, и гдѣ плодовитымъ дарамъ природы открывается достойное поле. Микроскопическія открытія указали, что человѣкъ постигаетъ лишь малѣйшую часть созданныхъ вещей и веществъ, указывая, что на землѣ и въ водахъ распространена невидимая жизнь несравненно болѣе видимой, и что число существъ, замѣтныхъ для нашего невооруженнаго глаза и подлежащихъ прямому изслѣдованію, несравненно меньше количества формъ жизни, для созерцанія которыхъ природныя наши средства недостаточны.
Географія растеній и животныхъ указываетъ намъ на всеобщее распространеніе жизни по земной поверхности. Въ каждомъ поясѣ открываются новыя богатства, и въ каждой части свѣта нашимъ взорамъ представляются новыя существа. Поднимаясь изъ глубочайшихъ долинъ до вершинъ высочайшихъ горъ, мы находимъ рядъ родовъ растеній и животныхъ, соотвѣтственно высотѣ мѣстности. Этотъ рядъ распространенъ до крайнихъ предѣловъ возможности жизненной дѣятельности. Проходя отъ экватора къ полюсамъ, мы видимъ распространеніе и измѣненіе жизненныхъ сферъ отъ исполинскихъ формъ тропиковъ до крошечныхъ организмовъ высшихъ широтъ. "Близъ обоихъ полюсовъ", говоритъ Эренбергъ, "существуетъ невидимая микроскопическая безпрерывная дѣятельность жизни, тамъ, гдѣ болѣе не могутъ жить крупные организмы. Микроскопическія формы жизни южнаго полярнаго моря, собранныя на путешествіи капитана Джемса Росса, содержатъ чрезвычайное обиліе совершенно неизвѣстныхъ донынѣ, нерѣдко очень красивыхъ организмовъ. Даже въ остаткахъ растаявшаго льда, плавающаго кругловатыми кусками подъ широтою въ 78о 10 секундъ, нашли болѣе 50 многожелудочниковъ съ кремневыми оболочками и даже коскинодисковъ съ зелеными яичниками, значитъ, навѣрное живущихъ и успѣшно борющихся съ крайними предѣлами холода Въ заливѣ Эребуса лотъ опустили до глубины 1,242 и 1,620 футовъ, и подняли съ нимъ 68 многожелудочниковъ съ кремневыми ободочками и Фитолитарій, а съ ними вмѣстѣ только одну политолимію съ известковою оболочкою."
Ни различіе климата, ни отдаленность, ни высота или глубина не препятствуютъ распространенію жизни. Въ самыхъ сокровенныхъ мѣстахъ вверху и внизу находятся ея слѣды. Земля облекается сѣтью живыхъ организмовъ. Растенія ввѣряютъ вѣтрамъ легкія свои сѣмена, и вдали отъ ихъ родины возникаютъ зародыши на чуждой почвѣ; животныя переселяются стадами, или поодиночкѣ попадаютъ въ мѣстности, повидимому, неприступныя. Подземныя озера, куда кажется, проникаетъ только дождевая вода, питаютъ не однихъ инфузорій и микроскопическихъ животныхъ, возникающихъ повсюду, но также большія породы рыбъ и птицъ. Повидимому, совершенно закрытыя естественныя пещеры доступны для животныхъ существъ, которыя размножаются и ведутъ совершенно особенный подземный образъ жизни. Ледники Альповъ и полярный снѣгъ также носятъ на себѣ признаки жизни, а тропическіе Анды покрыты богатою цвѣтущею растительностью еще на высотѣ въ 14,000 футовъ надъ уровнемъ моря. На землѣ, вѣроятно, нѣтъ мѣста, куда когда-либо не проникала жизнь. Если мы ограничимся обзоромъ одного настоящаго состоянія земли и обратимъ вниманіе лишь на нынѣшній періодъ образованія, хотя онъ представляетъ въ геологической древности не болѣе секунды, то и тогда мы видимъ жизнь повсюду въ полной дѣятельности. При изслѣдованіи крови, гдѣ бы мы ни нашли ее, мы открываемъ въ ней микроскопическихъ животныхъ, и если возносимся въ воздухъ, замѣчаемъ въ облакахъ пыли, часто затмѣвающихъ атмосферу, безчисленное множество инфузорій.
Не смотря на основательныя и неусыпныя изысканія новѣйшей физіологіи, древняя задача первобытнаго возниканія живыхъ существъ не рѣшена. Хотя изслѣдованіе самостоятельнаго пробужденія органической жизни изъ неорганическихъ веществъ находится еще въ зачаточномъ состояніи, все-таки мы обладаемъ подготовительными къ тому трудами, расширившими наше воззрѣніе на сущность и распространеніе жизни. Мы теперь знаемъ, какъ неизмѣрима эта жизнь, какъ могущественна сила, вызывающая ее, какъ плодородно лоно прекрасной природы, которая никогда не старѣетъ, но всегда красуется въ безпрерывномъ блескѣ могучей юности. Кажется, что хотятъ открыться глубочайшія тайны произведенія организмовъ и сокровеннѣйшія причины зачаточной жизни и образованія особей семействъ и видовъ. Мы находимъ безконечную микроскопическую жизнь, и въ ней признаки пробуждающейся силы, развивающей свою дѣятельность подъ вліяніемъ внѣшняго міра.
Жизненная сила неоспоримое достояніе организованнаго вещества сложившагося тѣломъ, котораго члены одновременнымъ дѣйствіемъ способны поддерживать самихъ себя и все сущее. Простые элементы неорганическаго міра переходятъ въ органическій, такъ что всякое вещество дѣлается способнымъ организоваться, дѣйствительно постепенно вступаетъ въ составъ различныхъ организмовъ, и включаетъ въ себѣ жизненную силу міроваго вещества. Лейбницъ говоритъ, что вещи въ мірѣ расположены такимъ образомъ, что наибольшая сумма жизни всегда существуетъ вполнѣ, и въ каждое мгновеніе находится возможно большее число отдѣльныхъ жизней. Дарвинъ просто выразилъ воззрѣніе Мальтуса на природу, говоря, что съ древнѣйшихъ временъ нашихъ отдаленныхъ первобытныхъ началъ, живые виды слѣдовали постоянно другъ за другомъ по праву завоеванія; въ неизмѣримой борьбѣ за жизнь безпрерывно болѣе сильные организмы одерживали верхъ надъ слабѣйшими, чѣмъ утверждалось на землѣ господство самое совершенное по состоянію планеты въ данное время. Чтобы владѣть своимъ мѣстомъ подъ солнцемъ и, по возможности, долго поддержать собственную жизнь, существа вступили въ борьбу, которую продолжаютъ понынѣ, и ведутъ всеобщую войну всѣ противъ всѣхъ, вслѣдствіе чего остается естественный выборъ побѣдителей, всѣхъ болѣе соотвѣтствующихъ условіямъ времени и мѣстности. Значитъ, поля, засѣянныя природою, всегда богаты сильнѣйшими и прекраснѣйшими своими произведеніями; кубокъ жизни всегда полонъ и даже безпрерывно переливается, потому что болѣе совершенныя существа вытѣсняютъ менѣе совершенныхъ, не уничтожая ихъ вполнѣ. Слабѣйшіе организмы мѣстами спасаются отъ смерти побѣгомъ и, переселяясь, распространяютъ жизнь на новой почвѣ для увеличенія общей суммы жизни. Извѣстный видъ отживаетъ только по велѣнію природы, когда, при перемѣнѣ состояніи земли, подъ развалинами прошедшаго засыпаны жизненныя условія извѣстнаго вида живыхъ существъ.
Такой родъ жизни представляется намъ въ теченіе милліоновъ лѣтъ существованія нашего міра, съ того отдаленнаго времени, когда медленно слѣдовали породы за породами; такой ходъ мы видимъ и нынѣ въ этомъ мірѣ, который получилъ въ вѣчное наслѣдіе плодородіе и избытокъ. Въ прежнія времена наши отцы считали крошечныхъ паучковъ безконечно малыми. Эти организмы, величиною въ песчинку, казались имъ предѣломъ животной жизни. Теперь намъ открыты врата сокровенной жизни, и здѣсь, въ области микроскопа, мы совершаемъ, на пространствѣ квадратной линіи, длинныя путешествія и интересныя открытія. Левенгукъ увидѣлъ подъ микроскопомъ въ каплѣ воды множество инфузорій, которыхъ масса въ сложности занимаетъ пространство не больше песчинки или паучка, а на этихъ инфузоріяхъ Эренбергъ открылъ еще формы жизни, обитающія на нихъ тунеядными животными, которыя, въ свою очередь, были населены другими мельчайшими существами. Джонъ Гершелъ увеличилъ водяную каплю солнечнымъ микроскопомъ до поперечника въ 12 футовъ, и замѣтилъ въ ней множество животныхъ разной величины, которыя, казалось, иногда тѣснились, такъ что во всей картинѣ нельзя было найти свободнаго мѣста величиною въ кончикъ булавки. Эти животныя существуютъ лишь немногія минуты, и наши часы для нихъ вѣка. Ихъ чрезвычайной малости соотвѣтствуетъ кратковременность жизненной ихъ дѣятельности и незначительность разнообразныхъ явленій существованія. Этотъ новый міръ заключаетъ безконечность или, по крайней мѣрѣ, безграничность. Даже при высшихъ способностяхъ, нашъ разумъ не въ состояніи постигнуть такую малость, хотя мы въ дѣйствительности стоимъ только на порогѣ микроскопической вселенной. Вступая въ нее, мы видимъ, что въ кубическомъ дюймѣ трипеля находятся окаменѣлые остатки 40,000 милліоновъ инфузорій, называемыхъ галіонеллами, и въ другомъ такомъ же пространствѣ масса содержитъ въ себѣ болѣе полутора билліона спинныхъ череповъ окаменѣлыхъ инфузорій.
Если въ немногихъ пылинкахъ находятся остатки большаго числа существъ, нежели существовало и будетъ жить на землѣ людей, что же намъ сказать о неизмѣримыхъ пластахъ мѣла, лежащаго вдоль береговъ океана слоями, толщиною въ тысячи футовъ, потому что въ обломкѣ этого вещества, вѣсомъ въ золотникъ, заключаются остатки милліоновъ животныхъ, названныхъ дироносками (foranrinifera)? Что сказать о стволахъ полипковъ съ безчисленными вѣтвями, образовавшими въ теченіе вѣковъ цѣлые острова въ океанѣ, а также о миріадахъ микроскопическихъ животныхъ и растеній, сложившихся горами, и имѣвшихъ на возведеніе земли несравненно больше вліянія, нежели исполинская масса китовъ и слоновъ или громадные стволы тропическихъ смоковницъ и мальвъ? Что сказать особенно о жизни, обнаруживающейся на морскомъ днѣ, на равнинахъ и въ лѣсахъ? "Хотя океанъ снаружи менѣе богатъ формами", говоритъ Гумбольдтъ, "нежели поверхность материковъ, въ водахъ однако заключается болѣе роскошная органическая жизнь, чѣмъ гдѣ-либо на землѣ. Справедливо замѣчаетъ Чарльсъ Дарвинъ въ привлекательномъ журналѣ своихъ отдаленныхъ путешествій, что наши лѣса не содержатъ столько животныхъ, какъ низкія лѣсныя области океана, гдѣ развиваются водоросли, укоренившіяся на почвѣ мелей, или плаваютъ на волнахъ и морскихъ токахъ въ видѣ оторванныхъ вѣтвей Фукуса. Помощью микроскопа еще болѣе увеличивается изумительное впечатлѣніе оживленности океана, возбуждая сознаніе, что здѣсь повсюду есть ощущеніе. Въ глубинѣ, превосходящей высоту величайшихъ горныхъ цѣпей, каждый слой воды оживленъ многожелудочными морскими червями, циклидіями и офридіями. Здѣсь носятся безчисленныя стаи мелкихъ животныхъ, блестящихъ какъ искры, маммарій изъ порядка акалефъ, черепокожныхъ, перидиній и вращающихся нереидъ, которыя окоймляютъ каждую волну свѣтомъ и привлекаются на поверхность водъ при особенныхъ условіяхъ погоды. Обиліе этихъ мелкихъ животныхъ и животнаго вещества, доставляемаго ихъ разрушеніемъ, столь неизмѣримо, что морская вода вообще становится питательною влагою для многихъ болѣе крупныхъ существъ." Это обиліе живыхъ формъ, безчисленность разнообразныхъ микроскопическихъ, отчасти очень развитыхъ организмовъ, пріятно занимаетъ наше воображеніе, и торжественно побуждаетъ къ созерцанію безграничнаго и неизмѣримаго.
Гдѣ границы плодородія природы? Неужели мы станемъ стѣснять животную силу бѣднымъ нашимъ мѣстопребываніемъ, когда знаемъ, что вѣчный ея девизъ заключается во всеобщности жизни? Развѣ одного проблеска солнца недостаточно, чтобы оживить въ каплѣ воды безчисленное множество животныхъ? Развѣ отъ одного кремневаго водорасля въ нѣсколько дней не отдѣляютъ милліарды отпрысковъ? Гдѣ намъ искать границъ господства жизни, если мы видимъ, что природа создаетъ животныхъ не только въ минералахъ, заключающихъ легіоны существъ, не только въ растительномъ царствѣ, на которомъ безчисленныя живыя существа питаются на листьяхъ, какъ животныя на поляхъ и лугахъ, но также и въ животномъ царствѣ, въ которомъ живыя существа населяютъ другихъ живыхъ существъ; если мы видимъ, что природа неутомимо разсѣвала повсюду сѣмена и распространяла зачатки жизни, воспроизводила жизнь на жизни, и даже производила новыя существа на остаткахъ прежнихъ? Все это не указываетъ ли на ея дѣйствіе въ другихъ мірахъ, гдѣ она такимъ же образомъ, какъ на Землѣ, дѣятельна, съ своею безконечною силою и безконечнымъ могуществомъ?
Въ то время, какъ на Землѣ природа краснорѣчивыми и общепонятными признаками обнаруживаетъ, что смерть не существуетъ въ ея царствѣ, и что она безпрерывно и повсюду производитъ жизнь; въ то время, какъ она находитъ удовлетвореніе своего стремленія только въ распространеніи потоковъ существованія въ безконечности міра, неужели мы имѣемъ право закрывать глаза передъ этимъ величественнымъ зрѣлищемъ, и не слушать этихъ словъ истины? Развѣ можно утверждать, что счастливыя области планетныхъ міровъ, подлежащихъ такимъ же законамъ, какъ поверхность Земли, и охраняемыхъ тѣмъ же Провидѣніемъ, только мрачныя пустыни, не имѣющія ни какой цѣли, только безплодныя и безмолвныя пространства? Неужели всѣ чудеса творенія заброшены въ одинъ уголокъ вселенной, который называютъ Землею, и природа, обнаружившая здѣсь такое богатство живыхъ существъ, въ другихъ мѣстахъ выказала самую низкую скупость? Неужели всѣ міры, кромѣ одного, вся вселенная, не болѣе какъ комья, которые одарены всѣми благодѣяніями существованія, богаты дарами плодородія, но носятся по пространству, отвергнутые жестокою матерью природою, которые способны сдѣлаться мѣстомъ пребыванія жизни, но навсегда обречены смерти? Оттого, что мы съ нашей солнечной пылинки не можемъ видѣть обитателей другихъ міровъ, развѣ вся дѣятельность животворной природы должна сосредоточиться у насъ, а милліоны великолѣпныхъ шаровъ оставаться не болѣе какъ остовами въ богатоукрашенныхъ саванахъ, и мысли, желанія, душевныя стремленія къ Создателю всѣхъ существъ не выказываются нигдѣ, кромѣ Земли, словомъ, всемогущество истощило животворную силу на нашемъ шарѣ? Какое мыслящее существо осмѣлится такъ дерзко помышлять о безграничномъ могуществѣ, создающемъ міры?
Давидъ Брюстеръ (Brewster) говоритъ въ ученомъ сочиненіи, которое онъ написалъ противъ странныхъ утвержденій Уэуиля (Whewell): "Пустыя головы, или низкія души, какъ называетъ ихъ поэтъ, которыя могли быть влечены къ вѣрѣ, что Земля единственное обитаемое тѣло въ мірѣ, безъ труда поймутъ, что она могла бы существовать и безъ обитателей. Еще болѣе, если такія головы знаютъ результаты геологическихъ изысканій, то должны согласиться, что Земля миріады лѣтъ оставалась необитаемою. Это заставляетъ сдѣлать ни съ чѣмъ несообразный выводъ, что въ обширномъ царствѣ Господа нигдѣ не было мыслящаго существа, и до отложенія слоевъ, предшествовавшихъ наслоенію пластовъ, гдѣ являются первые слѣды органическаго міра, въ безконечномъ пространствѣ вообще, не было ни растеній, ни животныхъ. Во время этой продолжительной смерти, когда сама природа дремала, солнце, съ своими великолѣпными спутниками, планетами и ихъ лунами, звѣзды, которыя въ своихъ системахъ вращаются однѣ вокругъ другихъ и совершаютъ періодическія странствованія, все это оставалось незамѣченнымъ, не выполняло ни какой цѣли, существовали ничего не освѣщающія свѣтила, ничего не нагрѣвающій огонь, ничего не освѣжающая вода, ничего не отѣняющія облака, ни на что не вѣющій воздухъ, и все въ природѣ, горы и долины, земли и моря, все существующее не служило ни къ чему! Если луны, планеты и солнца безъ цѣли проходятъ но пространству, онѣ походятъ на суда съ пустыми каютами и помѣщеніями безъ груза, на повозки безъ сѣдоковъ и клали, постоянно однако дѣятельныя, на машины, которыя безпрерывно выдыхаютъ паръ и стучатъ желѣзными зубьями, не исполняя ни какой работы. Домъ безъ жителей, городъ безъ горожанъ пробуждаютъ въ насъ представленіе несообразности, а точно также и планета безъ жизни, вселенная безъ обитателей. Трудно было бы постигнуть, на что построенъ домъ, къ чему основанъ городъ, на что существуетъ планета и къ чему создана вселенная, еслибы планеты были безобразныя массы, неоживленныя и неподвижныя; мы напрасно спрашивали бы: къ чему онѣ существуютъ? Но онѣ представляются намъ тѣлами, которыя украшены богатыми прелестями, проходятъ ежедневно и ежегодно однообразно но своимъ путямъ; тѣмъ болѣе въ насъ пробуждается вопросъ: къ чему онѣ существуютъ? Мысль, что какое-либо тѣло во вселенной, громадное ли, дремлющее въ пространствѣ, или же красующееся обиліемъ прелестей, какъ наше, мысль, говоримъ мы, что существуетъ міровое тѣло, исполняющее свое назначеніе безъ обитателей на поверхности или не подготовляющееся къ обитанію, кажется намъ относится къ мыслямъ, свойственнымъ только извращенному и неясному уму безъ вѣры и надежды, уму, который презираетъ смиреніе, не знаетъ глубокаго чувства священнаго благоговѣнія и по безмѣрности самопревозношенія говоритъ: "Только для меня волнуется море и воздымаются горы, только для меня свѣтитъ солнце и блещутъ звѣзды; земля мое подножіе, а небо мой шатеръ." Мы обманываемъ самихъ себя, полагая, что вся вселенная мертва, и только на Землѣ есть жизнь, есть оболочка духа, которая кажется намъ высочайшею формою существованія. Земля еще не оживилась и была пестрою куколкою, изъ которой позднѣе должна была свободно вылетѣть бабочка, и она находилась въ глубокой дремотѣ: тогда, по Божьей волѣ, пробудилась на ней жизнь въ видѣ растеній, животныхъ, и наконецъ человѣка, по образу духовнаго существованія Бога для того, чтобы человѣкъ былъ властелиномъ существъ на Землѣ, гдѣ онъ могъ преобразовать на ней вещи по своей мысли и волѣ; оттого на ней духъ господствуетъ надъ веществомъ, какъ и повсюду въ міровомъ пространствѣ. Существовала ли пора, когда не было ничего, кромѣ Всевышняго на престолѣ величія, посреди мертвой пустоты безконечнаго пространства? Оглянемся на секунду вѣчности въ отдаленныя времена, когда Земля еще не уплотнѣла, и носилась въ видѣ клубящагося пароваго шара въ пространствѣ солнечной области. Тогда уже, въ глубинѣ неба, откуда лучъ свѣта доноситъ къ намъ блестящую искру лишь въ милліоны лѣтъ; тогда тамъ уже блестѣли миріады звѣздъ, и разливали свѣтъ по безграничному пространству; но зачатки нашей жизни еще скрывались въ неоплодотворенномъ хаосѣ. Мы смотримъ на лучи тусклаго свѣта, представляющагося намъ звѣзднымъ туманомъ и видимъ въ нихъ вѣстниковъ, которые послѣ милліоновъ лѣтъ странствованія съ быстротою свѣта, теперь только достигли до насъ, чтобы сообщить какими были міры милліоны лѣтъ тому назадъ. При такомъ безконечномъ существованіи въ пространствѣ и времени, неужели семейство человѣчества на Землѣ всегда и навсегда единственныя существа во вселенной, надѣленныя разумомъ и разсудкомъ? Кто предполагалъ бы такое преимущество человѣчества, напрасно старался бы защищать ни на чемъ не основанное безумное мнѣніе, подвергнулся бы порицанію въ невѣдѣніи, упреку въ необдуманности и даже насмѣшкамъ.
Обзоръ развитія жизни, какъ и обзоръ вселенной. непоколебимо убѣждаетъ, что міры обитаемы. Даже мы, ничтожныя существа на поприщѣ творчества, имѣемъ подъ собою безконечность въ видѣ микроскопическаго міра живыхъ организмовъ, и безконечность надъ нами въ видѣ небесныхъ міровъ. Если бы природа мало заботилась о томъ, что мы знаемъ на Землѣ только малѣйшую ея часть, если такою скрытностью хотѣла бы доказать, что кромѣ вещей, постигаемыхъ нашими чувствами, есть еще несмѣтно много другихъ, и что она не считаетъ нужнымъ объяснить намъ эти вещи, не смотря на ихъ близость: мы еще болѣе должны полагать, что эта высшая воля скрыла отъ насъ и то, что природа сдѣлала недоступнымъ по отдаленности міровъ. Еще болѣе мы должны быть убѣждены, что она не только лишила насъ средствъ постигнуть, какъ она дѣйствуетъ на эти отдаленныя мѣста жительства, но также не желаетъ открыть, до какой глубины распространены въ пространствѣ тысячи обитаемыхъ міровъ, блестящіе шары, легкою рукою разсѣянные въ обиліи по синему небесному полю, какъ зеленѣющія травы, украшающія зеленые луга.
Природа научаетъ насъ, что и здѣсь, посреди людей, есть множество тварей, которыхъ существованіе мы познаемъ не непосредственно нашими чувствами; въ неизмѣримомъ небѣ міры населены также существами, которыя, вѣроятно, совершеннѣе, чѣмъ въ нашемъ мірѣ, и чѣмъ мы сами. "Кто понимаетъ вполнѣ эту истину", говоритъ Паскаль, "можетъ изслѣдовать величіе и могущество природы въ этой повсюду окружающей насъ двойной безконечности, и такимъ удивительнымъ воззрѣніемъ познать самого себя, постигая, что между безконечностью и ничѣмъ въ пространствѣ, между безконечностью и ничѣмъ въ числѣ, между безконечностью и ничѣмъ въ движеніи, между безконечностью и ничѣмъ во времени ему указано опредѣленное мѣсто. Тогда можно научиться сознавать истинную свою цѣну, и предаваться плодовитѣйшимъ разсужденіямъ."
А великій законъ единства и взаимнаго пополненія, который господствуетъ въ образованіи міровъ и управляетъ дѣйствіемъ природы? Этотъ законъ согласія, который придаетъ каждому минералу одного рода одинаковое строеніе, и каждому міру одинаковую форму и одинаковое движеніе, который одинаково построилъ систему костей и сосудовъ въ растеніяхъ и животныхъ, и образовалъ горы и скалы, ручьи, рѣки и потоки на Землѣ? Законъ взаимнаго пополненія, который заставляетъ всякое существо содѣйствовать всеобщей гармоніи, ничего не отрываетъ отъ цѣлаго для одиночества уединенія, и обращаетъ исключеніе изъ правила въ уродливость? Нужно ли намъ распространяться объ этомъ основномъ законѣ въ доказательство, что природа не могла основать систему міра, въ которой одинъ членъ не подверженъ всеобщему закону, и по этому Земля не была бы обитаема, если бы въ порядкѣ вещей планетамъ было предоставлено вѣчно оставаться одинокими? Растительная жизнь дѣятельна, какъ и животная; въ нихъ повторяется мысль единства въ тысячахъ формъ, и на лѣстницѣ отъ низшаго къ высочайшему мы не видимъ ни одной недостающей ступени. Человѣческій организмъ восходитъ отъ простѣйшей формы животной жизни по всѣмъ ступенямъ до высочайшаго совершенства и въ немъ быстро происходятъ превращенія безмолвно и во тмѣ, заключая, можетъ быть, указаніе на возниканіе человѣка на Землѣ. На Землѣ ничто не устранено отъ цѣлаго, и законъ единства вполнѣ выказываетъ свое господство здѣсь, какъ и вездѣ; оттого нельзя полагать, что во вселенной есть міръ, устраненный отъ цѣлаго, и что нашъ земной шаръ представляетъ исключенія, и одинъ только украшенъ всѣми чудесами оживленныхъ твореній. Или Земля исключеніе, нѣчто случайное въ общемъ порядкѣ, или же она членъ всей системы, представляющій полное единогласіе съ прочими ея членами. Первое предположеніе провозглашаетъ господство смерти надъ жизнію, ничтожества надъ существованіемъ; послѣднее же вѣрное провозглашеніе откровенія природы, и становитъ жизнь выше смерти. Говорить еще болѣе было бы излишне; мы полагаемъ, что каждый читатель уже сдѣлалъ свой выборъ.
Такимъ образомъ, всѣ науки соединяются, чтобы доказать истину нашего ученія. Эти рѣшительныя и неопровержимыя свидѣтельства, которыя должны убѣдить всѣ умы, воспріимчивые къ наставленіямъ природы, мы пополняемъ въ заключеніе еще болѣе яснымъ и прямымъ доказательствомъ. Съ сознаніемъ побѣды мы указываемъ тутъ на осколки планетныхъ міровъ, заблудившихся на путяхъ небесъ, въ видѣ метеоровъ, которые, пробѣгая мимо нашего планетнаго шара, были привлечены имъ и упали на его поверхность. Это единственные предметы, соединяющіе насъ непосредственно съ природою отдаленныхъ звѣздъ. Они особенно драгоцѣнны, убѣждая химическимъ своимъ составомъ, что міры, съ которыхъ они прибыли къ намъ, заключаютъ слѣды жизни.
По химическому изслѣдованію, вообще метеорныя массы заключаютъ желѣзо, кремнеземъ, никкель, кобальтъ, марганецъ, мѣдь, олово, сѣру, глиноземъ, уголь и другія составныя части, находимыя на Землѣ. Мы особенно должны обратить вниманіе на присутствіе угля, потому что они указываютъ намъ на жизнь. О его существованіи К. Рейхенбахъ говоритъ въ журналѣ La Presse scientifique des deux mondes: "Эти обломки метеорныхъ массъ содержатъ не только простые металлы и металлоиды, но также уголь, т. е. простое тѣло, котораго происхожденіе мы всегда можемъ отнести къ органическимъ существамъ, и которое, если допущено примѣнять наблюденіе окружающихъ насъ явленій къ неизслѣдованнымъ областямъ, должно находиться въ связи съ жизнью." Нѣкоторые физики утверждаютъ, что углеродъ въ видѣ графита возникаетъ въ метеорной массѣ лишь при прохожденіи сквозь нашу атмосферу или проникаетъ въ метеоръ послѣ сверженія на земную поверхность. Такое объясненіе допустить нельзя, потому что плотность метеорнаго графита значительно отличается отъ плотности земнаго. Дѣйствительно, земной графитъ вѣситъ въ 2`/2 раза больше воды, а метеорный въ 3`/2. Впрочемъ посреди метеорнаго желѣза находили также кусочки угля. Хотя нельзя сомнѣваться, что метеорные камни и метеорное желѣзо образуются не въ земныхъ вулканахъ, не на лунѣ, но составляютъ тѣла, проходящія вокругъ солнца но планетнымъ путямъ, и они, дѣйствительно, составныя части другихъ міровъ или, по крайней мѣрѣ, обломки міровыхъ массъ, не принадлежащихъ Землѣ, мы все-таки не можемъ полагать, что чудный дождь различнаго рода, кровяной, зерновой, сѣрный или какой-либо другой свергается изъ пространства вселенной. Дѣйствительно, наука неоспоримо доказала, что всѣ явленія послѣдняго рода обнаруживаются подъ вліяніемъ вѣтра, способнаго уносить цвѣточную пыль весьма далеко.
Если же мы обратимъ вниманіе опять на метеоры и ихъ составныя части, то сообщенные факты оказываются очень важными для нашего ученія, особенно когда сообразить, что аэролиты только обломки угасшихъ міровъ, вулканическіе ихъ остатки или, наконецъ, чрезвычайно мелкія міровыя тѣла, свободно носящіяся въ пространствѣ, и что оттого невозможно открыть на нихъ прямые слѣды растительнаго или животнаго міра. Требованіе, найти на нихъ самые остатки живыхъ существъ, было бы преувеличеннымъ, удовлетворимымъ если и не никогда, то лишь въ крайне рѣдкихъ случаяхъ, потому что вообще метеоры попадаютъ на Землю очень рѣдко, и они чрезвычайно мелки, отчего открытію существованія органическихъ веществъ внутри метеорныхъ массъ представляются очевидныя препятствія. Слѣдовательно, мы должны довольствоваться знаніемъ, что въ аэролитахъ находятся элементы, имѣющіе тѣснѣйшую связь съ обыкновенною жизненною дѣятельностью. Если же предъидущія объясненія и разсужденія еще не утвердили въ нѣкоторыхъ умахъ полнаго убѣжденія, то мы надѣемся, что этотъ фактъ придастъ больше вѣса приведеннымъ доводамъ. Въ подтверждающей ихъ силѣ мы предполагаемъ краеугольный камень зданія, которое должно служить для прославленія истины обитаемости вселенной.
III. Обитаемость Земли.
Мы заключаемъ наше физіологическое изслѣдованіе разсужденіемъ о проявленіи жизни на Землѣ.
Природа вселила въ насъ мысль о многочисленности міровъ, и подтвердила истину нашей мысли, указывая, что обитаемость Земли не имѣетъ характера и особеннаго преимущества передъ другими планетами, что въ самой природѣ, по ея сущности, заключается свойство распространенія жизни, и что въ законномъ ея порядкѣ не можетъ быть произвольнаго надѣленія преимуществами. Сверхъ того, природа хотѣла вполнѣ утвердить наше убѣжденіе, и лишить тѣмъ враговъ нашего ученія всякаго орудія, доказывая, что даже для жизни человѣка Земля не самый лучшій изъ возможныхъ міровъ. Мы говоримъ даже для челов ѣ ка. Положимъ, что общій основной характеръ нашей организаціи находится также на другихъ мірахъ. Въ такомъ случаѣ мы узнаемъ, что для этого основнаго характера существуютъ міры, заслуживающіе преимущества передъ нашимъ. При этомъ мы вовсе не полагаемъ, что жизнь человѣка представляетъ безусловную основу всеобщаго сравненія, но принимаемъ ее для нашего объясненія, чтобы имѣть исходную точку и отъ нея начать возраженіе противъ тѣхъ, которые, обращая вниманіе на нашу организацію, считаютъ Землю лучшимъ міромъ. Дѣйствительно, природа земныхъ жителей не образецъ для природы людей другихъ міровыхъ тѣлъ, и вообще, какъ мы увидимъ далѣе, было бы ошибочно считать нашу Землю общимъ образцемъ въ царствѣ звѣздъ. Неизвѣстные намъ люди, родившіеся въ различныхъ небесныхъ обиталищахъ, навѣрное отличаются отъ насъ физическою организаціею, разсудкомъ и направленіемъ воли, развитіемъ отдѣльныхъ жизней и всего человѣчества. Въ нашемъ тѣсномъ кругѣ наблюденій было бы безсмысленно опредѣлять организацію существъ по сходству міровъ съ нашимъ. Здѣсь необходимо совершенно опредѣленно высказать, что наши разсужденія относятся вообще къ организаціи, которая въ дѣйствительности проявилась и на Землѣ, но на другихъ мірахъ при болѣе счастливомъ сочетаніи условій жизни, возникла подобнымъ же образомъ какъ у насъ.
Мы обращаемъ сперва вниманіе на важный фактъ хода жизни, именно на то, что частое повтореніе жизненныхъ процесовъ при значительной неровности періодовъ жизни, составляетъ самую могучую причину ускореннаго истощенія силъ въ жизненныхъ органахъ; оттого, чѣмъ продолжительнѣе и равномѣрнѣе времена года, тѣмъ благопріятнѣе условія для долговѣчности живаго организма. Звѣзды, на которыхъ періоды смѣняются въ короткое время, оттого должны скорѣе истощать жизненную силу организма. Съ этой новой точки зрѣнія мы утверждаемъ, что Земля кажется намъ въ менѣе благопріятномъ положеніи, нежели многія другія планеты, и что она не оказывается міромъ, устроеннымъ всего выгоднѣе для жизни человѣка.
Извѣстно, что на планетахъ и лунахъ, движущихся, вращаясь, вокругъ грѣющаго и освѣщающаго Солнца, климатъ и продолжительность дня и ночи зависятъ отъ положенія оси суточнаго Бращанія въ плоскости годоваго пути. Если эта ось вращанія отвѣсна къ плоскости пути, то нагрѣваніе и освѣщеніе въ каждомъ мѣстѣ планеты или луны весь годъ не измѣняется, но ежедневно остается одно и то же; жаркій поясъ ограничивается экваторіальною линіею, а холодные полюсами, такимъ образомъ, что отъ экватора до полюсовъ климатъ постепенно становится холоднѣе, соотвѣтственно количеству теплоты, принимаемой каждою мѣстностью, гдѣ весь годъ господствуетъ одна и та же опредѣленная температура. Слѣдовательно, тамъ не происходитъ перемѣны теплоты, неблагопріятной для жизни растеній и животныхъ, но организмы, явившіеся близъ экватора, безпрерывно находятся въ благопріятномъ для нихъ жарѣ, а образовавшіеся въ среднихъ поясахъ всегда подвергаются соотвѣтствующей средней теплотѣ, между тѣмъ какъ близъ полюсовъ организмы, принадлежащіе этому климату, не лишаются полезнаго для нихъ холода. Такимъ образомъ, неизмѣнность температуры мѣстопребыванія содѣйствуетъ существованію организмовъ и ихъ долговѣчности. При упомянутомъ положеніи оси, день и ночь повсюду одинаковы, какъ весною на Землѣ, и такое неизмѣняющееся однообразіе распредѣленія свѣта и теплоты также содѣйствуетъ жизни. Поэзія такой вѣчной весны переноситъ насъ въ золотое время миѳологіи и въ пору библейскаго рая.
Если же ось вращанія находится въ самой плоскости планетнаго пути, то въ теченіе года обнаруживаются самыя рѣзкія противоположности нагрѣванія и освѣщенія. Повсюду безпрерывно возобновляются самыя холодныя зимы и самыя жаркія лѣта; между тѣмъ, какъ зимою долго господствуетъ ночной мракъ надъ остывшею почвою, все лѣто озаряются и опаляются луга ослѣпительными лучами солнца. При такой смѣнѣ жара и стужи, свѣта и мрака, живые организмы могутъ существовать только въ плачевномъ состояніи, и цѣлыя породы и виды растеній и животныхъ даже вовсе не способны существовать.
По положенію своей оси вращанія, Земля не имѣетъ ни благотворной однообразности температуры, ни рѣзкой противоположности. Ось вращенія отклоняется отъ отвѣсной на 23 1/2о или, другими словами, плоскость земнаго пути образуетъ съ плоскостью земнаго экватора такъ называемое наклоненіе эклептики въ 23%о. Оттого на сѣверной и на южной половинѣ Земли возникаютъ три области: жаркій поясъ, въ которомъ два раза въ году солнце стоитъ совершенно отвѣсно надъ обитателями; холодный поясъ, гдѣ въ опредѣленное время солнце, при вращаніи Земли вокругъ своей оси, не появляется надъ горизонтомъ, и, наконецъ, между этими двумя поясами лежитъ ум ѣ ренный. Между тѣмъ, какъ зной жаркаго пояса обусловливаетъ въ растительномъ и животномъ мірѣ быструю трату жизненной силы, ускореніе разцвѣтанія и отцвѣтанія, морозъ холоднаго пояса неблагопріятенъ жизни и потребностямъ растительныхъ и животныхъ организмовъ.
Наклоненіе эклиптики поэтому имѣетъ важное вліяніе на условія существованія живыхъ тварей вообще, слѣдовательно и человѣка, хотя отъ природы мы болѣе независимы и самостоятельны и намъ свойственна большая самонадѣянность, нежели другимъ живымъ существамъ. Упомянутое вліяніе обнаруживается въ перемѣнѣ временъ года и въ разницѣ климата. Если бы наклоненіе эклептики уменьшилось и ось вращанія сдѣлалась болѣе отвѣсною въ плоскости планетнаго пути, неблагопріятныя условія уменьшились бы, и возникли общія условія, болѣе благопріятныя для обитаемости, нежели нынѣшнія. Мы находимъ, что въ этомъ отношеніи другія планеты имѣютъ преимущество передъ Землею, потому что ихъ ось вращанія болѣе подходитъ къ отвѣсному положенію относительно плоскости планетнаго пути.
Чтобы узнать связь между наклоненіемъ эклиптики и состояніемъ жизни на поверхности каждой планеты вообще, мы должны представить себѣ перемѣну временъ года на Землѣ, потому что только на ней можемъ наблюдать жизненную дѣятельность въ растительномъ и животномъ мірѣ. Основа питанія животныхъ и людей, именно растительный міръ, возобновіяется постоянно, сообразно съ теченіемъ четырехъ временъ года. Послѣ зимы, представляющей періодъ сна, въ которомъ совершается втайнѣ великое дѣло плодоворной дѣятельности, наступаетъ весна, пора возрожденія существъ, и представляетъ намъ зрѣлище процвѣтанія юности; лѣтомъ цвѣты развиваются плодами, которые осенью созрѣваютъ и доставляютъ сборъ. Вотъ какой ходъ мы видимъ въ областяхъ, гдѣ Земля лишается осенью украшеній, но не умираетъ зимою и потому является весною съ возобновленнымъ блескомъ. Еще болѣе тѣсная связь представляется въ другихъ областяхъ этого царства, гдѣ растенія, лишившись своего украшенія, гибнутъ, но представляютъ жизненность, соединенную съ перемѣнами временъ года. Такимъ образомъ въ началѣ зимы умираютъ, для пользы человѣчества, рожь, пшеница и ячмень, которыми питаются большая часть обитателей Европы; умираютъ также просо, кукуруза, рисъ и другіе злаки, не доживая втораго годоваго періода. Благодоря такой смерти, мы наслаждаемся благословеніемъ жатвы, поддерживающей нашу жизнь, въ видѣ богатаго сокровища, заключающаго будущіе золотые колосья наступающихъ лѣтъ. Если весна не въ состояніи доставить зерну теплоту, нужную для его созрѣванія, настаетъ лѣто, и своимъ жаромъ пополняетъ такой недостатокъ. Времена года подаютъ другъ другу руку, и обезпечиваютъ существованіе жизни растеній и животныхъ, возникшихъ соотвѣтственно существующимъ условіямъ. Неразрывныя узы соединяютъ земныя существа съ состояніемъ Земли, и измѣненіе такого состоянія повлекло бы за собою преобразованіе жизненныхъ явленій на нашей планетѣ. Мы видимъ, что жизнь находится въ такой зависимости отъ положенія Земли въ мірѣ, что организмы, растительные и животные, такъ сказать, предчувствуютъ предстоящія перемѣны атмосферы, и спѣшатъ пройти послѣднія ступени своей жизни, сообразно опредѣленной продолжительности жизненныхъ ихъ условій, или подготовляются ко сну, изъ котораго пробуждаются для новой дѣятельности. Такая жизнь имѣетъ опредѣленныя границы, которыхъ навѣрное не можетъ переступить; она колеблется около опредѣленной середины, гдѣ въ обиліи находятся нужные для нея элементы, и удаляется отъ такой середины на опредѣленное разстояніе, всегда оставаясь въ зависимости отъ созданій земнаго шара. Можно утверждать, что отъ какого-либо міроваго событія, совершенно несогласно извѣстному намъ порядку вещей, наклоненіе эклиптики уменьшится и произойдетъ медленное и постепенное движеніе оси вращанія Земли къ положенію отвѣсному, къ плоскости земнаго пути, разница температуры временъ года уменьшится, климатъ сдѣлается на обоихъ полушаріяхъ благопріятнѣе для жизни и разница продолжительности дня и ночи произойдетъ гораздо менѣе замѣтною. Въ такомъ случаѣ мы однако не въ правѣ утверждать, что это измѣненіе условій земной жизни заслуживаетъ для насъ предпочтеніе передъ существующими жизненными условіями. Дѣйствительно, жизнь на поверхности нашей планеты возникла и находится въ тѣснѣйшей связи съ условіями, при которыхъ она обнаружилась на этомъ міровомъ тѣлѣ. Но безпрекословно можно утверждать, что при болѣе благопріятныхъ условіяхъ, жизнь обнаруживается соотвѣтственно этимъ условіямъ въ болѣе совершенной формѣ, и что на мірѣ, положеніе котораго въ системѣ обусловливаетъ лучшую обитаемость, нежели на Землѣ, силы жизни должны развиться свободнѣе и успѣшнѣе, и произвести существа, способныя жить посреди постояннаго роскошнаго великолѣпія, какъ мы способны существовать посреди неправильной бѣдности нашего пребыванія на Землѣ.
Совершенно несогласно съ тѣми, которые предполагаютъ, что въ будущемъ произойдетъ благотворное обновленіе Земли, многіе, особенно древніе, утверждали, что земная ось нѣкогда сто яла отвѣсно въ плоскости пути этой планеты. Но ихъ мнѣнію, при появленіи человѣка на Землѣ она постоянно украшалась и обогащалась весною, и только въ теченіе вѣковъ ось наклонилась, и прелесть и богатство безпрерывной весны исчезали. Эта восхитительная мечта, рисующая намъ блаженство золотаго вѣка, есть великолѣпное поэтическое представленіе, въ которомъ поэты хотѣли изобразить таинственную колыбель человѣческаго рода. Эпикуреецъ Овидій, и строгій Мильтонъ съ одинаковою любовью распространились объ этомъ древнемъ преимуществѣ, и согласны, болѣе чѣмъ можно ожидать, съ воззрѣніемъ на эти минувшія времена. Другіе поэты подобнымъ же образомъ воспѣвали или, вѣрнѣе, оплакивали мечтаемое паденіе нашей Земли, между тѣмъ какъ философы, по примѣру Анаксагора и Энопида Хіосскаго, утверждали, что первоначально отвѣсная сфера постепенно стала наклоняться сама собою, по населеніи ея живыми существами.
Всѣ эти теоріи теперь можно считать совершенно неосновательными. Изслѣдованія и вычисленія Эйлера, Лагранжа и Лапласа убѣдили, что измѣненіе наклоненія земной оси происходятъ въ опредѣленныхъ границахъ, и что наклоненіе эклиптики уклоняется отъ средняго своего положенія приблизительно въ 24о только на 3о въ одну или другую сторону въ продолжительные промежутки времени. Такое колебаніе земной оси въ предѣлахъ 6о обусловливается періодическими измѣненіями, которымъ подвержены пути другихъ планетъ. Перваго января 1865 года наклоненіе эклиптики составляло 23о 27 ' и 16''. Ежегодно наклоненіе уменьшается на 1/2 секунды до 21о, а послѣ этого увеличивается до 27о, послѣ чего снова начинается уменьшеніе. Это колебаніе земной оси должно отличать отъ періодическаго колебанія, названнаго нутаціею и зависящаго отъ движенія луны. Упомянутое колебаніе оси всегда происходило и будетъ происходить въ неизмѣнныхъ границахъ, почему нѣтъ причины полагать, чтобъ когда-либо на Землѣ существовали благопріятнѣйшія условія обитаемости, нежели теперь, а точно такъ же нельзя ожидать на Землѣ улучшенія физическихъ условій относительно ея обитаемости.
Наклоненіе эклиптики обусловливаетъ времена года на планетахъ, ходящихъ вокругъ Солнца; но существуютъ другія менѣе замѣтныя вліянія на перемѣны временъ года. Планеты обходятъ солнце не по круглому, а по эллиптическому пути, такъ что одинъ изъ Фокусовъ эллипса занятъ солнцемъ. Оттого разстояніе планетъ отъ солнца ежедневно увеличивается до извѣстной степени, и затѣмъ постепенно уменьшается. Наибольшее разстояніе планетъ отъ солнца называютъ афеліемъ, а наименьшее перигеліемъ; теперь Земля всего болѣе удалена отъ Солнца, 2 іюля (нов. ст.) именно на разстояніи 21,000,000 миль, и 1 января всего ближе къ Солнцу, именно на разстояніи 20,334,700 миль. Конечно, разница разстоянія должна обусловить и разницу силы нагрѣванія и освѣщенія. Но, при значительномъ разстояніи между Землею и Солнцемъ, эта разница слишкомъ мала, чтобы сдѣлаться замѣтною, тѣмъ болѣе, что вліяніе наклоненія эклиптики выказывается несравненно сильнѣе. Совершенно иначе разница солнцестоянія должна дѣйствовать на планеты, проходящія по очень длиннымъ эллипсамъ въ родѣ кометъ. Такіе пути отличаются значительною внѣцентренностью (такъ называютъ половину разницы между наибольшимъ и наименьшимъ разстояніемъ планетъ отъ Солнца), которая обусловливаетъ большую разницу дѣйствія Солнца на планеты въ различныя времена года. Внѣцентренность выражаютъ обыкновенно не милями, но отношеніемъ къ среднему разстоянію планеты отъ солнца. Если оста вить безъ вниманія планетоиды, изъ которыхъ многіе имѣютъ очень внѣцентренные пути, то самый внѣцентренный путь свойственъ Меркурію. Эта планета удаляется въ теченіе года отъ Солнца на разстояніе около 10 милліоновъ миль, и приближается къ нему на разстояніе въ 6 1/4 милліоновъ миль. Слѣдовательно, самое большое и самое малое разстояніе этой планеты отъ Солнца относятся приблизительно какъ 10 къ 6 1 /4 или 40 къ 25, или 8 къ 5. Нагрѣваніе и освѣщеніе уменьшается (въ квадратномъ отношеніи) соотвѣтственно удаленію; а потому, при ближайшемъ солнцестояніи, оно на Меркуріи вдвое больше, чѣмъ при перигеліи; въ теченіе года свѣтъ постепенно прибавляется и убавляется какъ будто отъ дѣйствія втораго солнца. На Юпитерѣ эклиптика очень мала, и потому эклиптическія времена года почти исчезаютъ, и преобладаетъ вліяніе внѣцентренности.
Внѣцентренность земнаго пути, какъ и наклоненіе эклиптики нашей планеты, въ настоящее время уменьшается, но только на 800 миль въ теченіе столѣтія. Такое уменьшеніе, однако, черезъ нѣсколько времени прекратится, и затѣмъ начнется увеличеніе, но лишь до опредѣленной границы, какъ это доказали вычисленіемъ Пуасонъ и др. Границы измѣненія внѣцентренности не такъ велики, чтобы имѣть вліяніе на теплоту и свѣтъ. Это колебаніе вызываетъ почти незамѣтную перемѣну, и оттого въ астрономическомъ отношеніи вліянія на земную жизнь должно считать неизмѣнящимися и постоянными.
При обзорѣ обыкновенныхъ временъ года мы достигли точки зрѣнія, въ которой слѣдовало сравнить времена года другихъ планетъ съ земными. Времена года, но различію своего характера, заключаютъ различныя жизненныя начала и оттого очень важны при изслѣдованіи развитія организмовъ и живыхъ существъ. Уранъ, Меркурій и Венера имѣютъ рѣзко противоположныя времена года и климаты, и въ этомъ отношеніи всего менѣе походятъ на Землю и другія планеты, между тѣмъ какъ Сатурнъ и Марсъ мало отличаются отъ Земли. Юпитеръ же относительно временъ года имѣетъ преимущество передъ всѣми прочими мірами. Годъ его въ 12 разъ продолжительнѣе нашего; на немъ времена года нигдѣ не измѣняются, дни и ночи вездѣ равно продолжительны, а климатъ всегда одинаковъ, соотвѣтственно положенію пояса между экваторомъ и полюсомъ. Обратимъ вниманіе также на спутниковъ, и упомянемъ, что наша Луна находится въ очень благопріятныхъ условіяхъ; ея ось вращанія отклоняется только на 2о отъ отвѣсной къ плоскости земнаго пути, почему лѣто и зима сливаются на ней въ одно время года, и она не имѣетъ ни какихъ другихъ перемѣнъ, какъ дня и ночи, которыя продолжаются по половинѣ луннаго года, т. е. 15 дней. Далѣе слѣдуемъ упомянуть, что, по продолжительности періодовъ жизненнаго времени, обитатели, существующіе, можетъ быть, на кольцахъ Сатурна, имѣютъ преимущество передъ лунными жителями, потому что ихъ годы, состоящіе изъ одного дня и одной ночи, продолжаются 30 нашихъ лѣтъ. Но изъ этихъ отношеній мы не можемъ сдѣлать ни какихъ выводовъ и составить себѣ предположеніе о неизвѣстныхъ жизненныхъ условіяхъ на другихъ планетахъ, потому что такіе выводы перешли бы за предѣлы науки, и не заслуживаютъ ни какого вниманія.
Мы сказали, что Юпитеръ имѣетъ преимущество передъ всѣми планетами относительно своего положенія къ источнику свѣта и теплоты. Уже прежде мы видѣли, что этотъ исполинскій великолѣпный міровой шаръ отличается большими преимуществами передъ другими небесными тѣлами. Дѣйствительно. Юпитеръ представляетъ намъ картину, порожденную воображеніемъ человѣка о первобытныхъ временахъ Земли или отдаленной ея будущности, когда была или настанетъ пора вѣчной весенней прелести и благоденствія всего живущаго. Этому міру свойственно совершенство, недосягаемое Землѣ. Эта исполинская планета кажется намъ какъ бы угрозою, начертанною передъ слабымъ человѣкомъ на небѣ; но нѣтъ, скажемъ лучше, что она представляется символомъ надежды, ободряющей стремиться къ познаніямъ и добродѣтелямъ, обращая наши взоры къ великолѣпнымъ явленіямъ продолжительнаго плодовитаго существованія. Къ Юпитеру должно отнести слова Брюстера: "Развѣ на возвышеннѣйшей планетѣ, нежели наша, не могутъ находиться болѣе духовныя существа, изъ которыхъ самое слабое превосходитъ Ньютона? Развѣ обитатели такой планеты не могутъ пользоваться болѣе сильными телескопами и болѣе ясными микроскопами, нежели мы? Развѣ они не могутъ обладать болѣе остроумными способами изслѣдованія, глубже обдуманными путями изысканія и болѣе удачными сочетаніями? Не рѣшили ли тамъ формы объясненій основныхъ истинъ, математическихъ теоремъ, задачи трехъ тѣлъ, дѣйствующихъ одно на другое, смысла загадки свѣтоноснаго эѳира и непостижимую для насъ силу духа? Безъ сомнѣнія, тамошніе люди отличаются болѣе острымъ умомъ и глубочайшимъ разсудкомъ, которые дѣлаютъ ихъ способными познавать и вѣрнѣе судить о планѣ и твореніяхъ Бога. Какіе, однако, они ни имѣли бы умственныя занятія, кто можетъ сомнѣваться, что они постигаютъ и открываютъ законы, которые проникаютъ вещество вездѣ, возлѣ нихъ, подъ ними и посреди ихъ самихъ?
У насъ, неразрывно связанныхъ съ Землею, дни исчезаютъ вмѣстѣ съ временемъ, которое жадно поглощаетъ ихъ при перемѣнѣ господствующаго непостоянства съ періодами, распредѣленными своевольно, и временами года, не согласными до такой степени, что представляютъ даже неодинаковость дней и ночей и измѣнчивость температуры. Какъ отличается Земля отъ тѣхъ міровъ, которые представляются намъ родиною благотворнаго мира природы и блаженнаго наслажденія жизнью, гдѣ смѣняются одинаково благопріятные дни и годы, и гдѣ существа, ровными шагами и съ веселымъ духомъ, идутъ къ невидимой для насъ цѣли вѣчной безконечности! И этотъ міръ, отражающійся въ блескѣ и богатствѣ лучезарнаго Юпитера, навѣрное осуществленъ на одной изъ планетъ, въ неизмѣримомъ числѣ обходящихъ милліоны солнцевъ въ міровомъ пространствѣ. Тамъ все движется безъ помѣхи и мирно, въ прекрасномъ порядкѣ жизни, безъ борьбы противъ мышленія и стремленій духа, но для охраны владычества разсудка!
Мы вовсе не думаемъ заключить эти изысканія жалобами на ничтожество человѣческой жизни; впрочемъ, не безполезно представить неотрицаемый фактъ, что Земля отнюдь не лучшая планета. Со всѣхъ сторонъ природа возстаетъ противъ человѣка, а не поддерживаетъ его разума: она нерѣдко враждебна намъ, и мы должны бороться противъ нея всѣми силами, чтобы господствовать надъ нею. Нашъ жизненный порядокъ. говоритъ Рейно, характеризуется уже тѣмъ, что мы вынуждены укрываться отъ атмосфернаго воздуха, и искать убѣжища въ болѣе благопріятномъ мѣстѣ. Природа допускаетъ наше мѣстопребываніе на Землѣ, не выказывая гостепріимства. Природа представляетъ немногія прелести безъ недостатковъ; осчастлививъ насъ на мгновеніе своими ласками, оставляетъ безъ вниманія наши потребности и желанія, и предаетъ крайностямъ климата, которыя мы не въ состояніи вынести безъ затрудненій, и осыпая съ одной стороны избытками своихъ даровъ, съ другой вынуждаетъ охраняться отъ вліяній, которыми грозитъ намъ. Это заставляетъ насъ искать убѣжища въ жилищахъ, которыми мы обладаемъ, благодаря нашей дѣятельности и прилежанію. Тутъ мы создаемъ себѣ особый міръ, гдѣ господствуютъ особые законы, независимые отъ внѣшняго міра, и требуемые нашею природою, и гдѣ мы, наперекоръ климатическимъ невзгодамъ, проводимъ по нашей волѣ мирные дни.... Еслибъ мы захотѣли пользоваться всею Землею, то, при всѣхъ нашихъ мѣрахъ предосторожности, намъ пришлось бы переносить своевольство природы въ распредѣленіи холода и теплоты. Это одинъ изъ многихъ недостатковъ настоящаго нашего мѣстопребыванія и, кажется, что наше могущество едва ли увеличится до такой степени, чтобы мы совершенно устранили такой недостатокъ. Основное свойство земнаго состоянія предоставляетъ намъ выборъ быть рабами или временъ года, или жилищъ.
По возможности, окинемъ однимъ взглядомъ человѣчество, населяющее всю Землю; такой обзоръ убѣждаетъ насъ, что это міровое тѣло вовсе не соотвѣтствуетъ потребностямъ человѣка, и что царь Земли, по скупости ея почвы, вынужденъ тратить большую часть своего времени на добываніе средствъ для поддержанія жизни. Растенія, которыми человѣкъ питается, онъ долженъ сѣять и подготовлять, а также печься о нихъ; животныхъ, которыя служатъ для удовлетворенія различныхъ его потребностей, онъ долженъ охранять отъ неблагопріятнаго вліянія погоды въ разныя времена года, строить для нихъ убѣжища, подготовлять имъ кормъ, и посвящать имъ безпрерывные труды и заботы, становясь ихъ рабомъ. Посреди природы, человѣкъ не получаетъ отъ нея самой ни малѣйшаго посредственнаго пособія; онъ пользуется слѣпыми ея силами какъ умѣетъ, и если ему удается поддерживать свою жизнь на Землѣ, то лишь вслѣдствіе постоянныхъ трудовъ, а не по превосходству ея устройства. Посмотримъ, какъ та же природа Земли ежегодно поглощаетъ тысячи людей, которые ищутъ благъ за моремъ, какъ она въ одно мгновеніе потрясаетъ и разрушаетъ города, откуда пришлецы хотѣли распространить просвѣщеніе и образованіе по дикимъ странамъ, между ихъ обитателями; какъ произведенія почвы сожигаются зноемъ жара, и уничтожаются ливнями и наводненіями! Посмотримъ на задыхающуюся и согбенную толпу, которая истощена отъ усилій, часто безполезныхъ, и которой неумолимая судьба не даруетъ пониманія прекраснаго и благороднаго стремленія ума! Куда мы ни посмотримъ на Землѣ, повсюду одно и то же безутѣшное зрѣлище! Если мы и видимъ мѣстами дворцы, гдѣ блещетъ великолѣпіе, то спрашиваемъ: какою цѣною пріобрѣтено это великолѣпіе? Сосчитаемъ, если можно, горести, скрытыя въ нихъ, во дворцахъ, гдѣ, подъ блескомъ и роскошью и посреди богатства, встрѣчаются взоры, отуманенные слезами! Тогда мы должны постигнуть, что человѣческій умъ и глубокое мышленіе не утвердили своего господства здѣсь, гдѣ всѣ покоряются требованіямъ вещества, и мы должны сознаться, что тысячи людей трудятся и мучатся, чтобы добыть для немногихъ удобства жизни, между тѣмъ какъ они сами гибнутъ въ злосчастіи. Тогда намъ будетъ ясно, что міръ, въ которомъ мы находимся, весьма мало благопріятенъ для обитаемости.
Если же нашихъ разсужденій недостаточно, то довольно вспомнить, что природа грозитъ намъ не только враждебными вліяніями на своей поверхности, но и весьма опасными силами, которыя кроются въ нѣдрахъ планеты. Геологическія свойства земнаго шара вовсе не могутъ возбуждать чувства самоувѣренности. Хотя могучіе перевороты обыкновенно происходятъ постепенно и медленно, и значительныя измѣненія совершаются спокойнымъ шагомъ въ длинные промежутки времени, все-таки исторія сообщаетъ намъ, что нерѣдко внутренняя сила Земли проявляется на ея поверхности, смертоносно и губительно, разверзаясь и приводя въ безпорядокъ мѣстопребыванія человѣчества. Наши поля, города и жилища стоятъ на океанѣ раскаленныхъ массъ, которыя ранѣе или позже могутъ прорвать земную кору, и огненными потоками залить цѣлые народы. По измѣреніямъ, внутренняя теплота Земли повышается по мѣрѣ углубленія, и результаты геогностическихъ изысканій на обѣихъ половинахъ Земли заставляютъ полагать, что на глубинѣ 30 верстъ подъ ея поверхностью жаръ уже дотого значителенъ, что всѣ вещества земли должны быть тамъ расплавлены, если ихъ обращенію въ жидкости не мѣшаетъ значительное давленіе. Когда же это давленіе уничтожается, они непремѣнно расплавляются. Этотъ фактъ, говоритъ Араго, при малой толщинѣ плотной земной коры, объясняетъ противодавленіе внутренняго жидкаго вещества на болѣе слабыя части плотной оболочки нашей планеты. Около 35 верстъ подъ обитаемою нами поверхностью расплавлены и тѣ вещества, которыя всего болѣе сопротивляются дѣйствію жара. Мы знаемъ, что подъ нами внутреннее противодѣйствіе потрясаетъ обширныя пространства и тонкая земная кора безпрерывно приводится въ движеніе подземными силами, что это внутреннее движеніе часто вызываетъ на поверхности страшныя землетрясенія, и что когда-нибудь подземный толчекъ можетъ поднять морское дно, разлить на нашу сушу воды и поглотить насъ, обративъ морское дно въ материкъ. Переворотъ на Землѣ можетъ однажды разбить на тысячи кусковъ кору, на которой мы живемъ съ такою самоувѣренностью, и разметать остатки земнаго шара по пространству. Такія сужденія, конечно, уменьшаютъ чувство самоувѣренности, которому мы предаемся, и мы можемъ привести почти только одинъ доводъ для нашего успокоенія: именно, медленность хода переворотовъ на землѣ. Но если мы и утѣшаемся мыслью, что эти событія происходятъ въ продолжительные промежутки времени, въ сравненіи съ которыми наша долговѣчность на землѣ совершенно ничтожна, то это нисколько не мѣшаетъ дѣйствительно произойти имъ, и они составляютъ вѣчныхъ враговъ нашихъ успѣховъ и нашего счастія, грозя уничтоженіемъ. Можно ли потому утверждать, что земной шаръ самый лучшій міръ даже для человѣка, и что очень многія другія небесныя тѣла, можетъ быть, представляютъ гораздо больше благопріятныхъ условій для нашего развитія и долговѣчности? Намъ отнюдь нельзя считать Землю превосходнѣе другихъ звѣздъ. Должно только удивляться, что на ней утвердилась жизнь, и согласиться, что наша планета заселена оттого, что природа изумительно плодовита и производитъ существа, гамъ, гдѣ человѣкъ вовсе не предполагаетъ ихъ. Мы постигаемъ, что Земля населена только по свойству природы производить жизнь повсюду, гдѣ есть вещество для ея воспринятія. Нельзя же допустить мысли, чтобъ неистощимый источникъ природы изсякъ послѣ того, какъ она произвела множество существъ на поверхности Земли, напротивъ того, въ разнообразіи безконечности ея произведеній должно видѣть краснорѣчивое доказательство, что природа, украсивъ другіе міры безчисленными живыми существами, еще не истощилась, но и здѣсь могла произвести творенія.
Слѣдовательно, Земля, но своему положенію въ міровой системѣ, а также по естественнымъ свойствамъ, какъ наружнымъ, такъ особенно внутреннимъ, вовсе не надѣлена особенностями, всего болѣе благопріятствующими поддержанію жизни. Многіе міры въ обширной области звѣздной вселенной гораздо болѣе одарены средствами обитаемости, почему пребываніе на нихъ не только возможно, но несравненно надежнѣе и прекраснѣе. Наши изслѣдованія звѣзднаго міра представляютъ намъ великолѣпную панораму. Въ отдаленномъ пространствѣ мысли находятъ высшіе міры, очаровательныя мѣстопребыванія возвышенныхъ духовъ, которыхъ нашему глазу видѣть невозможно. Въ этихъ мірахъ человѣчество живетъ спокойно и въ славѣ, охраняемое чистымъ, яснымъ небомъ, посреди эфирной оболочки, безпрерывно одинаково благопріятной для дѣятельности органовъ жизни, и мирно наслаждается дарами благотворной природы. Тѣ счастливые міры, при вѣчной веснѣ, вѣроятно, постоянно украшаются гармонически новыми прелестями и доставляютъ больше наслажденій, нежели нашъ міръ, гдѣ всегда является несогласіе временъ года. Въ тѣхъ счастливыхъ мірахъ человѣческій духъ, можетъ быть, освобожденъ отъ узъ вещества и отъ низкихъ потребностей земной природы, не долженъ вымаливать себѣ пищу изъ остатковъ другихъ существъ и снабженъ органами, которые незамѣтно извлекаютъ изъ него жизненный элементъ, и тамъ не стремится съ усиліями постигнуть міръ, но тончайшими чувствами и высшимъ разумомъ постигаетъ чудеса творенія и законы вселенной? Тамъ золотыя узы любви связываютъ всѣхъ членовъ человѣчества въ одно большое семейство: тамъ братъ не рабъ своего брата; тамъ не стремятся къ кровавой воинственной славѣ, и вѣчный миръ не нарушается раздоромъ зависти; можетъ быть, у того человѣчества въ жилахъ не течетъ болѣе ядъ смерти, и наша кончина для нихъ только возвращеніе духа въ дружественныя семейства; тамъ человѣчество достигло мѣстопребыванія истины; религія, наука, природа и философія сходятся. Богъ болѣе не далекъ: ему молятся, не окружая себя каменными стѣнами, потому что природа тамъ храмъ, а человѣкъ въ немъ посвященъ. Тамъ, наконецъ, человѣку является открытое, возвышенное великолѣпіе безконечнаго неба, онъ проникаетъ взорами движущіеся міры, и удивительными силами сообщается съ жителями ближнихъ сферъ.